Стоило нам только слезть со снегохода и сделать пару шагов к ожидающему и гудящему самолетику, как из заснеженных кустов выплыла большая и обнаженная фигура мощного красавчика Севера, чьи синие глаза в темноте раннего утра горели ужасающе ярко…и явно недовольно.
Не смущаясь своей великолепной наготы и не содрогаясь от пронизывающего ночного холода этого сурового климата Бер вышагивал к нам, недовольно качая своей черной шевелюрой:
— Я не буду ругать вас за то, что вы поддерживаете друг друга…я понимаю вас, как брат и часть нашей семьи. Но мне совершенно не нравится то, что вы сделали это в тайне от меня, а еще то, зачем вы явились сюда под покровом ночи….
Север возвышался над нами обеими словно огнедышащая гора, разгоняя жаром своего большого мощного тела мороз вокруг нас, нежно прикоснувшись большой широкой ладонью к щечке своей жены и приглушенно проговорив:
— Как ты могла подумать, что я не почувствую, что ты ушла из нашей постели? Что я не почувствую твоих эмоций, которые так сильно и жалобно кричали?…Что бы вы не задумали, вернитесь домой прямо сейчас и я сделаю вид, что этой ночью ничего не было…
Север обнял нас обеих, прижимая к своим горячим бокам, к которым мы прижались с благодарностью, впитывая в себя его вкусный аромат ночного леса и этот невероятный жар, который грел с такой силой, что кончиках пальцев закололо от тепла.
— Мия не виновата, — быстро прошептала я, чувствуя его горячую сильную руку на себе.
— Я знаю…
— Север, прости, что не сказала тебе, но мне нужно всего лишь сутки! Сутки на материке и я вернусь следующим утром в дом, словно никуда и не улетела. Вы даже не успеете заметить мое отсутствие!
— Что ты задумала, Злата? Я думал ты поняла, что ваша связь с Лютым налаживается.
— И чтобы она стала крепче и лучше мне нужно завершить все дела со своим женихом…
Север нахмурился и вдруг усмехнулся. Вот только я поздно поняла, что эта усмешка относилась не ко мне.
Вернее не только ко мне одной, когда взвизгнула от неожиданности, потому что секунду назад твердая и холодная земля еще была под моими ногами, и вот я уже парила в невесомости вниз головой, не сразу понимая, что теперь болтаюсь на плече отрывисто вышагивающего Лютого…
Едва ли я могла рассмотреть в полумраке раннего утра, когда солнечные лучи еще даже не коснулись макушек высоких деревьев, кто именно обнаженный и высоченный прет меня на себе, словно невесомую пушинку, но вот его морозный аромат я не могла спутать ни с кем другим!
— Лютый! Мне нужно…ай!!!
Я взвыла оттого, как резко и больно его ладонь опустилась на мою попу, даже если я была облачена в горнолыжный костюм, дернувшись и упираясь варежками в его могучую спину, чтобы держать голову не на весу, видя, как Север поднимает на руки Мию, прижимая ее к своей груди, словно ребенка, зашагав в сторону дома. Я же болталась на мощном плече, словно тушка пойманной дичи, начиная в тот момент отчетливо понимать, что если я не смогу объяснить ему что здесь произошло, то мне придется явно не сладко…
— Лютый, я…. Ааааай'…
Второй шлепок по заду был еще мощнее и ощутимее, когда я дернулась снова, но не изо всех сил, тк боялась свалиться с его плеча и упасть с такой высоты вниз, переломав себе все, что только можно.
-..просто послушай и не…АЙЙЙЙ!
В этот раз я почти задохнулась от боли, которая последовала после того, как его ладонь с силой опустилась на мой многострадальный зад в третий раз, всхлипнув и еле прошептав:
— …скажи хотя бы куда мы идем…
— Домой.
— Но дом в другой стороне…
— Ко мне домой.
Глава 5
Я чувствовала себя тушкой убитого тюленя, которого этот морозный, сексуальный, злой и холодный засранец нес в своё логово для растерзания.
И вот в чем вопрос — была ли я нормальным и адекватным человеком в здравом уме и твердой памяти, когда не пыталась отбиваться и кричать о помощи, а тихо радовалась тому, что скоро мы будем с ним вдвоем, ожидая этого самого фееричного «растерзания» с таким внутренним трепетом, что уже пару раз хотелось от эмоций просто взять и куснуть горячую гладкую кожу Лютого где-нибудь в области лопатки!
Кто-нибудь исследовал воздух Арктики на наличие в нем каких-то возбуждающих флюидов? Нет?! Это надо сделать срочно! Потому что индустрия парфюма и всех этих афродизиаков просто раздуется от данного открытия, принеся народу тонну чувственного наслаждения! Потом сюда еще начнут возить целые делегации фригидных и отрешенных людей, которые будут выпархивать из лона морозной природы счастливыми и влюбленными воистину!
Упираясь в мощную огромную спину Лютого, я мирно раскачивалась на его плече в такт размеренному шагу, чувствуя попой, что холодное яркое солнце уже встало, подпирая щеку кулаком и чувствуя себя в тот момент странно…
— ….Поговорим? — осторожно выдавила я, на всякий случай сжав ягодицы, если вдруг на них опять опуститься далеко не легкая ладонь этого ледяного Бера.
— Нет.
-..будто я ожидала услышать от тебя что-либо другое! — закатила я глаза, все-равно твердо намеренная выяснить все и сразу, потому что просто не могла вот так висеть в полном безмолвии еще какое-то время, — ты злишься?…
— Не заметно? — рыкнул Лютый, отчего вибрация прошла по его огромному телу, перебираясь на меня волной возбуждения, когда ладони в варежках вспотели и зазудели от желания, скинуть эту одежду и прикоснуться к его обнаженному телу, кожа к коже.
— Почему злишься?…
— Ты издеваешься?! — Лютый остановился так резко, что я по инерции ткнулась носом в его позвоночник, блаженно втянув в себя его резкий морозный аромат, который щекотал чувствительные ноздри.
— Нет. Просто пытаюсь понять… — снова упираясь варежками в его спину пролепетала я на полном серьезе, пытаясь хоть на секунду выпрямить спину и устроиться на высоченном и широченном Бере чуточку поудобнее для последующей транспортировки.
— ТЫ. ХОТЕЛА. СБЕЖАТЬ!
От рыка Лютого словно задрожали ледники, когда он прорычал так низко и яростно, что всю мою игривость просто сдуло порывом ледяного ветра, заставив сжаться и собраться для дальнейшего обсуждения этой весьма щекотливой ситуации.
— Я не собиралась сбегать!!! — я правда пыталась ответить в тон ему, вот только едва ли это получилось, но главным было другое — я не врала! И, как Бер, Лютый должен был это очень ясно почувствовать. Я даже замерла и замолчала на какое-то время, давая ему возможность принюхаться и уже вразумить себе, что побега не планировалось изначально!
И, должно быть, Лютый учуял эту самую правду, когда прорычал снова, но уже гораздо более тише и менее эмоционально, включая свою колкую язвительность:
— Тогда какого черта ты делала глубокой ночью рядом с самолетом?
— Теоретически это было ранее утро, — деловито откашлялась я, слыша как, Лютый фыркнул и снова зашагал вперед, кинув мне холодно и ядовито:
— Теоретически нормальные люди в это время спят.
Я недовольно пождала губы, снова покосившись на его спину, в большом желании приложиться зубами к его коже, но уже в мстительных целях, вот только не было ‚ смысла опускаться до этого ребячества, пока мы обсуждали серьезную тему, которая вот уже как несколько дней не давала мне покоя. И не даст и дальше. Если я не расскажу…
— Я не хотела никого тревожить…
— Серьезно? Оно и видно, — сухо усмехнулся Лютый, вышагивая вперед по направлению к поднявшемуся солнцу, которое совсем не грело, зато светило так ярко, что смотреть на этот бирюзовый лед и белоснежный снег становилось просто невыносимо, — ты Мию втянула в это.
— Мия не виновата! — ахнула я, слыша злобное:
— Я знаю! Но ты так и не поняла, что Мия за тебя жизнь отдаст и будет помогать всегда и во всем, что не слишком хорошо для нее…да и для тебя тоже.
Я снова сжала губы, в этот раз почувствовав острый укол вины.
Лютый был прав. Мия уже не раз доказывала, что всегда на моей стороне, ияу меня не было права втягивать ее в это все…хорошо, что у малышки славный и понимающий муж…не то, что Лютый!
— Я не собиралась совершать ничего плохого, Лютый… — тихо пробормотала я, тяжело вздохнув и на секунду задержав дрожащее дыхание в себе, — я просто так воспитана, понимаешь?… Мне тяжело обманывать и вводить кого-то в заблуждение. Я от этого страдаю. Я спать не могу…
Ожидая, что он в очередной раз выдаст что-нибудь колкое и язвительное, я замерла, прислушиваясь и с удивлением понимания, что Лютый молчит, вышагивая вперед, и можно было бы подумать, что он и не слушает даже, если бы подо мной не напряглись его мощные плечи.
И, окрыленная этой маленькой хрупкой победой, я осторожно и приглушенно продолжила, понимая, что это будет мой долгий и мучительный монолог:
— Мои родители такие люди, которых в моем мире называют интеллигентами. Они высокообразованные, сдержанные, а еще те, кто полностью и безраздельно зависит от мнения окружающих. По этой причине я никогда не носила спортивных костюмов. Никогда не позволяла себе эмоций на людях…я много чего не могла позволить себе сделать, с самого раннего детства окруженная этими невидимыми рамками, переходить которые было неприлично. А неприлично — это самое страшное, что может быть в нашей семье…
Я подумать не могла, что говорить обо всем этом будет так тяжело и больно.
Сердце ныло так, что в груди было просто физически больно, и я приложила ладонь к груди, вдруг почувствовав, как Лютый осторожно стянул меня вперед со своего могучего плеча, так, что теперь я сидела на его согнутых руках, упираясь подбородком в огромное плечо и прижимаясь ноющей грудью к его горячей груди.
— …Не подумай ничего плохого, мои родители — хорошие люди, просто они привыкли жить именно так, и меня воспитывали по своему подобию. Они не считали это чем-то плохим или неправильным, даже если из-за излишней сдержанности меня со школы считали замкнутой и высокомерной. В институте стало только хуже… меня сторонились, и тихо ненавидели, даже не пытаясь познакомиться и понять. А я привыкла…может они были правы, и мне на самом деле не нужны были десятки фальшивых друзей? Я не знаю…просто шло время, и родители стали говорить, что в моем возрасте уже пора завести семью. Что так положено…
Я тяжело выдохнула, почувствовав легкую дрожь от волнения и толики страха, который сквозил под кожей, когда пришло время говорить на чистоту о том, что едва ли понравится Лютому, судя по тому как напряглись его руки подо мной, даже если его дыхание не изменилось, и он просто молча продолжал идти вперед, глядя своими невероятными яркими глазами исключительно на горизонт.
Он не перебивал, не фыркал, и может даже слушал…
— Так в моей жизни появился Алекс. На самом деле я знала его гораздо раньше… наши родители дружили, еще когда учились в университете, да и мы сами учились там же, даже на одном факультете, просто он был старше. Иногда он помогал по учебе… вобщем мы были знакомы. Поэтому спокойно поддержали это совместное решение родителей…
Как сейчас, я помнила тот серый скучный день, когда меня просто пригласили из моей комнаты в зал, где уже были родители Алекса и он сам, представив его, как моего возможного жениха. Не было никаких эмоций — ни радости, ни паники, ни страха ни разочарования. Совершенно ничего. Мы просто выслушали рациональное и продуманное до мелочей мнение наших родителей, согласившись и пожав друг другу руки, словно были деловыми партнерами.
В конце — концов Алекс был вполне симпатичным молодым человеком, который для своего возраста многого добился в своей профессии, а он сказал, что вообщем-то меня не стыдно будет показать его друзьям в лаборатории и мы выросли в одной среде, поэтому вполне подходим друг другу.
И жизнь пошла дальше, с одной лишь маленькой поправкой, что теперь мне иногда нужно было выходить в свет с Алексом, знакомясь с его родней и друзьями, и носить на себе золотое кольцо, которое мы друг другу надели через пару недель, как того требовали традиции.
Нас просто свели как племенных лошадей, аккуратно и деликатно, не настаивая на эмоциях, которых не возникло и после официальной помолвки. Но мы и не сопротивлялись, согласившись с логикой родителей и понимая, что, да, должно быть пора создать то, что люди называют «семьей».
— …Ты любишь его?
Я вздрогнула, услышав приглушенный голос Лютого, даже если он снова не попытался даже посмотреть на меня в этот момент, когда я отрицательно закачала ГОЛОВОЙ:
— Нет. Никогда не любила. Хотела бы, но…не получилось. Алекс не плохой человек.
Все, что он имеет, он добился сам, своим трудом и своей головой. Он умный… иногда даже через чур… — поморщилась я, вспоминая его вечные занудные нравоучения, от которых мои мозги дымились, но я послушно выслушивала все, сдерживаясь и молча, как правипо, — Я уважаю его, как человека. Как друга….
— Почему тогда уехала от него сюда?… — голос Лютого был немного резковатый, но, тем не менее, он не рычал и не сверили меня своими злобными глазами, чего я ждала, уже немного зная этот ледяной колючий нрав, стараясь отвечать ему честно и откровенно, даже если это так непривычно и тяжело было делать вслух:
— Хотела побыть собой…, - я замолчала, когда Бер бросил на меня хмурый, сосредоточенный взгляд, явно не понимая, о чем я пыталась сказать, и я тяжело выдохнула, пытаясь пояснить, и надеясь, что Лютый сможет понять меня хоть немного…даже если едва ли сможет представить жизнь в другом мире, в котором он едва ли когда-то был, как Нефрит, -….сначала надо мной были родители. Они решали за меня, что я буду носить, как буду выглядеть, как говорить и куда пойду учиться. Я соглашалась, потому что любила их, и не могла себе позволить даже мысли перечить, чтобы не опозорить перед лицом других людей. Теперь я стала взрослой и самостоятельной, не успев познать и части своей свободы, как на смену родителям появился Алекс, который тоже считал необходимым высказать свое мнение о том, как мне выглядеть, что одевать и что говорить, чтобы теперь быть под стать ему…я просто устала от этого. Лана предложила мне работу у вас, и я согласилась. Знаешь, это был первый поступок в моей жизни, когда я пошла наперекор родителям и своему жениху, решив так, как хочу именно я сама. Я хотела найти себя, чтобы вернуться единой целой личностью, над которой не будет висеть камень давления кого-либо еще…и встретила тебя.
Я чуть улыбнулась, когда Лютый неожиданно споткнулся на пути своего плавного размеренного движения, хмуро покосившись на меня, когда я, усмехнувшись, продолжила:
— Только если до этого надо мной висели камни в виде моих родителей и Алекса, то теперь висит самая настоящая ледяная глыба!
— Что ты хочешь этим сказать? — сухо поинтересовался Бер, снова недовольно покосившись на меня.
— То, что я никак не могу выбраться из-под тотального контроля, даже оказавшись в Арктике.
— Я не говорю тебе, как одеваться, что говорить и куда идти. Я просто прошу тебя быть собой…
Я ошарашено моргнула, услышав приглушенный голос Лютого, который снова отвел глаза, глядя только на линию горизонта, вспотев и затрепетав, когда мое сердце радостно дрогнуло, словно возродившись из колкого льда.
Может я рано радовалась и дрожала от чувства чего-то совершенно нового и необыкновенного, когда впервые голос Лютого не звучал язвительно, или лукаво, или колюче и насмешливо. Может, рано было расслабляться и думать о том, что мы все решили и наконец-то попытались понять друг друга хоть в чем-то?
— Ты запретил мне улететь. Не просто запретил, ты утащил меня, словно тушку тюленя, даже не пытаясь понять моих намерений… — произнесла я серьезно, пытаясь изо всех сил скрыть свою дрожь, — ты ведь чувствуешь мои эмоции, значит, понимал, что я не собираюсь сбегать…или у тебя были какие-то сомнения на мой счет?
Лютый молчал, недовольно поджав свои губы, и я не ожидала услышать от него ответ, когда он неожиданно все-таки проговорил сухо и приглушенно:
— На твой счет — никаких. А вот на счет твоего Алекса — достаточно….
— Он не мой…
— Не важно.
— … Ты просто не знаешь его… — мягко начала было я, вздрогнув, когда он резко рыкнул: