– Мы собрались сегодня, чтобы выпить за здоровье моей прекрасной дочери и ее жениха маркиза Блэмора. Мы с Рут счастливы принять в свою семью этого выдающегося молодого человека, ибо искренне верим, что он станет надежной опорой для нашей дочери. Когда они отправятся в Англию, чтобы сочетаться браком с традиционной британской помпезностью и войти в высший свет, мы с женой будем рады, если вы присоединитесь к нам и станете свидетелями триумфа этой блистательной пары…
– Черт побери! – шепнула Тиффани сквозь стиснутые зубы. – Какой позор! Как же заставить его замолчать?
Хант понимающе усмехнулся.
– …итак, друзья мои, я предлагаю поднять бокалы за счастье, здоровье, благополучие и процветание этих…
В это мгновение в гостиную ворвался человек, и у Рут упало сердце. Расталкивая гостей локтями, растрепанный и небритый, с воспаленными глазами, в которых застыла ненависть, он бросился прямо к Джо.
– Заткнись, старый вонючий ублюдок! Ты просто кусок дерьма, и больше ничего!..
Со всех сторон защелкали фотоаппараты, в гостиной стало светло от вспышек.
Закери вцепился в горло отцу.
6
Лицо доктора Гервица напоминало каменную маску, когда он притворил за собой дверь в комнату Закери.
– Могу я поговорить с вами и с остальными членами вашей семьи, мистер Калвин? – Он оглядел гостиную, в которой намеренно задержалось несколько гостей, тихонько переговаривающихся и допивающих шампанское в надежде разузнать пикантные подробности, чтобы блеснуть в светских салонах. – Не могли бы мы перейти в другую комнату?
– Да, пожалуйста, сюда. – Джо повел доктора в кабинет. За ними последовали Тиффани с Хантом и Морган, которую осторожно поддерживал под руку Гарри. – Моя жена ушла к себе. Она слишком потрясена происшедшим…
– Я понимаю. Вот порошки, они помогут ей успокоиться и прийти в себя. – Доктор был само сострадание и учтивость.
– Ну-с? – выжидающе воззрился на доктора Джо. Более всего ему хотелось сейчас своими руками растерзать паршивого сопляка, этого сукиного сына, который осмелился испортить такой праздник!
Морган нахмурилась и закурила, озабоченно поглядывая на Гарри. Хорошего же мнения он будет о ее семейке! Тиффани сразу же опустилась в кресло, чувствуя слабость в ногах и догадываясь, что именно скажет доктор.
– Мне очень жаль, мистер Калвин, но должен сообщить вам, если, конечно, вы еще не в курсе… Дело в том, что ваш сын – наркоман.
– Наркоман?! – воскликнул Джо и бросился закрывать дверь, чтобы эта новость не просочилась за стены кабинета и не стала достоянием сгорающих от любопытства сплетников, собравшихся в гостиной.
– Он пристрастился главным образом к героину. Насколько я могу судить, мальчик в таком состоянии, что говорить с ним бесполезно – он употребляет наркотики, судя по всему, в течение полугода. Помимо героина, у него, по всей видимости, есть привязанность к кокаину и амфетамину. Скажите, а вы не замечали, что в последнее время его поведение изменилось?
– Что вы имеете в виду? – Лицо Джо угрожающе вспыхнуло. – Вы полагаете, что я позволил бы своему сыну втянуться в такое, если бы имел хоть малейшие подозрения?
– Черт побери, откуда только он их брал? – злобно набросилась на доктора Морган, словно Гервиц и был виноват в несчастье, постигшем ее брата.
– К сожалению, достать в нашем городе наркотики гораздо легче, чем хотелось бы, – невозмутимо ответил доктор.
– О Господи! – Из груди Тиффани вырвались рыдания, и Хант ласково обнял ее за плечи.
– И что же теперь делать? – раздраженно спросил Джо. – Я не могу допустить, чтобы сцена, подобная сегодняшней, повторилась еще раз.
– Я вас понимаю, – ответил доктор, и его голос стал скрипучим, как новенькая долларовая банкнота. – Я постараюсь устроить его в клинику Мойе. Это в Пикскиле, долина Хадсон, недалеко отсюда. Если не оказать Закери немедленной медицинской помощи, он погибнет, причем довольно скоро… года через два. – Доктор взял свой черный саквояж и направился к двери. – Я позвоню вам позже, и мы обсудим детали. Будет лучше, если кто-нибудь из вас сам отвезет его туда, хотя… – Доктор печально оглядел присутствующих.
– Я отвезу его, – сказала Тиффани.
В кабинете повисло молчание. Семья ничего не имела против того, чтобы она взяла на себя эту обязанность.
Тиффани часто моргала, стараясь сдержать слезы, готовые хлынуть из глаз. Она откинулась на спинку сиденья такси, которое вызвал отец, чтобы не везти Закери в клинику в собственном лимузине и не давать, таким образом, своему шоферу повода для сплетен. Тиффани не припоминала в своей жизни дня более ужасного, чем этот. Кошмар начался с самого утра, когда она приехала к родителям, чтобы забрать бедного брата после завтрака. Навстречу ей выбежала растрепанная и разъяренная Морган.
– Ради Бога, увези его поскорее! – с таким криком она схватила Тиффани за руку и потащила к комнате Закери. – Мы всю ночь глаз не могли сомкнуть! Ты только послушай… – Из-за двери доносились звуки, похожие на стоны раненого зверя, которые перемежались с глухими ударами. – Он кричит так с вечера, а на рассвете начал биться головой об пол. Мои нервы этого больше выдержать не могут.
– Бедный Зак… у него, наверное, началась ломка… – Тиффани ворвалась в комнату и склонилась перед братом, который валялся по полу, держась обеими руками за живот.
– Помоги мне… – прошептал Закери, и гримаса боли исказила его лицо.
Тиффани опустилась на колени и постаралась приподнять его голову, но в этот момент по всему телу Закери прошла страшная судорога. Он изогнулся и стал цепляться дрожащими пальцами за ковер, а лоб его покрылся испариной.
– Не трогай, ты убьешь меня… Не убивай меня!
– Морган, – тихо позвала через плечо Тиффани.
– Может быть, стоит вызвать доктора? – раздался у нее над ухом приятный низкий голос.
Тиффани оглянулась. Рядом с ней стоял Гарри в домашнем халате и туфлях. На его лице была написана искренняя озабоченность и желание оказаться полезным.
– Да. И попросите прислать машину. Такси может поехать следом и привезти меня обратно, но до клиники мне его одной в таком состоянии не довезти.
По-настоящему Тиффани испугалась, когда в машине «скорой помощи» Закери стало рвать. Спокойная и терпеливая медсестра сделала ему укол, но даже это помогло ненадолго.
– Все будет хорошо, мой милый, – повторяла Тиффани, поглаживая бледную, со вздувшимися жилами руку брата, сжимающую край койки. Но он словно не слышал ее и продолжал надрываться от крика.
При виде его мучений Тиффани охватило чувство собственной беспомощности и бесполезности. Неужели перед ней ее брат, тот самый мальчик, который с детства отличался веселым нравом и, казалось, был создан для долгой счастливой жизни? Нет, на его месте чужой человек, дьявольский фантом, принявший облик Закери. И у нее нет власти развеять эти страшные чары.
– Закери, – шептала она. – Держись, малыш. Все будет в порядке.
Машина пересекла черту пригорода Нью-Йорка. Вскоре мост Квинсборо остался позади, и перед Тиффани открылась панорама Манхэттена.
Она уныло смотрела вдаль, туда, где на горизонте высились громады небоскребов, но перед глазами стояла сцена прощания с братом в клинике. Нет, никогда не суждено ей забыть тот взгляд, которого удостоил ее Закери: в нем были злоба и осуждение, страх и боль.
Из радиоприемника доносился голос диктора, читающего сводку новостей: «Сенат отклонил проект демократической партии о сокращении численности вооруженных сил США в Европе на треть и рассмотрел поправку…»
– Нельзя ли выключить радио? – попросила Тиффани.
– Да, разумеется, – водитель повернул рычажок, и они погрузились в тишину.
Вглядываясь в знакомый ландшафт, узнавая высотные здания Международного торгового центра, компании «Пан-Американ» и Эмпайр стейт билдинг, сверкающие в лучах заходящего солнца, Тиффани не могла избавиться от ощущения, что отсутствовала в городе очень долго и теперь возвращается из какого-то длительного путешествия. Неужели только сегодня утром, раздвинув шторы в своей спальне, она беспечно любовалась зеленью Центрального парка? Она вдруг почувствовала своего рода ностальгию по тому городу, который знала много лет, поскольку сегодня Нью-Йорк неожиданно переменился, стал для нее другим. И вряд ли ей когда-нибудь снова удастся взглянуть на него глазами молодой, уверенной в себе, счастливой женщины. Наверное, именно так человек взрослеет – он ни с того, ни с сего начинает видеть знакомые вещи совершенно иными.
Тиффани решила сразу же по приезде домой забраться в горячую ванну и не вылезать оттуда до тех пор, пока Глория не подаст ужин. Потом она ляжет на диван и будет смотреть телевизор. Хант этим утром вылетел в Лос-Анджелес на переговоры, связанные с новым фильмом. И это очень кстати – после такой эмоциональной встряски ничего лучше, чем спокойный вечер дома в полном одиночестве, не придумаешь.
Морган взяла утреннюю газету и налила себе кофе. После того как Закери благополучно препроводили в машину «скорой помощи», Морган расслабилась и решила спокойно позавтракать.
– Черт побери! – Из ее груди вырвался возглас раздражения, когда она обнаружила фотографию Закери во всю газетную полосу с подробным описанием его бесчинств. И лишь в самом конце статьи содержалось краткое упоминание о том, что прием состоялся в честь ее с Гарри помолвки.
– Ты только взгляни на это! – Морган сунула газету в руки недоумевающего Гарри.
В этот момент к завтраку вышел отец и, заглянув в газету через плечо Гарри, разразился настоящей бурей. Он кричал, что потратил двадцать тысяч долларов на этот прием и в результате стал посмешищем для всего Нью-Йорка. Он проклинал тот день, когда Закери появился на свет, и призывал на его голову все мыслимые небесные кары.
– Чем дольше его продержат под замком в клинике, тем лучше! – заключил Джо и тяжело опустился на стул.
– Но ведь мальчик очень болен, сэр, – вмешался Гарри. – Доктор сказал, что он нуждается в серьезном лечении, иначе ему угрожает смерть. Наркотики – невероятно опасная вещь…
– Я не хуже вас знаю, что такое наркотики, – вспылил Джо. – Если бы у сопляка была голова на плечах и сила воли, как у меня, он никогда бы не встал на этот скользкий путь!
– Вся беда в том, что в это легко втянуться. Я знал неплохих ребят, которые сперва попробовали наркотики из любопытства, а когда решили от них отказаться, поняли, что попались на крючок. У меня в колледже был приятель, которого отчислили из-за того, что он принимал героин. Кстати, он плохо кончил – наркотики его погубили, – сказал Гарри.
Джо исподлобья посмотрел на будущего зятя. Единственное, чего ему сейчас недоставало, – воспоминаний этого молокососа о школьных годах!
– Тогда, наверное… – начала было Морган, но осеклась и испуганно взглянула на отца.
– Что «наверное»?
Она пожала плечами и решила, что будет нелишним рассказать отцу о встрече с Закери на квартире у Тиффани пару недель назад.
– И ты позволила ей отвалить Закери такую сумму? Почему по крайней мере вы не потребовали у него объяснений, более того, не сказали об этом мне? – Джо побледнел и так сильно поджал губы, что их почти не стало видно.
– Я подумала… мы подумали… – начала оправдываться Морган, – …что ему нужны деньги на аборт для какой-нибудь девчонки… ну или что-то в этом роде. – Она застенчиво опустила глаза, чувствуя, что Гарри смотрит на нее с недоумением, но тут же горделиво выпрямилась. Все же он не лишен британского резонерства и чопорности. Может быть, под ее влиянием он станет терпимее и проще относиться к жизни? В конце концов, что страшного в этих наркотиках? Разве допустимо, чтобы взрослого мужчину шокировало то, что женщины иногда делают аборты?
Джо подавил в себе раздражение и погрузился в чтение своей любимой «Уолл-стрит джорнэл».
– А где мама? – поинтересовалась Морган, желая сменить тему разговора.
– Она плохо себя чувствует, что неудивительно. Я убедил ее остаться в постели и позавтракать у себя. Боже, какой скандал! Сегодня она приглашена на ленч к Лили Монталбан, жене президента «Прайм глобал комодитиз». Как она пойдет туда теперь? Не представляю! – с этими словами Джо поднялся и направился к двери, но задержался на мгновение возле Гарри. – Я хотел бы извиниться перед вами. Вчерашний вечер оказался безнадежно испорченным благодаря вызывающему поведению моего сына. Надеюсь, слухи об этом неприятном инциденте минуют ваших родителей.
– Не стоит извиняться, сэр, – ответил Гарри, вставая из-за стола. – Я искренне сочувствую Закери, сэр.
Джо молча кивнул и вышел из столовой. В его сердце не было места состраданию к сыну, который, по его мнению, заслуживал лишь презрения.
«Сын миллионера Джо Калвина устроил дебош на приеме в честь помолвки своей сестры» – кричали газетные заголовки. Смоки опустила монету в автомат и вытащила из щели газету. За столиком в соседнем кафе она внимательно прочла сообщение о светской вечеринке, которая так печально завершилась благодаря выходке ее приятеля. Список гостей привел Смоки в восторг, тем более что репортеры не скупились на эпитеты описывая туалеты присутствовавших дам: миссис Вингард Шустер блистала красотой и бриллиантовым колье стоимостью в полмиллиона долларов; леди Стэнхоуп, богатая англичанка, поразила американцев роскошными фамильными драгоценностями; в глазах рябило от громких имен конгрессменов, президентов нефтяных и банковских корпораций. Да и жених у его сестрички тоже не абы кто, а английский аристократ, будущий граф Ломонд. Сообщалось, что Джо Калвин потратил на этот прием пятьдесят тысяч долларов и там подавали лучшее французское шампанское и деликатесы со всех концов света. О поведении сына господин Калвин высказался более чем сдержанно: «Ничего страшного. Мальчик расстроился из-за того, что его сестра выходит замуж и уезжает в Англию. Немного разнервничался…»
И больше ничего. О наркотиках ни слова. Но фотография Закери, бьющегося в руках двух мужчин, оттаскивающих его от отца, не оставляла сомнений в причине его «расстройства»: волосы всклокочены, рубашка порвана, взгляд безумный, рот искажен криком.
Смоки улыбнулась. Закери не врал, когда говорил, что его отец – богатый человек. Она допила кофе и еще раз просмотрела статью. «Джо Калвин, президент «Квадрант финанс инкорпорейтед»… Вот это удача!
У себя в комнате, которая при дневном свете казалась еще более грязной и запущенной, чем ночью, Смоки переоделась, тщательно продумывая каждую деталь туалета. Она остановила свой выбор на короткой обтягивающей кожаной юбке, шелковой блузке с глубоким вырезом и белых туфлях на высоком каблуке. Накрасив губы алой помадой и всунув в уши дужки золотых сережек, Смоки вышла из дома и направилась пешком к 14-й улице, где без труда можно было поймать такси, чтобы добраться туда, куда ее неудержимо манил запах больших денег.
Тиффани швырнула сумочку на столик в прихожей и сняла туфли. В квартире было тихо, вероятно, Ширли и Мария уже закончили работу и разошлись по домам. Какое счастье оказаться наконец дома!
– Глория, я вернулась, – крикнула Тиффани. – Есть что-нибудь срочное для меня?
На столике была разложена почта, среди писем она заметила записку от Ширли, но с этим она разберется потом.
– Есть, – раздался в ответ незнакомый женский голос.
Тиффани вздрогнула от неожиданности и обернулась. В проеме двери, ведущей в гостиную, маячила фигура в розовом платье, туго обтягивающем бедра и грудь. Розовая лента поддерживала забранные в хвост белокурые кудряшки, а выражение маленьких глаз на одутловатом лице было откровенно враждебным. В одной руке женщина держала бокал с виски, в другой – дымящуюся сигарету. Она сделала шаг вперед, пошатываясь на высоких каблуках, и, борясь с икотой, повторила:
– Есть.
Это была жена Ханта.
– Что вам нужно?
– Я ищу своего мужа.
– У вас к нему какое-то дело? – Тиффани снова влезла в туфли и теперь смотрела на Джони свысока.
– Я тебя в первый и последний раз предупреждаю!.. – взорвалась Джони. – Оставь его в покое! Ты его очередное мимолетное увлечение, не более того! – Она развернулась и направилась в гостиную. Тиффани ничего не оставалось, как последовать за ней. – И не думай, что ты какая-нибудь особенная. Он любит меня и детей и никогда не бросит нас, понятно? Можешь сколько угодно вешаться ему на шею, это не поможет. Ему плевать на твои деньги и связи. Его не купишь. А именно это ты и пытаешься сделать. – У нее потекла тушь и размазалась губная помада, след от которой алел на стенке хрустального бокала. В колючих глазах сверкала ненависть. С трудом удерживая равновесие Джони подошла к бару, плеснула еще виски и залпом выпила.