— Эй, Джин, – Шейн вдруг зарылся носом в мокрые волосы, обнимая парня сзади за талию, – я хочу поцеловать тебя.
— Что? – вырвалось у того.
Мысленно он уже проклинал прямоту этого мужчины, рискующую смутить его окончательно.
— Я хочу поцеловать тебя, – повторил Шейн, расстёгивая пуговицу на уже мокрых джинсах, – ты не против?
— Прикалываешься? – пробурчал Юджин, хотя в душе уже знал ответ на свой вопрос.
— Нет, ты мне нравишься, – рваный вдох и медленное расстёгивание молнии, – я хочу тебя.
От этого заявления по коже брюнета пробежали мурашки, и он пробежался язычком по верхней губе - привычка, приобретённая ещё в детстве, когда мальчик начинал волноваться.
— О, так это будет моей платой за проживание? – попытавшись пошутить, ехидно спросил тот.
Но вместо такого же шутливого ответа мужчина резко развернул его на себя и серьёзно посмотрел прямо в глаза.
— Нет! – твердо ответил он. – Ты мне правда нравишься, и за все эти дни я к тебе ужасно привык, поэтому я хочу, чтобы ты остался жить у меня. Но если ты не хочешь, мы тут же прекратим.
Усмехнувшись своим мыслям, Юджин уткнулся в плечо Шейна, тихо посмеиваясь.
— Ты слишком добрый, – сказал он.
Тот улыбнулся в ответ, прижимая парня к себе и припадая поцелуем к нежной коже на шее. Он уже начал снимать джинсы, чуть зацепляя резинку трусов, когда «котёнок» вдруг задрожал.
— Боишься? – скорее утверждение, чем вопрос.
— Нет!
— И всё-таки боишься… дурачок ты. Может, на сегодня хватит?
В ответ Джин тихо зашипел и вырвался. Он развернулся спиной и принялся быстро мылить себе голову и все остальные части тела, попутно снимая с себя джинсы и трусы.
— Джин…
— Иди к черту!
— Джин, ну не обижайся…
— Иди к черту, я сказал! Сначала меня лапаешь, а потом отказываешься… поматросил и бросил? А вот и фиг, я в следующий раз дам тебе меня хотя бы поцеловать.
После этой гневной речи парень прошел мимо мужчины и смыл с себя всю пену. Потом, не вытираясь, натянул мокрые джинсы и выскочил из душа, рассерженно бросив напоследок:
— Всё, адьё!
Ошарашенный таким поворотом событий, мужчина рассеянно почесал затылок. “Поматросил”? Да вроде он не успел еще… Шейн вымылся под душем, обдумывая, каким способом можно вернуть себе расположение этого зверёныша. А потом с замиранием сердца понял, что, возможно, “котёнок” уже одевается и уходит. За эти дни, изучив его характер, Шейн понимал, что тому ничего не стоит накинуть какую-нибудь куртку, любую, даже самую негодную обувь из его гардероба, и просто так выскочить на улицу, скрывшись навсегда. Не зря же он в первый день хотел спрыгнуть с пятого этажа. Хотя если так подумать, коты ведь всегда приземляются на все четыре лапы…
Закрыв воду и обернувшись лишь банным полотенцем, шатен выскочил из комнаты, в несколько шагов преодолевая расстояние до спальни. Рывком распахивая двери, он уже готов был прокричать «Джин», как увидел этого самого Джина. Тот полуобнаженный лежал, свернувшись клубочком на кровати, и спал. Под ним было большое мокрое пятно, говорящее о том, что он, не стесняясь, улёгся спать в мокрых джинсах. Шейн облегчённо выдохнул и подошел к нему:
— Ну и напугал же ты меня…
Но юноша, естественно, ничего ему не ответил, только поджал под себя ноги ещё больше. На часах было уже десять вечера, и мужчина с улыбкой подумал, что уж сегодня ему не придётся спать на диване. Он выключил свет и, откинув полотенце, присоединился к парню на кровати, укрывая лёгким одеялом и себя, и его.
*
Утром, открыв глаза, Джин первым делом осмотрелся. Он ещё во сне ощутил что-то мягкое и тёплое рядом, но не стал обращать на это внимание, решив, что раз оно тёплое, то пусть лежит и греет его дальше. И теперь, открыв глаза, он очень пожалел, что не проснулся раньше. Рядом с ним спал Шейн, обняв парня, как мягкую игрушку, да ещё и закинув ногу ему на бедро. «Котёнок» попытался выбраться, но ничего не вышло. После пятой попытки вылезти он просто сдался, без сил падая на кровать.
— Шейн, – зашипел он, – отцепись от меня! Слышишь? Ну?! Давай слезай… ну пожалуйста, ты же меня задавишь… Ше-е-е-ейн!
Тот засопел и пошевелился. Тогда юноша, закатив глаза, просто врезал ему по ноге.
— Оу, – шатен открыл один глаз, – ну что такое?
— Слезь с меня, – снова зашипел брюнет. – Может, у меня клаустрофобия, а ты тут меня придавил!
— Хорошо-хорошо, сейчас, – и, быстро поднявшись, Шейн освободил кровать, заставив брюнета с наслаждением вздохнуть и потянуться.
— Ты уже уходишь на работу? – спросил он, смотря, как мужчина поднимается и начинает переодеваться.
— Ага…
— А где ты работаешь?
Шатен повернулся и с легкой улыбкой, доставая из шкафа форменную рубашку с пиджаком, ответил:
— В полиции. Отдел по борьбе с преступностью среди несовершеннолетних.
Одним только усилием воли Джин заставил “прилипнуть” к лицу такое же сонное выражение:
— Понятно. А во сколько ты уходишь?
Шейн посмотрел на висящие часы:
— Прямо сейчас, только оденусь…
Он начал натягивать брюки, а парень сделал вид, что заснул. Но теперь-то он вспомнил, где видел своего спасителя. Это было год назад, когда его задержали. Тогда его отмазали и отругали за то, что он попался, родители. Но теперь…
Дождавшись, пока дверь за мужчиной закроется, а шаги в подъезде стихнут, Юджин встал и посмотрел в зеркало:
— Млять, ты хоть знаешь, кого притащил себе в дом, а, Шейн?
*
— Вы нашли его?
— Простите, нет…
— Так какого хрена вы ещё здесь? – если бы этот старик мог убивать одним взглядом, он бы непременно это сейчас сделал. – Вы должны были найти его ещё хрен знает когда! А сейчас он, наверное, шатается где-нибудь по улицам! А может, подыхает где-то в канаве, если ещё не подох, понимаете?!! Если он умрёт, то с ним сдохнете и вы двое, ясно?!
— Да, босс, – четверо мужчин поклонились и поспешили убраться из кабинета, пока старик не разозлился ещё больше.
— Дьявол, ну почему мне приходится работать с такими кретинами? – поинтересовался у потолка старик, потирая переносицу.
— Босс, не переживайте так, мы найдем его, – с улыбкой ответил ему сидящий рядом человек.
Старик смерил его скептическим взглядом:
— Сколько времени мы уже его ищем? Восемь месяцев? Девять?
— Семь, – поправил его советник, – и не расстраивайтесь так, босс. Если бы он умер, мы бы обязательно нашли его тело. А то, что мы его ещё не обнаружили, исключительно потому, что парень перемещается…
— Перемещается, найдём - всё это бессмысленные слова, – проворчал тот, – если бы…
Он вздохнул и отпил глоток портвейна:
— Надеюсь, мы скоро его увидим.
========== Глава 2: Вернуться обратно ==========
Парень блаженно растянулся на кровати. Вот уже две недели как Шейн ходил на работу в дневную смену, с шести утра до шести вечера. Сейчас Джин думал о том, через сколько дней этому Шейну всё надоест и тот выбросит его на улицу.
— Ммм… ну если недели через две, то это будет мой рекорд, – юноша сладко потянулся, вспоминая свой прошлый опыт таких вот «подбираний».
В первый раз это была студентка лет двадцати, из такого престижного учебного заведения, как и академия Св. Адриана. Эта девушка кичилась тем, что теперь у неё есть свой личный «питомец», которого она держала в своей комнате в общежитии. Они спали на одной кровати, хотя сексом не занимались - скорее, просто отдыхали. И вот однажды одна особо «добрая» подружка проболталась смотрящей общежития. Та нашла «хозяйку и питомца» в одной кровати, и, сделав соответствующие выводы, пожаловалась директрисе. А та, в свою очередь, доложила обо всём родителям, сказав, что их дочурка ведёт развратный образ жизни в их святой академии. Разразился огромный скандал, затронувший практически всех, и в итоге девушка, заявив, что Юджин и есть причина всех её бед, «выкинула» его на улицу.
Второй случай произошел два месяца спустя. На этот раз – сорокалетняя женщина. Хотя для своих лет она выглядела очень даже молодо: каштановые, почти красные короткие волосы, карие глаза и пухленькие губки, всегда подведённые ярко-красной помадой – вот то, что выделяло её из толпы, в какой-то мере создавая образ роковой женщины.
Тогда Юджин и сам не знал, почему согласился на её просьбу стать содержанцем, ведь после той студентки ему не раз делали подобные предложения люди обоих полов и практически всех возрастов. Хотя зачастую эти предложения были сексуального характера, на некоторые можно было согласиться. А он пошел навстречу шатенке, став жить у неё дома в качестве домашней зверушки. Эта дамочка оказалась богачкой, вращающейся в высших кругах общества. Она покупала Юджину всё, что бы он ни захотел, и за три неполных недели проживания с женщиной он успел покорить практически всех её гостей. Ещё бы, длинные черные волосы, чаще всего просто распущенные или затянутые в хвост, и пронзительные глаза делали своё дело. К тому же немалую роль в этом сыграли характер и стиль парня: даже на приёмы он одевал какие-нибудь свободные футболки или же расстёгнутые рубашки с галстуком и вольные, закатанные до колен «дырявые» джинсы. Но больше всего взгляд приковывал серебряный ошейник с поводком, подаренный женщиной в начале их знакомства. Парня он совершенно не смущал, а вот гостей, казалось, наоборот. Конечно, женщина требовала и сексуальных услуг, однако это, скорее, было приятной частью их сделки. Но вскоре Юджину просто надоела вся эта светская жизнь. Он терпеть не мог шумные, ярко освещённые места, предпочитая тихие тёмные переулки, а жизнь женщины, как и она сама, была именно яркой и шумной. Та, конечно, пыталась удержать парня, но он оставался непреклонен - уж лучше он вернётся на улицы, чем будет игрушкой для богачей. Скрепя сердце, шатенка согласилась с условиями Юджина, но вручила тому деньги, сказав, что если будут проблемы, то он может обращаться к ней. Тогда парень, лишь беззаботно улыбнувшись, помахал ей напоследок рукой.
А сейчас он сидит и думает, кто от кого быстрей избавится - он от Шейна или Шейн от него. Хотя кто знает. Исключая тот день, мужчина не просил сексуального контакта, а Джин, играя в игру, которую сам же и затеял, не позволял себя даже поцеловать. У них каждый день начинался с того, что утром Шейн отключал будильник, собирался на работу и уходил. Джин же валялся в постели где-то до двенадцати, потом доставал из холодильника неизменно присутствующие там хлопья, заливал их молоком и “завтракал”.
Дальше, до прихода мужчины в шесть часов вечера, смотрел телевизор или читал книги в гостиной. Судя по всему, полицейский очень любил читать, так как книгами популярных классиков и обычной фантастики были полностью заполнены два шкафа, три книжных полки, две тумбочки и компьютерный стол. После приходил сам Шейн, они ужинали, болтали о пустяках и ложились спать, укрываясь одним на двоих тонким одеялом. А утром всё начиналось по-новой.
Юджин с каким-то облегчением подумал, что Шейн, слава Богу, считает его совершеннолетним. Иначе было бы крику, ведь брюнету всего-навсего семнадцать и он по всем законам был ещё ребёнком, за которого несут ответственность его родители. А так как последних не имелось, то эта участь отводилась ближайшим родственникам или опекунам. От этой мысли на губах парня появилась циничная усмешка.
Ближайшие родственники… да уж, таких и врагу не пожелаешь… родственнички, блин…
Он поднялся и привычно размял мышцы в лёгкой зарядке. Потом посмотрел в сторону балкона и лениво зевнул: кажется, наступал ещё один скучный, ничем не примечательный день.
*
Сегодня Шейн пришел необычно поздно. Они отловили малолетку – шестёрку какой-то банды, и разбирательство с ним, плюс допрос и вызов родителей вылилось в то, что утомлённые сотрудники выползли из здания полиции только в половину десятого. А Шейн уже и так работал седьмой день подряд - у его коллеги была свадьба, вот он и попросил отработать за него. И выходя из отдела, шатен только и думал, что о мягком пушистом чуде, сейчас уже наверняка спящем у него дома. Так что, заходя в квартиру, он быстро разулся, направляясь в спальню. Котёнок действительно спал. Шейн улыбнулся: Юджин как-то перевернулся так, что его ноги оказались на подушке, а сам он развалился во всю ширину кровати, смяв под собой простынь и покрывало.
«Неугомонный» — с лёгкой усмешкой подумал мужчина, закрывая шторы и переодеваясь. Служебную форму заменили тонкие бежевые штаны из хлопка, в которых он обычно ходил дома. Кинув последний взгляд на спящего, Шейн вышел из комнаты.
На этот раз его целью была кухня. Шатен только включил свет и, закрывая шторы, открыл холодильник, как увидел, что рядом с его стулом, на столе, уже стояла тарелка с непонятной субстанцией, поверх которой лежал листок бумаги, вероятнее всего являющийся запиской. Мужчина закрыл холодильник и с интересом подошел к столу, гадая, что мог приготовить ему «котёнок». Этим «что-то» оказалось уже холодное молоко с хлопьями, а записка гласила: «Хватит кормить меня этими пресными хлопьями. Хочу мяса! Или хотя бы рыбы. А свой «полезный утренний завтрак» можешь есть сам». Прочитав ещё дважды и ещё раз взглянув на стол, Шейн не выдержал и рассмеялся. Всё-таки этот «котёнок» внёс много чего нового и радостного в его жизнь.
Шатен съел содержимое тарелки, а потом снова пошел в спальню. Аккуратно подняв сонного Джина, он закинул его себе на плечо, а после застелил постель как положено, придерживая парня одной рукой, чтоб тот не грохнулся раньше времени. Закончив, мужчина опустил его на кровать и Юджин протёр глаза:
— Сколько времени? – спросил он.
— Почти десять, – ответил тот, ложась рядом.
Брюнет приподнялся на локтях:
— Ого, много же времени я проспал… пойду, что ли, прогуляюсь…
Он только хотел подняться, как Шейн обнял его за талию, притягивая к себе.
— Не хочу, чтобы ты уходил, – ответил он на вопросительный взгляд.
Но парень только раздраженно вырвался и вскочил:
— Я могу идти, когда хочу и куда хочу. Ты не можешь мне приказывать.
Брюнет поправил рубашку, которую дал ему Шейн, и в которой он ходил до сих пор, и открыл шкаф. Потом достал свою одежду. Тем временем сонливость Шейна как рукой сняло. Он напряженно наблюдал, как брюнет одевается, а когда тот собрался уходить, вдруг поднялся и обнял того со спины.
— Но ты ведь вернёшься? Я хотел бы, чтобы ты остался со мной навсегда.
— Не знаю,– честно ответил тот, – я делаю то, что первым приходит в голову, и иду на поводу у своих желаний. Захочу – вернусь, захочу – уйду… кто знает…
И с этим он легко вывернулся из мягких объятий, выходя из комнаты. А Шейн так и остался стоять там, провожая своего гостя грустной улыбкой.
*
Юджин шел по улице, пытаясь выбросить из головы все мысли, но в памяти настойчиво всплывал образ одного шатена. Кто он для Юджина, и кто Шейн для него? И были ли слова мужчины о том, чтобы остаться с ним навсегда – правдой? Вот с такими мыслями он и зашел в бар.
Там, как всегда, были почти все знакомые парню люди. Сев на свободный стул, он подождал, пока бармен обратит на него внимание.
— О, Юдж, давненько тебя здесь не было, – радостно обратился к нему тот. – Тебе, как обычно, за счёт заведения? – насмешливая улыбка.
— Угу – задумчиво кивнул Джин.
— А платить чем будешь? Натурой? – всё та же насмешка.
— Угу, – снова задумчиво.
Его ответ поверг бармена, да и всех сидящих рядом, в глубокий ступор. Первым пришел в себя сам бармен. Хитро улыбнувшись, он «выплыл» из-за стойки и чмокнул в ушко задумчивого парня.
— Эй, ты что творишь, Джош?! – возмутился тот, тут же отстраняясь и прикрывая рукой «пострадавшее» ухо.
— Ну, ты сам сказал, что будешь платить натурой, – невинно ответил тот, вызывая смешки у завсегдатаев этого заведения.
— Я пошутил, – пробурчал брюнет, на всякий случай отодвигаясь подальше.
— Я тоже, только вот некоторые шуток не понимают, – ответил тот, и снова встал за стойку, принявшись делать мохито – любимый напиток Джина.
Джошуа, или просто Джош – как его называли остальные, был барменом, а заодно и хозяином этого заведения. Все… ну или большинство его клиентов знали о предпочтениях мужчины, что нисколько не портило ему репутацию. А всё из-за того, что у этого человека выходили просто потрясающие напитки, как алкогольные, так и нет. Он был мастером своего дела, гением. Да и его образ был не слишком традиционным: длинные, почти серые волосы, постоянно заплетённые в косичку, повязка на одном глазу, две сережки на брови другого и ещё куча серёжек в обоих ушах. Джин как-то взялся их пересчитать, и вышло четырнадцать штук только на одном. Этот образ дополнялся одеждой в стиле Аль-Капонэ: коричневая шляпа, такие же штаны, галстук и жакет поверх белой, закатанной до локтей рубашки. И туфли в таком же стиле. Что и сказать, ОЧЕНЬ неординарная личность, при этом обладающая своеобразным чувством юмора и огромным неугасимым желанием довести всех до ручки… ну или хотя бы до белочки.