Ее слова были встречены гробовым молчанием. Каждые четыре дня одного будут увольнять? Да ладно!
— Остаться должен только один! — произнес Матвей басом и состроил зверскую гримасу.
Я прыснула, потому что это и вправду показалось мне смешным. Принять семерых, чтобы отсеять шесть человек?!
— Это не смешно, — строго сказала Елена. — Отнеситесь к нашей кухне со всей серьезностью, если не хотите вылететь отсюда с позором. Советую приносить с собой запасную рубашку, — она указала на меня. — Чтобы больше не было подобных досадных инцидентов.
— Простите, — пробормотала я. В самом деле, если бы не ее помощь, я вылетела бы уже сегодня, не дожидаясь пяти дней. И это, в самом деле, было бы позором.
— Правило первое в нашем ресторане, — продолжала Елена, поднимая руку и выставляя большой палец. — Рубашка должна быть белоснежной в любое время дня и ночи. Правило второе, — она выставила указательный палец, — никаких служебных романов. Ничто так не портит работу в коллективе, как нерабочие отношения. Будете думать о личном, а не о блюдах — вас выгонят взашей. Правило третье… — к двум первым прибавился средний палец, — узнает тот, кто пройдет стажировку. А останется, — Елена посмотрела на Матвея, и в ее глазах я увидела даже не улыбку, а ее тень, — останется только один.
[1] «Патриот» — знаменитый футбольный клуб Сербии
[2] Специалист по мясным блюдам
2. Настоящая семья
Останется только один!
После таких пафосных слов я невольно поежилась, представив, как элегантный Богосавец кухонным тесаком отрубает стажерам головы — по очереди, как курятам.
— Ваша главная задача в первую неделю, — продолжала Елена энергично, — наблюдать за нашей работой, во всё вникать, не мешать и не наделать ошибок. Запоминать ваши имена никто не будет, поэтому на время стажировки вам будут присвоены номера. Прошу откликаться без заминок. Понятно?
Мы переглянулись. Я перехватила взгляд одного из парней — высокого, холеного, с красивым тонким лицом. Парень прищурился — недоуменно и презрительно. Но я была полностью с ним согласна. Номера? Мы лошади на забеге, что ли?
— Сейчас я зачитаю вас пофамильно, — Елена достала из кармана фартука сложенный пополам листочек, — объявлю ваши номера и скажу, за какой работой вы будете закреплены. Чтобы не было недовольных, сразу говорю: распределением и присвоением номеров занимается шеф. Им были изучены ваши личные дела, и он сам решает, где вы будете полезнее. Запоминайте с первого раза. Итак… Номер один — Поклевский Стас, разделка мяса, — она сделала паузу, глядя на красавчика, а тот смотрел на нее. — Не слышу ответа, — сказала Елена ледяным тоном. — Вам ясно?
— Да, — бросил красавчик и скрестил на груди руки, всем своим видом выражая высокомерную отстраненность.
— Номер два — Брюханова Вероника. Мытье посуды.
Девушка с тремя серьгами в ухе, прекратила жевать жвачку и так же, как и Стас бросила: «Ясно». После чего прошипела сквозь зубы: «Зашибись».
А Елена продолжала зачитывать список дальше:
— Номер три — Перфилова Алла, разделка мяса.
— Ясно! — отчеканила стройная и по-спортивному подтянутая девушка. Рубашка сидела на ней, как рыцарские доспехи, а поварской колпак был натянут до бровей. На лице ее не было ни грамма макияжа, в ушах, на шее и пальцах не было ни одного украшения, и вся она была полной противоположностью Вероники, которая кроме серег могла похвастаться браслетами на обеих руках и серебряными кольцами в три ряда.
— Номер четыре — Трясогузов Андрей, разделка мяса.
— Ясно, — отозвался со смешочком парень невысокого роста, стоявший, сунув руки в карманы модных джинсов, и добавил развязно: — Но повышение-то будет?
Елена подняла глаза от списка и спокойно ответила:
— В конце второй недели, если будете справляться со своими обязанностями, и шеф будет вами доволен, возможно переведение в статус ученика.
— Ясно, — Андрей достал из кармана сотовый.
— Перед работой сложите сотовые в кабинки, — распорядилась Елена. — Кто будет замечен на работе с телефоном — будет немедленно уволен.
— Прям тюрьма, — сказал Андрей, но тихо, чтобы Елена не расслышала, и сотовый убрал.
— Номер пять — Пугач Матвей, чистка овощей и фруктов.
— Ясно!
— Номер шесть… — Елена на мгновение замолчала. — Номер шесть — Суханова Ирина. Шеф написал, чтобы вас звали не по номеру.
— А как? — голубоглазая куколка удивленно захлопала ресницами.
— Здесь написано — Дюймовочка. Разделка рыбы.
Мне показалось, Елена с трудом сдержала усмешку.
Ирина, которая отныне превращалась в Дюймовочку, посмотрела на меня. Глаза у нее были огромными от изумления, я в ответ сочувственно пожала плечами. Оказывается, Богосавец — шутник еще тот. Но Дюймовочка — Ирине это прозвище шло бесподобно. Она и в самом деле была крохотная, хрупкая, из-под косынки на висок выбился белокурый локон, и если я не ошибалась — белокурость была природная, а не из тюбика с краской.
— Номер семь, — зачитала Елена, завершая список, — Иванова Дарья. Мытье посуды.
— Ясно, — кивнула я, испытав огромное разочарование.
Мыть посуду! И это после того, как мои блюда похвалили?
— Вопросы есть? — спросила Елена, убирая список.
— Есть, — я подняла руку. — А разве мы не будем готовить?
— Сначала надо заслужить право взять в руки кухонный нож, — Елена скрестила на груди руки и воинственно вскинула подбородок. — Если кто-то недоволен, мы никого не держим. Но обратно не принимаем. Запомните, что не бывает ненужной работы. От того, как будет почищен картофель, лук, разделано мясо или порезана на стейки рыба, будет зависеть вкус блюда. В «Белой рубашке» неумех и недотеп отсеивают на предварительном отборе. Считайте, что он начался. Проходим на кухню, не толпимся, занимаем свои рабочие места.
Стажеры потянулись в кухню, а я задержалась.
— Спасибо за рубашку, — поблагодарила я Елену. — Постираю и завтра отдам.
— Не торопись, — щедро разрешила она. — И лучше прикупи штук пять рубашек. Лишним не будет. Если пройдешь стажировку, получишь фирменные рубашки — семь штук, по одной на каждый день. Но в моем шкафчике всегда висят четыре, — она подмигнула.
Я закивала, обрадованная ее поддержкой, и прозевала, когда стажеры отступили к стене, давая дорогу Богосавецу. Я заметила шефа, только когда повернулась и уперлась носом ему в грудь. Медленно подняв голову, я обнаружила, что он смотрит на меня с высоты своего двухметрового роста, и взгляд не предвещал ничего хорошего. Совсем некстати посетила мысль: с таким ростом ему надо было идти не в футбол, а в баскетбол.
— Знаете, что главное на кухне? — спросил Богосавец таким тоном, что я подавила желание сразу же сунуть голову под тесак.
— Наверное, хорошо готовить, — ответила я и кашлянула, потому что голос подвел.
— Самое главное — не путаться под ногами у других, — сказал шеф. — Кухня — опасное место. Вы можете пораниться сами и поранить других. Впредь постарайтесь быть внимательнее, Номер Семь. Разини моему ресторану не нужны.
— Извините, — я отступила, давая ему дорогу и ощущая легкое головокружение от запаха крахмальной свежести, исходившего от него.
Богосавец прошел мимо, и мы все замерли, глядя ему вслед. Потом стажеры выдохнули и двинулись в кухню, а я всё не могла отвести от шефа глаз. Он легко взбежал по лестнице, на верхней ступеньке мелькнули его начищенные до зеркального блеска черные ботинки — и только тогда вернулась с небес на землю. Рядом со мной стояла лишь Елена и уже не скрывала улыбки.
— Что, не похож на принца кулинарии, которого ты видела по телевизору?
— Совсем, — ответила я и поспешила поправиться: — То есть — не совсем.
— На самом деле, он веселый и добрый. Но не в том, что касается работы. Работа — его жизнь, кухня — его фетиш. И как любой жрец богини Кулины он требует ото всех поклонения и служения в святая святых.
Я посмотрела удивленно, и Елена рассмеялась.
— Не обращай внимания, — сказала она добродушно. — Мы все тут немного сумасшедшие, привыкай.
— Меня этим не удивить, — отмахнулась я, — видела бы ты моих прежних коллег…
— О! Правда, что Лёлик нашел тебя в какой-то забегаловке?
— Правда, — смущенно признала я. — Я чуть в обморок не упала, когда какой-то дядька сказал, что я могу пройти стажировку у Богосавеца. Алексей Аркадьевич решил, что у меня есть потенциал. Я приготовила говядину в слоеном тесте по рецепту Богосавеца, Алексей Аркадьевич попробовал и впечатлился.
— Удивительно, с чего это он стал обедать по забегаловкам, — сказала Елена словно самой себе, а потом поправилась: — То есть дешевым кафе. Без обид. Обычно Лёлик очень щепетилен в этом плане, — и пояснила, таинственно понизив голос: — Мы за глаза зовем его Лёликом, но в глаза — ни-ни. Все очень официально.
— Без обид, — ответила я, — там и в самом деле забегаловка. Мы обслуживаем за день около двухсот человек, из них сто пятьдесят — в обеденный перерыв. Только успевай поворачиваться.
— Этот опыт тебе пригодится, — заверила меня Елена. — Когда будешь мыть посуду и натирать ножи и вилки. Идем, я совсем с тобой заболталась, — и она быстрым шагом направилась в кухню.
— Но я умею готовить, — запротестовала я. — И умею разделывать мясо и рыбу.
— Подожди хвастаться, — бросила она через плечо.
В кухне уже полным ходом шла работа. Мы, стажеры, сбились в кучу, пока Елена представляла нам персонал: су-шеф Милан Бранкович, главный помощник Богосавеца, первый ротиссёр Ян Гудель, а по совместительству мастер гриля и фритюра, пуассонье — мастер по рыбе Йован Дуляй, смуглый ворчун Петар Костич — овощной мастер, готовящий салаты, закуски и гарниры, Сречко Любурич — повар выпечки и десертов, и повар первых блюд — Ринат Мигаязов. В большинстве своем повара были сербы, и переговариваться между собой предпочитали на своем языке, а не на русском.
— Надо привыкнуть, — сказала Елена, наблюдая за нами. — Русский знают все, но в запале чаще всего переходишь на родной язык. Повара не могут менять своих привычек, так что вам придется подстроиться под них. Приводите себя в порядок и занимайте рабочие места.
Мы вымыли руки, потуже завязали платки и банданы, и приступили к первому дню работы в элитном ресторане.
Оказалось, что наша работа была совсем не узкой направленности. Те, кто резал мясо, таскали еще и ящики с продуктами, а мы с Вероникой, хотя нам полагалось стоять у мойки, носились по кухне, как девочки с пропеллерами — надо было собрать грязную посуду, ухитрившись не налететь на поваров, не попасть под нож, горелку или рукой в кастрюльку с соусом, не подвернуться никому под ноги, протереть плиты и столы.
Почти сразу же я поняла, как мне повезло, что Богосавец не поставил меня на разделку мяса или рыбы. В кафе, где я работала прежде, не разделывали каре ягненка и палтуса.
Пока не началась запарка, я краем глаза поглядывала, как Стас Поклевский с хирургической точностью срезает с мяса жир, зачищает кости, а потом полирует их до блеска. На разделке мяса стояли трое, на разделке рыбы — одна Дюймовочка. Ее работа больше походила на жонглирование ножом, и я следила, раскрыв рот. Нужно было видеть, как хрупкая девушка с размаху шлепает на доску огромную рыбину, длиной чуть ли не метр, потом аккуратно и четко — и за считанные секунды! — разделывает рыбную тушу на четыре филе, а потом точным круговым движением извлекает самый деликатесный кусочек палтусовой плоти — щеку, похожую цветом на жемчужную устрицу.
Дюймовочка напоминала мне экранного Богосавеца — своей манерой двигаться на кухне так же изящно, как танцевать.
Про себя я позавидовала ее мастерству, и поняла, как верно шеф нас распределил — предоставив каждому проявить свои сильные стороны. Это было круто, но в то же время обижало. Получается, что мы с Вероникой были самыми слабыми звеньями, раз нам не доверили разделку дорогих ингредиентов. Мы и еще Матвей, которого посадили на овощи.
Сдвинув почти на макушку поварской колпак, он чистил горы лука и моркови. Картофель полагалось чистить непосредственно после заказа, и едва они начались, Номер Пятый пропал под шквалом картофельных очисток.
На моей прежней работе мы чистили картофель заранее и опускали в воду, чтобы не потемнел. И чистили, стараясь срезать кожуру потоньше, чтобы было меньше отходов. В «Белой рубашке» все оказалось иначе. Толщину очищенной кожуры никто не проверял, и опускать картофель в воду строго воспрещалось. Почистили — в готовку!.. Почистили — в готовку!..
Но не успела я подумать, что Матвей очень даже неплох, строгая овощи, как вдруг он метнулся в кладовую и притащил несколько странных зеленых блинов. Он нес их на полотенце и положил с осторожностью. Я вытянула шею, чтобы лучше разглядеть это чудо.
Кактус! Это был кактус!
Плоские листья кактуса, ощетинившиеся иголками, как ежи!
Матвей перехватил мой удивленный взгляд и хитро подмигнул. Придерживая лист плотенцем, он срезал жесткие основание и края листа, поскоблил с одной и другой стороны, избавляясь от иголок.
— Ты что так вытаращилась? — сердито толкнула меня локтем в бок Вероника. — Начищай ложки! Опунции не видела, что ли?
Опунция…
Конечно, я видела это растение — в горшке, на окошке, в нашей районной поликлинике. Но вот как их готовят, наблюдала впервые, и даже не думала, что подобные ингредиенты можно раздобыть у нас. А Матвей, судя по всему, был давно с ней знаком.
Подготовленные ингредиенты отправлялись или на лед, или сразу в кухню, где уже повара колдовали над жарко разогретыми плитами.
К обеду я уже едва стояла на ногах, а ведь ресторан еще и не открылся! Зато когда главные двери «Белой рубашки» распахнулись — я поняла, что все, что было до этого, это было цветочками.
— Номер Семь! — орал ворчун Петар. — Зелень, шампиньоны! Подай быстро!
Матвей как раз убежал в кладовку, чтобы принести очередную партию овощей, и я, оставив ящики с натертыми до блеска вилками и ложками, бросилась к его столу, чтобы подхватить вымытую и высушенную петрушку, и таз с шампиньонами.
— Долго! Долго! — надсажался Петар, пока я летела к нему, лавируя между ротиссёров и пуассонье. — Шевелись, Номер Семь!
Он вырвал у меня пучок петрушки и принялся нарезать зелень, орудуя ножом с ошеломляющей скоростью. Я поставила шампиньоны и позволила себе тридцать секунд смотреть в руки повару, подмечая, как он шинкует, сберегая силы и экономя время — действует ножом, как рычагом, почти не отрывая кончик ножа от стола, приподнимая только рукоятку.
Чак-чак-чак! — лезвие сочно врубалось в зеленые стебли, и я словно улетела на другую планету, позабыв обо всем.
Чудовищный звон, раздавшийся у мойки, заставил вздрогнуть только меня. Остальные повара даже не подняли головы, напряженно вглядываясь в сковородки, кастрюльки или затачивая ножи. Ни у кого не было времени отвлекаться от работы.
Только су-шеф Милан поднял голову, от тарелки с пробной порцией супа, и коротко приказал мне:
— Номер Семь! Быстро подобрать и перемыть!
Я вернулась к своему рабочему месту на подгибающихся ногах. Только что вымытые и натертые до блеска вилки для рыбы, десертные ложки и ножи валялись на полу, перемешавшись и весело поблескивая, словно издеваясь надо мной.
Как же так?!.
— Быстро! — последовал новый окрик Милана, и я встала на колени, торопливо подбирая и фасуя столовые предметы.
Как они могли упасть? Наверное, кто-то пробегал мимо и впопыхах задел ящики. Задел все три ящика?
Но раздумывать над этим не было времени, как и не было больше времени глазеть по сторонам. Рядом с космической скоростью перемывала тарелки Вероника, и я, встав у второй раковины, принялась перемывать ложки, стараясь не отставать в скорости.
Работа в кухне не прекращалась ни на секунду. Нам, стажерам, предоставили по два перерыва на двадцать минут — немного отдохнуть и поесть. Уходить на обед полагалось не всем сразу, а по графику, и мне выпало обедать с Матвеем.
Устроившись в поварской столовой, мы достали из холодильника сыр, нарезали хлеб и быстро вскипятили чай, после чего рухнули на стулья, давая отдых ногам. Жуя бутерброд, я похвалила умения Матвея, и он довольно промычал в ответ.