Орфей погладил ее, скользнул двумя пальцами в лоно. Потер большим пальцем клитор, от чего по телу Скайлы пробежала дрожь.
— Какое заклятие ты на меня наложила, женщина?
Похоже, его, как и ее, смущало внезапное влечение. Оба понимали, что дело не только в желании разок переспать, хотя не признались бы в этом и за миллион лет.
— Никакого заклятия, — выдавила Скайла. — Хочу еще.
Тишину наполнило тихое урчание, и она сомневалась, что звук исходит лишь от арголейца. Долго раздумывать не пришлось, поскольку аргонавт вновь принялся играть с мочкой ее уха. Прикосновения Орфея поглотили Скайлу, лишили дыхания, обещая то, что она не могла видеть, но жаждала. Вжикнула молния.
Пальцы Орфея выскользнули из лона. Сирена застонала от ощущения пустоты, но тут он подхватил ее под ягодицы и приподнял.
Она обвила ногами его талию и чуть не выскочила из кожи, когда кончик члена потерся о влажные складки. Аргонавт прижал Скайлу к стене, одним резким движением войдя в лоно.
Удовольствие волной прокатилось по телу, словно именно этого Скайла ждала всю свою жизнь. Она сжала мышцы, протестующе вскрикнула, когда Орфей отстранился, и застонала, когда погрузился вновь. Ослепительное удовольствие все набирало силу, и наконец Скайла целиком растворилась в жаре.
— Ох…
— Нравится? — Он опять ворвался в лоно. Пот заливал кожу сирены, а Орфей все двигался и двигался, пока ее глаза не затуманились.
— Да, да, еще. Да. — Она впилась ногтями в его плечи. Попыталась принять член еще глубже.
Скайла уже балансировала на грани оргазма. Плоть Орфея разбухла еще больше. Но этого было недостаточно. Совершенно недостаточно. Скайла жаждала разрядки и задвигала бедрами, пытаясь направить его к одному местечку…
— Ската. — Он подвинулся. — Так?
— Да, я… — Не успела она собраться с духом, как внутри взорвался огонь, столь неожиданный, что у нее перехватило дыхание.
Скайла застонала, ударилась затылком об стену и сжала член, купаясь в волнах удовольствия. А они все шли и шли, вызывая невероятные ощущения.
Но это продлилось недолго. Когда схлынули последние отголоски, разверзлась пропасть. Скайла чувствовала, будто падает, погружается в черную бездну боли и страданий с такой силой, что стало трудно дышать. Сердце охватила скорбь, подобную которой сирена переживала лишь раз.
Однажды эта скорбь чуть ее не убила. И сирена надеялась, что давным-давно оставила прошлое позади.
Она распахнула глаза. Лицо Орфея находилось всего в нескольких сантиметрах от нее: челюсти сжаты, кожа скользкая от пота, глаза раскрыты, но расфокусированы. И в этих серых озерах ее прошлое отражалось так ясно, словно было настоящим.
Старая боль, закалившая характер Скайлы, вспыхнула так резко, будто никуда и не уходила.
— Что… такое?
Горло пересохло. Она не могла ответить. Не знала, что сказать. Невозможно, чтобы боги были так жестоки.
Похоже, Орфей не мог остановиться, и Скайла знала, что он находится на той грани, когда самообладание улетучивается и природа берет свое. Он стиснул зубы, врезаясь все жестче и глубже. Скайла могла лишь держаться за него. Она чувствовала, каким невероятно твердым стал член, знала, что Орфея накрывает оргазм. Ее же собственный уже давно прошел.
Слезы, которые она не собиралась проливать, жгли глаза. Орфей в последний раз вошел в ее лоно, застонал и затих. Она попыталась успокоить скачущее сердце и не смогла. Попробовала убедить себя, что все только что пережитое нереально.
Увы. Помоги ей боги, реально. И ужасная правда предстала перед ней во всей кристальной чистоте.
Он не просто слишком самостоятельный полукровка, устраивающий каверзы Зевсу.
Он — гораздо большее. И их встреча не случайна.
Орфей уронил голову ей на плечо, глубоко вздохнул, и уперся рукой о стену, чтобы удержать их обоих.
— О, боги, — пробормотал он, обдавая горячим дыханием сверхчувствительную кожу Скайлы. — Кто ты, Аид побери?
Она не могла ему сказать. Только не сейчас. Никогда. Но испытанное прежде ощущение дежавю теперь обрело тошнотворный смысл.
Она сглотнула, ухватилась руками за его плечи и оттолкнулась из последних сил.
— Ты делаешь мне больно.
Он тут же отодвинулся, отпустив ее ноги, чтобы она могла встать. Орфей не причинил ей боли, по крайней мере физической, но не должен об этом знать. Дрожащими руками Скайла натянула брюки, подняла с пола и надела рубашку, нашла сапог, все время избегая глаз Орфея, стараясь не замечать, как его движения похожи на знакомые ей привычки…
Как она могла так сглупить? Почему не увидела это с самого начала? И почему, во имя Аида, Афина ее не предупредила?
— Скайла…
Она повернулась к кухне.
— Мне надо идти.
— Подожди минутку.
— Если проголодаешься, еда в холодильнике.
У двери он схватил ее за руку.
— Постой. Нам надо поговорить.
Ее охватил ужас. Скайла понимала, что если не уйдет, то запаникует. И пусть сейчас она похожа на слабую женщину, сбегающую после того, что натворила. Ее вел не стыд от содеянного. Ей требовались ответы. И объяснение того, что не имело логического смысла.
— Послушай, — быстро сказала она. — Тебе не о чем беспокоиться. Сейчас не то время для зачатия. Последствий не будет.
— Я не об этом… — Он сжал ее руку. — Ската. Какого дьявола сейчас произошло?
Она повернулась к нему. Долю секунды поискала в его глазах подтверждение, что ее подозрения беспочвенны. И не нашла. Впервые после их встречи Скайла видела глаза, в которые смотрела сотни раз прежде, тысячи лет назад.
Кинур. Человек, которого она любила сердцем, разумом и душой. Тот, ради кого она едва не пожертвовала орденом. Тот, чья смерть все еще преследовала ее — даже сейчас, две тысячи лет спустя.
Мужчина, убийство которого лежало на ее совести.
Острая боль пронзила грудь. Великие боги, это действительно он. Переродившийся в этого… этого монстра.
— Скайла…
— Забудь, что мы встречались, демон. Забудь эту ночь. И лучше всего забудь о том, что искал, и уйди из этого мира. И никогда не возвращайся.
Глава 5
Поля Асфоделей были такими же заброшенными и гнетущими, как и помнилось Аталанте. Стоя посреди колышущейся жухлой пшеницы и глядя в тоскливое серое небо, она вспомнила, почему так легко набрала души в этом забытом краю для своей армии демонов.
Те, кто пребывал здесь, застряли между жизнью и смертью.
Застыли во времени. Словно никогда и не существовали. Хотя некоторые, действительно, творили зло и наверняка отправятся в Тартар для отбытия наказания, но другие, ведшие неприметную жизнь, просто ожидали суда. И все хотели выбраться. Никогда не знаешь, сколько времени придется проторчать в полях Асфоделей. Возможно, дни. Возможно, тысячелетие. Обещание второго шанса — пусть даже в теле демона — оказалось величайшей приманкой Аталанты.
Она прошла по полю, гладя рукой колосья. Они шевелились на ветру, словно в старом черно-белом фильме. Тогда, набирая здесь души, она черпала силу из подземного мира, где проживала. Но сейчас, после изгнания из королевства Аида, вновь оказалась в этой серой пустынной земле. Только на этот раз не в гостях.
Аталанта стала ее обитательницей. Здесь богиню заперли вероломный сын и разделившее с ним способности Медеи демонское отродье.
Гнев кипел в душе строптивицы, обжигал ее плоть, пока на языке не остался привкус золы. Аталанта остановилась, посмотрела на свое некогда кроваво-красное платье, сейчас такое же серое, как и небо, на когда-то молочно-белую кожу, ныне просто пепельную. Нельзя здесь оставаться. Дни, прошедшие в человеческом мире, обратно не вернуть. А надо стольким отомстить. Уничтожить стольких аргонавтов — включая ее сына.
— Госпожа, прошу вашего внимания.
Аталанта развернулась и опустила взгляд на троллеподобное существо с метр ростом, чьи уши едва достигали верха пшеницы.
— Гальто, я ожидала тебя. Полагаю, ты узнал что-то полезное.
Создание, взятое ею в помощники в данных обстоятельствах — по приказу самого Аида ему следовало наблюдать за здешними жителями, — потерло чешуйчатые ладони и огляделось большими овальными кошачьими глазами, занимавшими почти все место на треугольном лице.
— Да, госпожа. Но… у этих полей есть уши. Если вы пойдете с…
— Я достаточно ждала, Гальто. Расскажи свои новости сейчас же.
Он тяжело сглотнул. Оба знали, что Аталанта обладает божественной властью, но не может воспользоваться ею для освобождения из этой отвратительной клетки. Она пыталась уже почти три месяца, и все впустую. Ее единственной надеждой сейчас оставался этот мелкий… друг.
И если он не сможет помочь, она использует свои способности, чтобы превратить его в пыль. На это ей сил хватит.
Гальто переступил с ноги на ногу и прошептал:
— За воротами в человеческий мир наблюдают. Там не пройти.
— Мерзавцы. — Аталанта отвернулась и уставилась в пустое небо. Ветер раздувал ее черные волосы. — Я уничтожу тебя за это, Деметрий. За каждую секунду, что я заперта здесь. Тебя и то демонское отродье, которое помогло меня захватить.
— Но… — прошептал Гальто за ее спиной.
Богиня взглянула через плечо:
— Что — но?
Он опять осмотрелся, словно в поисках шпионов, подошел ближе и взмахом шишковатой руки поманил ее к себе. Аталанта нагнулась, чтоб услышать его тихие слова:
— Ходят слухи об аргонавте в подземном мире. Его отправила сюда магия, а не смерть.
— Аргонавт, говоришь? Здесь, в Чистилище?
— Нет, госпожа. — Он вновь огляделся. — В Тартаре.
Аталанта посмотрела на покрытое чешуей существо, и в голове зароились идеи, возможности, планы. Не считая смерти, есть лишь одна магическая сила, способная забросить людей в Тартар. И лишь одна, способная их освободить.
— Сможешь доставить меня к нему? — спросила она.
— Конечно, госпожа. Но это путешествие чревато опасностью.
Она снова оглядела колышущееся серое поле, но на этот раз увидела не тусклую пшеницу и бесцветную растительность. Аталанта видела выход. И способ наконец отомстить.
— Опасность, Гальто, вещь относительная. А наше место назначения того стоит.
***
Скайла не остановилась в воротах Олимпа объявить о себе, как было принято после возвращения из человеческого мира. Она миновала стражников и направилась прямо в храм Афины.
Фасад его выглядел таким же блестящим и внушительным, как дворец Зевса, но внутри — совсем другое дело: мягкая мебель, яркие цвета. Комнаты буквально кричали о богатстве и демонстрировали склонность богини к капризам.
Скайла прошла через главный зал с канареечно-желтыми стенами и зеркалами в пурпурных изразцовых рамах, спустилась на три ступеньки в жилые покои Афины, где кожаная мебель соседствовала с белеными столами и тяжелыми фиолетовыми бархатными занавесями. Она осмотрела весь дворец, прежде чем поняла, что богини здесь нет.
Взглянув на часы высоко на стене, Скайла поняла, что сейчас Афина у сирен. Охотниц приходилось постоянно тренировать.
Она закрыла глаза, представила лагерь сирен — глубоко в пределах Олимпа, но вне обиталища богов — и оказалась там, открыв глаза, когда ощутила под ногами твердую землю.
Всю территорию покрывали акации и дикие оливы. Пять основных зданий — штаб, тренировочный зал, столовая и бараки — были сделаны из дерева и выкрашены в белый цвет под стать мраморным внушительным дворцам богов, но явно предназначались для менее важных жителей. С ощущением горечи Скайла вприпрыжку добежала до крыльца главного здания, откинула завесу и вошла в холл ордена.
Вдоль белых стен висели снимки лиц всех когда-либо служивших сирен — настоящий альбом служивших и павших. Но сегодня Скайла не желала вспоминать. Она хотела получить ответы и немедленно.
Конторка была пуста. Скайла пересекла приемную, миновала пустой кабинет Афины и дошла до конца холла, где выглянула в окно на тренировочное поле позади здания. Как она и думала, Афина занималась с группой из шести сирен — в основном, новобранцев — отрабатывая смертоносные приемы.
Скайла прошлась по изумрудно-зеленой траве. Словно почувствовав ее присутствие, Афина подняла взгляд и нахмурилась.
Богиня выпрямилась, не отрывая глаз от Скайлы.
— Боюсь, мое время истекло, леди. — Она оглянулась на новичков. — Сделаем перерыв. Попейте немного.
Новенькие, троих из которых Скайла прежде не встречала, смерили ее взглядами. Когда та гневно зыркнула в ответ, ученицы, перешептываясь, двинулись к баракам и оставили Скайлу наедине с наставницей.
Боль предательства огнем горела в венах Скайлы, но она сдерживала гнев, зная, что должно существовать логическое объяснение. Что-то, придающее смысл ситуации, которая не может быть реальной.
Афина поставила лук на землю и перекинула каштановые кудри через плечо. Хотя богиня войны могла бы стать моделью для «Виктории Сикрет», она славилась выносливостью и жесткостью. Сегодня Афина облачилась в блузку из белого шелка, обтягивающие черные брюки и готические сапоги, как у Скайлы. Да, богиня по праву возглавляла Орден сирен. Она могла соблазнить мужчину одним взглядом, а затем выпотрошить прежде, чем он поймет, что произошло.
— Что ж, все случилось быстрее, чем я ожидала.
Сердце Скайлы ушло в пятки. В глазах наставницы она увидела реальность, остро и ясно.
— Вы знали. — Предательство жгло ее изнутри. — Вы знали, что он Кинур, и не сказали мне?
— О, Скайла. Ты говоришь так, словно я собиралась тебя обмануть. У меня не было подобных намерений.
— И как это, по-вашему, называется?
Афина подняла с земли свои метательные звездочки.
— Заданием. Его сущность ничего не меняет. И если бы ты с ним не переспала, то никогда не выяснила бы правду. Ты же спала с ним, так? Только так ты смогла бы узнать. Боги, Скайла. Прошли годы с тех пор, как ты последний раз крутила роман с целью. Мне и в голову не пришло, что ты трахнешься с человеком, не говоря уж о демоне-полукровке.
Как и самой Скайле. Она не понимала своего влечения к Орфею. Лишь знала, что между встречей в толпе на концерте и лечением его ран во временной квартире, аргонавт пробудил в ней какую-то примитивную женственность, запертую вечность тому назад. И в момент освобождения, когда они соединились, Скайла заглянула ему в душу.
Предательство Афины обжигало сердце. Сердце, похороненное так давно — Скайла и не знала, что оно еще способно испытывать боль.
— Вам следовало мне сказать. Не было необходимости держать его сущность в тайне. Я имела право на…
— На что? — спросила Афина. — Решать его судьбу? Это не твое дело, Скайла. Твоя работа — выполнять то, что велено. Если помнишь, я пыталась отговорить Зевса и не отправлять тебя на это задание, но ты утверждала, что готова, и я согласилась, поскольку доверяю твоему суждению. Впрочем, неважно, кем была твоя цель. Важно, кем он стал сейчас. И что сделал.
Скайла уставилась на богиню, которую считала подругой. Единственной, кто ее понимал. Но сейчас осознала, что на самом деле Афина совсем ее не понимала. Нет, если могла с такой черствостью отмахнуться от этой темы, словно та ничего не значила.
— Как это вообще возможно? Он умер. Я видела его тело. Я…
Она закрыла рот, сглотнула. Слова не шли.
Потому что сама мысль резала с жестокостью зазубренного клинка. Кинур был ее любовником, ее сердцем, единственным, ради кого она хотела покинуть сирен. Пока все не изменилось.
Афина нажала кнопку на конце магического оружия. Оно съежилось до размеров пятнадцатисантиметрового металлического прута, который она засунула в сапог.
— Я тут ни при чем.
— Но вы знали.
— То, что я знаю, тебя не касается, — пожала плечами богиня. — Хотя, как по мне, тут не обошлось без мойры.
— Какое дело мойре до какого-то мужчины?
Афина повернулась и взглянула через двор на мерцающие дворцы Олимпа.
— О, ты даже не представляешь, насколько она заинтересована.