Она подошла к артефакту-определителю, лежащему на слегка наклонном пюпитре, и прижала ладони к чёрному кругу в центре. Привычное уже зелёное сияние потекло по белому камню, играя переливами света в кварцевых крупинках, и остановилось всё в том же полудюйме от первого кольца. Словно ничего и не было. «Мне что, в самом деле замуж выскакивать срочно и тут же рожать?» — мрачно подумала Камилла.
Брат Герберт меж тем взял линейку, измерил расстояние и записал его в Камиллину книжицу.
— Без изменений, — прокомментировал он. — Цель посещения какую указать? Дефлорация? С контрольного измерения всего-то три недели прошло.
— Да, — выдавила Камилла. — А следующей осенью как обычно надо будет прийти?
— Конечно. Всё? Или есть какие-то вопросы?
В тоне его так и чувствовалось: «Проваливай уже, дай делом заняться», — и Камилла ответила:
— Всё, сударь, спасибо. — Вопросы у неё были, но лезть с ними к человеку, который ждёт-не дождётся, когда ты уже уберёшься… — Простите, что отвлекла, но я думала, вдруг что-то изменится.
Тот неожиданно усмехнулся почти по-человечески.
— Ученица алхимика, — сказал он, — наверняка книги по анатомии читала, а для первого раза шлюшку из дорогого борделя наняла, так? — Это было не так, но Камилла не стала возражать. — Готовилась, настраивалась, ждала чего-то неприятного, но терпимого. Вот и получила то, что должна была — ничего. Чтобы произошёл резкий скачок магических способностей, сударыня, требуется сильное потрясение. Или целый день эмоционально насыщенный, как у приличной, — он сдержанно фыркнул на этом слове, — девицы в день свадьбы: толпа народу, утомительный обряд, поздравления, подружки-змеюшки, родственники с шуточками ниже пояса, а под конец брачная ночь, после которой надо вывесить простыню на ворота, и Создатель храни, если пятна’ там не будет или выглядеть оно будет подозрительно. Или забрести в дешёвый кабак, где глупую девчонку затащат в свою каморку трое-четверо наёмников и употребят там все по очереди, а то и парами. Тогда — да, тогда такой всплеск будет, что выгореть недолго. А у вас, судя по вашему характеру, и первые роды будут вроде вчерашней близости. Таким же неприятным, болезненным, но обыденным делом, а вовсе не концом всей прежней жизни и началом новой.
— Понятно, — пробормотала Камилла, вспомнив матушку, которой и четверо детей не прибавили ни четверти дюйма. — Спасибо, что объяснили.
— Не за что, — хмыкнул он. — Но в следующий раз приходите всё же в будни, будьте добры. Разве что и в самом деле умудритесь сквасить молоко всем соседкам разом, несмотря на неподходящую магию.
После тихой и прохладной полутьмы помещений и коридоров штаба Искателей яркая, солнечная, припорошенная первым снегом улица оглушала. У Камиллы даже голова слегка закружилась. Да ещё какой-то босяк толкнул её, чуть не сбив с ног, и тут же кинулся бежать. Камилла пощупала пояс, на котором висел кошелёк «для воров и грабителей», и мерзко улыбнулась: воришку ждали горсть медяков и оч-чень неприятный сюрприз. Но кто ж ему враг? Думать надо, у кого кошелёк срезаешь. Она не в бархатной мантилье и завитом парике разгуливает, а в мантии и в токе «на босу голову» — то есть, в полный голос объявила, кто она такая, а не знать, кто ходит в мантиях… это каким же тупым и тёмным надо быть?
Дурацкое происшествие немного подняло ей настроение, а в доме Змея её ждал Корвин, серьёзный и сосредоточенный.
— Камилла, — ужасно официальным тоном объявил он, — я тебе очень благодарен за твой выбор, за доверие и за… — Он слегка сбился и закончил куда попроще: — Я тоже хочу тебе сделать подарок. Честное слово, подарок, а вовсе не плату за услуги.
— Да какие там услуги, — Камилла почувствовала, как щёки всё-таки загораются, хоть вроде она и настраивалась, что вчерашнее происшествие — это ерунда, не стоящая внимания. — Ты сам всё сделал.
У неё хватило ума не ляпнуть: «Это я, если верить брату Искателю, должна была тебе заплатить». А Корвин достал из кармана бархатную коробочку и протянул ей.
— Вот, — сказал он. — Я думал купить золотую, но ювелир сказал, что магам лучше дарить серебро: оно как-то впитывает в себя магические силы, особенно если камень подходящий. Только я не знаю, какие камни тебе подходят, так что подвеску придётся потом…
Принимать дорогой подарок от чужого… всё равно чужого, хоть что там вчера между ними происходило, парня было неловко, но отказаться наверняка значило бы смертельно обидеть Корвина, а обижать его Камилла вовсе не хотела. Ну, зануда — и что? Он ей очень много всего объяснил в первый год, и вообще, всегда готов был помочь. Даже в таком деле, как становление женщиной.
— Спасибо, — сказала она, взяв коробочку. — Ой, как здорово!
Цепочка была довольно массивная, да в общем, и не цепочка даже, а змея, держащая свой хвост в зубах. Зачем на неё навешивать какие-то камни, совершенно было не ясно — Камилла решила, что будет носить просто так, без всяких подвесок.
— Что у тебя тут? — Стремительно вошедший мастер цапнул змейку из рук Камиллы раньше, чем она успела возмущённо завопить: «Это моё!». — Ничего так, миленько. Отдай потом Моране зачаровать.
— Моране? — Камилла поёжилась. — А ей-то зачем? Она же малефикар!
— Вот именно, бестолочь! А кто лучше малефикара разбирается в проклятиях и способах защиты от них? Умелый целитель — самый страшный палач, а самый опасный преступник — бывший стражник, знающий всю эту кухню изнутри…
Он пристально всмотрелся в её лицо и сказал:
— Так, Змеючка, пошли-ка потолкуем.
— О чём? — невольно втянув голову в плечи, спросила она. Мелькнула даже паническая мысль, что отец передал через наставника требование возвращаться домой, но Камилла тут же отогнала её: нет, отец приехал бы сам. Ему же пришлось бы платить за обучение.
— О тебе, бестолочь.
— Да о чём там говорить, — пробормотала она, сжав в кулаке коробочку, словно серебряная змейка могла как-то её защитить.
— Найдётся, — заверил её Змей.
Потолковать он привёл её в свой кабинет. Камилла там ни разу не бывала, только изредка видела в приоткрытую дверь часть обстановки. Ну… ничего так, светло, просторно. Собственно, всей обстановки — письменный стол с чернильным прибором из тех, что по привычке зовутся гномскими, хотя их уже кто только не делает, несколько стульев и несгораемый шкаф в углу, массивный и всё равно какой-то неприметный. Чары, что ли, на него наложены такие, чтобы даже если смотришь в упор, взгляд сам собой словно соскальзывал. Что-то такое чувствовала она вроде лёгкого зуда или покалывания. Чужую магию, видимо.
— Садись, — приказал Змей и сам сел за стол, побарабанив по столешнице пальцами. Камилла отстранённо подумала, что пальцы у него, несмотря на все предосторожности, обожжены и пересушены, пожелтели прямо, а руки всё равно красивые. Словно и не мужские даже — узкие, нервные, с длинными пальцами, как у музыканта какого-нибудь. — Не буду говорить, что ты поторопилась, Змеючка, но Корвин определённо был не лучшим выбором. Кстати, судя по твоей кислой мордочке, затеяно всё было зря и магический резерв твой всё так же не дотягивает до минимально необходимого для обучения? — Она кивнула. — Вот и славно. — Камилла посмотрела на него с удивлением, и наставник пояснил: — ты талантливый алхимик, гадючка моя, но это вовсе не значит, что ты будешь талантливым целителем. Алхимию в целительской Школе дают в самых общих чертах, одни основы: целебные травы, яды растительные, яды животные… ты уже знаешь половину, а на вторую половину тебе вовсе не понадобится пять лет обучения. Но тебе всё равно придётся пять лет учить то, что тебе не нужно и не интересно, а потом ещё десять — отрабатывать это обучение.
— Я знаю, мастер, — тоскливо сказала Камилла. — Я думала об этом. Но лучше уж потерять десять лет, чем всю оставшуюся жизнь. Думаете, тот же Миха позволит своей жене учиться всерьёз? Умеет сварить капли от зубной боли, и хватит с неё.
— Да никто тебя не отдаст никакому Михе, успокойся уже, — вздохнул мастер. — Говорили мы с твоим отцом. Он человек не образованный, но совсем не глупый. Ему хватило твоего первого приезда домой, чтобы понять — в Монастырские Сады ты не вернёшься. Тебе просто нечего там делать. А если силой выдать тебя замуж, ты благополучно овдовеешь через полгода, и ни одна сука следов не найдёт, а вдова уже отцу не подчиняется, она сама себе хозяйка.
— Какая вдова? — с ужасом спросила Камилла.
— Молодая, привлекательная и состоятельная, — жутковато улыбнулся Змей. — Ты бы, овдовев, вернулась ко мне учиться дальше?
Она, сглотнув, кивнула, уговаривая себя, что это просто дурацкая шутка. Ну, не может же её наставник так спокойно говорить о её предполагаемом вдовстве? Или может?
— Вот и я так подумал, — кивнул наставник. — А парень, который вечно норовит вашей тамошней бандерше дорожку перебежать, запросто может хлебнуть лишку «Абесинской страсти», а это, знаешь ли, очень опасная штука — у кого сердце не выдерживает, у кого сосуды, у кого печень, если пить её неумеренно. Ты не знаешь, что это? — удивился он. — Дрянь, которая позволяет мужчине физически возбудиться, когда никакого настроения возбуждаться нет — клиент там старый, морщинистый или жирный и потный… Или, наоборот, даёт возможность ещё немного порезвиться, когда в силу возраста такие забавы уже недоступны. Старые развратники обычно и мрут как мухи на молоденьких любовницах, нахлебавшись этой смеси. Ну, и с молодыми случается, если они боятся, что не смогут ублажить богатенькую старушку, и подстраховываются.
Камилла помотала головой, передёргиваясь от отвращения, даже липкий парализующий страх подзабылся. Нет, конечно, это было не всерьёз. Змей заботливый наставник, но характер у него, что ни говори, мерзкий. Шутка это была. Дурацкая шутка — попугать дуру деревенскую и посмеяться над её страхами. Но как только подвернулась возможность, Змей оседлал любимого конька и принялся рассказывать про опасное снадобье, тут же бросив пугать ученицу. А кстати, почему никто не пробовал сделать безопасное зелье со схожими свойствами?
— Креативная ты моя, — умилился Змей вопросу. — Ещё как пробовали! С десяток похожих зелий имеется, но все они действуют послабее и полной гарантии не дают. А для большинства стареющих мужчин лучше умереть, чем опозориться в постели, вот и глотают пожилые идиоты смертельно опасное варево. Так, — сказал он, немного помолчав, — что-то я не о том… Я ведь начал было про Корвина. Змейка, ты ему сделала прямо-таки королевский подарок. Он ведь небогат, некрасив, не знаменит пока что, у девушек популярностью не пользуется — а тут ты с такой просьбой.
— Я ему доверяю, — сумрачно отрезала Камилла, чувствуя, как опять загораются щёки и даже, кажется, уши.
— Это правильно, — согласился Змей. — Но… сделала подарок, и хватит. Не повторяй больше. Потому что, — оборвал он её попытку заявить, что она сама как-нибудь разберётся, — с Корвином это будет безопасно, но пресно и нестерпимо скучно. Всё по правилам. А секс, змейка ты моя ядовитая, это не унылое исполнение супружеского долга и не скучная лечебная процедура, чтобы голова не болела. Это способ расслабиться и получить удовольствие. Вот что, — сказал он, опять немного помолчав, — схожу-ка я опять с тобой в “Розовое облако”. Попрошу у госпожи Изольды, чтобы подобрала тебе парочку ребят помоложе. Чтобы вы сперва подушками подрались, что ли, порезвились, поскакали жеребятами, а потом уже так же весело и без всяких правил потрахались.
— Я не… — Камилла прижала руки к щекам. — А парочку-то зачем? — неожиданно для себя брякнула она.
— Как зачем? — искренне вроде бы удивился он. — А вдруг тебе нравятся девушки тоже? Не попробуешь — не узнаешь.
========== Часть вторая: Vipera berus ==========
Комментарий к Часть вторая: Vipera berus
Vipera berus — это гадюка обыкновенная
Подмастерье
— Вот, сестра Эвелина, полюбуйтесь.
Под хмурым взглядом главы местного Штаба Искателей Камилла снова приложила руки к артефакту, и тот отозвался слабеньким, чуть заметным отсветом, который и измерить толком не вышло бы.
— Так, — мрачно сказала сестра Эвелина, — давай-ка, цветочек, всё по порядку. Как это вышло?
Она ещё потолстела, но в коротко, словно под шлем, остриженных волосах седины прибавилось чуть ли не вдвое. Камилла опять посочувствовала ей: с того дня, когда вышел указ Императора о поиске и привлечении на службу всех, обладающих магическими способностями, прошло уже больше тридцати лет, но хлопот у Искателей меньше не становилось. Не наоборот ли.
— Я сдавала экзамен на звание подмастерья…
— Сдала? — живо заинтересовалась Искательница.
— Сдала, — вздохнула Камилла. — Но чего мне это стоило! Теперь и я знаю, почему мастер Змей всегда так по-хамски вёл себя с нами — чтобы мы заранее были готовы к такому же, но уже от пяти человек сразу. Спрашивали не только о свойствах ингредиентов и способах работы с ними. Пришлось выслушивать ещё и дурацкие обвинения в том, что работу, подготовленную для защиты, я украла у какого-то типа, о котором даже ни разу не слышала, да намёки на то, что я Асканио Серпенту не ученица, а просто подстилка. Хотя он никогда и не думал даже скрывать, что женщины ему не интересны. Мне Корвин, помощник мастера, рассказывал об этом, но на своей шкуре почувствовать…
— Так, — сказала сестра Эвелина, — давай-ка сядем вон за тот стол, и я запишу это всё.
Она, отдёрнув тяжёлую плотную штору, села за стол у окна, Камилла — напротив, а её куратор пристроился сбоку. Сестра Эвелина взяла лист плотной и очень белой, даже на вид страшно дорогой бумаги и начала записывать.
— Кто принимал экзамен? — спросила она.
— Не помню, но их имена есть в экзаменационном протоколе, мне выдали мой экземпляр.
Сестра Эвелина кивнула и оставила несколько строк свободными. Камилла вздохнула, без нужды поправила свою новую шапочку, бархатную уже, с серебряной пряжкой, удерживающей красиво уложенные складки. Парадная мантия у неё тоже теперь была бархатная, того же малахитово-зелёного цвета — и опять-таки совершенно не женская. Собственно, Камилла окончательно отвыкла от платьев, потому что работать в лаборатории было куда удобнее (а зимой и куда теплее!) в штанах и в рубашке, а на выход у неё были мантии, мантии, мантии. Она даже на свадьбы братьев ездила в них, вызывая каждый раз лавину слухов и сплетен в Монастырских Садах. Среди проезжих, разумеется, встречались самые разнообразные личности, но чтобы своя, с рождения всему селу известная девчонка приезжала погостить одетая даже не по-городскому, а вот так…
— Словом, — продолжила она, с некоторым удивлением чувствуя, что всё пережитое кажется каким-то блёкло-серым, будто давно выцветшим, а не клокочет внутри, — я изо всех сил старалась сдерживаться и отвечать спокойно и вежливо, но меня изнутри будто распирало что-то. Просто в глазах темнело от попыток удержать это в себе, до удушья, до обморочного такого состояния. — Искательница опять кивнула. — Но в конце концов стаканы на столе задребезжали, один даже треснул, вся эта древность… прошу прощения, господа магистры всполошились, кто-то потребовал позвать стражу… Спасибо, мастер Асканио отвесил мне затрещину. Я собралась, справилась с собой и как-то выдержала до конца.
— Выдержала она… — буркнул брат Хаген. — Перегорела, бестолочь. Надо было выпустить силу — ну заплатила бы потом за побитые стаканы и треснувшие оконные стёкла. Ничего бы тебе не было: слабенькая поднадзорная магесса, исправно отмечаешься каждый год, скрываться не пыталась, а что выброс случился — так кто же в том виноват? Переволновалась просто.
Камилла чуть пожала плечами. Умения владеть собой Асканио Серпент требовал со своих учеников и помощников чуть ли не прежде, чем знания совместимости ингредиентов. Когда в руках у Камиллы вспыхнуло содержимое колбы, она перепугалась до смерти, но всё равно деревянной походкой дошла до стальной ванны (пустой, конечно, без воды) и аккуратно поставила колбу туда: как ни хотелось ей с визгом отбросить загоревшийся в руках состав, она понимала, что в таком случае он разольётся по полу и полыхнёт уже весь. Её счастье, что на инвентаре Змей не экономил никогда, и колба была из драконьего стекла, не боявшегося открытого огня. Она даже руки не особенно сильно обожгла — спасли перчатки из толстой кожи. Зато Змей, пока она мазала ладони и пальцы средством от ожогов, не слезал с неё до тех пор, пока она по шагам не разобрала свои действия и не поняла, в чём допустила ошибку. После такой подготовки устраивать истерики с выбросами магической силы… Да мастер выгнал бы её в шею и был бы совершенно прав.