— Ты слишком много смотришь телек.
— Я в курсе, но если он действительно аферист? Он нереально сексуальный, нереально милый — идеальный мужчина, разгадавший твои самые буйные фантазии, в которых ты теряешь голову от парня, обожающего пиццу, подкупающего продавцов джелато, единственного ребенка в семье, а потом — бац! — твои денежки тю-тю.
— Не так много у тебя и денежек.
— В точку. Поэтому-то они мне все и нужны.
— Слушай, Элси, если он такой классный и при этом аферист, то разве не нацелился бы на кого побогаче?
— О.
— Знаешь, что я думаю? — Анна передвинулась, и положила мою голову себе на колени. — Я думаю, что с тобой сейчас происходит нечто замечательное, а ты делаешь из мухи слона. Ну и что, что всё у вас продвигается слишком быстро? Успокойся и получай от этого удовольствие.
— Ладно… но… что, если отношениям положена определенная, ограниченная порция оголтелой влюбленности, а потом она улетучится?
Анна взглянула на меня так, будто у меня выросло еще две головы.
— Ты начинаешь меня беспокоить. Уймись уже и перестань искать плохое в хорошем.
Подумав немного, я решила, что она, вероятно, права. Я разнервничалась на пустом месте. Сделав над собой усилие, я вытеснила из головы ненужные мысли.
— Теперь порядок? — спросила Анна.
— Порядок, — кивнула я. — Сейчас успокоюсь.
— Это хорошо, потому что настало время поговорить обо мне.
Я подняла голову. Наши отношения возвращались в обычное русло, и я сразу почувствовала себя в своей тарелке.
— Да? А что с тобой?
— Жора! — возмутилась Анна тем, что я о нем позабыла.
— Точно! Как прошел вчерашний вечер?
— Я с ним переспала, — удрученно призналась подруга. — И зря. Не знаю, о чем я думала. Он даже не нравится мне. Наверное, когда я заявила, что ни с кем не буду спать, мне сразу захотелось с кем-то переспать, даже если мне на самом деле не хотелось с этим кем-то спать. В том, что я сказала, есть хоть какой-нибудь смысл?
Я снова кивнула. В этот момент зазвонил мой телефон. Звонил Бен. Я показала мобильный Анне, она ретировалась, и я ответила на звонок.
Бен ехал с работы домой и спросил, свободна ли я.
— Если у тебя на вечер нет никаких планов, то я мог бы сегодня снова к тебе заглянуть. Я не делаю никаких предположений насчет ночевки у тебя, но буду честен пред тобой и признаюсь, что в этом и состоит моя цель.
Я рассмеялась.
— Звучит чудесно. Когда тебя ждать?
— Ты ужинала? Я мог бы заехать за тобой, и мы бы сходили куда-нибудь. Ты свободна сейчас?
— Я не ела. Эм… сейчас? Даже не знаю. — Я отлично знала, что «сейчас» вполне свободна, но не хотела показаться слишком доступной, как будто намеренно не строила никаких планов на этот вечер. Это так и было, но разве я когда-нибудь признаюсь? — Я могу освободиться. Подъедешь ко мне минут через двадцать?
— Слушаюсь, мэм! Тогда до встречи. Оденься покрасивее. Я отвезу тебя в особенное место.
— Покрасивее? Тогда мне нужно полчаса.
— Даю тебе двадцать минут, но обещаю остальные десять терпеливо дожидаться тебя в гостиной. Пойдет?
— Договорились, — рассмеялась я.
Я нажала на отбой и попрощалась с Анной.
— Позвони мне завтра утром, — попросила она. — Я говорю «завтра утром», потому что пытаюсь быть понимающей, но если ты улучишь минутку, чтобы сбежать в туалет и позвонить мне, знай: я сижу у телефона.
— Люблю тебя больше всех на свете, — сказала я и чмокнула ее в щеку.
— Это ненадолго, — ответила Анна, и так как подруга она потрясающая, в ее голосе не было ни тени обиды. Она просто понимала, к чему всё идет.
Добравшись до дома, я побежала в ванную. Хотела хотя бы успеть накраситься до прихода Бена. Я всегда жила по правилу: если с лицом у тебя полный порядок, то на одежду никто и внимания не обратит. Может, я думаю так, потому что хотела бы скинуть пяток килограмм, но считаю, что у меня миленькая мордашка. Девчонки, с огромными буферами, с подтянутыми от постоянных физических занятий фигурами, но постными лицами, наверное думают, что главное — это буфера, а на лицо никто и не посмотрит.
Не успела я снять униформу и натянуть черные колготы, как раздался звонок в дверь. Накинув на себя длинную рубашку, я пошла ее открывать.
— Вау, — отреагировал Бен, входя в дом.
Он чудесно пах и чудесно выглядел. На нем были темные джинсы и черная рубашка. Ничего особенного, но почему-то смотрелся он исключительно хорошо. Бен наклонился и осторожно, чтобы не смазать на моих губах помаду, меня поцеловал.
— Дай мне минут семь, — сказала я и убежала в спальню.
— У тебя они есть. Я буду терпеливо ждать тебя на диване.
Я захлопнула дверь и сняла рубашку. Надела короткое черное платье без рукавов, туфли-лодочки и прозрачный серый кардиган, чтобы выглядеть менее помпезно. Я взглянула в зеркало и показалась себе какой-то матроной. Поэтому стянула колготы, снова сунула ноги в лодочки и вышла в гостиную.
— Похоже, я управилась меньше, чем за семь минут, — сообщила я вскочившему Бену.
— Ух ты.
Я эффектно раскинула руки, красуясь перед ним:
— Достаточно хороша для нашего таинственного ужина?
— Невероятно хороша. А что случилось с колготами?
— Оу. — Я вдруг почувствовала себя какой-то распутной. — Мне их снова надеть?
— Не надо, — покачал головой Бен. — У тебя красивые ноги. Просто я не видел тебя раньше на шпильках.
Он подошел ко мне и поцеловал в висок. Я ощущала себя странным образом родной ему и любимой.
— Неудивительно. Мы знакомы всего несколько дней. — Я взяла сумочку. Проверила, лежат ли в ней ключи. Я не знала, в каком состоянии мы будем по возвращении, и не хотела никаких неприятных сюрпризов.
— Ты права. Ничего себе! А кажется, что мы давно уже знакомы. Ладно, не важно. Важно то, что ты обалденно выглядишь. Ты не замерзнешь так? А, к черту. Не вздумай ничего надевать поверх этой красоты.
— Подожди! — Я развернулась, в то время как Бен наоборот направился к двери. — Мне что-нибудь взять с собой? Ненавижу мерзнуть.
— Если ты замерзнешь, я дам тебе свою куртку.
— А если у меня ноги замерзнут?
— Я укрою твои ноги своей курткой. А теперь неси свою красивую попку в мою машину! Идем!
Я сбежала по ступенькам вниз и устроилась на переднем сидении его автомобиля.
Стоял теплый вечер, и мы ехали через город с опущенными стеклами. На скоростном шоссе стало трудно говорить из-за шума ветра, дующего в открытые окна. Я положила голову на плечо Бена и закрыла глаза. Не успела я оглянуться, как мы уже парковались на Тихоокеанском шоссе. Слева от нас тянулся темный прохладный пляж, а справа — высокие горы.
— Куда мы направляемся? — наконец спросила я. Могла бы спросить и раньше, и Бен, скорее всего, ответил бы мне, но меня забавляла вся эта таинственность.
— В ресторан на берегу, потому что там мы можем поужинать прямо у воды, и, я обещаю — ты не замерзнешь, так как мы сядем у костра.
— Там есть костер?
— Разве я стал бы тебе врать?
— Откуда мне знать, — передернула я плечами.
— Туше, — ответил он. — Ты готова? У нас тут есть одна загвоздка: нам нужно перебежать это двухполосное шоссе со сверхъестественной скоростью.
Я открыла дверцу машины, вышла и сняла туфли.
— Окей. Я готова.
Бен взял меня за руку, и мы подождали подходящего момента. Пару раз мы уже собирались броситься вперед, но не рискнули, а разок мне показалось, что я так и отдам концы, стоя у самой кромки шоссе, но, в конце концов, с фанфарами и криком, мы пересекли дорогу.
Ресторан пустовал, и, судя по выражению лица Бена, он на это надеялся. Он попросил, чтобы нас посадили у костра, и в считанные минуты мои ноги согрелись от огня, а плечи замерзли от холодного океанского ветерка.
Сидя там, любуясь простирающимся внизу океаном и мужчиной перед собой, я ощущала себя так, будто это не моя жизнь. Будто в эту ночь я проживаю чью-то чужую жизнь. Обычно я не провожу вечера понедельника у костра, глядя на воду и попивая охлажденное белое вено. Обычно по вечерам понедельника я читаю книги и поедаю пирожки «Hot Pockets», запивая их водой из крана.
— Тут потрясающе, — сказала я, протянув руки к языкам огня. — Спасибо, что привез меня сюда.
— Спасибо, что позволила мне это сделать, — ответил Бен и придвинул свой стул поближе ко мне.
Мы с Беном обсуждали работу и отдых. Рассказывали о наших семьях и прошлых отношениях. Мы говорили почти обо всем, кроме секса, и, тем не менее, мысль о нем всё больше и больше занимала мой мозг, пока не завладела им полностью.
Черная рубашка обтягивала плечи Бена. Закатанные рукава обнажали запястья. Узкие, но крепкие. Угловатые, но изящные. Я смотрела на его руки, жаждая их прикосновений. Жаждая, чтобы они подняли меня.
— Ты сегодня прекрасно выглядишь, — сказала я Бену, намазывая маслом хлеб. Я хотела, чтобы это прозвучало непринужденно. Я не привыкла говорить комплименты мужчинам и не знала, как это сделать не стремно. — Эта рубашка очень тебе идет.
— Ух ты, спасибо большое! — ответил Бен и улыбнулся. — Спасибо.
Он опустил взгляд на тарелку, и его улыбка стала еще шире. Похоже, он смутился.
— Ты покраснел? — поддразнила я его.
Бен покачал головой.
— Эм… я… — Он поднял на меня взгляд. — Стыдно в этом признаваться, но после работы я пошел в магазин, чтобы купить эту рубашку для нашего свидания.
Я расхохоталась.
— До того, как позвонил мне?
— Да. Знаю, это глупо. Но я просто… я хотел выглядеть хорошо для тебя. Хотел, чтобы этот вечер был особенным и… по правде говоря, ни одна из моих рубашек не подходила для такого случая.
— Ты нереальный, — сказала я.
— Что, прости?
— Ты… какой-то нереальный. Какой парень признается в таких вещах? И будет таким искренним и честным? Ни один мужчина еще не покупал новую рубашку для того, чтобы сводить меня в ресторан.
— Ты не можешь этого знать наверняка! — заметил Бен.
К нам подошел принять заказ официант. Я заказала блюдо из макарон, Бен — стейк. Мы оба понимали, что он будет наставить на том, чтобы оплатить ужин. Я не собиралась заказывать ничего экстравагантного за его счет, и если он предполагает, что на оплате буду настаивать я, то тоже не будет заказывать ничего экстравагантного.
После того, как официант ушел, я продолжила прерванный разговор:
— Не могу. Ладно. Я не знаю этого наверняка, но ни один мужчина не говорил мне о том, что он это сделал.
— Понятное дело. Только идиот в этом признается. Сразу видно, как сильно ты мне нравишься. Мне нужно взять себя в руки.
— Нет, нет. Пожалуйста, не делай этого. Это так приятно.
— Приятно так нравиться? — Бен взял кусок хлеба, разломил его пополам и запихнул в рот целую половину.
Он купил ради свидания со мной новую рубашку, однако есть культурно при мне явно не собирался. Если он и хотел показать себя с самой лучшей стороны, то при этом всё равно решил оставаться самим собой.
— Так нравиться, да. И чувствовать то же самое в ответ. Если сказать точнее: нравится тому, кто так сильно нравится тебе.
— У тебя есть такое чувство, что у нас с тобой всё происходит слишком быстро? — спросил Бен.
Меня неприятно кольнули его слова. Я думала о том же самом и даже обсуждала это с Анной, но если Бен чувствует, что между нами всё слишком быстро завертелось, то… Я не понимала, чего боюсь. Я знала лишь то, что если наши отношения и развиваются слишком быстро, то я не хочу их замедлять.
— Оу. Эм. Ты так думаешь? — Я взглянула на него поверх бокала с вином, стараясь, чтобы мой голос звучал беззаботно. Кажется, у меня это получилось.
— Вообще-то, нет, — спокойно ответил Бен, и я почувствовала облегчение. — Мне кажется, мы с тобой просто… Да, наши отношения развиваются быстро, но с такой скоростью, которая устраивает нас обоих. Я прав?
Я кивнула, и он продолжал:
— Вот. Поэтому я не вижу в этом никакой проблемы. Просто я хотел убедиться в том, что не слишком напираю на тебя. Я не хочу пугать тебя шквалом своих чувств. Говорю себе притормозить, но продолжаю так себя вести. Обычно я ненавязчив и сдержан, но с тобой… я совсем другой.
Я таяла, как масло в микроволновке. У меня не было сил ни что-то строить из себя, ни прятать чувства, которые не стоит выдавать столь рано.
— Мы сошли с ума? — спросила я Бена. — Ты не похож ни на кого, с кем я когда-либо встречалась. Я думала о тебе весь день. Я… едва знаю тебя, но уже страшно скучаю. Безумие какое-то, правда? Я не знаю тебя. Наверное, я боюсь того, что мы так быстро воспламенимся, что вместе сгорим. Что у нас будет яркий, но скоротечный роман.
— Как сверхновая?
— Ммм?
— Звезда. Энергия, высвобождаемая при ее взрыве, равна всей энергии, излученной солнцем за миллиарды лет. Она может быть ярче целой галактики, однако через пару месяцев умирает.
— Да уж, — рассмеялась я. — Почти это я и имела в виду.
— Думаю, твои опасения оправданы. Я не хочу, чтобы мы своей спешкой разрушили наши отношения. Вряд ли это возможно, но лучше поостеречься, чем потом сожалеть. — Он замолчал, жуя и раздумывая. Когда же Бен прожевал хлеб, оказалось, что он придумал план. — Как тебе такая мысль. Давай установим срок в… скажем, в пять недель. Мы можем встречаться сколько нашей душе угодно, но не будем переводить наши отношения на следующий уровень. Не будем напрягаться и забегать вперед. Давай просто веселиться и наслаждаться компанией друг друга, не тревожась о том, быстро или медленно развиваются наши отношения. И тогда по прошествии этих пяти недель станет ясно, сошли мы с ума или нет. Если в конце этого срока у нас будет полное взаимопонимание, то это здорово. Если же мы сгорим или не станцуемся, то будем радоваться, что потеряли всего лишь пять недель.
— Не станцуемся? — засмеялась я.
— Не смог подобрать другого слова.
Я хохотала, а Бен в легком смущении смотрел на меня.
— Я с десяток слов могу подобрать, — отсмеявшись, сказала я и тут же вернулась к предмету нашего разговора: — Окей. Не продвигаемся вперед. Не паникуем из-за того, что наши отношения развиваются слишком быстро. Просто радуемся жизни. Звучит здорово. И никаких сверхновых.
— Никаких сверхновых, — улыбнулся Бен, и мы пожали друг другу руки.
На некоторое время повисло молчание, которое прервала я:
— Мы впустую тратим наши пять недель на молчание. Мне нужно узнать о тебе как можно больше.
Бен взял еще один кусок хлеба и намазал его маслом. Я радовалась тому, что между нами спала напряженность. Бен настолько расслабился, что может теперь сделать себе бутерброд.
— Что ты хочешь знать? — спросил он, откусив хлеб.
— Твой любимый цвет?
— Ты именно это горела желанием узнать?
— Нет.
— Тогда спроси то, что тебя действительно интересует.
— Всё, что угодно?
Он картинно раскинул руки:
— Всё, что угодно.
— Сколько у тебя было женщин?
Бен усмехнулся уголком рта и небрежно ответил:
— Шестнадцать.
В его голосе не было ни бахвальства, ни извинения. Циферка была выше, чем я ожидала, и на секунду в моем сердце вспыхнула ревность. Я завидовала тем женщинам, которые знали его так, как пока еще не знала я. Женщинам, которые в каком-то смысле были ближе ему, чем я.
— У тебя? Сколько было мужчин? — спросил он.
— Пять.
Бен кивнул:
— Следующий вопрос.
— Ты когда-нибудь любил?
Бен снова откусил хлеба.
— Да, любил. Опыт не из приятных для меня, если честно. Было совсем… не весело, — добавил он таким тоном, словно после долгого времени только что осознал, в чем собственно и состояла проблема.
— Понятно.
— Ты? — спросил Бен.
— О, так вот куда всё идет. Мне лучше не задавать тех вопросов, на которые бы я не хотела отвечать сама.
— Но так ведь будет честно?
— Согласна. Я была однажды влюблена. В университете. Его звали Брайсон.
— Брайсон?
— Ага. Не смейся над его именем. Он хороший парень.
— Где он сейчас?
— В Чикаго.
— Это хорошо. И далеко.
Я засмеялась. Официант принес наш заказ. Он поставил тарелки перед нами и предупредил, чтобы мы к ним не прикасались, так как они горячие. Я, конечно же, до своей дотронулась. Не такая уж она была и горячая. Бен глянул на мою тарелку, затем — на свою.