— Я тебя сделаю таким счастливым.
Я поцеловал кончик красного и чуть влажного носа.
— Никаких обещаний, юноша.
Руки уже ныли, но я все равно внес Тоби в дом, потому что это казалось правильным романтическим жестом, а что-то в этом мальчишке пробуждало во мне романтика.
Седина в бороду, бес в ребро.
Менее романтичным оказался облегченный выдох, когда я скинул совсем не легкое тело кульком на диван в гостиной. Но Тоби, похоже, не возражал, просто убрал челку с глаз и снова мне улыбнулся, на этот раз чуть застенчиво.
Я снял пальто и перекинул его через подлокотник кресла. Его глаза голодно следовали за каждым моим движением. И когда я сел рядом, он схватил меня за край слегка помятого галстука и потянул на себя. Мой вздох шумным эхом отозвался в ушах — слишком громкий, слишком отчаянный — и я уставился на синий шелк в его пальцах, державший меня на привязи.
— Ты всегда такой умный. Адвокат, что ли?
— Нет, — оторопело ответил я, — доктор. Точнее, консультант.
— Ух ты, крупная рыба. — Он легонько дернул галстук. Даже не коснулся еще, а у меня уже стоит. — И по каким вопросам консультируешь?
— Неотложная и добольничная помощь… И я… Я состою в лондонской санитарной авиации. Тоби… Я…
— Я работаю в кафе. — Он произнес это как «кафф», с просочившейся в голос ноткой Ист-Лондона. — Ну, чтоб ты знал. Начал с поваренка-посудомойщика, а потом Волосатый, наш шеф-повар, сломал ногу, и меня повысили.
Я смотрел на него, задыхаясь от возбуждения. Зачем он мне это рассказывает?
— Просто подумал, что вам стоит знать, какого вы заполучили утонченного джентльмена, доктор Дэлзил. — Очевидно, он пытался изобразить едкий сарказм, но на деле звучало горько. — Что я за брульянт.
Я обхватил пальцами его запястье, удерживая, как он держал меня.
— Мистер, не доктор, и я хочу, чтобы ты был собой и больше никем.
Он прижал свободную руку мне между ног и погладил, заставив застонать.
— Похоже, ты меня и правда хочешь.
— Боже, хочу. Безумие какое-то, но хочу. Любым способом, каким ты позволишь.
— Тогда какого хрена отпустил? — В какой-то момент его сладкой пытки я закрыл глаза, но на этой фразе они распахнулись.
— Почему я?..
— В тот раз. Отпустил ведь. Тебе что, реально так многого стоило спросить мой телефон?
У меня были причины, и тогда они казались важными, но теперь… теперь я их едва мог вспомнить. Или найти силы озаботиться.
— Прости.
— Не извиняйся. Не надо мне этой хренотени. — Он шумно выдохнул, вздыбив концы челки. — Полная жопа была, знаешь. Когда я пытался во всем этом разобраться без тебя. Ходил несчастный, что пипец. — Он намотал галстук на руку и придвинулся, потянулся, чтобы коснуться губами моих губ, подбородка, щеки, кончика носа, темных кругов, которые, я знаю, пролегли под глазами. — Ты ведь тоже был несчастным. Я же вижу.
Я вздрогнул и кивнул. Это подходит больше извинений? Все мои желания и надежды, весь мой стыд, все на виду у него.
— Я ж и в тот клуб заходил, чтобы увидеть тебя. Дважды. Во второй раз они меня поймали, и я ждал на улице у входа. А ты так и не пришел.
— Нет, я…
— Избегал меня. Да все я понимаю. Сам пытался о тебе забыть, честно. Но все остальные это уже не то.
— Знаю.
Он нахмурился, дергая за галстук, притягивая меня еще крепче к себе.
— Смотри, если еще раз такое со мной сделаешь…
О боже, я не готов давать обещания. Я едва был готов к тому, что происходило в эту минуту. Едва готов и в то же время едва мог сдержаться.
— Я… я постараюсь.
Несколько секунд мы молчали, оба странно серьезные. Он сморгнул и внезапно показался мне таким молодым, таким запутавшимся.
— Так… мы теперь, получается… типа бойфренды? У меня еще не было парня. Ну, настоящего.
— И сейчас нет.
— А-а, — опал он с лица.
— Мы… те, кто мы есть. И однажды, довольно скоро, наверное, ты встретишь человека, который сможет быть твоим парнем. Кого тебе захочется им сделать.
— И… — он скептически наморщил нос, — тогда я просто внезапно свалю в закат с этим воображаемым чуваком, так?
— Да.
— А ты?
Я ответил ему своим самым строгим взглядом.
— Я как-то выжил тридцать семь лет без тебя, Тоби. И дальше проживу.
— Ну, последние пару месяцев тебе это не очень-то удается. Я тебя едва знаю, а все равно вижу, что ты никакой просто.
— Это, — резко сказал я, — к делу не относится. — Попробовал отстраниться, но его пальцы сжались вокруг моих галстука и члена, и, по правде говоря, я не хотел, чтобы меня отпускали.
— Ладно, ладно. Просто будем, — каким-то образом ему удалось поставить саркастические кавычки без единого жеста, — теми, кто мы есть.
Я сглотнул и снова кивнул. Облегчение оказалось практически невыносимым, а я даже не попытался сопротивляться. Просто позволил девятнадцатилетнему парню зайти с холода и вскружить мне голову.
— Но чур больше никаких вышвыриваний меня за порог.
— Mi casa es su casa[8]. Уходи, когда сам хочешь, — попытался улыбнуться я.
— И мы должны видеться хотя бы раз в неделю.
— У меня работа с жестким графиком.
— Это не обсуждается. Мне все равно, где или чем мы занимаемся, даже если ты просто упадешь рядом без сознания, но я хочу тебя видеть и быть с тобой.
Я открыл рот, чтобы возразить, и понял, насколько это нелепо. Сама мысль о том, чтобы видеть Тоби каждую неделю… наполняла восторгом. Проблемы начнутся, когда он встретит кого-то нового, потеряет интерес, или жизнь уведет его в другое русло, но с этим я справлюсь, когда оно случится. А до того можно просто… просто наслаждаться им — неожиданным, непрошенным подарком от мироздания.
И если уж говорить начистоту, на хер возражения.
Я заслужил немного счастья. Немного спокойствия.
— Хорошо.
Глаза Тоби вспыхнули, как двойная звезда.
— Тогда, мистер Лоренс Дэлзил, консультант по вопросам неотложной и добольничной помощи, поздравляем с приобретением слегка подержанного, но находящегося в отличном состоянии Тобермори Финча.
— Тобермори? — спросил я, стараясь не рассмеяться, в то время как он развернулся и оседлал меня верхом.
— Я тебя убью, если будешь меня так называть.
А потом он поцеловал меня, и я забыл обо всем, кроме его жаркого жадного рта и языка, неуклюже толкающегося в мой. Если ему и не хватало навыков, он более чем компенсировал это энтузиазмом и своего рода свирепостью. Поцелуй был мокрым, и мы не раз сшибались зубами, но он — как и галстук, который Тоби до сих пор сжимал — неоспоримо заявлял на меня права. И посреди всей этой влажной мягкой бархатистости я почувствовал что-то еще — гладкое, теплое и неподатливое, скользящее по мне. Пирсинг в языке? О боже. Маленький жесткий секрет в самом сердце его поцелуя.
Я позволил ему делать со мной все, что хочется, открылся ему, предложил себя и крепко обнял. Постепенно эти объятья переросли во что-то необузданное — нетерпеливые, пихающиеся поцелуи, какими я в последний раз обменивался с Робертом еще будучи в возрасте Тоби, когда мы были больше помешаны на сексе, чем компетентны в нем. Я забыл, насколько это приятно — вот такой коктейль вожделения и неуверенности — насколько он раскрепощает и пьянит.
Становилось жарче — между нашими ртами и всеми точками соприкосновения тел, местами, где мои руки трогали его. Наше дыхание одновременно перешло из ровного в прерывистое. А когда я подтянул его ближе, чтобы толкаться своим запертым под слоями одежды членом ему между бедер, он выгнулся дугой мне навстречу, постанывая в нетерпении. Я сходил с ума и в то же время упивался этими грубыми столкновениями ртов, членов и сущностей.
Я скинул его с колен, и он упал на спину на диван, инстинктивно раздвигая ноги, чтобы впустить меня между них. Я приземлился сверху, поймав его свободную руку и прижав ее к одной из подушек. Его пальцы переплелись с моими, и мы все еще целовались, и извивались, и цеплялись друг за друга.
Пока Тоби в конце концов не оторвал свой рот от моего.
— Эй. Слышь… эй…
Я отпрянул, выпустив его запястье.
— А? О. Господи. Извини.
— Ничего. — Он взял в ладони мое лицо и притянул для еще одного поцелуя, прошелся зубами мне по нижней губе, снова заставив простонать. — Просто, ну… Я же до сих пор вроде как в обиде на тебя.
Я посмотрел на него. Судя по голосу, да что уж там — и по виду, обиженным его не назовешь. Другое дело, как следует совращенным — набухшие губы, раскрасневшиеся щеки, а синевы глаз почти не видно за расширенными зрачками. Но тут я понял, и мой член — как он вообще смог? — затвердел еще больше.
— Прости меня. — О господи, извинения мне даются не лучше, чем ему злость, с моим-то полным вожделения голосом.
Он скрестил руки за головой и несколько театрально потянулся. Толстовка задралась, показав полоску бледной кожи.
— Слова, одни слова, Лори. Если правда хочешь получить прощение, мне кажется, тебе стоит его заслужить. — Эта его фраза послала по моему телу темную волну нервной дрожи. Я выпрямился.
— Что ты хочешь, чтоб я сделал?
— Поднимись, — похлопал он меня по бедру.
Я встал с дивана и вышел в центр комнаты, в голове тут же всплыли воспоминания о нашей прошлой встрече.
— Пойдет?
Он кивнул, и я — боже милостивый — даже от этого вновь невольно вздрогнул.
— Ага. Теперь раздевайся.
Я глянул в сторону окон во всю стену, сквозь которые пробивался серебристыми и оранжевыми полосками свет луны и фонарей.
— Можно мне… эм… задернуть шторы?
— Ой, блин. Конечно. — Тоби зарделся и поерзал, чего мне совсем не хотелось. — Задергивай.
— Спасибо.
На это он улыбнулся, все еще чуть неловко. Я пересек комнату и занялся занавесками, а на обратном пути он жестом подозвал меня к себе.
Не уверен, чего именно ему хотелось, поэтому я опустился на одно колено возле дивана.
— Да, Тоби?
Он сел, скрестив ноги, и пару секунд просто молча смотрел на меня. А затем нагнулся и целомудренно поцеловал.
— Нет, это тебе спасибо. У тебя так… Ты как будто… Я с тобой себя чувствую как, блин, принц, знаешь? — По моему телу от этих слов прошла жаркая волна благодарности, удовольствия и толики смущения.
— Я… я иногда представляю тебя принцем.
— Правда?
Я кивнул.
— А когда?
— Когда ты был в ванной. Я представил, что ты… принц, а я… — Внезапно я больше не мог смотреть ему в глаза. — Твой раб, полагаю.
— Господи, что, серьезно? Это ж офигенно заводит. И каким я был принцем?
— Капризным. Избалованным. В чем-то… жестоким.
— Да, я стопудово таким бы и был. — Похоже, идея пришлась ему по душе. — А ты не против?
Я снова взглянул на него, стараясь не показывать смех в голосе.
— Еще как против.
Он издал беспомощный звук и прижал ладонь к своему члену.
— Да?
— Да. Я же гордый. Ты заставишь меня страдать.
— Господи боже, Лори. Хоть думай, что говоришь. Я чуть не кончил тут.
Я положил голову ему на колено, чтобы скрыть улыбку, и его пальцы начали мягко перебирать мне волосы.
— Давай по порядку, ага?
— Ага. Но смотри, я все запомнил. Так что берегись своих желаний, они могут исполниться. — О боже.
— Я уже боюсь, милый.
Он потянул меня за волосы, посылая уколы боли-наслаждения вниз по позвоночнику.
— Э, нет, чувак, и не надейся отделаться комплиментами. Тебе давно пора раздеваться, забыл?
Мой ответный взгляд был полон… чего-то. Напускного разочарования, может быть — я чувствовал слишком много всего настоящего для большего достоверного притворства. Затем я встал на слегка подкашивающихся ногах и исполнил его приказ. Мне уже однажды приходилось раздеваться для Тоби, но в этот раз все было по-другому. Может, потому что теперь уже не получится утверждать, что это анонимный секс или простое потакание его прихотям. Сейчас я сам того хочу и сам выбираю. Его.
Когда я остался обнаженным, стараясь не дрожать, хотя было не холодно, Тоби стянул кеды с носками и встал. Я почти ожидал своеобразной инспекции — любой другой в этом месте так бы и сделал, наверное — но он просто положил раскрытые ладони мне на грудь и пробормотал: «Елки, ты такой классный». И почему-то эти слова так сильно прошлись по живому, что я почувствовал практически облегчение от последовавших за ними: «А теперь на колени».
Я благодарно опустился.
— И передай мне свои ремень с галстуком.
Я застыл на секунду, пойманный между инстинктивным поверхностным сопротивлением и сидящим глубже более сильным желанием исполнять все его просьбы. Прогнуть собственную волю под чужое удовольствие.
Как и всегда, победило желание, наполнив меня странной энергией и еще более странным спокойствием.
Я оставил одежду в куче неподалеку, что мне наверняка сойдет с рук только от девятнадцатилетнего, и потянулся за галстуком…
— Э-э, не, братан, когда это я разрешил тебе пользоваться руками?
Я содрогнулся, по новой возбужденный и пристыженный, и согнулся, чтобы взять в зубы ремень. Тоби издал очередной свой сдавленный разгоряченный вздох, и только это дало мне сил продолжить. Спустя несколько секунд он забирал у меня ремень, поглаживая большим пальцем губы в похвале и одобрении, смягчая укол унижения.
— Теперь галстук.
Он тоже дался мне непросто, но Тоби не давил и не подгонял, и я — сам не знаю как — смог вручить и его. Второй раз не оказался легче, но увел меня глубже, дальше от себя и ближе к Тоби и подчинению, которое я хотел ему подарить.
Он перекинул галстук через плечо и пару секунд стоял, крутя в руках ремень, просовывая конец в пряжку и поворачивая его туда-сюда.
— Ага, — нахмурился он, — пойдет.
Не думаю, что эти слова были обращены ко мне, но он проявил терпение, и я ответил ему тем же. По правде говоря, я был готов ждать у его ног сколько потребуется. Даже жжение от ковра превращалось в часть общего ощущения — острая грань предвкушения и удовольствие от того, что доставляю удовольствие Тоби.
— Ага, — повторил он, на этот раз более уверенно. А затем с ремнем в руках зашел мне за спину и присел на корточки.
Жар от его одетого тела пробежал по моей обнаженной коже, и я бездумно откинулся назад, к нему. Я ожидал упрека, который точно заслужил, но его рука обвилась вокруг меня, не давая упасть, крепче прижимая к себе. И я дрожал в ней мелкой дрожью, настолько же беззащитный перед добротой, как и перед силой приказа. Я слегка повернул голову, его имя сорвалось с губ прежде, чем я сумел их остановить.
Он коснулся уголка моего рта своим.
— Ага, вот тут. Дашь мне руки?
Я даже не задумывался. В тот момент я бы отдал ему что угодно.
Понятия не имею, что он сумел сделать с ремнем, но прохладная кожа обвила сперва одно мое запястье, потом другое. Он за что-то дернул, и обе петли туго затянулись, связав, заточив меня. Я резко втянул ртом воздух, который все равно как будто не дошел до легких.
Боже. Голый и беззащитный. Страх пронзил прямо до кончика члена.
— Нормально? — Тоби поцеловал меня в шею.
Нет. Нет. Нет. Но все, на что меня хватило, был шумный пропитанный вожделением стон. А когда рука Тоби потянулась из-за спины, чтобы провести вверх по подрагивающей сочащейся плоти, я ответил: «О, да».
Он убрал руку, и я заскулил, водя бедрами в поисках его ладони.
— Ч-черт. — Дыхание Тоби обжигало плечо. — Ты просто невероятный, когда уже на грани. Но кончать пока нельзя, понятно? Сперва покажи, как тебе стыдно за сделанное.
Лучше и быть не могло. Опять. Я тоскливо кивнул, член уже ныл от нетерпения.
Его ногти легонько проехались по моему соску, и пришлось приложить все усилия, чтобы не перейти на мольбы. Понятия не имею, о чем, но это принесло бы хоть какое-то облегчение — растечься по нему бездумной лужицей.
Но тут он наложил галстук мне на глаза, и я потерял все во тьме и шелке.
— Т-Тоби… я… Я не хочу…
— Знаю, — его голос дрожал, как и мой, в той же смеси нетерпения и неуверенности.