Разум твердил, буквально кричал, ежесекундно напоминая о том, что Айвири послушница. Та, на ком лежит вечное табу, в сторону которой даже смотреть было запрещено. Но душа и сердце чувствовали иное, никак не желая признавать горькую правду. Зверь так вообще сошёл с ума, отказываясь сдаваться.
От этой постоянной внутренней борьбы всё тело горело от боли. Так что даже дышать было невыносимо.
Мужчина всеми силами старался завалить себя работой, чтобы даже думать не было времени. Благо, что сбор всегда проходил тяжело и требовал повышенного внимания и сил.
Вечерами ликан с трудом добирался до кровати и падал, забываясь беспокойным сном. Но даже там ему не было покоя. Стоило задремать, как тут же появлялась она. Девушка с волосами вишнёвого цвета и ярко-синими глазами. И этот образ ничто не могло вытравить.
Оставалась последняя, глупая надежда, что стоит её увидеть снова, спустя столько дней и зависимость исчезнет. Особенно здесь, в обители Лаари.
Но не помогло. Один взгляд и стало только хуже.
Айвири нисколько не изменилась за эти дни, разве что во взгляде появилась уверенность и неожиданное спокойствие, которого не было в замке её отца.
Целительница всегда и везде. Она даже хотела его вылечить. Глупая, от этой болезни нет лекарства и спасения.
— Я не помешал?
Помешал. Ещё как.
Итану с трудом удалось удержать зверя, который готов был рыкнуть на друга, приструнить его, прогнать, утверждая за собой право единственного. Но отвлекла реакция девушки.
Айвири вдруг застыла, поджала недовольно губы и отвернулась, словно видеть его не хотела.
— Что-то случилось? — требовательно спросил мужчина, не в силах понять причин такого поведения.
Что-то между ними было. И это что-то нервировало и тревожило.
Она едва заметно покачала головой и ещё больше напряглась.
— О чём это ты? — поинтересовался Блейн, подходя ближе.
А сам не сводил взгляда с профиля девушки. И она это чувствовала.
— Если у тебя всё, то я пойду, — произнесла она сдержанно. — У меня много работы, да и к завтрашнему дню подготовиться надо.
— Значит помешал всё-таки, — усмехнулся Блейн и бросил ей в след едкое. — Бежишь, Айвири?
— Блейн, в чём дело? — вновь спросил Итан, наблюдая за ними с возрастающим беспокойством и тревогой.
— Ни в чем, — отозвалась девушка, застыв на мгновение, но головы так и не повернула. — Вы ошиблись, уважаемый лэр. Не имею такой дурной привычки сбегать от проблем. И в отличие от вас, Блейн, у меня действительно много работы. Всего доброго, Итан.
Ларкас некоторое время смотрел ей вслед, а после повернулся к другу, который уже уселся на каменный алтарь и жмурился от яркого солнца, которое пробиваясь сквозь ветки, светило ему прямо в лицо.
— Слезь.
— Имей совесть, Итан, я больной и немощный ликан. Мне надо отдыхать.
— С алтаря слезь, — всё так же сухо повторил молодой мужчина, подходя ближе.
— Сяду на траву и заболею.
— Это не Ардан, земля тёплая, так что не заболеешь. Тем более, что ликаны от такой ерунды простуду подхватить не могут. Ты легко перенёс жуткие морозы завесы, а тут решил заболеть из-за пустяка. Так что повторяю в последний раз, слезай.
— Есть, командир, — отозвался тот, спрыгивая и присаживаясь на травку и опираясь на алтарь спиной. — Ну, говори, не молчи. Вижу, как тебе не терпится.
— Нет, это ты говори. Что происходит?
— Конкретнее, Итан, конкретнее. Ты всегда говоришь слишком обобщенно и пафосно.
— А ты как был занозой в лапе, так и остался, — не остался в долгу Ларкас. — Но сейчас явно превзошел себя.
Ленивая ухмылка исчезла с лица, обнажая усталость и какую-то безнадёжность, от которой холодок прошелся по коже.
— Ты никогда не думал, почему я сразу не забил тревогу, почему никому не рассказал про осколок? Я ведь почуял его, как только мы перешли границу Ардана.
— И почему же ты этого не сделал? — покорно спросил ликан.
— Может я просто хотел сдохнуть. А ты не дал. Опять.
— Интересный способ ты выбрал для смерти. Превратиться в ледяного монстра в самом сердце Иллиума.
— Ты должен был менять убить. Сразу, как только я отключился. И сделал бы это лично. Не отнекивайся. Ты слишком правильный, Итан, до тошноты просто. Это же твой долг убить меня и облегчить страдания, как старшего в группе. И что сделал ты? Опять решил меня спасти!
Ларкас приземлился рядом с ним на мягкую траву и спросил тихо:
— Что с тобой стало, Блейн? Не ты первый и не ты последний, кто был ранен за завесой. Куда делся Серый, на которого равнялся молодняк? Куда делся друг, которой всегда защищал мою спину?
— Выдохся, — с кривой усмешкой отозвался тот. — Ничего не осталось. Только пустота. И это страшнее всего, когда ничего не чувствуешь.
— Почему ты сразу не сказал, почему не попросил помощи?
— Потому что не хотел. Знаешь, а она собирается на меня пожаловаться.
— Кто? Айвири? — удивленно спросил Итан.
— Айвири. Хочет выгнать меня из связки, — со смешком отозвался Блейн.
— И в чем причина такого желания?
— Мой сволочной характер.
— Ну это не новость, подарком ты никогда не был. Что конкретно ты сделал?
— Сразу не перечислишь, — произнёс друг, срывая травинку и вертя её между пальцев. — Просто вывел пару раз на эмоции. Сильно вывел. И не могу сказать, что это не доставило мне удовольствия.
— И зачем, позволь узнать?
— Она другая, Итан. Ты ведь тоже это почуял. И да, я знаю, что ты принял её за свою пару. Мало того, я отлично вижу, как тебя ломает. Хорошо, девчонка этого не понимает, как и остальные, но у тебя так мало времени. Никто в Ардане не должен этого заметить.
— Знаю, — тяжело вздохнул Ларкас. — Закон един для всех. А она послушница Лаари. Так всё-таки за что Айвири на тебя взъелась?
Беспокойство никуда не делось. Блейн, Айвири и что-то между ними. Оказывается, боль и пытка может иметь разные оттенки, особенно когда в дело вмешивается ревность.
— Сказал же, что вел себя как скотина.
— Зачем?
— Во-первых, мстил. Я хотел сдохнуть, приложил для этого максимум усилий, а она явилась ниоткуда и вытащила… Это злило.
— А во-вторых?
— Не смог остановиться. Она так ярко реагирует и… пахнет, — вдруг произнёс он и закрыл глаза.
Итан дёрнулся, с трудом сдержав рычание.
«Моя!» — бился в истерике зверь, скаля клыки и сверкая глазами.
И сдерживать его становилось всё сложнее.
— Терпение, мой друг, — сказал вдруг Блейн спокойно. — Учись сдерживать зверя, когда речь идёт об Айвири. Она другая, особенная, и старшие ликаны тоже это заметят. Если бы не печать… всё могло сложиться по-другому.
— Она послушница, Блейн, — напомнил Итан. И себе, и ему. — Это не изменить.
— Знаю. Пообещай мне кое-что. Если девчонка пожалеет меня и не сдаст старшим, то это сделаешь ты.
— Что именно?
— Выгонишь меня из связки.
— Сдурел? — прорычал мужчина. — Мы и так Наяза потеряли.
— Найдёте новых.
— Решил сбежать и бросить нас, так, Блейн?
А вместо того, чтобы разозлиться, друг расхохотался.
— Итан, мы столько лет вместе, и ты серьёзно думаешь, что сможешь подловить меня? Может, раньше у тебя и был шанс, но не сейчас. Не переживай, я надеюсь, что это всё-таки будет она.
— Почему для тебя это так важно?
— Айвири меня воскресила, она и убьёт как Серого.
— И всё? Причина только в этом? — продолжал допытываться мужчина.
Блейн хмыкнул:
— Всё тебе неймётся, всё хочешь выведать до конца. Зачем? Да, не только тебя она сводит с ума, не только тебя она притягивает. Я слишком уважаю тебя, чтобы лгать, Итан. Мой зверь тоже чувствует в Айвири пару. Но я не ты и могу его не сдержать. Поэтому для всех будет лучше, если меня не будет связке. Ты же понимаешь, что в какой-то момент я просто не смогу остановиться.
— И этим убьешь её и себя.
— Смерти я не боюсь, — отозвался Блейн, поднимаясь, и похлопал его по плечу. — Тебе стоило оставить меня там, старый друг. Всем было бы легче.
— Я не мог.
— В этом твоя главная ошибка.
— Но я не позволю причинить ей вред, — вставая следом, произнёс Итан.
— Тогда сделай всё, чтобы остановить меня. И убей, если понадобится.
Глава восемнадцатая
Я долго не могла уснуть этой ночью, лежала, затаив дыхание и упираясь взглядом в стену. Вроде и устала страшно, и встреча с двумя ликанами вымотала, а провалиться в сон всё равно не могла. Так и лежала, глядя перед собой.
Посвящение. Я ведь никогда особо не задумывалась об этом дне. Знала, что он придет, понимала, как это важно, но никогда всерьёз не задумывалась.
А оно уже завтра. Остались считанные часы до момента, которого все послушницы ждали столько лет.
Мне, можно сказать, было легче, чем остальным. Я знала свою судьбу и не мучилась от неизвестности. Меня ждал холодный Ардан.
Никто никогда не говорил нам о том, что именно стоит за посвящением, какие испытания мы должны будем пройти в подвалах обители. Тайна, о которой не смела говорить ни одна целительница, как её ни упрашивай.
— Придёт время, узнаете, — как один утверждала каждая и тут же переводила разговор.
— Айвири, — зашептала Ветра в своём уголке. — Ты спишь?
— Нет, — так же тихо ответила я.
— Страшно? — подала голос Хани и приподнялась, от чего лавка под ней заскрипела.
— Не знаю, — поворачиваясь ответила я. — А вам?
— Никто ничего так и не сказал, — поделилась Ветра.
— Мы старались, спрашивали, а они молчат. Говорят, завтра всё узнаем.
— А если Ардан?
— Воля богини священна, — отозвалась я. — Наши пути предопределены и нам остаётся лишь следовать её воле.
— Айвири, — подала голос Хани. — А ликаны страшные? Ты же с ними приехала, да говорят ещё с одним сегодня встречалась.
— Встречалась, — не стала отрицать я. — И нет, не страшные они.
— А какие? — допытывалась Ветра.
— Сильные, смелые, гордые, опасные, — перечислила едва слышно. — Тяжело им приходится против ледяных демонов.
— Когда же эту заразу изведут. Житья от них нету, — пробормотала Хани. — Хоть бы знак какой Лаари дала, что сделать-то надо, чтобы мир наш спасти. Мы бы тогда… эх.
— Да, знак бы нам, помощь какую, — кивнула Ветра, а я вновь к стене отвернулась.
Знак? А вдруг я и есть тот знак?
Разбудили нас рано утром, растолкали, вручили одежду и дали пару минут на умывание и сборы.
— Ой, штаны, — рассмеялась Ветра, вертя в руках широкие брюки. — И кофта. Это что же с нами такое должно произойти, что нас так одевают.
— Ты не думай, а одевайся, времени нет, — натягивая на голое тело широкую рубаху и завязывая тесёмки, отозвалась я.
Волосы заплела в косу и завязала тесёмкой, расправила складки, завязала пояс на штанах и вот, уже готова. Непривычно, конечно, но ходить можно. На стопы лёгкие башмачки с толстой подошвой.
— Пора, девочки, пора, — поторопила нас сестра Агния.
Мы бесшумно вышли в коридор, где нас уже ждали остальные послушницы.
Тридцать княжеств и тридцать девиц.
Пройдя по коридору, вышли на боковую лестницу, оттуда вниз, всё глубже в подземелье обители. Шаг за шагом, всё ниже и ниже, по узкой лестнице с высокими каменными ступенями, тускло освещенными крохотными магическими светильниками.
Шли медленно, друг за другом, цепляясь за шершавую стену, боясь лишний раз ступить и споткнуться.
Даже говорить боялись, так и шли молча, пока не спустились в широкий зал, где нас уже ждала настоятельница и пять высоких сестёр.
— Света и жизни, — поприветствовали нас они.
— Жизни и света, — нестройным хором отозвались мы, становясь в линейку перед ними и быстро осматриваясь.
Зал большой, потолки высокие, такие, что и не видно ничего наверху, только темень чёрная. Колонны толстые, каменные, резные. Вроде сцены какие изображены, но не разглядеть. Полы плиткой чёрной выложены, и она слабо поблескивала в свете огней. А за спинами сестёр два тёмных провала — хода.
— Добро пожаловать в зал испытаний! Сегодня вам предстоит тяжелая проверка, опасная, но я верю, что вы справитесь. У каждой из вас она будет своя, личная. И даже я не ведаю, что ждёт вас там, в лабиринтах. Но я верю, что вы справитесь. Помните, что Лаари даёт лишь то испытание, которое вам по силам. Помните об этом и ничего не бойтесь.
Хорошее напутствие, ничего не скажешь.
— А теперь возьмите по рюкзаку, в нём всё самое необходимое и ступайте.
Тридцать девушек, два прохода. По пятнадцать человек в каждый. И пусть богиня благоволит вам.
Рюкзак из тонкой ткани был увесистым и плотным. Надев его, я тут же почувствовала, как он отяготил плечи, но терпимо.
Разбившись на группы, мы шагнули в тёмные провалы и так же молча пошли дальше по узкому коридору, который вилял и петлял, пока не вышли на небольшую площадку, из которой вело уже три прохода.
— Кажется, пора разделяться, — тихо произнесла Мина, шагнув в левый.
Шайла в средний, а я повернула в правый. Нас было пятнадцать, а стало пять. И снова безликий коридор, по которому мы шли друг за другом, не в силах нарушить гнетущего молчания.
И снова площадка, на этот раз с пятью проходами.
— Кажется, пора расставаться, — сказала я, поворачиваясь к девушкам.
— Удачи, — усмехнулась Ветра, а у самой губы дрожали от страха.
— До встречи на той стороне, — отозвалась Стера, первая шагнувшая в коридор.
За ней потянулись остальные.
Я вошла в последний и медленно двинулась вперёд к своей судьбе и испытаниям, что ждали меня там.
Изменения я почувствовала практически сразу.
Для начала, если раньше коридоры полностью освещались, то сейчас всё было совсем по-другому.
Светильники загорались лишь только когда я подходила ближе и тут же гасли, стоило уйти вперед. И получалось, что я осталась совсем одна на небольшом пяточке, освященном светом, а кругом темнота.
В какой-то момент стало страшно и тревожно. Стихли все звуки, не слышно было девчонок, а ведь они не так далеко ушли, я точно знала. Ни их голосов, ни чужих шагов. Ничего кроме моего дыхания и стука сердца.
Надо было идти дальше, а я не могла. Даже шага было ступить сложно. В голове появилась постыдная мысль, развернуться и бежать назад. Но нет, так нельзя. Это моё испытание. И я ждала его столько лет, готовилась. Разве можно сейчас бежать?
Чтобы хоть как-то оттянуть время, я принялась копаться в рюкзаке. Надо же было узнать, что же там положили нам в дорогу. И вообще зачем этот рюкзак.
Фляжка с водой, лепёшки, завернутые в пергамент, ароматные, вкусные, сладкие. А ведь я так и не успела позавтракать. На дне обнаружился тонкий, но тёплый плед. Вот его я точно не ожидала увидеть. Зачем здесь плед?
Следующая мысль, возникшая в голове, заставила задрожать и до боли прикусить губу.
Я ведь никогда не задумывалась о том, сколько длится посвящение. Вот никогда. Даже мысли такой не возникало. Девушки уходили и мы больше их не видели. Сразу же отправляясь к местам назначения. Кто-то в Ардан, кто-то в княжества. Были те, кто оставался в обители и становился одной из сестёр. Но и их мы видели не сразу. А где-то через неделю или десять дней.
А если… если я проведу в подземелье не пару часов, а гораздо больше времени?
Пошатнулась, хватаясь за шершавую стену и глубоко вздохнула пару раз.
Вдох-выдох.
Да что же это такое? Чего испугалась?
Ведь не я первая, не я последняя. Каждая послушница в своё время проходила лабиринт и ничего. Все были живы-здоровы. Так чего бояться.
Настоятельница же как сказала: Лаари даёт лишь те испытания, которые мы можем вынести.
— Дай мне сил, великая, — прошептала я и, прижав к груди рюкзак, двинулась вперёд.
Гравий громко хрустел у меня под ногами, создавая хоть какие-то звуки. Я двигалась всё вперёд и вперёд, поворачиваясь с тоннелем то в одну сторону, то в другую.
Долгое время ничего не происходило, и я даже как-то расслабилась и успокоилась.