Я увидела кусок мыла в мыльнице и стоящую рядом бутылочку с дозатором. Наверное, это и есть жидкое. Но так как я понятия не имела, сколько нужно лить жидкого, чтобы помыть руки, решила воспользоваться кусковым, по старинке. Открыв кран с водой и отрегулировав температуру, щедро намылила руки и сполоснула их. Пахло вкусно. Развернувшись, поняла, что на торчащих крючках висит несколько видов полотенец. И какое из них для рук?
Я подошла к полотенцам и прокричала:
— А чем вытираться?!
В ту же секунду в проеме показалась Богатырева, а я от неожиданности подскочила. Девушка посмотрела на меня, на мои мокрые руки и спокойно ответила:
— Чего ты орешь? Вот же полотенце для рук. Маленькое, не видишь? — она показала на самое крохотное из висящих белых полотенец.
— Откуда я знаю, для чего оно, — проворчала я и стала вытирать руки, которые и так уже почти высохли.
— Оно маленькое, понятно же и так.
— Может, оно для жопы! На нем не написано, — огрызнулась я.
Богатырева закатила глаза, но усмехнулась:
— Пойдем.
Мы оказались в большой кухне. Слева были тумбы, плита, а почти в углу, лицом к входу, стоял холодильник. Справа располагался прямоугольный стол с диванчиком у стены и двумя табуретками напротив.
— Так… ты будешь есть? — почесав нос, словно смущаясь, проговорила Богатырева.
— Ну, давай, — протянула я.
— Присаживайся, — она показала мне на диван, и я послушно села. — Что будешь? Есть суп, есть картофельное пюре с котлетами, есть салат…
— Суп… — начала я.
— Хорошо, — кивнула Богатырева и направилась к холодильнику.
— Картофельное пюре с котлетами… и салат, — закончила я, ухмыляясь.
Она, уже успев открыть дверцу холодильника, вновь посмотрела на меня.
— Ты… будешь и первое, и второе, и салат? — она выглядела искренне удивленной.
— А что, можно выбрать только что-то одно?
— Нет, почему…
— Я съем все перечисленное, если ты мне это дашь, — почти гордо ответила я. Она еще не знает, сколько я могу съесть. Я могла бы победить в конкурсе поедания, если бы у нас такие проводили.
— Конечно, дам, — пробормотала она и начала доставать кастрюльки.
— Конечно, дашь, — усмехнувшись себе под нос этой банальной двусмысленности, я стала осматривать кухню.
— Что? — голова Богатыревой снова торчала из-за дверцы.
— Ничего, говорю, мило тут у тебя.
— А… Да. Спасибо.
Когда девушка налила суп в аккуратную плошку и поставила ее в микроволновую печь, которая, конечно же, у Богатыревых тоже имелась, я уже успела осмотреть все вокруг. Техника была красивая, гарнитур модный, даже шторы, и те, были подобраны со вкусом и смотрелись мило в нежно-сером стиле кухни.
— Приятного аппетита, — сказала Богатырева, поставив передо мной тарелку горячего супа и подвинув плетеную корзиночку, в которой лежал нарезанный треугольниками хлеб. Двух видов. — Не знала, какой ты любишь, поэтому порезала и черный, и белый, — словно извиняясь, проговорила она.
— Я ем оба, — пробормотала я, но взяла черный. Хотя мы с бабушкой называли его «серым».
«Белым» был «Беляевский», «серым» — «Дарницкий», а вот «черным» — «Бородинский», который, к слову, я терпеть не могла из-за тмина.
— Я так понимаю, ты решила меня послушать и не стала ужинать дома? — усмехнулась Богатырева, убирая греться картошку с котлетами.
— Почему? — проглотив первую ложку, проговорила я. — Я поужинала.
— Поужинала? И сейчас в тебя столько влезет? — снова не сдержала удивления девушка.
— Я не могу понять, тебе что, жалко? — тут же ощетинилась я. Она сама предложила, а теперь трещит, что я много ем.
— Нет-нет, — замотала она головой. — Просто… Ты выглядишь… довольно худощавой, хотя аппетит у тебя, по всей видимости, отменный.
— Ты на что намекаешь, Богатырева? — прищурилась я. — Если ты имеешь в виду, что у меня глисты, то я тебя разочарую, у меня их нет! — проворчав, я снова принялась за суп.
— Да нет же, я не об этом, — вздохнула она. — Просто говорю, что это странно. Не более.
— Про ускоренный метаболизм слышала? — грубо отозвалась я, отставляя пустую тарелку. — Еще вопросы будут?
— Ладно-ладно, закрыли тему, — подняла она ладони вверх и поднялась с табуретки, чтобы убрать пустую тарелку в раковину.
Я положила руки на стол и стала разглядывать пальцы. На большом торчала заусеница, и я тут же попыталась от нее избавиться. Неожиданно Богатырева наклонилась и накрыла мою руку своей, отчего я невольно вздрогнула. Я подняла глаза на девушку и встретила ее абсолютно спокойный взгляд с еле заметной улыбкой на губах.
— Не отдирай, — тихо произнесла она. — У тебя такие красивые руки, а ты портишь их отгрызенными ногтями и заусенцами.
Сначала я хотела ответить ей что-нибудь едкое, но почему-то передумала. Просто отвела взгляд и убрала руки под стол, прерывая наш контакт. Богатырева стала доставать пюре с котлетами, а я посмотрела на свои руки. Длинные тонкие пальцы, широкие ладони… Бабушка всегда говорит то же самое, что и Богатырева. Может, поэтому я и промолчала?
Когда я принялась за второе с салатом (крабовым, между прочим, моим любимым), то не смогла промолчать:
— Богатырева, твоя мама просто божественно готовит, — восхищенно пробормотала я. — Очень вкусно.
— О, на самом деле, так и есть, но… Ты не пробовала еду моей мамы, — усмехнулась она.
— В смысле? — нахмурилась я, не понимая, о чем она говорит.
— Это не она готовила, — пожала девушка плечами.
— А… А кто? Папа? У вас папа готовит? — удивилась я, а Богатырева почему-то расхохоталась.
— У папы может подгореть даже вода, — смеясь, ответила она. — Он прекрасный хирург, но в плане кухни абсолютно безнадежен. Совершенно не способен приготовить что-то съедобное.
— Тогда… Кто это готовил? — снова недоумевала я.
— Мишина, я думала, ты из умных, — усмехнулась Богатырева, сидя на табуретке напротив, положив под задницу одну ногу. — О методе исключения не слышала?
— В смысле? Ты хочешь сказать… — я не могла продолжить фразу, так как не верила в нее.
— Да, это готовила я, — улыбнулась она.
— Ты?! — с трудом удержав глаза в пределах лица, воскликнула я. — Серьезно?
— А что тебя так удивляет? — словно оскорбившись, спросила Богатырева.
— Ну… Просто я думала, что ты сложнее бутерброда не можешь ничего сделать, — честно ответила я.
— Ну, как видишь, могу.
Я промолчала и снова вернулась к еде.
***
Наконец, когда ужин был окончен, чай выпит, а вся посуда убрана, Богатырева встала и взглянула на меня.
— Хочешь посмотреть квартиру? — словно смущаясь, проговорила она.
— Давай, — пожала я плечами.
— Надо было с самого начала тебе все показать, — пробормотала она и направилась из кухни.
— Что, именно так учат в школе хороших манер? — усмехнулась я, следуя за девушкой.
— Просто это… вежливо.
— Вежливо… — повторила я себе под нос.
Мы оказались в большой комнате, где у одной стены стоял телевизор на тумбе, а у другой большой диван. Между ними лежал красивый персиковый ковер. Также над телевизором располагались стеллажи с книгами, каким-то дипломами, статуэтками. В конце комнаты была еще одна дверь.
— Это гостиная, общая комната. Там спальня родителей, — пояснила Богатырева. — Тут мы проводим время вместе. Когда родители бывают дома, конечно, — добавила она.
— Они часто уезжают? — я смотрела на ковер и гадала, насколько он мягкий.
— На самом деле, не то, чтобы прям часто, — ответила девушка. — Раз в два месяца где-то. Редко, когда чаще. Просто они очень много работают и домой часто возвращаются за полночь.
— Понятно, — кивнула я и снова последовала за ней.
Мы оказались в комнате размеров меньше, чем гостиная, но тоже немаленькой. Свет исходил только от большой новогодней гирлянды, что висела на окне, освещая нежным мерцанием комнату. Слева была двуспальная кровать, а справа у стены стоял рабочий стол с компьютером. Компьютер, конечно. Естественно, он у нее был. Даже у Ирки есть комп. Правда, они с Лехой постоянно срутся из-за него — не могут поделить, чья очередь. Ирка любит там слушать музыку, а Леха играть в какую-то стрелялку.
В конце комнаты была дверь на балкон. Она была приоткрыта, но холода не ощущалось. Я зашла первая и, когда оказалась между кроватью и столом, услышала тихий щелчок. Обернувшись, увидела, что Богатырева стоит, прислонившись спиной к двери.
— Это… — начала она и замялась.
— Твоя комната, — закончила я за нее.
— Да.
Мы стояли и смотрели друг на друга. И я впервые задалась вопросом — а правильно ли я сделала, что пришла к ней?
Богатырева постояла еще несколько секунд, а потом сделала пару нерешительных и медленных шагов по направлению ко мне.
— Может… хочешь еще чаю? — проговорила она тихо, любыми возможностями избегая встречаться со мной взглядом, а я постаралась сдержать удивление. Она что, действительно смущается? Но почему? Мы же уже были наедине, даже не раз. Или ее нервирует то, что, возможно, я ее впервые могу увидеть полностью обнаженной? Тоже глупо, потому что с ее фигурой ей точно не о чем переживать.
Я все же решила немного ей помочь. Тоже сделала два шага к ней и, оказавшись совсем рядом, осторожно приподняла ее подбородок, заставляя посмотреть на меня.
— Я не хочу чай. Мы обе знаем, зачем я здесь, — также тихо проговорила я и наклонилась, чтобы захватить ее губы в поцелуй. Это был первый раз с того случая на матах, когда я сама инициировала поцелуй. До этого инициативу всегда проявляла Богатырева. Но я просто подумала, что еще немного и она упадет в обморок от перенапряжения.
Я почувствовала, как она мне отвечает на поцелуй, а также то, как она дрожит. Господи, да она сплошной оголенный нерв! И чего так переживать, дело-то житейское, ну!
Я развернула Богатыреву так, что она уперлась ногами в кровать, и осторожно провела ладонями от бедер выше — к талии. Подхватив низ майки, сняла ее. Да, тело Богатыревой, определенно, стоит внимания. Опустившись на колени, стянула ее шаровары, разрисованные узорами турецких огурцов.
Оставшись в одном белье, девушка тут же обвила мою шею руками, прижимаясь всем телом. А после начала стягивать одежду с меня. Я была не против. Мне было интересно, я хотела почувствовать ощущение ее кожи своей. И когда мы наконец улеглись на кровать, то единственное, что осталось на мне — это трусы, на ней же не было ничего.
***
Могу с уверенностью заявить, что секс в кровати куда лучше, чем в лаборантской или какой-нибудь подсобке. Я могла наслаждаться видом, ощущением ее тела, не стесняемая пространством или временем. Я ласкала ее грудь, живот, целовала шею, слегка прикусывая. А сама Богатырева беззастенчиво жалась ко мне, давая взамен на ласки все свое откровение.
И когда движения моей руки между ее ног стали ускоряться, она чуть выгнулась, и я услышала хриплый голос:
— Лера…
Я даже замерла. Она впервые назвала меня по имени. В первый раз. И мне понравилось, как это прозвучало. Я медленно отодвинула голову и посмотрела на нее.
— Я хочу… — облизнув губы, Богатырева снова смутилась. Но потом нашла в себе силы и продолжила. — Войди в меня.
Мои глаза расширились от удивления и предвкушения. Черт, я долго этого ждала! Теперь наконец-то вся она будет в моей власти.
Не раздумывая, я тут же двинула рукой чуть ниже и вошла в нее двумя пальцами до самого основания. Девушка выгнулась и вскрикнула. Я решила, что сделала ей больно, войдя в нее слишком резко. Хотя, честно говоря, все же немного удивилась. Потому что даже два пальца в диаметре все равно были меньше обычного члена. Странно, но там было довольно узко.
Тогда я вынула пальцы и вновь вошла, но уже одним. И только через некоторое время присоединила второй, продолжая большим ласкать клитор.
Оргазм прозвучал только минут через тридцать, что было вполне нормально. Я, конечно, не большой спец, но все же знакома с женской физиологией, и знаю, что от проникновения не так просто кончить. Но так как я не забывала и о стимуляции, то дело было сделано.
***
Богатырева лежала на спине, а я рядом, на животе, носом касаясь ее плеча. Что ж, это было… хорошо. На самом деле, хорошо.
Спустя несколько минут она глубоко вздохнула и спросила:
— Не хочешь покурить?
Секунду подумав, я медленно произнесла:
— Вообще-то… я не курю. И насколько я знаю, ты тоже?
— Да, просто… — она снова смутилась, а я уже лишь улыбалась, глядя на это. — Я иногда позволяю себе сигаретку… Ну, когда нервничаю, например…
— Ты сейчас нервничаешь?
Она задумалась, а потом решительно ответила:
— Нет. Сейчас мне хорошо. Может, поэтому и захотелось.
— Ну… ладно, — согласилась я. — Только я оденусь.
— Мы на балкон. Он утеплен, если что, — проговорила Богатырева, глядя, как я накидываю майку и тянусь за штанами.
— Ну, ты же будешь открывать окно.
— Ты тогда пока одевайся, а я в ванную, — пробормотала она и, завернувшись в одеяло, вышла из комнаты.
Когда она вернулась, я была уже готова. Девушка, придерживая одеяло рукой у груди, направилась сначала к столу, где достала из ящика какие-то длинные сигареты, зажигалку и маленькую пепельницу, а после на балкон.
Это была довольно большая и чистая лоджия, которая освещалась впиленными в потолок лампами. Я даже зажмурилась, отвыкнув от яркого света.
— Будешь? — Богатырева достала одну сигарету и протянула пачку мне.
Я отрицательно покачала головой, наблюдая, как она прикуривает. Это было так странно — мы, заклятые враги, война которых длится много лет, стоим на ее балконе после отличного секса и смотрим в темноту. Чего только не случается на свете.
Я усмехнулась своим мыслям и поправила растрепавшиеся волосы, заново собрав их в пучок. И в этот момент обратила внимание на свою руку.
— Какого… Богатырева, у тебя что, месячные?! — воскликнула я, глядя на кровь на своих пальцах. Нет, я не была ханжой, но… могла бы и предупредить!
— Я… — она жутко покраснела и отвела взгляд.
— Могла бы и сказать, — проворчала я. — Блин.
— Это не месячные, — тихо проговорила она, продолжая смотреть в окно.
— В смысле? — мое лицо вытянулось. — А что тогда? Я что, поранила тебя?!
Видя мой испуг, Богатырева, видимо, решила меня успокоить.
— Нет, ты не поранила меня. Просто… Так бывает, когда… Когда…
— Когда что?! — не выдержала я.
— Когда делаешь это… в первый раз… — тихо сказала она и посмотрела на меня исподлобья. — Извини. Я дам тебе чистое полотенце…
— Постой-постой, — прервала я ее. — В смысле в первый… раз? Ты… Ты что, девственница?! — я была в шоке. Нет, я была в непередаваемом шоке!
— Была… — также тихо пробормотала она.
— Как… Как ты… — начала бормотать я, пытаясь вздохнуть. — Ты… Ты ненормальная, Богатырева! — почти заорала я на нее.
— Прости, я просто…
— Не надо мне ничего говорить! — продолжала орать я, испепеляя ее взглядом. — Ты… Ты должна была сказать мне! Какого хера?! Ты же встречалась с парнями! И не раз! Ты же спишь с Черновым! — если бы на улице сейчас кто-то стоял под окнами, уверена, что они бы все это услышали.
— Я никогда не говорила, что спала с ним! — вспыхнула в ответ Богатырева.
— Да как ты… — я громко дышала через ноздри. — Ты что, подготовиться решила к первому разу с мужиком?! Ты в своем уме?!
— Лера, о чем ты… — начала Богатырева, но я ее грубо прервала.
— Знаешь, что, это переходит уже все границы! — воскликнула я и стукнула по подоконнику. — Не смей даже приближаться ко мне больше, поняла меня?!
Выкрикнув это, я резко открыла дверь, кинулась к кровати и, схватив свой свитер, выскочила в коридор. Быстро обувшись, достала куртку и буквально вылетела из ее квартиры.
Глава 8
Я быстрыми резкими шагами направлялась в сторону дома. Какая наглость! Она что, боится первого раза с Черновым, поэтому решила сделать это со мной?! Я не раз слышала истории одноклассниц, которые уже вели половую жизнь, что им в первый раз было больно и неприятно. Неужели Богатырева решила, что если лишится девственности с девушкой, то это будет не так больно?! Какого черта?! О чем она вообще думала?! Это было нечестно — не сказать мне! Конечно, она понимала, что признайся она в том, что девственница, я бы никогда не полезла к ней. Тем более, чтобы «подготовить» ее для кого-то! Чертова сучка, разве так можно поступать с людьми?!