— Что сказал директор? — тихо спросила она, глядя мне в глаза.
— Ты что, совсем ополоумела, Богатырева? — прошипела я, с ненавистью глядя на нее. — Ты еще смеешь ко мне подходить после того, что сделала?! Или ты так переживаешь за своего ублюдка? Так иди к нему, че ты тут-то стоишь?! — рявкнула я, дернув плечом, чтобы сбросить ее руку.
— Я здесь ни при чем, — спокойно проговорила она, но руку убрала.
— Ни при чем? — зло усмехнулась я. — Серьезно?! Чернов, наверное, стал провидцем, именно поэтому он узнал о том, что я работаю в школе! Аккурат после того, как об этом узнала ты! Странное совпадение, не находишь?! Но вам не повезло! Меня накажут, но не выгонят!
А я еще хотела извиниться перед ней! Да черта с два ей, а не извинения! Сучка, сдала меня при первой же возможности, еще и отпирается!
— Что не выгонят, это хорошо. И я, правда, ничего ему не говорила, — вздохнула она. — Он был вечером в школе — забыл там сменку после тренировки. Пришел забрать, видимо, как раз после меня. И увидел тебя там. Он сам утром про это рассказывал.
— И ты хочешь, чтобы я в это поверила? — фыркнула я. — Больше похоже на месть из-за того, что… Что… Что было.
— Я ничего бы ему не стала говорить, вне зависимости от того, что… случилось, — спокойно проговорила она. — И кстати, насчет этого… я бы хотела поговорить о том, что произошло.
— В самом деле? Разве есть, о чем? — хмыкнула я, стараясь не смотреть на нее.
— Да, но… — Богатырева замялась, и я взглянула на нее. Девушка смотрела в другой конец коридора. Я тоже перевела взгляд туда и увидела спешащую к нам Ирку. — Не здесь. Приходи сегодня ко мне.
— Что?! — удивленно проговорила я, глядя на девушку во все глаза. Снова?!
— Пожалуйста. Мне нужно тебе многое объяснить, — тихо проговорила она, так как Ирка была уже в нескольких метрах от нас. — Придешь?
Она с такой надеждой посмотрела на меня, что я не сразу нашла, что ответить. Поэтому лишь проблеяла еле разборчиво:
— Я… Я не знаю. Посмотрим.
— Хорошо, — кивнула Богатырева и выпрямилась. В этот момент около нас оказалась запыхавшаяся Ирка. Богатырева кивнула ей и, развернувшись, пошла в сторону лестницы.
— Я только узнала, что произошло! Как ты? Что сказал директор? Тебя не исключают? — Ирка руками оперлась на колени, чтобы отдышаться. — Что произошло вообще?
Я открыла рот, чтобы набрать в легкие побольше воздуха, так как вопросов у Ирки много, и мне придется на все ответить.
Глава 9
После уроков я зашла к директору. Он рассказал, что Игорь Яковлевич был очень строг, когда они беседовали с его сынком. Меня же ждали две недели отработок. Я смиренно приняла это наказание, так как понимала, несмотря на то, что мой гнев вполне можно было назвать праведным, это не отменяло факта ответственности за чуть не сломанный нос придурка Чернова. Поэтому я лишь кивнула, когда директор сказал, что мне придется трижды в неделю тусоваться в библиотеке после уроков.
Дома я не стала ни о чем рассказывать бабушке — не хотелось лишний раз ее волновать. К тому же она искренне считала, что я чуть ли не божий одуванчик, и в ее голове явно возник бы резус-конфликт после этой истории. Чтобы ее «Лерочка» кого-то ударила? Уверена, расскажи ей об этом какая-то соседка, бабуля ни за что бы не поверила.
Я пообедала, сделала домашнее задание, поболтала с Иркой, и, когда на часах было почти семь, решила, что мне все-таки стоит сходить к Богатыревой. Зачем? Я понятия не имела. Она что-то хотела сказать, о чем-то поговорить. И какой-то тоненький, еле слышный голосочек в моей голове явственно пытался донести до моего сознания, что я должна ее выслушать.
Быть может, она и правда тут ни при чем, и Чернов на самом деле заходил в школу и сам все увидел. Тогда мне нужно выяснить еще кое-что — что же нас связывает с Богатыревой? Какая у нее цель от наших непонятных взаимоотношений? Кажется, пришло время это выяснить.
***
Я стояла перед уже знакомой дверью, пытаясь заставить себя нажать кнопку звонка. Я почему-то очень волновалась. В прошлый раз я отсюда вылетела пулей и была уверена, что больше никогда не вернусь. Но я здесь. Снова. Зачем я пришла? Что я сейчас услышу? О чем мы будем говорить? Готова ли я к тому, что она хочет мне сказать?
Простояв в сомнении пару минут, я все же подняла руку и нажала на кнопку. Дверь открылась почти сразу. Богатырева отошла вглубь прихожей.
— Привет, — тихо сказала она, а на ее лице я увидела что-то вроде облегчения. Кажется, она всерьез думала о том, что я не приду. Но я пришла, хотя и не понимала, с какой целью.
— Я… — я сглотнула и облизнула губы, пытаясь унять волнение. — Я не знаю, зачем пришла, — честно призналась я.
— Хорошо, — после небольшой паузы ответила девушка. — Ты… можешь, конечно, и там постоять, но… у меня слишком любопытные соседи. Поэтому, может, все-таки зайдешь? — она легко улыбнулась, и мне стало как-то спокойнее. Поэтому я нерешительно кивнула и сделала шаг вперед.
— Ты голодна? — спросила Богатырева, убирая мою куртку.
— Нет, — пробормотала я. Черт, я даже от еды отказалась из-за волнения!
— Может… чай? Или кофе? — не сдавалась Богатырева.
— Чай, — подумав, ответила я, проходя вперед.
— Тогда иди мой руки, а я поставлю чайник.
Я прошла по знакомому пути в ванную, а оттуда в кухню. На столе уже стояла миска с печеньем курабье, которое, к слову, я не особо жаловала, а также коробка конфет.
— Проходи, — улыбнулась Богатырева под звук греющегося чайника. — Может, бутерброд? У нас есть очень вкусная колбаса. Родителям привезли из Европы недавно.
— Ну, давай, — согласилась я. Когда еще я смогу попробовать европейскую колбасу? Интересно, она окажется вкуснее, чем моя любимая «Краковская»?
— Так… что сказал директор после всего этого? — спокойным голосом поинтересовалась Богатырева, отправляясь на поиски колбасы в холодильник.
Я вздохнула, вытянув на столе руки, и ответила:
— Приставил к награде. Завтра в актовом зале при всех вручит мне медаль, — серьезно произнесла я, наблюдая лишь за ее ногами, так как верхняя половина тела была скрыта за дверцей холодильника.
— Что? — Богатырева высунулась из холодильника вместе с тонкой палкой колбасы. — Ты серьезно?!
Я закатила глаза. Как, должно быть, трудно, когда у тебя напрочь отсутствует чувство юмора.
— Господи… Конечно нет. Меня ждут две незабываемые недели отработок в библиотеке.
— А, — усмехнулась Богатырева. — Ну, лучше так, чем отчисление. Я думала, что все закончится хуже, — призналась девушка, начиная нарезать кружочками заморскую колбасу. — Особенно когда Чернов позвонил отцу, и тот примчался в школу уже через пять минут.
— Должна признаться, отец у него не такой мудак, как он сам. Нормальный мужик оказался. Грозил Чернову, что отправит его в военное училище. Может, так и стоило бы сделать, есть вероятность, что там бы его научили уважению, — презрительно ответила я, чуть выпрямившись.
— На самом деле, Дима не такой плохой, — поставив передо мной тарелку с колбасой, корзинку с хлебом и чай, Богатырева уселась на ту же табуретку напротив, что и в прошлый раз. — Просто у него словно сбит вектор правильности.
— Ох, ну конечно, еще бы ты не стала защищать своего парня, — фыркнула я. — Что ж ты тоже к директору не пошла? Рассказала бы там, какой он хороший, — почти выплюнула я, не притрагиваясь к еде.
— Я его не защищаю, и… он не мой парень, — добавила девушка, делая глоток чая из большой кружки.
— Да неужели? Вся школа видела, как вы не отлипали друг от друга, че ты мне вкручиваешь? — почти разозлилась я. Она что, будет врать мне? У меня есть глаза и уши.
— Мы… встречались, — медленно кивнула Богатырева. — Ну, как встречались… Несколько раз гуляли, ходили в кино… Ничего такого. Но уже несколько дней, как я ему сказала, что больше нам видеться не стоит.
— Вот как… — хмыкнула я. — А чего? По-моему, вы прекрасно вместе смотрелись. Столько общего. Деньги, статус, интересы, ненависть ко мне. Идеальный коктейль, — я наконец взяла кружку и сделала пару небольших глотков.
Богатырева смотрела мне в глаза, пальцем постукивая по краешку чашки.
— Знаешь, я ведь никогда не говорила, что ненавижу тебя, — тихо сказала она. — Я говорила, что с тобой иногда невозможно разговаривать, что порой ты ведешь себя как ребенок, но… Я не говорила, что ненавижу тебя.
Я смотрела на нее и понимала, что начинаю чувствовать себя неуютно.
— Так… О чем ты хотела поговорить? — состряпав себе бутерброд, я увлеченно смотрела на него, пока жевала, искренне надеясь перевести тему.
— Вкусно? — губы Богатыревой чуть дрогнули, изогнувшись в легкой улыбке.
— Ага, даже лучше «Краковской», — призналась я, отмечая, что колбаса действительно вкусная.
— Хорошо, — протянула она, поерзав на табуретке.
Мы помолчали несколько минут, как раз пока я доедала бутерброд, потом допили чай, и Богатырева убрала всю грязную посуду в раковину. Я продолжала сидеть на диванчике, а девушка стояла у кухонного гарнитура, оперевшись на него спиной. Я смотрела на нее, ожидая, что же она скажет. Но Богатырева продолжала стоять, молча глядя на меня. Наконец, я не выдержала:
— Мы так и будем в гляделки играть? — откинувшись на спинку дивана, я перевела взгляд в окно. Было уже темно. Наверное, скоро стоит выдвигаться домой.
— Ты спросила… почему я разошлась с Черновым… — начала Богатырева, глядя куда-то вниз.
— На самом деле, мне плевать, — ответила я, хотя, честно, мне все же было интересно.
— Но я все-таки скажу, — не обратив внимания на мою грубость, продолжила Богатырева.
— Валяй, — я безразлично пожала плечами, делая вид, что жутко заинтересована своим ногтем на мизинце.
— Потому что… мне нравится другой человек, — вздохнув, тихо проговорила Богатырева.
— Поздравляю, — хмыкнула я. — А я тут при чем?
— Ты… — Богатырева покачала головой, а потом как-то грустно усмехнулась. — Ты действительно не понимаешь?
— Чего я не понимаю? — раздраженно пробурчала я. — Тебе понравился кто-то другой, не Чернов, наверное, кто-то старше. Студент? И видимо, поэтому ты переспала со мной, чтобы дорасти до нужного уровня. Что еще я должна понять? — я уставилась в ее зеленые глаза, которые сейчас были ясные как никогда.
— Ты идиотка, Мишина, — спокойно, но твердо проговорила Богатырева, глядя мне в глаза.
— Спасибо, взаимно, — отпарировала я. — Это все, что ты хотела мне сказать? Могла бы сделать это в школе.
Я поняла, что злюсь. Но не поняла, из-за чего. Ну, появился у Богатыревой новый объект мечтаний, подумаешь, мне-то что? Может, я расстроена, потому что теперь я ей не нужна для секса? Наверняка это какой-нибудь студентик, который ее трахнет и бросит. И будет та же история, что и с Ненальцевой — та еще в девятом классе переспала с первокурсником, думая, что они поженятся. Тот же свалил сразу, как только добился, чего хотел. Но у Богатыревой хоть не будет печальной истории с девственностью — там уже не о чем переживать.
— Мишина, ты что правда ни черта не понимаешь?! — вспыхнула Богатырева, прожигая меня взглядом.
— Да что я должна понять?! — воскликнула я, устав от этой «угадай-ки».
— Да ты мне нравишься, идиотка! — почти заорала Богатырева и даже двинулась в мою сторону, отчего я вжалась в спинку дивана.
Что?!
— Как ты не поймешь, что все, о чем я могу думать последние месяцы — это ты?! Что единственный человек, который занимает мои мысли — это не Чернов, не какой-то студент, не кто-то еще, а ты! Как можно этого не заметить?!
Я глупо пялилась на Богатыреву, не в силах поверить в то, что она только что сказала. Этого не может быть. Это невозможно.
— Этого не может быть, — повторила я вслух свою мысль. Точнее, пробормотала, потому что в голове была такая каша, что я вообще с трудом буквы в слова собирала. — Мы же… Мы же… — я как могла, пыталась что-то сказать. — Мы же терпеть друг друга не можем. Мы постоянно ругаемся, оскорбляем друг друга… Это… Это невозможно… Ты, наверное, что-то напутала… Я… Я не могу тебе нравиться… — продолжала бубнить я, глядя на свои сомкнутые руки, лежащие на столе.
— Послушай меня, Лера, — Богатырева подошла ко мне, положив свою ладонь поверх моих рук. Я вздрогнула и хотела прервать контакт, но она не позволила, своими пальцами впившись в мои. — Я никогда не говорила, что ненавижу тебя или что я тебя терпеть не могу. Я редко, когда первая иду на конфронтацию. Всегда нападаешь ты. Я хочу мира, но ты всегда хочешь войны. Я понимаю, то, что я сделала тогда… в первом классе, это было низко, подло и… в общем, я повела себя, как настоящая дрянь, и я признаю это. Но мне было семь. Прости меня за то, что я сделала, я не понимала, насколько это было отвратительно и, тем более, не знала, во что это выльется для тебя. Но… мне уже не семь. И тебе тоже. Пора идти дальше. Прости меня за это, правда. Но я не могу изменить того, что было тогда. Зато мы можем изменить то, что будет дальше. И… Я ведь не прошу тебя о многом, просто… Дай мне возможность доказать тебе, что я изменилась. Дай себе возможность это увидеть. Я не хочу войны. Я предлагаю тебе мир. Потому что… Потому что ты мне правда нравишься.
Я только открыла рот, чтобы возразить, как Богатырева тут же продолжила, не дав мне в итоге и слова сказать.
— Я понимаю, ты не доверяешь никому. Мне — тем более. Но… просто попробуй. Не веришь — хорошо, но перестань судить меня за то, что я сделала тогда. Я была другим человеком. Суди меня по моим нынешним поступкам. Суди меня такую, какая я сейчас.
Я продолжала пораженно смотреть на нее. Мне казалось, что я уснула и попала в какую-то параллельную реальность, где… черт, где Богатырева говорит о том, что я ей нравлюсь. Я! Ей!
Мир, определенно, сошел с ума.
Но этой информации было для меня слишком много. И я должна была переварить ее в одиночестве. Поэтому я все-таки вытащила свои руки из-под ладони Богатыревой и, сглотнув, прохрипела:
— Я… Мне пора. Меня… бабушка ждет, — пробормотала я, вставая.
— Лер…
— Не сейчас, — прервала я Богатыреву, подняв руку. — Не сейчас.
Выходя из кухни в прихожую, я услышала лишь ее тихий вздох.
Глава 10
Я вышла на улицу и глубоко вдохнула все еще морозный воздух. Что вообще происходит?! Она что, с ума сошла?! Зачем она мне все это рассказала? Зачем все это… случилось?!
Я прошла несколько метров и поняла, что в моей голове абсолютный хаос, а сама я нервничаю так, что меня даже подташнивать начало. Я уселась на холодную деревянную лавку соседнего подъезда, собрав с нее в ладонь снега, и вытерла им лицо. Холод должен привести меня в чувство.
Так. Что мы имеем? Явно спятившую Богатыреву, которая решила признаться мне в чувствах. Меня, которая понятия не имеет, что со всем этим дерьмом теперь делать, а также полное непонимание того, что будет дальше. Прекрасно.
Боже, еще вчера все было так просто. Еще неделю назад мы спали с Богатыревой просто так, и меня все устраивало. А что теперь? Она призналась, что я ей нравлюсь, и мой карточный домик рассыпался. Может, у нее Стокгольмский синдром? Иначе как объяснить все это? Мы же не ходили на свидания, я не ухаживала за ней… По сути, мы срались все эти годы, а потом просто начали спать. Я на это пошла, потому что хотела ей отомстить, подчинить, подмять ее под себя в прямом и переносном. А она… Неужели она пошла на это, потому что я ей нравлюсь? То есть она уже тогда, еще в самом начале, что-то чувствовала ко мне? Или это началось уже после того, как мы начали спать?
Додумать я не успела, так как дверь соседнего подъезда открылась, и оттуда вышла… Богатырева. Я удивленно смотрела на то, как девушка прошла несколько метров к мусорным бакам и выбросила пакет. А после направилась в противоположную от меня сторону. Не знаю, чем я руководствовалась, но я решила пойти за ней. Не проследить, а… Ладно, проследить. Мне было интересно, куда она пошла в такое время. Может, к Сорокиным? Или с Черновым решила встретиться? Ведь нет никакой гарантии, что ее слова были правдой и что они с Черновым действительно разошлись.