Я предупредила бабушку, что к нам придет моя новая подруга. Бабуля удивилась тому, что не будет Ирки, но ничего не сказала. Она приготовила мою любимую тушеную курицу по своему фирменному рецепту, а я поставила на раскладной стол бутылку вина. С шестнадцати лет мне разрешалось отмечать дни рождения с алкоголем, хотя не скажу, что я была его любителем. Скорее это было для бабушки. Да и наличие на столе бутылочки красного давало ощущение какой-то торжественности, как шампанское на Новый год.
Бабушка поставила на стол тарелку с нарезанным батоном, салат из крабовых палочек (да, я могу есть его тоннами), немного фруктов, а также салфетки, приборы и тарелки на три персоны. И ровно в четыре часа раздался звонок в дверь.
— Это, наверное, твоя подруга, — улыбнулась бабушка. — А она пунктуальная.
— Да, — усмехнулась я. — Даже чересчур.
Я предупредила бабушку о том, что Богатырева не в курсе о моем дне рождения. Бабуля, должно быть, подумала, что я окончательно рехнулась, но снова ничего не сказала. За что я всегда уважала свою бабушку, так это за умение вовремя промолчать и довериться мне.
Дойдя до двери, я провела ладонями по майке, расправляя ее, и напоследок осмотрелась. Я потратила сегодня кучу времени, встав в девять утра, чтобы все прибрать и навести порядок. Честно, я даже не подозревала, что у нас есть столько укромных уголков в квартире. Но я заглянула в каждый. И убралась настолько качественно, что можно было даже есть с пола.
Конечно, я нервничала. Не потому, что скрыла от Богатыревой, какой сегодня день, а потому что, во-первых, я ее решила познакомить с самым важным для меня человеком, а во-вторых, я волновалась, как она воспримет мой дом. Он очень отличался от ее квартиры. Обстановка у нас была, мягко говоря, очень скромной. Понимая, что уже давно пора было открыть дверь, я наконец повернула замок.
— Привет! — улыбаясь, проговорила Богатырева, одетая в серое платье и пальто, которое было наполовину расстегнуто. Горчичного цвета шарф болтался у нее на шее, и было непонятно, с какой целью она его нацепила. Но явно не для тепла. — Это вам.
Девушка протянула мне большой торт, красиво упакованный. Я усмехнулась, понимая аналогию — я к ее родителям тоже с тортом приходила.
— Привет, — я открыла старую дверь шире, предлагая девушке войти. — Проходи.
Когда Богатырева зашла в узкий коридор, я поставила торт на сервант и помогла ей снять пальто. В носу тут же поселился аромат ее духов. Я столько раз хотела спросить их название, но постоянно забывала. Это был такой мягкий и волнующий запах, который теперь был прочно связан только с ней.
Девушка протянула мне следом шарф, и мы оказались с ней нос к носу. Она заглянула за мою спину и, убедившись, что мы одни, легко поцеловала меня в щеку.
— Привет, — еще раз прошептала она.
— Привет, — в тон ей ответила я, не имея сил скрыть улыбку. — Пойдем.
Мы прошли в большую комнату, где бабушка заканчивала сервировку стола. Она искренне улыбнулась Богатыревой, когда я представила их друг другу. Бабуля посмотрела на торт в моих руках и сказала:
— Вот, а ты говорила, что твоя подруга не знает о празднике. Давай я унесу его пока на кухню… У меня где-то свечки еще были… — пробормотала бабушка, забирая торт и мое самообладание. — Вы пока присаживайтесь, сейчас принесу горячее.
— Ба, давай я помогу, — тут же откликнулась я, мечтая о том, чтобы скрыться от подозрительного взгляда Богатыревой.
— Нет-нет, сидите, я сама, — махнула бабуля, бодро убегая в кухню и оставляя нас с гостьей наедине.
— Эм-м-м, — протянула я, почесав нос, — куда присядешь? Сюда? Или на ту сторону? — решила я сделать вид, что ничего не произошло.
— Без разницы… А… что за праздник? — прищурилась Богатырева, не отводя взгляда.
— Какой праздник? — я отодвинула стул, приглашая девушку присесть.
— Твоя бабушка сказала про праздник… и свечи. Ты ничего не хочешь мне сказать? Что за праздник? — не унималась Богатырева.
— А, это, — махнула я рукой и тоже уселась за стол. — Да ерунда.
— И все-таки?
— Ну… у меня сегодня это… день рождения типа, — пожала я плечами.
— Что?! — вытаращилась на меня Богатырева, а я задумалась, так ли была хороша идея не говорить ей. — И ты мне ничего не сказала?!
— Ну… Я просто…
— Что? Почему ты не сказала мне?! — яростно шептала Богатырева.
— Я не люблю праздновать день рождения! — выпалила я. — Сказала бы — ты бы наверняка приперлась с подарком… А я этого не люблю всего… Поэтому и не сказала, — вздохнула я.
— Ты иногда поражаешь меня, — покачала головой девушка. — Серьезно. Только я подумаю, что мы с тобой перешли какой-то барьер, как ты снова что-нибудь, да вычудишь.
— Боже, да что такого-то?! Неужели все должны любить свой день рождения? — проворчала я.
— Дело не в том, любишь ты его или нет, а в том, что ты ничего не сказала, — проговорила Богатырева обиженным голосом.
— Извини, — вздохнула я. — Просто… Я не привыкла… так. Не думала, что это важно.
— Лера, ты… — Богатырева снова покачала головой. Потом все же улыбнулась и, выдохнув, произнесла. — Я чувствую, что меня ждет еще много сюрпризов. Ты невероятная. Странная, но невероятная.
— Не могу понять, комплимент это или нет, — усмехнулась я, радуясь, что она решила отпустить ситуацию.
— С днем рождения, кстати, — улыбнулась Богатырева.
— Спасибо, — шепнула я, когда бабуля уже входила в комнату, неся в руках две тарелки с горячей ароматной курочкой.
***
— Анастасия Ивановна, это невероятно вкусно! — прикрывая глаза от искреннего удовольствия, проговорила Богатырева, пробуя бабушкину готовку.
— Спасибо, Олеся, — улыбнулась бабуля. — Не поверишь, но лет с двенадцати-тринадцати Лера постоянно требует на день рождения именно это. Каждый год, — усмехнулась она. — Это стало своеобразной традицией.
— Я ее понимаю, это очень вкусно, — улыбнулась девушка. — Тут какая-то приправа особая? Не могу понять, что тут добавлено… — жуя, задумчиво пробормотала она. — Лимон, немного чеснока… И что-то еще…
— О, ты тоже готовишь? — в голосе бабушки сквозило уважение.
— Ну, как готовлю… — скромно пожала плечами Богатырева. — Так, балуюсь. Но люблю это делать. Что-то придумывать, экспериментировать. У меня мама очень хорошо готовит. А я скорее посредственно.
— Неправда, — влезла я. — Она очень вкусно готовит, ба, — обратилась я уже к бабуле.
— Тогда я дам тебе рецепт этого блюда, — хитро подмигнула ей бабушка, чем вызвала мое возмущение.
— В смысле?! Я много раз просила, чтобы ты мне рассказала, как это делается, но ты отказывалась! Даже на кухню меня не пускаешь, когда готовишь!
— Ты не любишь готовить, — отрезала бабуля. — А этот рецепт только для тех, кто любит творить.
— Ты хочешь сказать, что я плохо кашеварю? — без обиды в голосе произнесла я.
— Я не сказала плохо, я сказала — без удовольствия, — пояснила бабушка. С ней было трудно не согласиться. Я не особо жаловала готовку, хотя умела.
— Ну ладно, тут я спорить не буду, — проворчала я под их смех.
— Олеся, а кем работает твоя мама? Не поваром? — спросила бабушка, когда они обе успокоились.
— О, нет, они с папой врачи. Хирурги-травматологи. Работают в нашей больнице, но часто уезжают в другие города и даже страны, со спортсменами часто работают, — охотно поделилась Богатырева. Хотела бы я иметь такую же гордость за своих родителей, но увы.
— Какая хорошая профессия, — покачала головой бабушка. — Всегда уважала врачей, особенно хирургов. Ты, наверное, тоже хочешь пойти в медицину?
— Думаю, при наличии двух медиков в семье трудно об этом не думать, — усмехнулась девушка.
— Ага, а сама подвернула ногу и чуть не умерла от страха, когда я предложила съездить сделать снимок, — фыркнула я под бабушкин смешок.
— Я не испугалась! — возмутилась Богатырева. — Просто не люблю, когда осматривают меня.
— Угу, — усмехнулась я.
— И где ты собираешься поступать? — продолжила допрос бабуля.
Богатырева взглянула на меня перед тем, как ответить.
— Хочу в Москве.
— Ого, — протянула бабушка. — Это серьезно.
— Там есть, где жить, к тому же хороший статус у ВУЗов.
— Это так, — согласилась бабуля. — А у нас же тоже есть мед? — спросила она следом.
— Да, но у нас медицинский колледж. Из институтов есть в Новосибирске, самый ближайший, наверное. Три часа где-то пути, да? — спросила Богатырева у меня.
— Около того, — кивнула я.
— Я буду подавать документы сразу в несколько. В Новосибирский тоже. Мало ли, никогда не знаешь, где получится, — пожала она плечами.
— Я уверена, все будет хорошо, — улыбнулась бабушка. — А Лера в экономический собирается. Вот я ей говорю, что тебе там делать, ты же цифры не любишь, нет, уперлась и все тут, — вздохнула бабуля под мои закатывающиеся глаза.
— Ба, ну не начинай, — проворчала я.
— Что «не начинай»? Выбор профессии — это иногда на всю жизнь. Ты что, хочешь заниматься тем, что тебе не нравится? — продолжала бабуля. Я чуть не ударила Богатыреву, когда она начала ей поддакивать.
— Вот и я говорю, что нужно идти туда, к чему лежит душа.
— Конечно, — горячо закивала бабушка. — И даже если это место находится в другом городе, — строго добавила она.
Богатырева с интересом посмотрела на меня. Бабушка смотрела на меня. Я смотрела в тарелку.
— Она не хочет оставлять меня одну, — драматичным голосом проговорила бабуля. — Как будто мне девяносто, и я разваливаюсь!
— Ба!
— Что «ба»? Думаешь, я не знаю, почему ты постоянно твердишь о своем экономическом, будь он неладен? Лера, подумай пока не поздно. У тебя еще есть время сделать правильный выбор, — погрозила пальцем бабушка, пока я усиленно жевала курицу.
— Хорошо, мы можем сменить тему? — вздохнула я, устав от разговоров о будущем.
— Конечно. Олеся, давай я тебе расскажу, как привела Леру в первый раз в детсад…
— Бабушка!
***
Мы просидели почти до восьми часов. Они меня обе поздравляли по несколько раз, желая здоровья, счастья, любви и исполнения всех мечт.
Мы много смеялись, разговаривали, бабуля даже рассказала Богатыревой всю подноготную моих родителей, к моему неудовольствию. Я не собиралась посвящать ее в историю своего детства — не хотела, чтобы она испытывала чувство жалости или что-то вроде того. Но бабуля все ей разболтала, и я не могла уже ничего поделать.
После торта и чаепития я сказала бабушке, что мы пойдем гулять и, скорее всего, я останусь у Богатыревой. Бабуля была не против, пожелала нам хорошего вечера и пихнула мне в карман пятитысячную купюру. Я хотела сначала отказаться, но она строго сказала, что это на совершеннолетие. И что она специально откладывала мне на подарок.
Когда я вздохнула и кивнула на ее «купи что-нибудь для себя», бабушка строго проговорила:
— Лера, пообещай мне, что ты потратишь их на себя. Не на лекарства, школу или что-то такое. На себя.
— Хорошо, — кивнула я, понимая, что бабуля буквально выкручивает мне руки. — Обещаю.
— Все, идите, а то скоро мое вечернее шоу начнется, — улыбнулась бабушка и поцеловала меня в щеку.
Богатырева тоже тепло с ней попрощалась, и мы вышли на улицу. Свежий воздух ударил в нос, и я глубоко вдохнула.
— Весной пахнет, — улыбнулась Богатырева, тоже вдыхая запах, витающий вокруг. Свежесть и жизнь.
— Апрель уже, — кивнула я.
Когда мы почти дошли до дома девушки, я поняла, что в ее образе чего-то не хватает.
— Черт, а где твой шарф? — пробормотала я, оглядывая ее.
— Ой… кажется, я забыла его у тебя, — улыбнулась Богатырева.
— Не замерзла? — я посмотрела на ее голую шею. На улице было гораздо теплее, чем раньше, но вечернее похолодание и ветер брали свое.
— Нормально, — беспечно махнула рукой Богатырева.
Но я же тоже была на улице и вполне ощущала температуру, поэтому молча сняла свой шарф и надела его ей на шею.
— Спасибо, — улыбнулась девушка. — Но меня вино еще греет.
— Конечно, ты вылакала два с половиной бокала, — проворчала я. — Как и бабушка.
— Ты сама налила себе только половину и цедила его весь вечер, — рассмеялась она.
— А бабуле вообще должно быть стыдно за то, что она спаивает несовершеннолетнюю.
— Тебе только сегодня исполнилось восемнадцать, а ты уже выпендриваешься, — усмехнулась Богатырева, когда мы подходили к ее подъезду.
— Главное, что я говорю правду, — улыбнулась я, поднимаясь по ступеням.
***
— А тебе не должно быть стыдно, что ты совращаешь несовершеннолетнюю? — прошептала Богатырева, когда я вжимала ее в стену прямо посреди прихожей. — Это уже уголовная ответственность, между прочим.
— Я готова отсидеть за это, — хмыкнула я, стягивая с девушки пальто и свой шарф.
— Обещаю не подавать на тебя в суд, — пробормотала она, когда мои губы прошлись по ее нежной шее.
Глава 16
Почти в середине мая я окончательно поняла, что прежняя «я» куда-то делась, ушла, трансформировалась. Я изменилась, и сильно. И конечно, я осознавала, что главным и, наверное, все же единственным катализатором этих изменений была, само собой, Богатырева. И главное изменение было в том, что она научила меня… мечтать. Заставила, убедила, помогла найти силы поверить. И я поверила.
Я думаю, что даже если бы я потеряла память, то никогда бы не забыла одно солнечное утро… …Она всегда просыпалась раньше, так как была истинным жаворонком, в отличие от меня. Но в то утро почему-то именно я открыла глаза первой…
…Солнечные лучи пробивались сквозь неплотные шторы, освещая верхнюю часть кровати…и волосы Богатыревой, разметавшиеся по подушке, отсвечивали каким-то волшебным сиянием… я не могла глаз оторвать от этого зрелища. Она была похожа на какого-то ангела, если ангелы, конечно, выглядят так — с темными волосами и длинными почти черными ресницами, которые слегка подрагивали от движения глазных яблок. Ей явно что-то снилось. Полные мягкие губы, которые я неистово терзала полночи, были чуть приоткрыты. Они все еще были красными и слегка набухшими от наших поцелуев. И все это — этот мягкий, но уверенный утренний свет, ее сияющие волосы, губы, ресницы, все это — словно выжигалось на обратной стороне моих век. И я понимала, что никогда, никогда не забуду этот ее образ.
Пока я занималась ее рассматриванием, девушка облизнула губы, вздохнула и перевернулась на бок, оставшись лежать ко мне спиной. Я же продолжала впитывать ее образ, который теперь обрастал другими подробностями — тонкой линией плеча, изгибом талии, ямочками на пояснице над копчиком. Одеяло сползло и предоставило мне обзор на всю ее спину, вплоть до линии ягодиц. И вся она была словно соткана из нежности, чувственности и какого-то моего совершенно неземного восхищения. Да. Наверное, именно это я испытывала, глядя на нее. Такую красивую, такую нежную и такую… мою.
Никогда не считала себя собственницей и, тем более, никогда не могла даже предположить, что меня будет приводить в такой восторг просто факт обладания кем-то. Но это было так. Она была моей, и я млела от осознания этого.
Через какое-то время любования ей, как скульптурой, я поняла, что мне нужно больше. Непременно больше. Поэтому я осторожно наклонилась, слегка касаясь ее плеча губами. Прошлась по позвоночнику к основанию шеи, глубоко вдыхая запах. Ее запах. Особенный, неповторимый.
Оставив очередной легкий поцелуй где-то под лопаткой, почувствовала, как она зашевелилась.
— Леська… — прошептала я, проводя губами по ее коже увереннее.
— М-м-м… Лера… — сонно пробормотала она мое имя со своим глубоким, особенным, раскатистым «р» в середине, но по интонации я поняла, что девушка улыбается. — Тебя не утомило вчерашнее приключение до четырех утра? — проговорила она, бедрами чуть двигая назад, чтобы прижаться ко мне теснее. — Сколько сейчас времени?