На следующий день он опять пытался со мной поговорить, но я не слушала его, просто переодевала дочь, делая вид, что Артура нет. Он манипулирует дочерью, и я тоже.
Не отхожу от Даны.
Чтобы простить, мне хотелось услышать от него другие слова: раскаяния и признания в чем-то светлом. Я, наверное, только теперь осознала, что Артур ни разу за всю нашу совместную жизнь не сказал, что любит меня. Ни разу! Было много слов нежности, комплиментов и каких-то общих фраз, благодарностей за дочь… Но он ни разу не сказал три простых слова: я тебя люблю. Это только я, как заведенная, повторяла ему эти чёртовы слова. Все просто — он и не любил меня вовсе. Любимым не изменяют. Правильно говорит его мать: на мне женились по банальному залету. Потому что я серая мышка, которая сидит дома, воспитывает ребенка и создает ширму счастливой семьи.
Я же в рот ему заглядывала, верила каждому слову. Он был для меня Богом. А я не значила для него ничего. Говорят, если любишь, можно простить все. А как все забыть? Не хочу зарекаться, но пока не могу даже нормально дышать рядом с Артуром.
Я наивно полагала, что смогу уйти. Вновь собрала дочь, взяла небольшую сумку только с самым необходимым для Даны и решительно вышла из дома. Со двора меня не выпустила охрана. Я солгала, что иду с дочерью в поликлинику, но молодой парень на выходе, который всегда был приветлив, теперь холодно сообщил, что мои выезды контролирует сам Артур. Мне хотелось позвонить мужу и закричать в трубку, что он трус, который боится моего побега. Ведь я все равно уйду, не сегодня так завтра. Он сам отпустит, когда ему надоест жить с бездушной куклой. А я стала именно такой. Кажется, будто у меня вырвали и растоптали душу.
Сплю в комнате дочери — мне очень тяжело заходить в нашу общую спальню. Там все пропитано Артуром, там кровать, на которой мы сотни раз занимались сексом, а потом он уходил на работу и… и возвращался ко мне, ложась в эту чёртову постель, которую мне теперь отчаянно хочется сжечь. Иногда, когда дочь засыпает, и я остаюсь наедине со своими мыслями, грудь переполняет что-то очень болезненное, от чего хочется кричать, загибаясь, а потом бежать к Артуру и колотить его, требуя ответов. Зачем он так с нами?!
Дочь засыпает, и я быстро бегу вниз выпить чаю и что-нибудь съесть, чтобы не кружилась голова. Еда потеряла для меня вкус, как и сама жизнь. Артура ещё нет дома, и очень надеюсь с ним не столкнуться. В кухне хозяйничает свекровь, что-то готовя, но я не обращаю на нее внимания. Ставлю чайник, вынимаю из холодильника мед и апельсин. Делаю себе большую чашку чая с ложкой меда и дольками апельсина. Я так люблю — привычка с беременности.
— Быстро же тебе надоело мужу готовить, — недовольно кидает мне свекровь.
— Отстаньте от меня, не хочу с вами разговаривать! — отвечаю я. Мне надоело сдерживаться и глотать ее вечные упрёки.
— Смотри-ка, вот и открылось твое истинное лицо. А то все притворялась невинной овечкой, — не унимается свекровь.
— Думайте, как хотите, мне все равно, — открываю шкаф и ищу любимое миндальное печенье.
— Тебе, я смотрю, последнее время и на мужа все равно? А печенье свое можешь не искать — я его выкинула, от него много крошек, — заявляет Регина Альбертовна. Мое печенье вообще не крошится, не сомневаюсь, что она выкинула его просто потому, что его люблю я.
— Да, мне все равно на вашего сына! — со злостью кидаю ей. Беру чай и направляюсь к выходу.
— Так уходила бы! — кидает мне вслед свекровь. Даже не удивлена, она давно этого добивается. Я, конечно, не снимаю всей вины с мужа, но не удивлюсь, если выяснится, что это она вместе с Дианой решила открыть мне глаза. Так и хочется язвительно ее отблагодарить.
— Я бы с удовольствием, так ваш сын не отпускает, повлияйте на него. Это же в ваших интересах! — на повышенном тоне кидаю ей. Она ещё что-то кричит, но я уже ее не слушаю. Вроде высказалась, а на душе все равно гадко. Отпиваю по дороге чай, чтобы заглушить горечь. У входа в гостиную встречаюсь с Артуром. Я не видела его, мы сталкиваемся, и весь чай выплескивается мне на живот.
— Ай! — вскрикиваю, роняя чашку. На мне тонкое платье, оно прилипает к животу, и кожу жжет.
— Лера! — кричит Артур, хватает меня за руку и вытягивает на свет. — Снимай немедленно! — командует он, сам хватает полы платья и тянет их наверх. Легче не становится, кожа на животе продолжает гореть. Артур осматривает красное пятно и быстро тащит меня в ванную на первом этаже, а я уже плачу от жжения.
— Что ты делаешь?! — кричу я, когда он затягивает меня в душ.
— Нужна холодная вода, — поясняет он.
Включает воду, забыв переключить ее на насадку, и нас окатывает холодными струйками сверху. Отскакиваю, и весь поток достается Артуру. Он быстро реагирует, переключает душ и, настраивая слабый напор, поливает на мой живот. От холодной воды разбегаются мурашки, но жжение проходит, и становится легко. Закрываю глаза от облегчения и только тогда осознаю, что мы вдвоем в душевой кабине. Я в одном белье, а он полностью одет — в рубашку и брюки. Весь мокрый с ног до головы старательно поливает мой живот.
— Прости, котенок, я тебя не заметил, — оправдывается он. — Болит? — так взволновано спрашивает Артур. Шок от ожога проходит, становится холодно и неловко.
— Нет, все уже хорошо, — выключаю воду и выхожу из душа. Заглядываю в зеркало и понимаю, что белье все просвечивает. Срываю с вешалки полотенце, закутываюсь в него, и кожа на животе вновь начинает гореть. Терплю, стиснув зубы, и выбегаю из ванной. Приходится идти в нашу спальню, поскольку там, в аптечке, есть спрей от ожогов.
Не успеваю я открыть аптечку, как в комнату входит Артур. Пугает то, что он запирает дверь. Делаю вид, что его не существует, перебираю лекарства в поисках спрея, но краем глаза замечаю, как он снимает с себя рубашку, брюки и идет в ванную, но быстро возвращается, вытираясь полотенцем.
— Дай мне, — забирает у меня спрей и срывает с меня полотенце. Застываю, сглатывая, когда вижу, как загораются его глаза, когда он кидает взгляд на мою грудь. Он аккуратно брызгает лекарство на ожог, и становится легче.
— Спасибо, уже все хорошо, — вырываю у него из рук спрей и направляюсь в ванную, чтобы надеть халат, а Артур идёт за мной.
— Лера, давай поговорим, — преграждает мне дорогу, не позволяя выйти.
— Давай. Отпусти меня домой!
— Ты дома! — он всегда злится, когда я говорю не то, что он хочет услышать.
— Нет, никогда не чувствовала здесь комфорта, — пытаюсь держать себя в руках и не разрыдаться, но это чертовски сложно, когда внутри борются чувства отвращения, жгучей ревности ко всем его женщинам, ненависть и проклятая любовь. Меня душат эти чувства.
— Лерочка, девочка моя, я виноват. Оправдываться не буду, потому что у меня нет оправданий, которые тебя устроят. Проси все что хочешь, только не игнорируй меня, — в его голосе боль и усталость, и я верю ему, но легче от этого не становится.
— Я хочу уйти, меня душит твое присутствие, — уже не кричу и ничего не требую, злость прошла, остались только обида, боль и разочарование.
— Хочешь, отдохни от меня. Куплю тебе с дочерью путевку куда угодно.
— Выпиши мне развод! — требую я, пытаясь обойти, но он хватает меня за талию. А у меня тело сковывает от его прикосновений.
— Никакого развода не будет! — злится он. — Ты моя жена, ей и останешься! — тянет меня к себе, впивается в губы, жадно их всасывает, а у меня перед глазами его измены. Всех тех женщин он так же целовал?! Кусаю его, прокусывая губу в кровь, и одновременно отталкиваю со всей силы.
— Не прикасайся ко мне больше! — кричу, утирая губы. — Мне противно! Сколько у тебя было женщин? Сколько раз ты мне изменил?! — тело вновь начинает трясти и накрывать истерикой. Вырываюсь, бегу к двери, но Артур меня догоняет, хватая за руку. Беру с комода вазочку и замахиваюсь. — Отпусти меня! — вкладываю в голос всю свою боль и ненависть. Артур с минуту смотрит мне в глаза, словно не узнает, а потом отпускает. Открываю двери и убегаю в комнату дочери. Закрываюсь, облокачиваюсь на дверь и сползаю по ней на пол. Больно уже не от измен, а от того, что меня никогда не любили. И даже сейчас он пытается откупиться деньгами.
ГЛАВА 27
Артур
Закат сегодня необыкновенный — красный, я бы даже сказал, бордовый. Красиво и одновременно угнетает. Шестерка моих партнеров распинается, показывая презентацию, я делаю вид, что слушаю, а сам смотрю на закат. Мне совершенно не интересна их концепция и предложения, я не собираюсь с ними сотрудничать. Тяну время и делаю вид, что думаю. Хотя в основном все решения принимаются моментально. Не верьте тем, кто говорит вам, что подумает, в голове этого человека уже сформирован точный ответ.
— Я смотрю, вас не особо интересует наше предложение? — спрашивает у меня Семенов, жирный боров с сальными глазами. Он даже не скрывает раздражения и ненависти ко мне, но у него нет другого выхода, как ходить ко мне на поклоны.
«Да, боров. Жизнь, сука, несправедливая», — думаю я, усмехаясь в лицо Семенова. Он всю жизнь пахал, чтобы чего-то добиться, а мне упало наследство, и теперь я решаю судьбу его бизнеса. Боров натянуто улыбается мне в ответ, а в глазах написано, что он сейчас представляет, как сворачивает мне шею.
— Почему же не интересует, я обдумываю, — отвечаю. Теперь я понимаю отца, который безвылазно работал. Стоит дать слабину — и тебе это не простят, скинут в пропасть и загребут все себе.
— Ну ты обдумывай, но не тяни. Лучшего предложения не будет, — самоуверенно заявляет Семенов и протирает свою потную шею платком, командует своим шестеркам сворачиваться и поднимается с места.
— «Вы», — поправляю его я.
— Что?
— Не нужно мне «тыкать»!
Мужик сжимает челюсть, а потом зло ухмыляется.
— Конечно, Артур Робертович, — сквозь зубы проговаривает он и выходит из кабинета. А я откидываюсь на спинку кресла, продолжая смотреть на закат. С бизнесом разберусь, тут всегда надо быть начеку, а вот с семейной жизнью — все по-другому. Лера! Да, я мудак, она не должна была узнать другую сторону моей натуры. Это два разных мира! Но нашлись твари, которым надоело спокойное существование.
Прикуриваю сигарету, затягиваюсь и посматриваю на часы в ожидании звонка от начальника безопасности. Тушу недокуренную сигарету в пепельнице, встаю с места, снимаю пиджак, вешаю его на стул и закатываю рукава рубашки. Никто никого под меня не подкладывал, я сам творец своей жизни. Но никому и не позволено лезть в мою жизнь со своим дерьмовым сценарием.
Телефон, наконец, вибрирует, и я усмехаюсь, видя номер Мирона.
— Да, — отвечаю, вновь садясь в кресло.
— Привез барышень, — сообщает он.
— Веди ко мне в кабинет.
Через пять минут двое парней из охраны втаскивают ко мне в кабинет Диану и Марину. Обе испуганные. Но если Марина ревет, размазывая слюни, то Диана гордо дергает плечами и смотрит мне в глаза. Самоуверенная сука! Марину явно вытащили из дома в пижаме и тапочках. Ну, а мою бывшую выловили где-то на гламурной тусовке. Она как всегда в стиле: на шпильках, в вызывающем платье и в полной «боевой» раскраске.
— Артур, что происходит?! — возмущается она, когда ее толкают поближе ко мне. — Что ты себе позволяешь! Если захотел меня видеть, мог бы позвонить!
Морщусь от ее визга и прикуриваю еще одну сигарету.
— Рот закрой!
— Да что происходит?! — строит из себя невинную овцу.
— Если ты сейчас не прекратишь верещать, рот тебе закроют насильно! — указываю взглядом на парней. Она замолкает, поправляет платье и идет к дивану. — Я разрешал тебе садиться?! Встала рядом со своей подружкой! — рычу этой суке, которая слишком уверена в себе. Один из охранников хватает Диану за предплечье и оттягивает назад. Наступает тишина, слышны только всхлипы Марины. Эта шлюшка чувствует свою вину, страшно ей. А вот Диана уверена, что ей все сойдет с рук. — Итак, наверное, уже догадались, зачем вы здесь собрались. Я очень надеюсь, что вы мне сейчас дружно расскажите, как так получилось, что ты, — указываю сигаретой на Диану, — отправила видео моей жене, где я трахаю в рот вот эту, — указываю на Марину.
— Не понимаю, о чем ты говоришь! — фыркает Диана, пренебрежительно окидывая взглядом Марину. И что-то мне подсказывает, что главная тварь здесь именно Диана. Сжимаю переносицу, пытаясь переварить всю эту хрень. Насколько надо быть тупой, чтобы организовать подобное. Если я в свое время не рассматривал Диану, как что-то серьезное, то и сейчас этого тоже не случится, и дело даже не в Лере. Дело в том, что такие шмары никогда не станут хорошими женами и матерями. — У меня вообще взломали аккаунт! — выдает она, сдавая себя по полной программе. Я ведь не говорил, откуда видео.
— Послушай меня, Ди, — усмехаюсь я. — Помнишь, ты поведала мне о своих грязных фантазиях? — она округляет глаза и закусывает губы. — Ты мечтала, чтобы тебя трахнули два мужика. Могу организовать прямо сейчас с тремя. Пустят вас мужики по кругу, — указываю глазами на охрану. — Устроить вам жёсткую оргию? — Марина настолько пугается, что прекращает плакать и бледнеет, а Диана до сих пор думает, что я блефую. — Серый, полный карт-бланш, — щелкаю пальцами и откидываюсь на спинку кресла. Голова с утра раскалывается, а таблетки помогают всего на пару часов.
Парни хватают их, начиная раздевать, Диана визжит и посылает всех матом, угрожая папочкой, но ее быстро затыкают пощечиной и ставят на колени. Когда дело доходит до Марины, она сжимается и начинает истерично вопить:
— Пожалуйста, не трогайте меня! Я все расскажу, все!
Ну, хоть одна с мозгами.
— Парни, притормозите, — останавливаю их, и Диану швыряют в кресло. — Говори!
— Это все она! Точнее, она узнала, что мы спим… Не знаю, откуда, — Марина кидает взгляд на Диану, которая прикрывает грудь разорванным лифом платья и смотрит на меня с ненавистью. — Пришла ко мне с предложением. Мне, правда, нужны были деньги, очень… На…
— Это неинтересно, — перебиваю ее я. — К сути!
— В общем, она попросила снять видео, как мы… — дрожащим голосом объясняет девушка.
— Не было такого! Это все подстроили! — втупую отрицает Диана.
— Серый, закрой ей рот!
Парень идёт на Диану, и та замолкает.
— Дальше!
— Я тогда уже поняла, что вы меня используете, и решила по-женски отомстить. Сняла видео и передала Диане, а она мне — деньги. Все, я больше с ней не встречалась. У меня есть доказательство, я записала один из наших телефонных разговоров, потому что понимала, для чего ей такой компромат. Я хотела обезопасить себя, — довольно здраво говорит Марина. — Не трогайте меня, пожалуйста… — Марина опять начинает рыдать, и я понимаю, что она достаточно напугана.
— Собирай вещи и скройся в своем поселке, откуда приехала. Попадешься мне на глаза — придушу! — Киваю одному из охранников, и он выставляет ее за дверь. — Все вышли! — командую я. Парни покидают кабинет, а я встаю и иду к Диане. Наклоняюсь и хватаю ее за шею.
— И что тебе, тварь, спокойно не жилось? Ммм? — спрашиваю я, глядя ей в глаза, стараюсь себя контролировать и ненароком не убить.
— Ну не нужна тебе такая жена. Признай уже! — смело кидает мне она. — Поиграл в благородство и хватит. Мы просто решили тебе помочь избавиться от нее.
— Ммм, значит, все из лучших побуждений, — усмехаюсь я. — Значит, из лучших побуждений моя жена сейчас страдает! — кричу ей в лицо и все-таки сжимаю тонкую шею. — Запомни, сука, раз и навсегда. Я никогда, ни при каких обстоятельствах не разведусь с Лерой! И уж тем более не буду с тобой! Ещё раз ты хотя бы подумаешь о моей жене, я тебя уничтожу. Я похерю всю твою карьеру и репутацию. Я устрою тебе такую жизнь, что будешь бояться собственного отражения в зеркале. Только попробуй ещё раз сунуться в мою жизнь! — сам не замечаю, как ещё сильнее сжимаю шею, и Диана краснеет, цепляясь за мою руку, пытаясь ее оторвать. Отпускаю ее, отталкивая от себя. Диана глотает воздух, ощупывая шею, а я иду к бару и наливаю себе холодной воды.