В какой-то момент в суматохе заметил отсутствие Тимура и Валерии. И где-то внутри сука-ревность начала грызть, разъедая внутренности. Но я продолжал верить, что все это — мой бред. Последней каплей стало то, что они практически одновременно вышли из коридора, ведущего в туалет. Сначала Тимур, который тут же торопливо покинул мой дом, а следом и Лера, с бегающими взволнованными глазами. В тот момент мне хотелось разнести весь дом к чёртовой матери. Заглядывал в глаза жены — сама невинность, счастливая, взволнованная, и сжимал челюсть, тормозя себя.
Закрылся тогда в кабинете, пытаясь переварить. Глотал виски и с каждым глотком нагнетал на себя больше и больше. В комнату к Лере идти боялся, чтобы ненароком не придушить. Хотелось нажраться и отключиться. Тимуру звонил, но он был вне зоны, что приводило в ярость еще больше. Алкоголь только распалял агрессию и жажду убивать…
Она сама ко мне пришла. Такая красивая, в коротеньком халатике и с немного влажными волосами. Улыбается, хитрая как лисичка, щеки горят, и пахнет кокосовым шампунем. И мне сорвало крышу. Хотелось убедиться, что она МОЯ. Требую от нее ответов, а она словно язык проглотила, мотает головой, плачет, но молчит. А мне хочется вытрясти из нее правду. Но ни слова в оправдание я не услышал! Ни одного гребаного слова!
Только огромные глаза, полные слез. Разбиваю стекло над ее головой и самому страшно. Страшно оттого, что могу сделать то, о чем буду жалеть. Отпускаю Леру от греха подальше. Она убегает, а я херачу в этот гребаный шкаф, добивая до конца, вонзая в ладони осколки, чтобы прийти в себя. В кабинет вбегает мать, спрашивая, что происходит. И я срываюсь на нее,
прогоняя.
После обеда приглашаю Тимура на стрельбище, чтобы расслабиться и пострелять по мишеням. Там его и пристрелю! Я немного остыл и уже способен анализировать. Хотелось разъяснений. Но желание убивать не пропало. Где-то внутри грызет и ноет.
Друг, если я ещё могу его так называть, ведёт себя раскованно и уверен в себе. Целится в мишень, стреляет очередями, попадая точно в цель. А вот я лажаю, потому что ни хрена не вижу. Я изучаю друга, пытаясь понять, не мучает ли его совесть.
— Как семейная жизнь? Как молодая жена? — спрашиваю я, когда мы заходим в местный бар. Не могу убрать из голоса язвительные нотки.
— Прекрасно, не жалуюсь, все по плану, — ухмыляется Тимур, отпивая кофе.
— А какого тогда хрена тебе нужно от моей жены?! — срываюсь я. Тимур переводит на меня удивлённый взгляд и всматривается в глаза.
— Не хило тебе крышу сорвало, — усмехается он. И я, мать их, не выдерживаю, хватаю его за грудки и притягиваю к себе.
— Мне, бл*дь, не до смеха! — сквозь зубы проговариваю я. — Какого хрена ты вчера делал с моей женой в туалете?!
— Твоя Лера очень милая и красивая девочка, — спокойно начинает он, глядя мне глаза. А меня передёргивает. — Уверен, что она идеальная жена и мать. И тебе, дураку, с ней повезло. В туалете я зажимал ее сестру и кое-что выяснял. А Лера случайно нас застала и потребовала от меня отставить Дашу в покое. Это все! А если ты сейчас ты не уберёшь руки, я сломаю тебе, ревнивому идиоту, челюсть, — он хватает меня за запястья и отрывает от себя.
— Свою челюсть побереги! — оскаливаюсь, но понимаю, что Тимур не врет. — А что я, мать вашу, должен был подумать, когда она с тебя глаз не сводила?!
— Бл*дь, Арт, не гони! Ты реально думаешь, что твоя жена на это способна? Я плохо ее знаю и то не верю. Она за сестру переживает.
И меня отпускает. Я, и правда, идиот. Кретин, который обидел жену. Она так испугалась вчера. Чувствую себя мудаком.
— Не знаю, мне сорвало крышу. Прости, — тру лицо руками. — А что у тебя с Дашей? — спрашиваю, а сам с телефона захожу на сайт, где заказываю букет гербер. Огромные коралловые цветы чем-то похожи на ромашки. Но этого мало, поэтому я открываю сайт ювелирного.
— Пока ничего такого, что меня бы устроило. Хочу ее в любовницы, — ухмыляется он. — Цепляет она меня. Такая дерзкая, острая на язык, так и хочется наказать, — смеётся он. А мне уже по хрену, что он там несёт, я выбираю жене серьги с изумрудами под цвет ее глаз.
Домой приезжаю рано. Прохожу в дом с букетом гербер и застаю в гостиной мать, пьющую вино.
— Ты бы завязывала пить, — кидаю я, кивая на бокал.
— Бокал вина в день полезен для сосудов.
— Ну, один бокал, может, и полезен, а вот бутылка — это уже алкоголизм.
— Не преувеличивай, — отмахивается она, осматривая букет. — Нет Леры дома.
— Где она? — спрашиваю, посматривая на часы. Обычно в город по делам она уезжает в первой половине дня.
— Я же откуда знаю, она меня не оповестила. Собрала Дану и буквально вылетела из дома.
Оставляю цветы на столе, присаживаясь на подлокотник дивана, и набираю номер жены. Гудок, ещё и ещё — она не отвечает, а потом и вовсе сбрасывает звонок. Ни хрена не понимаю и набираю ее номер повторно снова и снова, но телефон уже отключен. Черт! Да, я вчера вел себя неадекватно, но ответить-то можно. Она, в конце концов, с ребенком!
Внутри зарождается тревога. Такое гадкое предчувствие чего-то нехорошего. Словно тьма сгущается и давит на грудь.
Набираю номер водителя-охранника, который возит Леру.
— Где вы?! — спрашиваю, поднимаясь наверх.
— Я дома, — спокойно заявляет он.
— Какого хрена ты дома?! — агрессивно рычу в трубку.
— Валерия отпустила, сказала, что сегодня я больше не понадоблюсь.
Валерия, бл*дь! Все у нее так! Со всеми фамильярно, как и они с ней.
— Валерия Александровна! — поправляю его, потому что меня, сука, достали эти их улыбочки и дружеское общение. — Где она сейчас?
— Валерия Александровна сказала, что останется у сестры. Я отвез ее туда.
Сбрасываю звонок, отшвыривая телефон. Срываю с себя пиджак, галстук, который душит, и почти отрываю пуговицы рубашки. Обиделась моя девочка. Выдыхаю. Ну я же ещё та сволочь и верну ее домой. Выдыхаю, немного успокаиваюсь и переодеваюсь в удобный бежевый джемпер, спускаюсь вниз, беру цветы и еду за женой…
ГЛАВА 25
Артур
Заходя в обшарпанный подъезд с чёртовым «веником» в руках, я ещё не думал, какой апокалипсис меня там ждёт. Думал, скажу: «Прости, сорвало, дураку, крышу от ревности…» Подарю цветы, серьги, прижму к стене, заласкаю и заберу своих девочек домой.
Звоню в дверь, мне открывает Даша. Осматривает меня хмурым взглядом и резко закрывает дверь перед моим носом. Они там охренели! Настойчиво звоню в дверь ещё раз, но никто реагирует.
— Ели вы мне не откройте, я выбью эту чёртову дверь! — прихожу в ярость, дергая ручку. Несколько секунд тишины, шаги, щелчок замка, и дверь открывается. Даша отступает, пропуская меня.
— Ты пугаешь ребенка! — предъявляет она мне.
— Мой ребенок должен быть дома! — сквозь зубы проговариваю я, оставляю цветы на тумбе и, не дожидаясь приглашения, иду в комнату. Лера кормит Дану фруктовым пюре из баночки, игнорируя меня. Выдыхаю, пытаясь успокоиться. Дочь видит меня и улыбается.
— Где моя принцесса? — подхожу к Дане и стираю пальцем каплю пюре с ее щёчки. — И тебе привет, котенок, — тянусь к Валерии, чтобы поцеловать, но она резко отшатывается, продолжая кормить дочь. Сажусь с ними рядом и подмигиваю дочери. — Какая у нас злая мама, — говорю с Даной, но на самом деле все направлено на Леру, чтобы вывести ее на разговор. Моя жена не умеет долго обижаться. — Давай поцелуем маму, чтобы она улыбнулась, — тянусь к Лере ещё раз, но она опять отворачивается и сглатывает. Заглядываю ей в лицо и понимаю, что она вся опухшая, словно плакала целый день. Я идиот, и в самом деле ее вчера перепугал. — Котёнок, — притягиваю ее к себе за талию и утыкаюсь лицом в волосы, вдыхая мой самый любимый запах. Она напрягается, пытается вырваться, но я сильнее стискиваю ее талию, не отпуская. — Прости, котенок, я такой идиот, — шепчу ей на ухо. — Я знаю, что напугал тебя, малышка. Поехали домой, там поговорим, — целую ее за ушком. А она не реагирует, сидит, словно неживая, и ждёт, когда я отпущу. — Ну, можешь дать мне по морде, я заслужил, — усмехаюсь я.
Лера размахивается, и правда, со всей силы залепляет мне пощечину. Дана вздрагивает, наступает абсолютная тишина, а потом дочь начинает плакать.
— Ты что исполняешь?! — стараюсь говорить тише, чтобы ещё больше не испугать Дану. Это было действительно неожиданно от Леры. Из глаз моей жены брызжут слезы, она резко отскакивает от меня как от прокаженного, берет дочь, начиная ее успокаивать, и сама ревёт. Делаю шаг к ней, но она отступает.
— Не трогай меня! — наконец выдает Лера, с ненавистью в голосе.
— Лера, ты реально перегибаешь! — сам повышаю голос, но осекаюсь, глядя на Дану, которая тоже всхлипывает вместе с Лерой. — Поехали, дома поговорим!
— Никуда я не поеду!
— Все! — в комнату влетает Даша, забирает у Леры Дану. — Идите разговаривать на кухню! Не пугайте ребенка!
Лера отрицательно мотает головой, но я хватаю ее за предплечье и тащу за собой в кухню. Прикрываю двери, поворачиваюсь, а моя жена опять отворачивается от меня к окну.
— Уходи и больше никогда не приходи, — уже спокойно, но отрешённо говорит она, продолжая всхлипывать. — Я больше не хочу тебя видеть.
Сжимаю переносицу, пытаясь не сорваться. Лера никогда не была истеричкой, даже в беременность. Я всегда умел ее успокоить, а сейчас ее словно подменили. Подхожу к ней сзади, уже нежно прохожусь руками по дрожащему телу и прижимаю спиной к себе.
— Ну прости меня, котенок, я вчера был не прав, — достаю из кармана коробочку с серёжками. Открываю перед ее лицом и опускаю на поддонник. — Поехали домой, я попрошу прощения в душе, а потом на нашем комоде, а потом в кровати… — усмехаюсь.
— А что твоя секретарша тебе сегодня не дала? Или мало?! — спрашивает она, опять повышая тон. Дергается, пытаясь вырваться, но я вжимаю ее в подоконник, чтобы не смела так делать.
— Какая секретарша, что ты несёшь?! — уже рычу, потому что мне надоел этот спектакль. Валерия опять вырывается, но в этот раз для того, чтобы достать из кармана телефон. Она что-то листает, находит какие-то видео и кладет телефон на подоконник. Отпускаю ее, беру телефон, а Лера пользуется моментом, ускользая от меня, но не уходит, а наливает себе воды.
Запускаю видео и хмурюсь, видя на нем свой кабинет и Марину, бывшую секретаршу. Да, я трахал ее несколько раз в моменты, когда Лере было нельзя, и когда наваливалась куча проблем. Мне нужно было выпустить пар и перенаправить негативную энергию. Недавно я ее уволил к чертовой матери. Она стала слишком навязчива. Возомнила, что у нас может быть что-то большее. Захотела сменить статус подстилки на статус любовницы. Вот я ее и выкинул. А она, видимо, решила отомстить. Запускаю видео, а у самого пальцы дрожат, потому что знаю, что там может быть. Я же не просто ее трахал… Я делал с ней то, что никогда не сделал бы с Лерой. И да, на ролике Марина отсасывает у меня, так смачно причмокивая, а я жёстко фиксирую ее за волосы и лишаю дыхания, толкаясь в глотку. Девушка давится, но продолжает сосать.
Отключаю видео, потому что помню, чем все закончилось. Это грязно для жены. Хочу отложить телефон, а потом случайно замечаю, что сообщение прислала Диана. Всматриваюсь, читая текст, и не верю своим глазам. В голове полная каша, потому что это уже не похоже на месть обиженной секретарши. Да и не знала Марина, что я ее вышвырну, не могла заранее снять ролик. Напоминает хорошо продуманный план. И мне хочется прямо сейчас убить этих тварей, которые посмели сунуться в мою семью. Прихожу в бешенство, но отодвигаю телефон, потому что сейчас мне важна Лера. Она сидит на кухонном диванчике и смотрит куда-то в стену, уже не плачет, а просто всхлипывает как ребенок и шмыгает носом. Такая маленькая, хрупкая и разбитая мной.
Открываю окно, присаживаясь на подоконник, и прикуриваю сигарету. Глубоко затягиваюсь, потому что слов оправдания нет. Я мудак. Но Лера мне дорога. Она просто не должна была этого знать, но какая-то тварь, видимо, решила, что бессмертна. И я сверну Диане шею.
— Сколько? — вдруг спрашивает Лера.
— Что «сколько»? — глубоко затягиваюсь до жжения в лёгких.
— Сколько раз ты мне изменил? И в какой момент ты начал это делать?
— Какая разница?! — злюсь, но на себя и на тех, кто решил открыть глаза моей жене.
— Значит, не один, — мертвым голосом говорит она. — Я хочу развестись. Можете не переживать, на ваше имущество претендовать не буду, мне ничего не нужно.
Она встает с места и хочет покинуть кухню. Вышвыриваю сигарету, ловлю Леру за руку и затягиваю назад, захлопывая дверь. Прижимаю ее к этой двери, потому что она вновь пытается вырваться и колотит меня в грудь.
— Какой на хрен развод?! — рычу ей в лицо, за что отхватываю звонкую пощечину. Она размахивается ещё раз, но я перехватываю ее за запястья и сжимаю.
— Отпусти меня! Не трогай! — в истерике кричит Лера. — Ненавижу тебя! Не трогай меня, мне противны твои касания! Отпусти!
— Тихо! — тоже кричу, встряхиваю ее, чтобы успокоить, и она застывает, безвольно опуская руки. — Лерочка, девочка моя, это все грязь. Я не оправдываю себя, мне в тот момент было так необходимо, — истерично усмехаюсь, потому что сам не понимаю, что несу. Наклоняюсь, сцеловываю с ее глаз и щек вновь беззвучно текущие слезы. — Просто поехали домой, уложим дочь спать и поговорим.
Я не знаю, что буду ей говорить, но отпускать уж точно не собираюсь. Она моя и останется моей навсегда.
— Нет, — сипло отвечает она и мотает головой. — Я останусь здесь, здесь мой дом. Я не могу на тебя смотреть, не могу вдыхать твой запах! — опять истерит, начиная рыдать. — Закрываю глаза, вижу, как эта шлюха сосет у тебя, и меня выворачивает от тошноты. Меня тошнит от тебя, не прикасайся ко мне больше! — опять размахивается и хлещет меня по лицу, со всей силы. А я готов вытерпеть тысячи такие ударов и выплесков ненависти ко мне, но отпустить не готов.
— Я сказал: ты сейчас соберёшься и поедешь со мной домой по-хорошему. Или я все равно заберу тебя по-плохому, — взрываюсь. Угрожаю, но только потому, что не хочу ее терять. Отпускаю Леру, отодвигаю от двери, выхожу из кухни и иду в комнату за дочерью. Дашка показывает Дане мультик на телефоне с громким звуком, видимо, пытаясь отвлечь от наших криков. Тяну к дочке руки, и она идёт ко мне.
— Где ее одежда? — спрашиваю у Даши, но она молчит. — Где. Ее. Одежда?! — нервно повторяю, выделяя каждое слово, а потом замечаю кофточку, комбинезон и шапочку Даны на комоде вместе с детской сумкой. Дашка убегает к Лере на кухню, а я одеваю дочь, снимаю с руки часы, отвлекая ее, и спокойно собираю детские вещи в сумку. Беру дочь и иду на выход.
— Отдай мне ее! — в прихожую выбегает Лера.
— Не кричи. Собирайся, мы ждём тебя в машине, — говорю я и выхожу из дома.
Я знаю, что моя жена никогда не оставит ребенка и пойдет за мной. Да, это подло, но другого выхода у меня пока нет. Я не намерен терять семью.
ГЛАВА 26
Валерия
Мне пришлось вернуться. Но я пошла не за мужем, а за дочерью. В тот день мы с ним больше не разговаривали, я зашла в комнату дочери, а потом так и не выходила оттуда. Не могла его больше видеть, не могла дышать его запахом, и даже мысль о муже вызывала приступ скручивающей боли, словно из меня вытягивали душу. Но больно и страшно было от того, что я все равно его безумно любила. Он грязно имеет шлюх, а я жалко люблю. Мне неприятно смотреть ему в лицо, потому что боюсь не устоять и все-таки окунуться в эту грязь. Закрываю глаза и представляю, как он прикасается к другим женщинам. И я даже не знаю, сколько их было. А главное — зачем? И почему? За что? Хочу хотя бы на минуту выкинуть эти навязчивые картинки из головы, но не могу, они мучают меня, выедая все самое светлое изнутри, наполняя душу чем-то грязным.