— То есть сам сказал?
— Ну… да.
Марьяна смотрела на него задумчиво.
— Странно это как-то. Неестественно.
— А что странного? Когда знакомишься с Лосем и Арамисом, не будешь же представляться Романом Викторовичем.
— Ага, — произнесла Марьяна и отправилась в ванную.
С одной стороны она жалела, что не взяла с собой сапоги на каблуке. Она в них, действительно, потрясно выглядит. С другой стороны, она этому даже радовалась. Не будет искушения. Может, она еще соорудит прическу и наденет на каток длинное платье с декольте? Не хватало еще вырядиться, как на свидание.
Но лыжный костюм надевать тоже не хочется. Надоел, и вообще, сидит как мешок. Хорошо, что она взяла джинсы. И любимый белый свитер с высоким горлом. Он ей удивительно идет, она становится похожей то ли на Снегурочку, то ли на Снежную Королеву… Особенно если накрасить ресницы. Еще бы лицо не было таким красным! Это просто какой-то ужас. Если бы она знала, что тут такое зверское солнце, то взяла бы крем с защитой 50. Но уже поздно. Она загорела. Завтра наверняка вылезут веснушки… А сегодня не помогает никакая пудра. Ладно бы только щеки были румяные, это еще куда ни шло, но ведь и нос красный, так что она больше похожа на Деда Мороза, а не на его внучку.
Марьяна заплела волосы в косу, уложила челку, нанесла на губы еле заметный блеск и снова уставилась в зеркало, выключив яркий верхний свет. Вроде бы в полумраке краснота носа не так бросается в глаза. Хотя, кого она обманывает! Сеня уже достаточно насмотрелся на ее малиновую физиономию. И, вроде бы, его это не испугало. Так что можно выдохнуть и расслабиться. Он, кстати, тоже отливал пунцовым цветом. Но ему это идет, его лицо кажется еще более мужественным.
За спиной скрипнула дверь, и в комнату просочился Кирилл.
— Ты куда собралась? — спросил он, внимательно ее разглядывая.
— На коньках кататься.
— Разве на коньках катаются в таких штанах?
— А в каких?
— В лыжных. Падать же больно. И холодно. Мне мама говорила.
— А я не буду падать.
— Вообще?
— Ага. Я хорошо катаюсь.
А меня сейчас спать будут укладывать, - пожаловался племянник.
— Кто посмел? — рассмеялась Марьяна.
— Мама. Бабушка говорит, у нее от меня голова кругом. А ты сегодня какая-то красивая, — добавил он.
— Правда?
— Честное слово.
Очередной урок фигурного катания прошел довольно успешно, если не считать того момента, когда Сеня, осмелев, попробовал изобразить «ласточку» и грохнулся затылком об лед. Марьяна в первый момент очень испугалась, потому что ей показалось, что он лежит без движения очень долго, но тут ее ученик вполголоса произнес сложное сочетание из малоприличных слов и она поняла, что с его головой все в порядке.
— Ты быстро учишься, — похвалила она Сеню после того, как они сменили коньки на более устойчивую обувь.
— Еще бы. С такой учительницей.
— Не надо мне льстить. Ты очень способный. А вот я долго осваиваю разные спортивные штуки. Коньки — единственное, на чем я хорошо катаюсь с детства. Но это потому что я два года занималась фигурным катанием. А потом меня отсеяли, как неспособную.
— Да они идиоты! — возмутился Сеня. — Проморгали самую лучшую фигуристку.
— Я так не думаю.
— А я думаю.
— А на лыжах у меня не очень хорошо получается. То есть, мне кажется, что получается, но когда мимо меня проносится настоящий лыжник, у которого из-под лыж искры летят и который не тормозит на поворотах, я понимаю, что я — чайник…
— Хочешь, я тебя научу?
— Ты же доске катаешься. А мне надо хотя бы лыжи освоить, для начала. А уж потом переходить на сноуборд. Если мало будет.
— Теорию-то я знаю. Там почти тоже самое, только…
— Вот именно — только. Ладно, сама разберусь.
— Нет, давай все же попробуем. Встретимся завтра, покатаемся вместе…
— Да ты же опять на вершину ускачешь. Со своими троглодитами и моим братом.
— Не ускачу. Буду весь день вокруг тебя крутиться. Вот увидишь. Еще надоем.
— О! — воскликнула Марьяна. Они вышли с катка и встретили веселую компанию: Лось, Кузя и Роман с Катей шли практически в обнимку и над чем-то хохотали.
— А мы вас ищем, — сказал Роман.
— Зачем это? — спросила Марьяна.
— Хотим в клуб завалиться, — объяснил Лось. — Сегодня пластинки крутит ди-джей Гвоздь. Все туда идут.
— Ну тогда и мы пойдем, — произнесла Марьяна.
Идти в клуб с братом было немного странно, такое случилось впервые. Раньше, когда ей было лет семнадцать, и она уговаривала взять ее с собой, обещая раствориться в толпе и не мешать ему отрываться, Роман никогда не соглашался. Утверждал, что ему некогда следить за малышней и вытирать ей нос. Когда она стала совершеннолетней, Марьяне и в голову не приходило провести вечер в клубе с братом. У него была своя компания, у нее своя, их интересы не пересекались, клубы они предпочитали разные. А теперь он идет танцевать с ней и ее друзьями. Дома это было бы странно, но здесь, на отдыхе, все по-другому.
Сначала они держались все вместе, потом Лось и Кузя растворились в толпе, Марьяна мельком видела их у стойки, где они развлекали каких-то девушек. Через какое-то время исчезли и Роман с Катей — видимо, пошли отдохнуть, все-таки возраст совсем не юный, не выдерживают заводных ритмов…
Марьяна выпила один коктейль и этим решила ограничиться. Она знала, как на нее влияет алкоголь — на следующий день совершенно нет сил, а ведь ей еще на лыжах кататься. Вообще на горнолыжных курортах в клубах должны подавать не алкоголь, а кипяченое молоко — здесь же одни спортсмены. Девушка поделилась этой идеей со своим спутником, и он ее полностью одобрил.
— Кипяченое молоко у них вряд ли найдется, а вот молочный коктейль, я уверен, соорудят. Хочешь?
— Хочу. Только давай отсюда выберемся, отдышимся немного.
Они отыскали диванчик в спокойном месте и заказали шоколадно-банановые коктейли.
— Как в детском саду, — сказал Сеня.
— Почему сразу такие сравнения? Я лично часто пью молочные коктейли.
— Ничего удивительного.
— Что ты хочешь сказать?
— Намекаю на твой юный возраст.
— Что? Это ты мне говоришь? Да ты всего пару лет назад носил ленточку выпускника школы!
— Допустим, не пару лет назад…
— Ну три. Максимум четыре. Ты на каком курсе?
— Марьяна, послушай, я все время хочу тебе сказать…
— Вот и наши коктейли. Только попробуй сказать, что это невкусно. Ну? — спросила она, когда содержимое стаканов уменьшилось наполовину.
— Не так плохо, как я думал, — согласился Сеня. — Еще бы поменьше шоколада. И бананов. И молока с мороженым, по-моему, тоже слишком много. А так — в самый раз.
— Эх, ничего ты не понимаешь, — вздохнула Марьяна. — Может, ты и «Графские развалины» не любишь?
— Что еще за чудо природы?
— Мой любимый торт.
— Звучит как-то не очень аппетитно. Ты уверена, что его можно есть?
— И шоколад с цукатами не любишь? И эклеры с заварным кремом? И тирамису?
— Да как-то… не особо, если честно.
— Ну, тогда нам с тобой вообще не о чем говорить, — девушка демонстративно надула губы и отвернулась.
— Марьяна, нам как раз очень нужно поговорить. Я должен тебе признаться…
— Не надо, — испуганно произнесла она. — Пошли лучше танцевать.
Арсений понимал, что с каждым часом, даже с каждой минутой ситуация все больше и больше запутывается. И чем дольше он тянет, тем труднее будет рассказать обо всем Марьяне, и тем хуже будут последствия. Он много раз пытался начать разговор на волнующую его тему, но все время что-то мешало. Кто-то нарушал их уединение, Марьяна переводила разговор в другое русло, он сам тушевался и говорил совсем не то, что собирался сказать…
Главная причина, конечно, заключалась в нем самом. Конечно, обстоятельства не благоприятствовали объяснению, но обстоятельства, при желании, можно было преодолеть. В его силах было создать ситуацию, когда Марьяне пришлось бы его выслушать. Но он боялся.
Он десятки раз пытался представить, какой будет ее реакция, когда Марьяна узнает, что он ее обманул, выдал себя совсем не за того, кем является на самом деле. К сожалению, надеяться на то, что она отнесется к этому, как к забавной шутке, не приходилось. Если бы он сказал ей сразу… Но тогда все было бы по-другому. Разве была бы она с ним такой непосредственной и простой, если бы знала, что он директор «Синей птицы»? Конечно, нет. Она была бы воспринимала его как друга старшего брата, как возможного начальника. Смотрела бы снизу вверх. А ему были очень дороги сложившиеся за эти два дня отношения. Ему нравилось, что Марьяна относится к нему как к своему ровеснику, иногда даже несколько покровительственно… это было бы забавно, если бы не грозило неминуемой расплатой.
Она была такой милой, естественной и такой красивой, что у него мурашки бегали по загривку, когда он на нее смотрел. Когда она улыбалась, на ее щеках появлялись совершенно очаровательные ямочки. Почему-то они трогали его почти до слез… И ее глаза. Ее взгляд, немного исподлобья, когда она боится показать свой интерес к нему и делает вид, что ей все равно. Но он чувствует, как прерывается ее дыхание, когда он берет ее за руку. И он помнит, как ее губы отвечали на его поцелуй… И все это может разрушиться в одно мгновение.
Почему все получилось так глупо? Почему он не познакомился с ней в другом месте, при других обстоятельствах? Хотя было бы гораздо хуже, если бы он впервые увидел ее в тот момент, когда она пришла устраиваться на работу в «Синюю птицу». Он стал бы начальником, который старается завести роман со своей молоденькой подчиненной. Это выглядело бы отвратительно.
Получается, судьба дала ему уникальный шанс. Он смог увидеть ее такой, какая она на самом деле, не давить на нее своим возрастом и главенствующим положением. Как теперь объяснить ей все, какие найти слова, чтобы она поняла, что у него и в мыслях не было смеяться над ней, что для него это не развлечение, что он испытывает настоящие, очень сильные чувства. Такие, каких не испытывал никогда в жизни и которые он пока еще боится назвать, даже для себя самого. Для него эти два дня стали вечностью. С одной стороны — прекрасной, блаженной, а с другой — мучительной.
Сегодня он опять не сказал ей. Он пытался несколько раз, последняя его неудачная попытка состоялась в клубе. Он был решителен, прямо заявил, что ему нужно кое в чем признаться, а она, видимо, истолковала его слова совершенно неправильно. Подумала, что он будет говорить о чувствах. Для нее это слишком быстро. Она еще не готова. Она относится к нему не просто как к другу, но пока не хочет в этом признаваться.
А проводить ее ему не удалось. Откуда ни возьмись, появился Самовар со своей женой, и она ушла с ними. На прощанье брат Марьяны шепнул, что у него остался один день. Потом он все расскажет. Неужели он это сделает? Скорее всего, нет. Не решится. А вот он должен решиться во что бы то ни стало. Завтра. Завтра будет день икс. У него нет выбора, ему придется своими руками разрушить безмятежную идиллию их отношений.
Мучительные размышления еще долго не давали ему уснуть. Несмотря на усталость, Арсения, впервые за много лет, одолела бессонница. Он пытался считать слонов, баранов, заснеженные горные вершины, но сон убегал от него. Перед его глазами неотступно стояло лицо Марьяны, то улыбающееся, как сегодня, то хмурое, каким оно будет после их разговора.
Сон пришел только под утро, поэтому запланированный ранний подъем не состоялся. Будить его было некому — загулявшие друзья вернулись уже после того, как он уснул, так что утром их апартаменты напоминали сонное царство.
Глава 6
Марьяну опять разбудил Кирилл, на этот раз он использовал ее кровать как гоночную трассу для своих маленьких машинок. Он жужжал, рычал, пыхтел и сопел, изображая работу двигателей. Перед пробуждением девушке снились огромные синие шмели, которые кружились над ней целым роем и пытались ужалить. Вынырнув из сна, она поняла, в чем причина ее странного сновидения.
— Ты когда-нибудь дашь мне выспаться, маленький разбойник?
Он помотал головой и продолжил жужжать. Марьяна села на кровати и вдруг поняла, что у нее кружится голова. Она потерла лоб, но головокружение не прошло. К нему добавилась пульсирующая боль в висках. Странно. С чего бы это ей так отвратительно себя чувствовать? Марьяна снова упала на подушки. Лицо горело, глаза налились тяжестью, и еще очень сильно хотелось пить. Неужели она заболела? Этого еще не хватало.
Кирилл тем временем перешел с кровати на пол. Он перемещал свои машинки, одну за другой, по всей комнате, храбро преодолевая любые препятствия от пушистых тапочек до журнального столика.
— Эй, гонщик, — окликнула его Марьяна. — Принеси мне, пожалуйста, воды.
— Зачем? — удивился племянник.
— Пить очень хочется.
— А хочешь, я тебе принесу яблочный сок? Или лимонад? Там еще осталось немного.
— Нет, просто воды.
Он бросил машинки и умчался на кухню.
— Что это вы вчера делали на этой своей дискотеке, что ты с утра требуешь воды? — произнесла мама, входя в комнату. В руках она держала высокий стакан с водой. Марьяна протянула к нему руку, взяла, и жадно выпила.
— Спасибо, — выдохнула она.
— Та-ак, — произнесла мама, внимательно разглядывая дочь. Что-то мне не нравятся твои глаза. Она приложила ладонь ко лбу Марьяны. — Так и есть, температура!
— Не может быть! С чего ты взяла? Тоже мне, ходячий термометр.
— Мне и термометр не нужен. Я по глазам вижу. Блестят и красные. И дышишь ты тяжело.
— Вовсе не тяжело.
— Не спорь с матерью. Будешь сегодня лежать в кровати, пить чай с лимоном и отдыхать.
— Нет!
— Да.
Градусник подтвердил мамины предположения. 37,5. Марьяна негодовала. Как ее организм мог выкинуть такой фортель? Она приехала кататься на лыжах, а не валяться в кровати. Но мама была непреклонна, и, что самое обидно, все остальные ее рьяно поддержали.
— Ты вчера сначала перегрелась на солнце, а потом переохладилась, — вынесла вердикт мама. — Эх, это я виновата. Надо было тебя пораньше домой загнать. Теперь будешь лежать весь отпуск…
— «Загнать», — передразнила Марьяна. — Я же не коза какая-нибудь. Из стада.
— А мне кажется, — начал Роман, но девушка кинула в него тапок и он замолчал.
— Хватит панику поднимать, — сказал свое веское слово папа. — Горло не красное, насморка нет. Это просто акклиматизация. К вечеру пройдет.
— Только ты меня понимаешь, — обрадовалась Марьяна. — Обещаю, что к вечеру буду как новенькая.
— А пока лежи и не рыпайся. Телевизор вон посмотри или папину газету почитай. Тоже очень веселое занятие, — высказался Роман.
Они не обменялись номерами телефонов. Почему — Марьяна и сама не знала. Как-то не до этого было. И не казалось необходимым. Они и так все время встречались, это происходило как-то само собой. Но теперь Марьяна очень жалела, что не знает телефона Сени. Она начала жалеть об этом еще тогда, когда Роман был дома. Ей очень хотелось попросить его передать своему новому другу ее номер. Но почему-то она не решилась. Ее старший брат все время как-то странно смотрел на них с Сеней. Может, это ревность? Или он беспокоится за нее? Старшие братья бывают такими странными… Не может же он всерьез думать, что Арамис способен ее обидеть? Скорее уж она его.
Марьяна выпила три кружки чаю под мелькание каналов телевизора, потом, встала, заглянула в холодильник, поняла, что есть совершенно не хочет и снова легла в кровать. Голова болела, но не очень сильно. Самым неприятным ощущением была горячая тяжесть в глазах. Они сами собой закрывались и никак не хотели открываться. Девушка решила не сопротивляться навалившейся на нее сонливости. Может, когда проснется, она почувствует себя лучше.
В два часа все семейство спустилось с гор, чтобы отдохнуть и пообедать. Марьяну осмотрели, потрогали лоб, заглянули в глаза, заставили показать язык…