С Андреем они пошли в «Синий туман», клуб, принадлежавший Глебу Арнольдовичу. Никита выбрал это место в качестве благодарности его владельцу за помощь, а также потому, что там он мог не расплачиваться сразу, а попросить записать на его счёт. Но был в посещении «Тумана» и небольшой риск: там его многие знали, и была некая вероятность, что кто-нибудь ляпнет мимо кассы, например, про то, что Никиту содержал колбасный король Бусыгин, которому он и был обязан своим внешним благосостоянием.
Когда они только приехали, народу в клубе было мало, музыка играла тихо и ненавязчиво, и можно было спокойно поговорить.
Откуда-то из туманной глубины помещения нарисовался Глеб Арнольдович в своём неизменном галстуке-бабочке в мелкий горошек, расцеловал Никиту как дорогого гостя, успев при этом сладострастно погладить по спине, и проводил их с Андреем за столик, полускрытый от посторонних глаз тяжёлыми синими занавесями. Глеб Арнольдович тут же порекомендовал Андрею какое-то сухое вино — «на ваш вкус!», которое наверняка стоило сумасшедших денег. Никита усмехнулся: всё произошло в точности так, как он ожидал.
Никита, который ехал в клуб с твёрдым намерением прижать Андрея к стенке и добиться от него окончательного согласия на покупку Мелюзины, после первого же бокала вина обнаружил, что он действительно прижимает Андрея — в самом что ни на есть прямом смысле слова — но не к стенке, а к спинке дивана.
Сначала они говорили о какой-то ерунде: местах, где были, застройке Москвы и убогой лужковской архитектуре, любимой еде, даже немного о лошадях, а потом Андрей накрыл Никитину ладонь своей. Пальцы у Андрея были прохладными — он только что держал бокал, но Никиту словно обожгло. Прикосновение было необыкновенно чувственным.
Андрей тихонько поглаживал его ладонь большим пальцем и смотрел Никите в глаза. Тот пару секунд думал: пытался просчитать, как сейчас будет правильнее отреагировать, но потом послал все расчёты к чертям. Он не хотел думать — он хотел прижаться к Андрею всем телом, вдохнуть его запах, расстегнуть ему брюки и залезть в трусы…
Он перекинул ногу и оказался сидящим у Андрея на коленях. Не дав ему опомниться, Никита сжал его лицо ладонями и, не позволяя двигаться, начал целовать.
Вкус вина с его языка и губ казался особенно терпким и пьяным. Никита целовал Андрею глаза, лоб, брови, подбородок и вкусную, сладкую ямочку на нём, по которой его уже давно так и тянуло пройтись языком.
В первое мгновение слегка опешивший от такого напора Андрей обхватил Никиту руками за пояс, плотнее прижав к себе. Никита был не против — он навалился на Андрея сильнее и начал слегка двигать бёдрами.
Тот застонал.
— Я хочу тебя… Никита, я… Господи, как же я тебя хочу!
— Я тоже, — Никита тёрся бёдрами о жёсткий стояк Андрея. — С того раза в гостинице.
Пальцы Андрея сжали задницу Никиты и развели ягодицы в стороны. Никита, мимолётно подумав, не порвёт ли Андрей его новые белые джинсы, опустился ещё глубже и ниже. Даже просто двигаться и чувствовать под собой твёрдый член было приятно, так приятно, что кровь буквально закипала в венах, а что будет потом…
— Ты специально это делал?
— Что? — не понял Никита.
— Строил из себя пай-мальчика… Все эти разговоры о работе…
— Да я, по-моему, вполне понятно намекал, что не против.
Они опять начали целоваться. Никита чувствовал, что его затягивает какой-то бешеный водоворот — и каждый последующий круг всё ниже, и всё короче. Он не обманывал Андрея: он на самом деле безумно хотел его. Хотел его поцелуев, его слов, его прикосновений, его тела. И сейчас он совершенно искренне, без всякого притворства и планов, позволил бы Андрею оказаться сверху. Это был один из тех редких моментов, когда ему было всё равно — он просто хотел этого человека, как угодно.
Это ничего не меняло: он уже давно решил, что сделает всё так, как захочет Андрей, — чтобы угодить ему и продать эту долбанную лошадь. Но ему, к счастью, даже не придётся притворяться, что ему нравится, когда его трахают в задницу…
— Пойдём? — спросил Андрей.
— Тут есть…
— Нет, — оборвал его Андрей. — Я не люблю это. Извини, но… Мне кажется, это не для нас, — Андрей вёл кончиками пальцев по щеке выпрямившегося и замершего в лёгком замешательстве Никиты. Его пальцы повторяли линию скулы, подбородка, изгиб верхней губы. — Я хотел сказать, что хочу, чтобы мы встречались… по-настоящему. Перепихнуться в туалете или здесь в номере — это не для нас, понимаешь? У нас должно быть иначе. По-настоящему. Без… — Андрей окинул взглядом синие шторы и видимый из-за них кусок полутёмного зала с шестами для стриптиза и разноцветными огнями на полу — пока неподвижными.
— Да, я понял, — беспомощно улыбнулся Никита. Ему и без того нравился Андрей, а эти слова как-то особенно сладко и больно тронули что-то внутри; Никите стало радостно и стыдно, потому что он-то задумывал всё это ради лошади. По крайней мере, сначала.
— Поедем к тебе? — спросил Андрей.
Никита внутренне подобрался, а его пьяную и стыдную радость как рукой сняло.
— Может, к тебе. До тебя ближе, — Никита потянулся рукой за бокалом с вином, оставшимся на столике за его спиной.
Когда он откинулся назад, Андрей крепче придержал его за бёдра и, нагнувшись, поцеловал в верхнюю часть живота, в то место, где сходились посередине рёбра. Даже через рубашку это было круто… Вернее, было бы круто, если бы Никита не был в панике.
— Ко мне нежелательно, — Андрей покачал головой. — Приехал брат. Он звонил из аэропорта, сейчас уже у меня. Ночью ускачет куда-нибудь, но сейчас…
— Он не знает?
— Знает. Я бы вас познакомил, он в этом отношении… нормальный. Он на двенадцать лет меня младше, так что, можно сказать, вырос с этим. Но заниматься сексом, когда он дома… — Андрей поморщился. — Я к такому не готов.
— Ясно, — напряжённо улыбнулся Никита.
— Он не со мной живёт, — пояснил Андрей. — Просто в Питер прямого рейса не было, а раз уж оказался в Москве, то решил задержаться на день-другой. Думаю, тебе тоже будет не очень уютно, пока он дома, — у меня не очень большая квартира, так что лучше к тебе.
— Э-э… Получается, что да, — пробормотал Никита.
— Если ты против, — уловил его растерянность Андрей, — то мы… не знаю, можем поехать в гостиницу. А то я сам себя пригласил.
— Нет, всё нормально, — Никита сделал очередной глоток и слез с коленей Андрея. — Давай ещё по бокалу и… — он покрутил рукой в воздухе. — Я только отойду на минуту в… — он опять покрутил рукой. — Ты пока налей мне, ладно?
Никита едва ли не бегом понёсся в сторону туалета.
Он попал! Чёрт, как он круто попал! Он не может сознаться Андрею, что живёт у знакомого в однушке в Котельниках. И не только из-за лошади, а из-за того, что Андрей только что ему сказал. Это не для них — секс в туалете, одноразовый трах, обман, несуществующие квартиры… Андрей не поймёт, и всё будет кончено. Но и скрывать вечно невозможно…
Плевать, потом как-нибудь выкрутится. Потом, когда он продаст лошадь, найдёт работу, и у него будут деньги… А сейчас надо выкручиваться менее честными способами.
Дойдя до туалета, Никита заперся в кабинке и набрал номер Артёма.
— Тём, спасай! — выдохнул он сразу же. — Можешь пустить меня в свою квартиру?
— В смысле? — не понял Артём. — Олежка тебя выпер, что ли?
— Да нет, на одну ночь или на вечер. Прямо сейчас. Помнишь, я тебе говорил про мужика, которому лошадь хочу продать? Ну, у нас тут… типа…
— Сделка на мази?
— Можно и так сказать. Короче, так вывернулся разговор, что я его должен к себе привести. Понятно, что не на Белую Дачу. Я ему наболтал, что квартира на Остоженке и все дела. Выручишь?
— Не вопрос, — заржал Артём. — Даже прикольно. Я сейчас дома, могу уйти, только как…
— Да, как ключи отдать?
— Без паники. Ты на своей машине?
— Да, на своей.
— Тогда вот что: я спущусь вниз и, когда вы будете подъезжать, на камере у консьержа увижу машину. Он нажмёт кнопку, чтобы ворота открылись. Ну, как будто у тебя в машине чип сработал. А дальше уже просто.
Никита облегченно выдохнул: кажется, всё устраивалось:
— Хорошо. Я дом помню и как квартира расположена, а этаж какой?
— Четвёртый.
— Артём, реально: спасибо тебе огромное.
— Да ладно, трахайтесь в своё удовольствие! Ты меня раньше сколько раз выручал.
Ход 4
Как сказал один ученый,
Скоро всем придет пиздец,
А пока он не приходит —
Делай, делай, делай dance.
Ленинград — Dance
Дом, где таинственный араб купил Артёму квартиру, находился в Кропоткинском переулке, через пару кварталов от дома Влада, так что Никита ехал по знакомому району уверенно — как к себе домой.
По дороге Андрей немного рассказал про своего брата, который этим летом получил диплом юриста и на полтора месяца уехал путешествовать, чтобы в августе вернуться к работе в адвокатской фирме родителей. Никита в ответ неопределенно заметил, что у его родителей тоже свой бизнес.
— Я думаю, — Андрей заговорил с неожиданной серьёзностью и даже повернулся к Никите, — что это хорошо, что мы примерно одного круга. Мне кажется, мы во многом одинаково смотрим на мир.
— Возможно, так оно и есть, — ответил Никита.
— Разница в финансовом положении всё портит. Отношения из личных почему-то всегда перерастают в экономические. У меня был опыт… Тяжело, когда твой партнёр оценивает тебя по толщине кошелька, ждёт, что ты заплатишь за то и за то. Я знаю, вернее, вижу, что многих это устраивает. Они и не ждут, что к ним будут относиться искренне, просто покупают красивое тело, а оно притворяется. Иногда и не притворяется, говорит всё в открытую. Это практически шантаж: если ты мне не дашь вот этого, я уйду к тому, кто даст.
Никита, у которого тоже был опыт, только обратный, напрягся. Ему не нравился этот разговор. Ему не нравилось очередное напоминание о том, кем он был для Влада, да и для Андрея тоже — только Андрей этого не знал. С Андреем, раскройся правда, всё было даже хуже, циничнее и продажнее. С Владом он хотел отношений, а с Андреем он хотел заключить договор о продаже лошади. Но ведь это не значило, что теперь он не хочет отношений!
— Я не про это собирался говорить, — поправился Андрей, видимо, заметив, как Никита поморщился, — а про то, что у нас такого не будет. Нам ничего друг от друга не нужно. Какие-то вещи, конечно, нужны: общение, поддержка, секс. Но денег не нужно. Не хочу опять торговли.
Последнюю фразу Андрей произнёс неприязненно и чуть свысока. Никита не сдержался:
— Это не так.
— Что именно?
— В твоём изложении во всём виновата продающая сторона, а покупающая — жертва шантажа и обмана.
— Ты сейчас скажешь, что спрос рождает предложение? — голос Андрея, когда тот натолкнулся на противодействие, стал жёстким и чуть ироничным.
Никиту это заводило — и в эмоциональном плане, и в сексуальном, и просто рождало желание поспорить.
— Это всего лишь расхожая фраза, — заявил он. — Товарно-денежные отношения — взаимный процесс. Я не стал бы винить одну сторону… Но покупающая сторона вовсе не жертвы. Они давят, подчиняют, не считаются с мнением, в глубине души презирают. И они проделывают это даже с теми, кто и не думал им продаваться.
Никита мог бы многое рассказать на эту тему, но заставил себя остановиться. Андрею незачем про это слышать, да и ему не особо приятно вспоминать. Никите нравился Влад. Когда-то… У них были чувства друг к другу. Почему же всё скатилось в такое дерьмо? Потому что Влад считал, что тот, кого он поддерживает финансово, должен во всём прогибаться под него? Потому что он сам стал прогибаться под Влада, раз тот давал ему деньги? Если подумать, все пары идут друг другу на уступки, почему же у них…
— Вот и хорошо, что у нас такого не будет, — сказал Андрей.
— Чего? — растерянно спросил Никита.
— Того, что ты описал. Того, что я описал.