========== Часть 1, Глава 1 ==========
Что я могу сказать о себе?
Меня зовут Миха Розенберг, и я самый обычный житель Тель Авива. Ладно, не совсем обычный — иначе не было бы всей этой истории. В семнадцать лет, например, я узнал кое-что… Неважно. Не сейчас. Но тогда мне было очень тяжело. Настолько, что из-за одного из моих сочинений мою мать вызвали в школу. Хотя в сочинении я черта с два написал бы правду.
Наверное, получается немного бессвязно. Я постараюсь быть более последовательным.
Так или иначе, но школу я закончил с отличием и тут же призвался, и мрачные мысли сами собой отошли на второй план. В армии, как известно, правят гормоны и буйная энергия молодых парней и девушек, волей государства оказавшихся вместе на ограниченной территории, одетых в форму, которая создавалась явно каким-то фетишистом, и имеющих почти полную свободу делать всё, что им вздумается — пока всё шито-крыто.
Я служил, учился, заводил знакомства. В армии и в университете — старался быть первым, выполнять задания на совесть, получал похвалы и от командиров, и от профессоров.
В таком состоянии я дожил до тридцати лет. Стал первоклассным переводчиком. И теперь жил — в свое… удовольствие? Мда…
Быть переводчиком — в девяти случаев из десяти значит быть фрилансером. Со всеми вытекающими из этого состояния плюсами и минусами, а именно: иметь возможность проснуться в полдень, поехать на месяц в Таиланд без нужды отпрашиваться у начальства или вздремнуть и пойти под душ посреди рабочего дня. А на деле: работать без выходных, иногда всю ночь — если появился срочный проект и, к примеру, в Риме сидеть в «Макдональдсе» с лэптопом вместо того, чтобы гулять по Испанской лестнице.
Но мне нравилось это мнимое чувство свободы.
Изредка я позволял себе посетить бар возле дома, чтобы ненадолго вылезти из ледяной селёдочной шкуры одиночества — оно никуда от меня не уходило, но я мог повесить его на гвоздик и демонстративно делать вид, что мы не вместе. Смотрел по сторонам, наблюдая за завсегдатаями, которые раз за разом приходили сюда, чтобы утопить свои проблемы и надежды в спирте разной степени крепости, а потом побрести назад — к серому трезвому утру.
Смотрел на мужчин и женщин, сразу же определяя: кто пришёл на охоту, а кто — просто отдохнуть. От первых я шарахался, с последними мне нечего было делить — мы находились в параллельных Вселенных.
В один из таких дней я и познакомился с Гаем.
Он не был постоянным посетителем бара — пришёл, кажется, во второй раз, и я заметил его, лишь когда он сел за стойку возле меня и заказал бармену две порции рома. Вторую пододвинул мне.
— Нет, спасибо, — отказался я.
— Как хотите, — ответил он равнодушно. Рюмка так и осталась стоять на стойке нетронутой.
Мы какое-то время сидели молча. Я не хотел ни с кем разговаривать — а тем более с незнакомым человеком в баре. Он тоже не настаивал.
Я попросил ещё стакан пива, почувствовал, что голоден, и добавил к заказу свиные рёбрышки.
Гай с интересом смотрел, как я ем. Судя по всему, это пробудило в нём аппетит, потому что он заказал себе такое же блюдо.
После еды я становлюсь куда более дружелюбным. А после пива и рёбрышек оставаться мизантропом трудновато. Поэтому мы как-то незаметно разговорились.
Оказалось, что он лет на пять старше меня, разведён, жена с сыном живут за границей, а он сам работает начальником отдела IT в какой-то крупной корпорации. Жил он неподалёку от меня, но только недавно открыл для себя этот бар.
Когда Гай узнал, что я переводчик, он явно заинтересовался. Расспрашивал про мою работу, заодно рассказывая и про свою. Он был интересным собеседником, и мне не было тягостно делить с ним своё время.
Мы пообщались ещё немного, а потом я позвал бармена, чтобы расплатиться — меня ждала ночная работа над текстом.
Гай тоже кинул свою кредитку рядом с моей. Сказал:
— Я вас провожу, нам по пути.
Я пожал плечами. Повода отказывать у меня не было.
Мы неторопливо пошли по вечерней улице, продолжая ранее прерванный разговор. Я рассказывал ему про студенческие годы — он был хорошим слушателем. Возле своего дома я остановился.
— Было приятно познакомиться, буду рад видеть вас ещё в баре.
— Спасибо, и мне, — учтиво ответил он. Я почувствовал, что он не против поцеловать меня на прощание, но сделал вид, что ничего не замечаю.
Мы кивнули друг другу и разошлись. Меня ждала работа, его — тёплая постель.
Несколько недель после этого я провел в авральном режиме — на меня навалилась куча проектов, и я практически не вылезал из дома, работая, пока глаза не начинало жечь от ощущения сухого горячего песка под веками.
Наконец, с основным потоком заказов было покончено, и я понял, что пропустил половину лета, сидя за своим лэптопом.
Июль вошёл в свои права, за окном звенели цикады, было жарко и душно — как всегда в это время года.
Дома было делать нечего — я не большой любитель смотреть сериалы и фильмы и у меня уже лет десять не было дома телевизора, а отдыхать от работы за экраном компьютера— всё равно, что заедать макароны хлебом.
Поэтому я искупался и вышел на улицу, уже начинающую немного остывать после дневного ада. Прогулялся до магазина на углу, купил сигареты. Потом вспомнил, что давно не был в «своём» баре, и направился туда.
Гай был там и, кажется, не ожидал меня увидеть. Он сидел там же, где и в прошлый раз, и заметно было, что это уже стало «его местом». Он кивнул мне и подвинулся. Я сел на высокий табурет возле него, заказав своё обычное пиво.
— Давно вас не было видно, — отметил он после недолгого молчания.
— Работа… — ответил я. У меня не было особого желания общаться, но долгое одиночество взяло своё — потихоньку я влился в разговор, как ручей впадает в реку. Без охоты, по чистой инерции.
— Вам не хочется со мной разговаривать? — он был проницательнее, чем я думал.
Я покачал головой.
— Всё в порядке.
— Чем занимались эти дни? — спросил он, глядя на мои пальцы, в которых я машинально крутил подставку для стакана.
— Вкалывал, — пожал я плечами.
— Миха, — вдруг сказал Гай, — наша компания ищет переводчика in house. Я порекомендовал вас. Вы не против?
Это было так неожиданно, что я аж рот приоткрыл от удивления.
— Спасибо, — осторожно сказал я, — я подумаю.
— И сообщите мне как можно скорее — хорошие специалисты на вес золота, а мне кажется, что вы нам как раз подойдёте.
Я слегка удивился.
— Почему? Вы же не видели моих переводов.
— Качество перевода проверят на месте во время тестов и интервью. Это не так уж существенно — хорошего переводчика найти не проблема. Куда важнее, чтобы человек вписался бы в компанию. И у вас есть все шансы.
— Я фрилансер, уже лет десять как не работал с людьми, — признался я.
— Вы и у нас не будете работать в группе. Дадут вам кабинет, засядете там с компьютером… Никто вам мешать не собирается.
Я задумался…
— Почему вам кажется, что я впишусь?
Гай пожал плечами:
— Вы производите впечатление тихого, терпеливого и спокойного человека.
— Как и каждый третий в этом мире.
— Вы удивитесь, но нам пока ни разу не попался терпеливый и спокойный работник, — усмехнулся Гай.
— Вероятно, ваше начальство обладает талантом превратить в визжащую стерву даже мать Терезу? — предположил я.
— Пожалуй, есть такое, — с лёгкостью признал он. — Поэтому нам и нужен по-настоящему терпеливый человек.
Гай, судя по всему, обладал способностью распознавать людей. Последние десять лет своей жизни я на самом деле жил по принципу «тише воды, ниже травы» и «семь раз отмерь, один раз отрежь», даже в случаях, когда это шло мне только во вред. Потому что тот последний раз, когда я действовал в спешке, аукался мне до сих пор.
От невольно нахлынувших воспоминаний настроение сразу испортилось. Я поднял руку, чтобы попросить счёт.
Гай почувствовал во мне перемену. Его взгляд сразу стал виноватым.
— Я что-то не то сказал?
— Нет, просто мне пора домой, — ответил я, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно и ровно. «О да, я буду просто мечтой своего начальства», — подумалось мне с горечью.
— Я провожу вас.
— В этом нет нужды, — я шкурой почувствовал, что сегодня он постарается напроситься ко мне в гости.
— Миха, я не собираюсь на тебя давить, — он перешёл на «ты». — Я уже вижу, что ты не согласишься. Хотел просто проводить тебя, вот и всё.
— Спасибо, но я спокойно дойду один, — сказал я, сознательно расслабляя мышцы рук и лица. Ещё не хватало, чтобы он принял бы меня за истеричку.
— До встречи, — сказал он, — и очень надеюсь, что ты подумаешь насчёт работы. Разумеется, я не предлагаю тебе эту должность, чтобы приставать на рабочем месте. Просто не хочу упустить хорошего сотрудника.
Я улыбнулся и честно ответил:
— Подумаю.
Я поднялся в квартиру, открыл дверь и, как обычно, кинул ключи на столик у вешалки.
Повернул голову к фигуре, сидящей в темноте у окна.
— Привет, дед.
— Привет, Миха, — послышался со стороны дивана хриплый старческий голос.
— Почему в темноте? — спросил я, включая свет.
Дед сидел на своем обычном месте: на диване возле выключенного компьютера. В руках он держал книгу, но было понятно, что в темноте он её читать не мог. Его голубые выцветшие глаза смотрели на меня цепко и холодно. Я давно привык к этому взгляду — другого у него и не было.
— Не спалось, — ответил он, наконец.
— Ждал меня?
— Надеялся, что ты будешь более разумным и проведёшь эту ночь приятнее, чем в компании со старым эсесов…
— Заткнись, — прошипел я.
Дед замолчал, откинулся на спинку дивана и швырнул книгу на журнальный столик напротив. Несмотря на июльскую жару, он был одет в спортивные штаны и рубашку с длинными рукавами. Дед закинул руки за голову, обнажая их до локтей. На его костлявой старческой руке синел длинный вытатуированный номер. Такой же фейк, как и его имя, и вся жизнь.
Узник концлагеря, освобождённый советскими войсками в мае сорок пятого года. После войны переехал в Израиль, женился на местной девушке, ставшей впоследствии моей бабушкой. У них родились дети — мой отец и его сёстры.
Отслужил здесь в армии, а потом работал до самой пенсии инженером в уважаемой компании.
Яков Розенберг.
Он же Курт Нитшке, молодой и амбициозный оберштурмфюрер СС, который в апреле сорок пятого года быстро сумел сориентироваться и выскочить живым и здоровым из того ада, которым стала Германия для таких, как он.
Переехал в Палестину, призвался в армию. Воевал в сорок восьмом и чудом выжил — из всего его взвода остались в живых только двое. Он — только благодаря своей военной подготовке в Германии. Его однополчанин — потому что дед буквально вытащил его за шкирку из той мясорубки.
Из всей нашей немаленькой семьи о Курте Нитшке знал только я. Мой отец, живущий уже много лет в Бней Браке с моими мамой и братьями, был не в курсе. Мои многочисленные тётки — тоже. Даже бабушка так и не узнала эту тайну до конца своей жизни, о чём я благодарил Бога каждый день.
Да и я узнал случайно. В семнадцать лет.
Я включил чайник и пошёл в душ. Работы сегодня не было, можно было выпить чай с мёдом и пойти спать. Если только дед не начнёт опять мне капать на мозги, как уже случалось не раз.
— Миха, — сказал он, когда я вышел из душа, вытирая мокрые волосы, — послушай…
— Будешь чай? — спросил я.
— Собираешься и дальше игнорировать меня?
— Если не начнёшь опять убеждать меня пойти потрахаться с первым встречным мужиком — не буду.
— Делай что хочешь, тебе жить, — устало отозвался дед. Иногда я думал, что его настоящая история и есть фейк, а на самом деле в прошлой своей жизни он был эдакий аидише маме, на старости лет познавший все тонкости манипуляции родными.
Нет, не родными.
Мной.
Уже почти десять лет дед и я почти не общались с семьёй. С тех самых пор, как я вернулся из армии, а мои родители и братья ударились в религию.
Бывший оберштурмфюрер СС и бывший старший сержант ЦАХАЛа — кроме нас самих, у нас никого не было. Вот такие мы были с ним закадычные друзья.
Я вспомнил, что так и не успел поесть в баре, и вытащил из холодильника молоко и хлопья. Не ахти какой ужин, но большего мне сейчас не хотелось.
Дед опять покачал головой.
— Ты ел? — спросил я его.
— Да, и в отличие от тебя, не эту дрянь.
— Ну вот и хорошо, — я залил хлопья молоком и захрустел ими.
— Миха, — сказал он, — твой отец звонил сегодня.
— А. Чего хотел?
— Тётя твоей матери умерла, и он хотел, чтобы ты приехал на похороны.
— Уже не успею, — ответил я, посмотрев на часы.
— Ты не хочешь хотя бы поехать завтра, выразить им своё сочувствие?
— Хорошо, поеду.
Тётю мамы я видел один раз в жизни, лет пятнадцать назад. Но на шиву поехать было надо, и я решил, что позвоню родителям завтра.
На какое-то время воцарилось молчание, лишь я задумчиво хрустел своим ужином.
Потом вспомнил сегодняшний разговор с Гаем.
— Мне предложили работу переводчиком в компании, — сказал я небрежно.
— Кто? — спросил он.
— Приятель из бара. Если получится — то буду работать в офисе. И отдыхать по ночам и выходным.
— Хорошие новости, — ответил дед.
— Да. Но мы будем видеться только по вечерам.
— Думаешь, я ссохнусь от тоски?
— Нет, просто предупреждаю.
— На здоровье. Может, встретишь там наконец нормального…
— Спокойной ночи, — прервал его я.
— Такими темпами, Миха, ты скоро покроешься мхом. Мне позвонить в приют для животных, заказать тебе сорок кошек?
Хоть я и был зол, но хмыкнул.
— Почему ты так настаиваешь, чтобы я нашёл себе парня? Я и с девушками встречался… раньше.
Дед пожал плечами.
— Да ради Бога. Встречайся, с кем хочешь. Но просто перестань строить уже из себя мученика.
— Я не строю, — пробормотал я.
— Ты на самом деле считаешь себя таковым? — прищурился дед.
— Нет! — я повысил голос. — Просто пока что мне не нужны отношения.
— Боишься привести кого-то в дом, где живёт бывший офицер…
— Курт, — сказал я очень тихо, — на сегодня достаточно. И не только на сегодня. Ты очень хочешь, чтобы тебя на старости лет повесили бы, а меня посадили за укрывательство? Хватит об этом говорить. Даже думать хватит. Ты нас обоих подвергаешь опасности каждый раз, заговаривая об этом. Да, я не могу привести сюда никого — по многим причинам, не только из-за тебя. И нет, ты не переедешь отсюда. Разговор окончен. Спокойной ночи.
Меня трясло. Я положил пустую тарелку в раковину — мыть её уже не было сил. Чай выплеснул туда же. Через силу почистил зубы и, не глядя на деда, пошёл в свою спальню.
Он так и остался сидеть за обеденным столом, сложив руки на груди, и смотрел прямо перед собой.
Я знал, о чём он думал. Эта битва проиграна, но войну он выиграет.
========== Глава 2 ==========
Глава 2
Проснувшись на следующее утро, я первым делом решил написать Гаю. Его номер я вбил в свой список телефонов ещё в нашу первую встречу — он сам на этом настоял.
Несмотря на то, что я не особо выказывал ему свой энтузиазм, возможность на некоторое время (а может, и надолго, чем черт не шутит?) оставить фриланс меня обрадовала. Я устал от ненормированного рабочего дня, от того, что мы с дедом уже пять лет варимся весь день вдвоем в собственном соку, и чего уж греха таить — устал и от одиночества.
Живя со стариком, поневоле начинаешь перенимать его привычки. Я ловил себя на том, что занимаюсь гимнастикой по утрам — ничего плохого, но комплекс упражнений со временем стал неким гибридом обычного и немецкого, который практиковал дед. Я уже несколько раз говорил об этом Якову, но он отказывался поменять что-либо, аргументируя это тем, что никто его все равно не видит, а если бы и увидели, то кроме меня и каких-нибудь особо рьяных агентов Моссада вряд ли кто-нибудь что-либо бы понял.