Он с видимым трудом слез с велосипеда, загнал его в небольшой чулан под домом, запер его на замок и обернулся ко мне.
— Зайдешь?
— У тебя кто-то есть сейчас? — спросил я.
— Нет, конечно. Я живу один — ответил он.
Я кивнул. Не хотелось бросать его одного, на случай, если требовалась помощь.
Мы зашли в просторную квартиру, построенную в стиле, который вошёл в моду в последние несколько лет.
Огромная гостиная со светлой мебелью из натурального дерева, залитая солнцем. Раздвижная дверь вела на длинный открытый балкон. В глубине квартиры виднелись двери в ещё четыре или пять комнат.
Гай прошел в ванную, и закрыл за собой дверь.
Я прислушивался, пытаясь понять, нужна ли моя помощь.
За дверью было тихо, только слышался звук льющейся воды, и я начал нервничать.
В ту секунду, когда я собрался зайти к нему, он наконец вышел, мокрый после душа.
— Все нормально — улыбнулся мне, но вид его был очень уставшим.
— Может ты приляжешь? — спросил я с беспокойством.
— Пожалуй — согласился он — а ты иди умойся с дороги, полотенца и чистая одежда уже там.
Я быстро искупался и вышел посмотреть, как он устроился. В гостиной его не было, и пройдя в спальню, я увидел его в постели. Он так и не дождался меня — заснул.
Я не хотел задерживаться у него слишком долго, поэтому переоделся в свою пыльную и потную одежду и тихонько вышел из дома.
Дома дед сразу же увидел мои влажные после душа волосы.
— Как прогулялся? — спросил он невозмутимо.
— Нормально — ответил я, не зная, что ещё сказать. — С тобой хотят познакомиться.
Он пожал плечами.
— А ты?
— Пока ещё рано — ответил я, помешкав секунду.
— Что же, когда будешь готов, дай мне знать — усмехнулся он.
Я подумал, что с недавних пор все наши разговоры ведутся на немецком. Ещё пять лет назад я напрочь отказывался отвечать ему на его языке, но в последнее время почти перестал воспринимать его как оберштурмфюрера Нитшке, и он снова стал для меня дедом Яковом, которого я знал с детства.
— Перестань витать в облаках — прокаркал дед — иди поешь, если только не решил сегодня морить себя голодом, как твой отец.
— Иду — отозвался я.
Судный день закончился. Мы все всё ещё были живы — и мой дед-нацист, и я. Завтра начинался новый рабочий день.
========== Глава 8 ==========
Глава 8
На следующий день, придя на работу, я прошел сразу же в свой кабинет, который делил с ещё одной коллегой, Иланой. Мне не хотелось слушать обычные после Судного дня разговоры о том, как героически все присутствующие сносили лишения, на сутки отлученые от еды, воды и интернета.
Илана кивнула мне и вернулась к работе. Мне нравилось ее соседство — не напряжённое и достаточно тихое. С ней можно было за весь день не сказать и слова, и она не считала это чем-то зазорным. Прекрасная женщина.
К полудню я закончил работать над презентацией и вышел из кабинета, чтобы пойти купить себе что-нибудь на обед.
Увидел Гая, выходящего из своей комнаты, он улыбнулся мне и кивнул. Я поздоровался в ответ, но не подошёл — мимо как раз прошел Дори, который очень внимательно посмотрел на нас обоих. Чертов Цербер. Иногда он напоминал мне дракона, охраняющего честь принцессы — точнее, своего брата.
Я вышел на улицу, купил свои обычные сэндвич с колой, поел и вернулся за компьютер, добивать проект.
К трем часам была назначена встреча, на которой должны были присутствовать почти все управляющие компанией, включая директоров и замдиректоров нашего и всех других филиалов. Презентация, над которой я работал уже почти три недели, шла третьим номером программы.
Перед самой встречей меня подловил Гай, и тихо прошептал:
— Главное, не волнуйся. Все будет хорошо.
Я недоуменно посмотрел на него, а потом вспомнил, что по его мнению, я страдал крайней степенью боязни публичных выступлений. Вот уж чего у меня никогда не было.
— Все нормально — улыбнулся я — я постараюсь не нервничать.
Он похлопал меня по спине, и я заслужил ещё один обжигающий взгляд от Дори, который как раз заходил в комнату заседаний.
Презентация прошла успешно, я рассказал все, что от меня ожидалось, ответил на все вопросы и уселся на свое место. Нир улыбнулся мне с другого конца стола — он был доволен своим протеже.
Когда все уже расходились, подошел Гай и не глядя на меня, сказал:
— Зайди ко мне в кабинет после работы.
— Хорошо — ответил я. Голос у него был абсолютно нейтральным, но это уже было нехорошим знаком: по идее, он должен был поздравить меня с удачным выступлением. Вместо этого меня, скорее всего, ждали новые вопросы и дознания. Я пожал плечами. Не мог же я, только чтобы отвести от себя подозрения, специально заикаться и нервничать.
В семь часов я постучался к нему в дверь, и, услышав: «Входите», зашёл.
— А, Миха — сказал он — проходи, садись.
Я сел напротив него.
— Не хочешь мне ничего рассказать? — спросил он небрежно.
— О чем именно? — спросил я.
Он посмотрел на меня молча несколько секунд.
— У тебя было прекрасное выступление. Ты, должно быть, хорошо к нему готовился?
— Да — признался я.
— Волновался? — спросил он. Голос его был очень спокойным.
— Немного — ответил я осторожно.
— У тебя есть или нету боязни публики? — спросил он напрямую.
— Была, но сейчас мне уже лучше — сказал я почти что правду. Прозвучало, правда, немного глупо.
— Интересно — сказал он — потому что по твоему выступлению я бы не сказал, что ты когда-либо этим страдал.
— Значит, я хорошо подготовился — пожал я плечами.
— Или врал мне все это время — ответил он.
— Зачем мне врать о таком? — спросил я, решив держаться до последнего.
— Не знаю. Может, ты сам мне это скажешь?
Я покачал головой.
— Я не люблю общество людей, но не боюсь выступать перед публикой. Вот и все.
Он постукивал по столу пальцами, что-то обдумывая.
— Каково тебе было в армии? Дори сильно тебя третировал?
— Было терпимо — сказал я, мысленно закатив глаза. Мы вернулись к теме армии. Прелестно.
— За что ты получал знаки отличия? Я видел у тебя в послужном списке в резюме даже медаль «за отвагу», такое не дают за красивые глаза.
— За отвагу — процедил я сквозь зубы.
— Значит, Дори лгал?
Я не ответил.
— В каких вы были отношениях в армии? — спросил Гай напряжённым голосом.
— Зачем тебе это знать? — спросил я
— Потому что если между вами что-то было, то я хочу это знать! — рявкнул он.
Я буквально онемел.
Так он думал, что мы с его братом были во время службы любовниками? А теперь, получается, тот держит на меня злобу и из ревности не даёт прохода на работе?
Я сжал зубы, чтобы не рассмеяться.
Это было прекрасным решением.
Пусть думает, что я все это время прикрывал Дори, чтобы скрыть роман, которого не было. Брр, меня чуть не передёрнуло даже от мысли о таком.
— Давай не будем говорить про это — сказал я, старательно пряча глаза.
— Почему же? — спросил он притихшим голосом.
— Что было, то было. Как видишь, мы с ним не горим желанием общаться. Если тебе это мешает из-за того, что он твой брат, то я могу постараться поддерживать с ним более спокойные отношения.
— Не надо — сказал он резко, а я подивился, как ревность может затмить глаза даже бывшему солдату разведвойск. Если бы не это, то он давно бы нас раскусил — в этом я был уверен. Хотя бы потому, что не вложил бы мне в руки такую удобную причину наших с Дори трений.
— Как хочешь — ответил я.
— Так что у тебя было с ним? — спросил он, и я понял, что рано расслабился. Надо было соврать что-то правдоподобное, но без лишних подробностей.
— Было что-то… ну, ты понимаешь. Всего пару недель. Потом я понял, что ничего из этого не выйдет. Он мне этого не простил, как видишь — сказал я, молясь, чтобы Гай не позвал брата для того, чтобы немедленно сверить факты.
— Ясно — сказал он. Голос его был невеселым — ну что же, хорошо, что я это узнал, хоть и с таким опозданием. Но я не понял ещё кое-чего: почему ты пять лет не работал по специальности? И если у тебя были проблемы… с общением, то от чего?
Я сжал подлокотники кресла. Как же мне надоели эти допросы… Неужели Гай не понимал, что после такого у меня не оставалось никакого желания продолжить вечером то, что было вчера на пикнике?
— Во время одной из операций у меня на глазах погиб соратник — наконец сказал я, мысленно извиняясь перед покойным Томером — я считал себя виновным в его смерти. Не успел его спасти. До сих пор так считаю, но сейчас всё уже не так остро, как тогда. Я не хотел после этого какое-то время выходить на люди, и работал из дома. Как видишь, сейчас все потихоньку налаживается.
Я взглянул на него. Он был сейчас олицетворением вины и сожаления.
— Мне очень жаль — сказал он — прости, что я на тебя так давил со всем этим. Почему ты мне не рассказал раньше?
— Я вообще не хочу об этом разговаривать — ответил я резче, чем собирался. Мне на самом деле уже надоело то, чем мы здесь занимались.
— Извини — сказал он.
— Мне надо идти домой — сказал я — ты не против?
— Да, конечно — ответил он, помедлив. Видно было, что мое желание идёт вразрез с его — он-то предполагал, что, прояснив недопонимания, мы продолжим вечер в более приятной обстановке. Но мне хотелось только одного — пойти домой и не видеть никого, кроме деда.
— Спасибо, и увидимся завтра — сказал я уже помягче. Не хотелось перегибать палку.
— Да. До завтра — он встал, чтобы проводить меня к двери, и, на секунду притянув к себе, коротко поцеловал в висок.
Я не сопротивлялся, даже смог улыбнуться в ответ. Потом вышел и поспешно улизнул, пока он не передумал.
В машине я сразу же вытащил телефон и позвонил Дори. Он ответил после первого же гудка.
— Что? — резко спросил он.
— Можешь говорить?
— Да. Говори.
— Твой брат решил, что в армии у нас был трах — сказал я.
Он секунду помолчал.
— Удобно — наконец, сказал он. Я улыбнулся — значит, он тоже оценил все правильно.
— Мы продержались пару недель, потом я тебя бросил. Теперь ты меня притесняешь из чувства мести — в двух словах обрисовал я нашу легенду.
— Смотри, не проколись — усмехнулся он.
— И ты — пожелал я ему.
— Постараюсь. Кстати, поздравляю, ты отлично выступил.
— Спасибо — пробормотал я. Было странно слышать от него похвалу. Командир Дори Зелиг славился своей скупостью на подобного рода вещи.
Распрощавшись с Дори, я поехал домой. После такого дня мне просто хотелось провести вечер в счастливом ничегонеделании, и я благополучно исполнил свое намерение.
****
Пару дней я ещё злился на Гая, потом раздражение сошло на нет. Он, если подумать, тоже был в своем праве — никому не приятно осознавать, что твои брат и новоиспеченный любовник несколько месяцев подряд водили тебя за нос.
Он не пытался форсировать события, но, почувствовав, что я успокоился, написал мне сообщение, что хотел бы поужинать со мной после работы.
Я не отказался, и дождавшись его вечером после работы на стоянке, сел к нему в машину.
Мы поехали в какой-то пафосный шеф-ресторан, где он угостил меня ужином, который я сам никогда себе не позволил бы.
— Я на самом деле хотел бы перед тобой извиниться — сказал он после того, как нам принесли десерт — я прижал Дори к стенке после нашего разговора, он признался, что ты был одним из лучших его солдат.
Я не ответил. В свете событий пятилетней давности, мне было плевать на то, каким я считался солдатом. В конечном счёте, это не привело ни к чему хорошему.
Вдобавок, то, что Гай сразу после нашей беседы пошел к Дори, опять вывело меня из себя. Только мое хваленое терпение не дало мне высказать ему сейчас свое недовольство.
Я отодвинул в сторону тарелку с чизкейком. Не люблю десерты.
— Послушай — сказал я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно спокойнее и обыденнее — я понимаю твое желание узнать обо мне побольше. Но не всем нравится, когда на них испытывают все средства военной разведки. У каждого из нас есть свое прошлое, и иногда кое-что мы хотели бы хранить при себе. Если ты хочешь, чтобы мы продолжали бы общаться…
Я сделал паузу, не договаривая логичное «не лезь не в свое дело».
Хвала небесам, он понял это и без слов.
— Я не буду — сказал он очень серьезно.
Я улыбнулся и кивнул.
— Что хочешь делать после ужина? — спросил он — поехали ко мне? Или прогуляемся немного?
— Поехали к тебе — сказал я. Прогулка была рискованной тем, что он мог снова начать расспрашивать меня, без всякой задней мысли. И потом — я очень хотел его трахнуть, так, чтобы он забыл обо всем, кроме моего члена в его заднице.
Видно, он почувствовал мое настроение, потому что тоже отодвинул свою тарелку, и махнул рукой, подзывая официанта со счетом.
Мы подъехали к его дому, и он уже не скрывал своего нетерпения — остановил машину в подземной стоянке и, пользуясь темнотой, буквально накинулся на меня. Его язык проник в мой рот, а рука накрыла ширинку моих джинсов, разоблачая сильнейший стояк.
— Пошли наверх — сказал он осипшим голосом.
Дома я не дал ему прийти в себя — как только он закрыл за собой дверь, потянул сзади вверх его рубашку, обнажая его великолепное — без прикрас — тело, в меру поджарое, в меру мускулистое.
Он позволил мне раздеть себя полностью, и не сопротивлялся, когда я толкнул его на диван, повернув его спиной к себе, обцеловывая его шею, спину, и лаская его восставший член.
— Где… — начал я, и он выдохнул —
— В спальне.
Я быстро сбегал туда, нашел коробку с кондомами и знакомый уже тюбик смазки, и вернулся обратно в гостиную.
Полюбовался на него, полусидевшего на диване. Он лениво двигал рукой по своему члену, дожидаясь меня. Увидев меня, он усмехнулся.
— Топ до мозга костей.
— Это проблема? — спросил я, стаскивая с себя рубашку и джинсы.
— Не особо — ответил он — главное — ты знаешь, что делаешь. Я просто пытаюсь понять, как не разглядел этого раньше.
Я наклонился к нему, поцеловал и очень осторожно опрокинул на спину.
Я никогда не считал себя топом или кем-то там ещё; если уж на то пошло — скорее, просто немного эгоистом, разбалованным своим мягкосердечным парнем. Но разубеждать Гая мне не хотелось. Пусть думает, как ему удобно.
Позже Гай пошел в душ, а я, дожидаясь своей очереди, уселся на диване и проверил почту на своем телефоне.
Первым же сообщением было СМС от Дори:
«Какого хрена ты спишь с моим братом?!»
— Черт — прошептал я.
Разумеется, он узнал. Или понял по нашему с Гаем поведению — наверняка динамика между нами изменилась — не могла не измениться, а он наблюдал очень внимательно — или же Гай попросту рассказал ему. Это было уже неважно.