— Да. — коротко сказал я.
— Я рад — сказал он. — приезжай к нам, хорошо?
— Я приеду — пообещал я почему-то. Черт, теперь на самом деле мне придется к ним ехать.
Отец кивнул деду, обнял меня, и вышел. Я смотрел в окно, как он садится у свою машину и отъезжает.
Дед тоже подошёл к окну.
— Ты серьезно считаешь, что живя тут с тобой, я чем-то жертвую? — спросил он.
— Не знаю — сказал я честно.
— Тогда ты дурак — ответил он жёстко. — иногда я благословляю тот день, когда ты услышал меня, говорящим во сне. В этом мире должен быть хоть один человек, который будет знать, кто ты есть на самом деле, Миха. Понимаешь?
Я кивнул, не глядя на него.
Он помолчал, потом пошел к себе в комнату.
****
Постепенно я вжился в новую рутину, и теперь мог работать в том же темпе, что и мои коллеги по отделу.
Наступили осенние праздники. На новый год я поехал к родителям, впервые за много лет. Вся семья, кроме деда, была в сборе, и я провел время приятнее, чем ожидал.
На Судный день я собирался, как обычно, поехать на север и провести весь этот день в палатке, любуясь закатом на озере, попивая пиво и закусывая его шашлыком.
Но вместо этого остался в городе — сам не зная, почему.
Вечером перед самым началом праздника мне пришло сообщение от Гая:
«Ты в городе?»
Я позвонил ему, решив, что так будет быстрее.
— Я не хотел тебе звонить, вдруг ты соблюдаешь этот день — признался он.
— Я ничего не соблюдаю — ответил я.
— Хочешь прийти ко мне? Тут будут ещё несколько человек, мы поужинаем, посмотрим фильм и позже пойдем прогуляться до набережной.
Я хотел было согласиться — но вспомнил свой уговор с Дори.
— Извини, я не могу — сказал я.
— Понимаю — ответил он. — хотя нет, если честно, я ничего не понимаю. Я что-то сделал? Почему ты меня избегаешь?
— Ты мой начальник — сказал я то, что казалось максимально правдоподобной отговоркой — не хочу, чтобы считали, что я хожу у тебя в любимчиках.
Он не ответил, и просто повесил трубку.
Я пошел в гостиную, включил компьютер, и погрузился в какой-то фильм, который скачал заранее.
Через час понял, что провести целые сутки в таком состоянии будет выше моих сил. Выключил фильм на полуслове, оделся.
— Я пройдусь — сказал я деду.
— Давай — ответил он, читая книгу.
Я вышел во влажный и жаркий тель-авивский вечер. Машины уже перестали ездить, и все улицы наполнились детьми, подростками и взрослыми на велосипедах и самокатах самых разных моделей и марок.
То был единственный день в году, когда воздух очищался от выхлопных газов, когда по шоссе разъезжали не машины, а велосипеды, и когда многие шли в синагогу — отмолить грехи за весь год.
Я был не среди их числа, поэтому просто шел по людным улицам куда глаза глядят, и думал о своем.
Наверное, я забыл перевести телефон на бесшумный режим — звук входящего звонка был очень уж громким.
Я тихо отошёл в тень деревьев и посмотрел на экран.
Опять Гай.
— Что случилось? — спросил я.
— Где ты? — спросил он.
— Гуляю по округе.
— Мои приятели решили отсидеться дома. Ты не против, если я составлю тебе компанию? Я не думаю, что получасовая прогулка по набережной сможет послужить предметом для пересудов, а торчать дома мне надоело.
Я помолчал. Следуя правилам Дори, мне следовало отказаться наотрез. Но особая атмосфера этого дня, тоска и одиночество взяли верх над здравым смыслом.
— Я подойду к твоему дому, спускайся — сдался я.
— Хорошо — было слышно, что он улыбается. А мне вот было совсем не смешно.
Гай ждал меня под своим домом — новым пятиэтажным зданием, которые начали появляться тут и там несколько лет назад.
— Хорошей записи — приветствовал он меня.
— И тебе — ответил я.
— Пошли к морю — сказал он.
Мне было все равно, где гулять, и мы повернули в сторону набережной.
Какое-то время мы шли молча, потом незаметно разговорились.
— Как тебе работается на новой должности? — спросил он.
— Неплохо, спасибо, что дал мне возможность туда перейти.
— Благодари Нира — ответил он — тебе не сложно? Я имею ввиду, общение с людьми.
Я помолчал. Мы снова сворачивали к опасной теме. Признаться, что социофобия моя не врожденная? Тогда он начнет допытываться, что послужило ее причиной. Промолчать — и он будет и дальше считать меня этаким недоаутистом. Черт с ним, пусть считает.
— Я работаю над этим — наконец, ответил я.
— Ты молодец — искренне сказал он — Нир тобой доволен.
Я улыбнулся. Приятно было слышать похвалу из его уст.
Тем временем мы дошли до пляжа и пошли вдоль берега моря.
— Что будешь делать завтра? — спросил Гай.
— Пока не знаю. Собирался устроить себе кемпинг, а теперь уже поздно.
— Почему же? — возразил он — можно и завтра успеть, поедем на велосипедах куда-нибудь подальше от всех.
Я напрягся. Предложение было заманчивым, но противоречило условию «никакого общения вне работы». В то же время, я понимал, что раз за разом отказывая Гаю, только распаляю его пыл — он-то прекрасно чувствовал, что я не против, и считал это своего рода предварительной игрой. Чертов Дори, он только все усложнил.
Я посмотрел в темные глаза Зелига-старшего и решился.
— Если это останется между нами, то можно будет поехать куда-нибудь — наконец, сказал я.
— Буду нем, как рыба. Вообще никому не говорить?
— Да — мне очень хотелось добавить: «особенно брату», но я понимал, что это вызовет новую волну подозрений и расспросов.
— Прекрасно — он подошёл вплотную, но не касался меня — я уже в предвкушении.
Гай смотрел на меня, и я буквально видел, как бурлит его фантазия, рисуя в его воображении, как именно мы завтра будем развлекаться на природе. Жар в его глазах опалил меня, и я невольно отступил. Только не хватало, чтобы нас тут застукали.
— Ты что? — мягко сказал он — я тебя напугал?
Я закашлялся, чтобы скрыть улыбку. Судя по всему, он считал меня не только социофобом, но и девственником. Неужели я на самом деле производил такое впечатление?
— Все в порядке — сказал я — пошли обратно?
По пути назад Гай помалкивал, но молчание его было скорее признаком волнения, чем отчуждения. Перед домом он хотел меня поцеловать, но я покачал головой — вокруг было слишком много детворы и подростков.
На следующее утро Гай позвонил мне в шесть часов.
— Ты готов? — его голос был бодр и полон нетерпения. Трах на природе — лучшая мотивация для ранней побудки.
— Готов — сонно ответил я.
— Тогда я подъеду к тебе через минут десять.
— Эй — я спохватился — я только проснулся!
— Сколько времени тебе нужно? — спросил он.
— Полчаса — ответил я.
— В половине седьмого буду у тебя.
Я скатился с кровати, пошел умываться.
На кухне меня перехватил дед.
— Куда ты в такую рань? — осведомился он.
— Прогулка на велосипедах — ответил я лаконично.
— Приятно провести время — он зевнул и пошел спать дальше.
Я наскоро перекусил и собрал в рюкзак еды, воды и огромную, три на три метра, циновку для пляжа. Велосипед я проверил и смазал ещё с вечера, так что к половине седьмого у меня все было готово.
Спустившись вниз, я увидел Гая в велосипедной майке и шортах, стоявшего возле великолепного карбонового велосипеда.
— Поехали? — спросил он, улыбаясь во весь рот.
— Поехали — ответил я.
Ехали мы часа три, по пути сделали небольшой перерыв. Навстречу нам то и дело попадались другие велосипедисты, а также амбулансы и полицейские машины, патрулировавшие дороги.
Наконец, велосипедистов стало меньше, а ещё через несколько минут мы подъехали к небольшой чаще эвкалиптовых и хвойных деревьев.
— Сделаем здесь привал? — предложил Гай.
— Давай — я слез с велосипеда, вытащил циновку и расстелил её в тени прямо на ковре из листьев и хвойных игл. Вынул из рюкзака воду, бутерброды, пакеты с чипсами.
Гай рассмеялся, вытянул из своей сумки бутылку красного вина и коробку с виноградом.
— Только стаканы я не взял — сказал он.
— Ничего, на природе можно пить и из горла — успокоил его я.
Он открыл бутылку, поставил ее рядом с остальной снедью и лег на циновку.
Я лег поодаль, наслаждаясь отдыхом — ноги ныли с непривычки.
— Передай виноград — сказал Гай, не открывая глаз.
Я протянул ему коробку, но он взял ее и отложил в сторону. Осторожно взял меня за руку, притягивая к себе.
— Я не мог заснуть всю ночь — пробормотал он — все думал, как это наконец случится.
Я подумал, что продрых всю ночь как убитый, но не стал ему этого говорить. Кроме того, его возбуждение передалось и мне.
Он крепко обхватил меня за шею и поцеловал — жадно и жёстко, не снисходя до первых пробных поцелуев.
Я отвечал ему тем же. Дёрнул его майку вверх, и он на секунду отстранился, позволяя мне раздеть его.
Без обычной верхней одежды наконец стало видно, что он был атлетом. Точнее, солдатом. Верно, он же, как и я и его брат, служил в боевых частях, вспомнилось мне.
Тем временем Гай нетерпеливо содрал с меня мою майку, и прижался ко мне всем телом, глухо застонав мне в шею.
— Наконец-то — прошептал он.
Его поцелуи стали ещё более жёсткими и глубокими, а руки блуждали по моей спине и животу. Разумеется, ему этого очень быстро стало недостаточно, и он разом сдернул с меня шорты с бельем, и сам разделся.
Я осознал, что мы сейчас находимся посреди леса вдвоем абсолютно обнаженными, и сглотнул — от возбуждения и совсем немного — от страха быть обнаруженными.
Его это, казалось, совсем не волновало. Он стоял на коленях передо мной, лежащим на спине, и поглаживал и себя и меня, глядя мне в глаза.
Я застонал — у меня уже очень давно никого не было, и ощущения обострились до крайней степени.
— Ты готов? — спросил он.
Какое-то время я пытался понять, о чем он говорит. Потом понял.
Черт, я совсем забыл!
Разумеется, он не собирался подставлять свою задницу. Но и я, избалованный Маджидом и несколькими случайными партнёрами, не хотел быть снизу. Маджид подшучивал надо мной, но никогда не настаивал, а в остальных случаях я всегда выбирал тех, кто предпочитал пассивную позицию.
Теперь же… Нашла коса на камень — вот как это будет выглядеть, если я скажу, что не готов и не буду готов.
— А ты? — спросил я.
Он улыбнулся.
— Понятно все с тобой.
— Что понятно? — спросил я.
— Ты когда-нибудь был с мужчиной? — спросил он.
— Да. А ты? — сказал я, испытывая сильнейшее дежавю.
— Разумеется. И сейчас вижу, что ты не готов к продолжению.
— Я готов — устало сказал я — просто не в той роли, в какой ты предпочел бы.
Закрыл глаза, думая, что на том наш пикник и закончится. Зато можно надеяться, что и интерес Гая после этого быстро стухнет, и…
Я не успел додумать. Его губы накрыли мои.
— И все? — спросил он, отстранившись — ну так я буду снизу, что ты так разволновался?
Я открыл глаза и увидел его лицо. Он улыбался.
Я привлек его за голову и поцеловал, другой рукой обхватил его напряжённый член, ощущая, как он отвечает мне тем же.
Потом мне стало этого слишком мало, и я спустился вниз, заменив свои пальцы ртом и языком.
Он издал судорожный стон, широко раздвинув ноги, давая мне лечь поудобнее. Его кожа пахла солнцем и чистым потом, и я наслаждался полузабытыми ощущениями близости.
— Достань у меня в рюкзаке презервативы — сказал он сквозь зубы.
Я потянулся к рюкзаку, вытащил пакет, в котором лежал тюбик с лубрикантом и коробка презервативов.
Я никуда не торопился — желание во мне горело ровным огнем, не лишая меня самоконтроля. Поэтому подготавливал его долго, стараясь, чтобы его возбуждение не спадало бы ни на секунду. Он метался подо мной, умоляя о продолжении, пока я наконец не сжалился над ним. Надел на себя презерватив и вошёл в него одним рывком. Он взвыл, выматерился и толкнулся мне навстречу.
— Миха — прорычал он, приподняв голову и глядя на меня — если сейчас не оттрахаешь меня как следует, на работу завтра можешь не приходить.
Я усмехнулся, поняв, что он хочет:
жёсткий, быстрый, долгий и безжалостный секс.
Я прикусил губу, и, отстранившись, вновь вошёл в него со всего маху.
С удовольствием выслушал новую порцию отборных ругательств, и уже не стеснялся, постаравшись дать ему то, что он так настоятельно требовал.
Он стонал не переставая, обхватив свой член поверх моих пальцев и задавая мне бешеный ритм.
Я чувствовал, как пот льется у меня по вискам, капает Гаю на грудь, тоже всю в бисеринках пота, смотрел ему в глаза, мутные от страсти, целовал его губы, глаза, скулы, облизывал солёную от пота шею. Схватил его за загривок и впился в губы глубоким поцелуем, не отпуская, чувствуя, что он вот-вот кончит.
Он отрывисто застонал мне в рот, содрогаясь и судорожно толкаясь мне в кулак, и замер, тяжело дыша, когда горячее семя выстрелило на мой живот.
Я понял, что теперь моя очередь, и прибавил темп, больше не сдерживаясь, пока наконец и меня не накрыло жаром сладостного оргазма.
Мы лежали плечом к плечу, утренний ветерок холодил мою разгоряченную, ещё влажную от пота кожу. Я повернул голову, посмотрел на Гая.
Он лежал с закрытыми глазами, но почувствовал мое движение, расслабленно поднял руку и уронил мне на грудь.
— Иди сюда — сказал он сонно.
— Ты что, спать собрался? — спросил я.
— После такого траха и бессонной ночи — да! — выдохнул он.
Я решил не мешать ему, закрыл глаза и как-то сам задремал.
Проснулись мы, когда солнце уже было совсем высоко и тень почти наполовину сползла с коврика.
Мы перекусили, выпили воды и вина, и поднялись на ноги, чтобы продолжать поездку.
Я с сочувствием посмотрел на Гая — каково ему сейчас будет садиться на велосипед?
Он заметил мой взгляд, усмехнулся.
— Все в порядке, жить можно.
Я кивнул, хотел было сесть на свой велик, но он притянул меня к себе, и не спеша поцеловал.
— Продолжим завтра? — сказал он.
— После работы? — уточнил я.
— Хочешь прямо на рабочем месте? — приподнял он бровь.
Я рассмеялся.
— Я ещё не настолько сроднился со своим рабочим местом.
Он нехотя отпустил меня
— Поехали домой. Жаль, что к тебе нельзя подняться. Я бы познакомился с твоим дедом. Кстати, почему ты с ним живёшь?
— Он не хочет в дом престарелых, а одному в его возрасте жить небезопасно — ложь далась мне легко. Кроме того, это было всего лишь полуправдой.
— Ясно. А твои родители?
— Они ультраортодоксы, а он — атеист.
Гай присвистнул.
— Теперь понятно. Ладно, поехали, пока совсем жарко не стало.
Мы сели на велосипеды и двинулись в обратный путь.
Ехали мы куда медленнее, чем утром — я видел, что Гаю всё-таки трудно приходится, и не гнал.
К его дому мы подъехали уже далеко после полудня.