Его рука пробралась вниз и наткнулась на мой стояк.
— Помощь нужна? — спросил он шепотом.
— А тебе? — спросил я в ответ.
Он взял мою руку и прижал к себе. Он был возбужден не меньше моего.
Я слегка напрягся и сделал попытку перевернуть его на спину, чтобы перехватить инициативу. С тем же успехом я мог бы перевернуть слона.
Он почувствовал мое движение.
— Что ты там трепыхаешься? — спросил с лёгкой насмешкой.
— Не люблю, когда на мне лежат — ответил я, пытаясь высвободиться.
— И я не люблю — ответил он, и вжал меня в кровать яростным поцелуем.
«Черт, нарвался» — подумал я в панике.
Он оторвался от меня и посмотрел мне в лицо, улыбаясь.
— Я так понял, что мы оба не особо хотим быть снизу? — спросил он.
— Точно — я выдохнул с облегчением, когда он отодвинулся, давая мне сесть.
— Не повезло нам — сказал он. Судя по всему, вся эта ситуация его забавляла.
— Ты заговорил со мной в кампусе потому, что тебе показалось, что я охч? — спросил я с горечью.
— Нет, я даже не знал, что ты в теме. — ответил он. — просто захотелось с тобой заговорить. Я часто общаюсь с людьми с других факультетов. И, кстати, ты не похож на охча.
— Тогда зачем тебе это нужно? — спросил я, обводя рукой свою спальню.
— Хочу, чтобы ты был моим — сказал он со смешком.
Я не нашелся, что сказать.
— У тебя интересное лицо — сказал он. — как у твоего деда.
— Лучше не надо — сказал я предупреждающим голосом.
— Почему? У вас плохие отношения?
— Нормальные. Не будем об этом, ладно?
Он кивнул.
— Что хочешь делать дальше? — спросил он.
— Посмотрим фильм? — предложил я.
Он расхохотался.
— Давай!
Мы включили какой-то фильм на компьютере, я открыл нам по пиву, и сел возле него.
Через некоторое время я понял, что он смотрит не на экран.
— Не хочешь смотреть? — спросил я, не поворачиваясь к нему.
В ответ он прижал свои губы к моему виску. Обнял за шею, повернул к себе и поцеловал долгим и глубоким поцелуем.
— Хочу тебя — прошептал он, делая ударение на последнем слове.
У меня немного шумело в голове от его напора, и я позволил ему пробраться мне в джинсы. Его рука легла на меня так, словно он занимался этим всю жизнь. Не отрываясь от моего рта, он принялся ласкать меня, с удовольствием ловя мои приглушённые стоны.
— Пошли в спальню — сказал он наконец, на миг оторвавшись от меня.
— А… — я напрягся.
— Не будем мы ничего делать такого. Просто хочу устроиться поудобнее.
В этот раз все пошло немного лучше. Мы разделись и теперь лежали лицом к лицу, целуясь и лаская друг друга.
Иногда он замирал, словно прислушиваясь самому к себе.
— Все в порядке? — спросил я.
— Да. Только странно — он улыбнулся и его зубы блеснули в темноте.
— Почему?
— До прошлой недели я и не думал, что захочу заняться чем-то подобным. С парнем.
— Это воздух Тель Авива так действует — тебе надо быть тут поосторожнее.
— Думаешь? — он внезапно подмял меня под себя.
— Эй, мы же договорились — запротестовал я.
— Не бойся — прошептал он. Его рука стала смелее и наглее, он ласкал меня все быстрее и жёстче, и я, тоже добравшись до его твердого члена, отвечал ему тем же.
Мы кончили почти одновременно, запачкав и себя, и постель.
Он поцеловал меня ещё раз и откинулся на спину.
Я лежал, приходя в себя. Мыслей в голове не было, только приятная усталость.
— Я в душ — сказал он, садясь в кровати.
— Угу — пробормотал я.
Вернувшись, он оделся, и сразу стал самим собой — вальяжным хозяином жизни.
Я усмехнулся и тоже пошел в ванную.
Когда вернулся, он ждал меня у входной двери.
— Мне пора идти — сказал он.
— Давай, — ответил я.
— Хочешь встретиться ещё?
— Хочу — сказал я и удивился сам себе.
Он улыбнулся, словно и не ожидал другого ответа, поцеловал меня и вышел.
Я закрыл за ним дверь, и пошел спать. В голове моей был хаос, но в то же время — ощущение чего-то очень, очень хорошего.
Маджид позвонил через несколько дней, и после занятий заехал за мной в кампус.
— Поехали куда-нибудь? — предложил он.
— Куда?
— В театр, например. Когда ты в последний раз там был?
Я задумался.
— В школе нас водили на «Ревизора» — вспомнил наконец.
— Прекрасно. Хочешь пойти со мной? Немного окультуриться?
— Пойдем окультуриваться — согласился я.
После спектакля мы вышли в осенний тель-авивский вечер.
— Поужинаем? — предложил Маджид.
— Ты не боишься, что тебя увидят со мной? — спросил я.
— Не боюсь. А ты?
— Я — не ты.
— В каком смысле? — не понял он.
— Я не преуспевающий адвокат, и репутации, которую нужно поддерживать, у меня нет.
— А тебя могут застукать с парнем-арабом и донести твоим родителям — пожал он плечами.
— Ничего страшного — ответил я — я им скажу, что ты адвокат, и они наоборот, обрадуются.
Он покосился на меня, потом привлек к себе и поцеловал — прямо посреди бульвара Ротшильда. Впрочем, тут это никогда никого не волновало. Но все равно мне захватило дух от такой бесшабашности.
Мы доехали до моего дома, он втолкнул меня в спальню, попутно сдирая с меня и с себя одежду.
— Миха — сказал он тихо, голос его был севшим от еле контролируемого желания — мне плевать, кто кого будет сегодня трахать. Если хочешь — будь сверху. Но ждать я больше не могу.
Я прижал его к себе, чтобы немного успокоиться. Спокойнее мне от этого не стало — доказательство его возбуждения упиралось мне в бедро.
— У меня где-то лежат презервативы и смазка — сказал я. Потянулся к тумбочке у кровати. Бинго! Все было здесь, ещё с прошлого года.
Маджид закашлялся, и я понял, что он пытается скрыть смех.
— Ты заранее запасся? — спросил он.
— Нет, скорее наоборот — забыл выкинуть — хмыкнул я.
— Все-таки ты хитрый — сказал он — вспомнил о них, только когда я признался, что согласен на все.
Я попытался скрыться улыбку за поцелуем, а потом мне стало уже не до смеха.
Понимание того, что я смогу быть внутри него, заставляло мое сердце биться как сумасшедшее.
Я заставил взять себя в руки и вспомнить практику прошлого года. Подготовить, растянуть, и не жалеть смазки.
Он молчал, вцепившись в подушку — судя по всему, ему это не особо нравилось, но он терпел.
Наконец, я лег поверх него, поцеловал его плечо.
— Я буду очень осторожно — говорю тихо, чтобы он не понял, что я еле ворочаю языком от возбуждения.
Я был на самом деле очень осторожным. Никаких резких движений, все очень плавно. Он лежал почти без движения, и видно было, что ему происходящее не в кайф.
Я остановился. Нащупал его член — разумеется, абсолютно не возбуждённый. Вышел из него и помог перевернуться на спину.
Набрался духом и, не дав себе передумать, взял его в рот.
Маджид ахнул, его рука метнулась к моей голове, словно чтобы остановить.
Я мотнул головой, чтобы он не мне мешал, и продолжил. Его член встал почти сразу же, и я подумал, что все не так уж и страшно. Я до сих пор ни разу этого не делал, и кровь бросилась мне в голову от осознания, как эта сцена выглядит со стороны.
— Постой — простонал он — я сейчас уже…
Я перехватил его рукой, не давая отстраниться, и он кончил, содрогаясь подо мной.
На вкус — ничего особенного. И почему из этого строят такие страшилки?
Он подтянул меня к себе и поцеловал. Теперь он лежал расслабленный и спокойный.
— Давай ещё раз? — пробормотал он.
— Ещё один отсос? — деланно поразился я.
Он тихо рассмеялся.
— Ты знаешь, о чем я. Пока я не передумал.
Я поцеловал его.
Теперь на самом деле стало легче. Он не зажимался, и я вошёл в него. У меня проснулось второе дыхание — я никуда не спешил, и просто хотел, чтобы ему понравилось бы. Я понимал, что кровно в этом заинтересован. Если ему не понравится, в следующий раз свою задницу придется подставлять мне.
Так что я просто очень плавно скользил внутри него, наслаждаясь своими ощущениями. Поцеловал его, попутно отметив, что он снова начинает возбуждаться.
Взял его в руку, и ввел нас обоих в ритм — не быстрый и не медленный.
В какой-то момент я поменял угол, и все сразу же изменилось. Атмосфера расслабленной нежности накалилась до отказа, он вскрикивал, насаживаясь на меня, а я только сжимал зубы, чтобы не кончить слишком быстро.
Наконец он издал стон, от которого мои мозги окончательно поплыли, и я кончил — совсем не так, как это было с теми парнями в прошлом году. В тот момент я понял, что хочу быть с ним — и плевать на то, что скажут другие.
Маджид тоже лежал подо мной без движения, только осторожно касался иногда моего виска губами.
— Ну как? — спросил я хрипло.
— Охренительно — ответил он.
Мы быстро сполоснулись и вернулись в постель.
Вдруг телефон Маджида зазвонил. Он посмотрел на экран.
— Это мой отец. Можно я отвечу? — спросил он.
—Конечно — ответил я.
Он ответил, и я впервые услышал, как он говорит на арабском. Это было… нет, не неожиданно — я знал, что это его родной язык. Скорее странно.
Все наши стереотипы и предрассудки разбивались о факт, что я десять минут назад занимался с этим человеком любовью. Но и звучание непривычных слов на его языке делало его немного не тем, кем он был со мной. Немного чужим.
Он закончил разговор и посмотрел на меня.
— Миха? Ты чего? Все в порядке?
— Да — пробормотал я.
Он ухмыльнулся.
— Осознал наконец, что трахаешься с арабом?
Я улыбнулся.
— Ты такой же фейковый араб, как… — и осекся.
— Как кто? — спросил он интересом.
Я не ответил. Черт, я получил разжижение мозгов! Ещё секунда — и выложил бы тут всю правду про деда.
— Как и русский — закончил я неловко.
Он понял, что это не то, что я хотел сказать на самом деле, но не настаивал.
Наши встречи становились все чаще, хотя мы оба были очень заняты. Он — у отца в конторе, я — в университете.
В какой-то момент я понял, что люблю его. Таскал в себе это понимание, как тяжёлый бурдюк с драгоценным вином.
Ему, видимо, таскать такую тайну не хотелось.
Как-то зимой мы возвращались из гостей — он позвал меня к своим родителям на правах своего университетского друга. Они жили в огромном трехэтажном особняке в Иерусалиме, и, хотя мои родители, благодаря деньгам деда, тоже были людьми далеко не бедными, я первый раз в жизни видел такой элитарный образ жизни.
Вечер прошел прекрасно, хотя его сестра не спускала с меня глаз.
— Она знает — шепнул он мне, и я чуть не подавился куском мяса.
Возвращались мы затемно. Шел дождь, и дворники машины работали на полную катушку.
Маджид остановился на светофоре, ожидая, когда свет переключится на зелёный.
Взял мою руку в свою, поднес к губам.
— Люблю тебя — сказал он, глядя на дорогу.
— Ты это говоришь айялонскому шоссе или мне? — спросил я, хотя мне в эту секунду перехватило глотку от его слов.
— Дурень. — усмехнулся он.
— И я тебя — выплеснул я то, что уже несколько недель плескалось у меня в сердце.
Он пожал мне ладонь, и тронул машину.
Через пару недель он переехал ко мне, и до самого лета мы не расставались.
========== Глава 4 ==========
Глава 4
Что же было дальше?
Дальше было самое счастливое и самое страшное лето в моей жизни.
Счастливое — потому что весь июнь мы с Маджидом провели вместе.
В мае поехали заграницу вдвоем на целых две недели, погуляли по Амстердаму, Берлину, Вене, Праге…
По вечерам ходили в клубы, днём — в музеи, или просто шлялись по улицам. Маджид не любил треки на природе, кемпинг и прочий экстремальный отдых. Он был настоящее дитя города. А я был готов гулять где угодно — лишь бы с ним.
По ночам мы находили самые злачные места города и пробирались в бары и клубы, в которых не было ни одного туриста — только местные. Под утро добирались до отеля, и уже в лифте он забирался ладонями мне под рубашку, а в номере сдирал с меня одежду за считанные секунды, и прижимался ко мне всем телом, наслаждаясь долгожданной близостью.
Я не мог понять, что он во мне нашел — за исключением некоторых черт лица, доставшихся мне от деда, в моей внешности не было ничего примечательного. Да и те — никто давно уже не обмеривает носы и лбы линейкой.
Потом я бросил об этом думать, и просто получал удовольствие от путешествия и прохладных майских дней, которых у нас в стране так мало.
Я идиот — мне надо было настаивать на поездке в июле. Может, так ничего бы не случилось.
Но я даже не думал про такую возможность: в июле должны были начаться экзамены, и я планировал сидеть дома безвылазно и заниматься. Но человек предполагает, а армия располагает, и, приехав домой из аэропорта, я обнаружил в почтовом ящике вызов на месяц резервной службы. На весь июль.
Звонок связному офицеру не помог, как не помог и разговор с взводным командиром, Дори. Оставалось только одно — переставить все даты экзаменов на август, когда сдают хвосты двоечники и невезучие вроде меня, и готовиться к целому месяцу жары в тяжёлом обмундировании.
Маджид спросил тогда невзначай, где я обычно нахожусь в резерве. Надо было мне промолчать.
Если бы…
Вот уже пять лет, как мои мысли идут по одному и тому же кругу.
Если бы я просто не явился бы на призыв… Ну и что случилось бы? Максимум, посадили бы меня на какой-то срок.
Если бы он знал хоть немного, чем именно я занимаюсь во время службы — он думал, что меня призывают на обычную охрану поселений в Рамалле, а больше этого я ему сказать не мог.
Если бы я не сказал ему, что отправляюсь в Рамаллу…
Если бы у него не было там дальних родственников…
Если бы я не был так откровенно удручен этим нежданным-негаданым вызовом, а он не решил бы, что идеальным способом меня подбодрить будет поехать в Рамаллу к этим самым родственникам и там сделать мне сюрприз…
В наше оправдание могу сказать, что мы оба были влюблёнными идиотами. Другого объяснения нашим действиям я просто не нахожу.
Весь июнь прошел незаметно, как один день. Я дописывал последние дипломные работы, судорожно читал тонны литературы, решал задачи. Он пропадал целыми днями на работе, возвращаясь оттуда поздно вечером. Сбрасывал свои пиджачный костюм и галстук (невиданная редкость в наших широтах), купался, переодевался в домашние джинсы и майку, и становился похож на обычного студента.
Своим родителям он сказал, что переезжает в Тель Авив к университетскому знакомому — да-да, тому самому, который тогда поперхнулся стейком. Многие студенты снимали квартиры на пару, иногда и по трое-четверо человек, так что ничего удивительного в этом не было.
Чета Альхади нас не навещала, только его сестра, Эмма, приехала пару раз на ночёвку, и мы втроём ходили по разным культурным мероприятиям: на концерты, в Камерный театр, на модные выставки.
Тот факт, что вечером мы с ним удалялись в одну спальню, она не комментировала никак. Она вообще была очень сдержанной и тактичной девушкой.
Мои родители тоже не знали — по крайней мере, пока. Я собирался им рассказать про Маджида, приведя его на семейное празднование Нового года, в сентябре. Он, узнав о моих планах, только усмехался:
— Думаешь, за праздничным столом они нас обоих не убьют? Оторвут нам головы и поставят на стол вместо бараньих.