- Максимка…
Зарылся носом ему в плечо, а он в моё.
- Я должен был тебе сказать сейчас, чтобы ты не думал потом, что я это в благодарность или ещё как-то. Даже если ты сейчас никуда не пойдёшь, я тебя всё равно люблю. Никто для меня не делал столько, сколько ты.
- Да брось ты… - я потёрся носом о его шарф, потому что до шеи добраться не смог. – Не на войну собираюсь.
Я вздохнул.
- Макс, просто… Ну, мне обидно, что ты мне не доверяешь. Я же тебе всё рассказал. А из тебя всё клещами тянуть надо.
Максимка вынырнул из моего плеча и посмотрел мне в глаза.
- Тебе сейчас рассказать? Прямо тут?
Я взял его руку и посмотрел на часы – своих я тогда не носил. До встречи с Пашкой оставалось ещё больше получаса.
- Расскажи. Без меня не начнут.
Макс оглянулся на заледеневшую скамейку. Место мы, конечно, выбрали дурацкое, но к нему идти было слишком долго, да и уходить оттуда потом – слишком трудно.
- Вить, ты злиться не будешь?
- Я разве на тебя когда-нибудь злился?
Макс опустился на скамейку и утянул меня за собой.
- Ну, в общем….
Он замолчал. Молчал минуты две, пока я не окликнул его:
- Макс!
Максим вздохнул.
- В общем, Тёма - тот парень, которому я писал открытку. Только мы к тому времени с ним уже… Ну, в каком-то смысле встречались. У нас не было ничего, - торопливо добавил он, хотя я, в общем-то, ничего и не говорил. Только теперь не удержался и спросил:
- А фотки? И что это вообще за парень, с которым ничего не было, но вроде как встречались?
- Ну… в том то и дело, - он ссутулился и уткнулся глазами куда-то в сугроб, - он мне нравился. Я ему… Не знаю. Просто я тогда только перевёлся, всей этой фигни ещё не было… я вообще толком не знал, что мне нравятся парни. Просто сдружился с ним. Потом стал ловить себя на том, что рисую его. Всё время смотрю на него… Он, видимо, тоже это заметил. Пригласил меня домой, мы выпили немножко, разболтались… Он спросил, не гей ли я. Я сначала вообще на него смотрел как на психа, а потом он меня поцеловал…
Максим приподнял руку, чуть отвёл в сторону шарф и коснулся своей шеи чуть ниже уха.
- Вот тут. И тут уже мы оба поняли, что я, кажется, всё-таки гей.
Он перевёл дыхание.
- А Артём… не знаю. Он мне никогда не говорил, что любит, как ты. Даже не говорил, что я ему нравлюсь… Мы просто заходили к нему домой после школы. Сначала общались, а потом как-то уже меньше. Как и у нас. Он стал уговаривать меня переспать, но мне как-то… Ну знаешь, это же вроде как признать, что я всё-таки гей. Да и пишут, что больно, и всё такое. В общем, я не хотел. Я как-то заикнулся, что, может, наоборот бы попробовал, но Артём только посмеялся – мол, у меня ж на лице написано, что я зад подставить хочу.
Максим неуверенно повернулся ко мне и замолк, будто ожидая ответа на невысказанный вопрос.
- Ты просто красивый, - сказал я тихо, - это всё, что я у тебя на лице прочитал. Просто, что хочу быть с тобой. А как - не важно.
Макс поймал мою руку и сжал. Другую я опустил ему на плечо, притянул к себе и ещё раз вдохнул запах его волос.
- Я, наверное, неправильный… - сказал он тихо, - но я не хочу так. Я хочу, чтобы можно было гулять вместе, сходить в кино, поехать куда-то…, а не так, просто секс в грязной квартире - и разбегаться по домам. Мне не так уж и нужен был этот секс. Просто… просто…
Он замолк и уткнулся носом в воротник моей куртки. Сидел так не двигаясь какое-то время, а когда попытался отодвинуться, мне показалось, что в глазах его что-то блеснуло. Я тут же притянул его обратно, ещё ближе к себе, и уже не отпускал.
- Макс, я знаю. И я тоже этого хочу.
Он рвано выдохнул и всё же чуть-чуть отстранился.
- В общем… мы с ним несколько раз об этом говорили, но толку никакого. И потом я написал эту открытку. Я, наверное, хотел, чтобы её увидели. Мы тогда уже месяца три как встречались. Я уже просто не мог выдержать этого. Все дни превратились только в эти споры и уговоры. Дружбы уже никакой не осталось, только вот это всё… И я хотел, чтобы ему пришлось определиться. Хотел, чтобы ему пришлось решить, нужен я ему целиком или нет.
Он замолчал на какое-то время, потом помотал головой, разгоняя воспоминания, и продолжил.
- Ну, а потом были фотографии… То есть фотографии-то были ещё раньше. Мы тогда просто прикалывались, у нас всё только начиналось. Я потом уже думал, может, это тоже была попытка развести меня на секс?
Он покачал головой.
- Не знаю. Тогда мне было весело, и я не думал, что потом он может что-то с ними сделать. А после записки дня через три он пришёл ко мне. Уже после того, как меня избили первый раз. Он тогда стоял и смотрел, и когда он пришёл, я думал, что он хочет извиниться. Но он только показал мне фотографии и сказал, что если я начну распространяться о том, что между нами было, вывесит их на стенд с расписанием.
Макс опять закрыл глаза и вздохнул.
- А там ещё две… Там… В общем, они самые личные.
- Это было год назад, - сказал я, крепче сжимая его руку.
- Это было год назад, - повторил он, - только теперь, как видишь, он опять ходит ко мне. Пока только угрожает, но…
- Чего он хочет?
Макс пожал плечами.
- Всё того же. Вот что ему так сдался этот секс, а? Он сказал, что фотки тебе покажет. Теперь уже не покажет, - Макс усмехнулся, - поэтому я так обрадовался вчера.
Он замолчал.
- Вот. Это, в общем, всё.
Я вздохнул.
- И почему было не рассказать мне сразу?
Макс отвернулся.
- Вначале я не хотел… А потом уже подумал, что ты не поймёшь. Ты же и не понял, когда увидел фотки. Ты бы решил, что ты у меня не первый, и мало ли…
- Дурак ты, Максимка.
Он вздохнул.
- Наверное. Но я боялся. У нас же всё было почти хорошо…
- Чего ты ещё боялся?
Он покосился на меня.
- Много чего.
- Например.
- Например, что у тебя так же, как у него. Ну не могу же я дважды наступить на одни и те же грабли.
Я молча притянул его к себе.
- Сейчас боишься? – спросил я.
- Не знаю. Мне кажется, ты всё-таки не такой. Я вчера это понял. Когда ты меня не бросил.
- Дурак, - повторил я и поцеловал его в макушку. – А с родителями что?
Макс напрягся и бросил на меня косой взгляд.
- Отец в тюрьме, - сказал он. – За долги. А мать замужем. Она во Франции и, наверное, счастлива. Только я там ни к чему. У них уже своей дочке годик. Только не надо об этом никому, Вить. У меня и так проблем хватает.
- Не скажу, - я осторожно поцеловал его ещё раз, - Максимка, вот просто больше не делай так. Я тебя правда люблю. Я всё выслушаю.
Он прижался ко мне и мы сидели бы так, наверное, ещё долго, если бы я не вспомнил о том, зачем вообще вышел из дома.
- Макс, времени сколько?
Времени было без пяти шесть.
***
Виктор затушил очередную сигарету.
- Ну, а потом была драка. Это, в общем, не интересно, да и деталей я не помню. Помню только, что когда пришли на перекрёсток, народу собралась целая толпа – как будто все три наших класса да ещё свора мелюзги. Помню, что Пашка на сей раз был трезвый, и дрались мы красиво, по всем правилам.
А потом уж помню, как что-то хрустнуло в колене, и боль адская, так что ноги подкосились. А потом сразу же следующий удар – и я еле-еле успел увернуться. Стоять было тяжело, но именно поэтому я понял, что всё это представление пора заканчивать. Собрался и врезал ему под дых, а потом сразу в челюсть. Всё. Чистая победа. Полный нокаут. Выждали секунд десять. Я подал ему руку, и тут же сам понял, что если буду тянуть его наверх, то просто не выстою.
Пашка это видел как будто, руку взял для порядка, но особо на меня опираться не стал.
И вот тут он меня удивил по-настоящему.
***
- Всё. Тема закрыта, - сказал Пашка.
Я смотрел на него недоумённо.
- Тема закрыта, - повторил он, обращаясь уже к зрителям, но больше всего к своей компании, собравшейся у фонарного столба, - Витька наш был и будет наш. Что мы тут с ним решали - никого не касается. Кто к нему или к пацану его доебнётся – сам урою.
Мне, честно, даже не верилось. Ну, Пашка, ну, гад… решил себя суперменом показать напоследок.
Потом уже, много лет спустя, я подумал, что придумал он, в общем, верно. Если бы он своим подсосам показал, что он меня слабее и за слова не отвечает, то долго бы их банда не протянула. А он, видимо, своим положением всё же дорожил. Вот и решил подмазаться под занавес: типа ничего между нами не было, и он сам так хотел.
Он даже потом мне пожрать приносил. И как я понял, жалел страшно.
Пашка пожал мне руку и, стараясь сохранять хорошую мину, двинулся прочь. Народ стал постепенно растягиваться, и только я всё стоял на месте.
Макс ко мне подошёл, когда все почти уже разошлись. Он улыбался, но в глазах всё же было беспокойство.
- Вить, домой пошли? – спросил он.
- Ага… - сказал я.
- Вить, ты чего?
Я на него посмотрел. Признаваться ужасно не хотелось, но один бы я оттуда вряд ли уполз.
- Макс, я идти не могу.
- Что?
Макс оглядел меня с недоумением и испугом. У меня даже разбито ничего особо не было, бил-то в основном я.
- Макс, руку дай.
Макс торопливо подставил мне плечо, правильно угадав сторону.
В колене опять что-то хрустнуло, и я выругался матом – громко и сочно.
- Витька… Скорую, может?
- И чё, мне тут до её приезда торчать?
Он кивнул.
- Давай домой. Только потихоньку.
Кое-как он дотащил меня до дома, хотя я на правую ногу уже вообще опереться не мог. Затащил к себе и уложил на диван.
- Сейчас врача вызову, - пообещал он, - и анальгина дам.
Макс всё сделал, и мы стали ждать. Он снова сидел и гладил меня по голове, как тогда, в больнице. А потом пришёл врач. Поцокал языком, прописал какие-то обезболивающие и сказал, что нужен рентген.
На следующее утро ходить я всё ещё не мог, но Максимка всё-таки заставил меня добраться до поликлиники. Сделали рентген. Врач смотрел на меня как на дебила. Потом вызвали всё-таки скорую. Макс остался сидеть где-то в коридоре, а меня заставили надышаться какой-то хренью…
Короче, провалялся я в больнице три дня. Ходить мне запретили строго-настрого.
Когда я заикнулся было о том, что мне надо на тренировки – школа мне, кстати, в голову тогда не пришла – врач посмотрел на меня мрачно и зло.
- В чём тренировался? – спросил он.
- Тхэквондо.
- Забудь.
Все попытки выяснить, что значит это его «забудь», успеха так и не дали. В конце концов объяснил мне всё-таки отец.
- Полгода минимум никакого тхэквондо, - сказал он мрачно, когда мы уже были дома. – И ты дебил, Витька, вот сейчас ты реально дебил.
Мне как-то не понравилось, что он даже не орёт, но говорить отец отказался.
Меня оставили на постельном режиме. Теперь уже Макс ходил ко мне каждый день, правда, в промежутках между школой и курсами, куда я, в итоге, так и не попал.
Ну и, как я и сказал, приходил Пашка. Был растерян и извинялся дико. Вот только от него я услышал полную версию диагноза:
- Батька твой сказал, что со спортом всё, - сказал он мрачно. – Вить, я не хотел. Ну ты сам же нарывался… Ну, Вить.
- Забей, - сказал я мрачно, и только когда он ушёл, попытался вдуматься в случившееся.
Что это значит – со спортом всё? Вот так просто? Из-за одного удара? Из-за одной долбанной драки?
Сначала не верилось. Потом хотелось что-нибудь разбить. Потом накатила тоска.
Тут вот и пришёл Макс. Сам причём, в дверь даже не звонил. Батька, оказывается, дал ему ключи.
- Вить…
Мне говорить не хотелось. Я просто отвернулся к стене.
Он что-то там намутил на кухне, притащил мне бутерброды и чай. А когда я так и не повернулся, забрался ко мне на кресло и прижался всем телом.
- Вить, всё будет хорошо.
- Ты откуда знаешь? – спросил я.
Он ничего не ответил. Просто погладил меня по плечу, отвёл в сторону волосы и поцеловал тихонько.
- Витенька, прости меня.
Я усмехнулся и чуть повернул к нему голову.
- Тебя-то за что?
- Я тебя во всё это втянул. Я не знал, Витюш.
Я вздохнул и опять отвернулся.
Так мы и лежали уже молча. Он меня время от времени целовал куда придётся и не переставал обнимать.
И приходил так потом каждый день, пока меня не сняли с больничного, но было это уже в апреле. И со спортом – в том виде, в котором я привык о нём думать, действительно было всё кончено.
========== Глава 16 ==========
Комментарий к Глава 16
Главка маленькая :/ Я была уставшая :/
Все эти два месяца Максимка таскал мне журналы об автомобилях. Думаю, он понимал, что делать мне дома абсолютно нечего – я к такому образу жизни не привык. К компьютерам тяги я никогда не испытывал, телек и крутившиеся по нему сутками мыльные оперы – к ним тем более.
Моё детство прошло во дворе. Пока не появился Макс, я целыми днями тренировался или гонял у дома. Потому и перепробовал кучу секций, что дома сидеть не мог. Теперь же всё это закончилось и надо было думать, что делать дальше.
У меня идей не было. После травмы я впал в какой-то ступор, из которого даже Максу меня вытащить удалось не сразу. На Пашку злился, но это быстро прошло. А вот мысли об Артёме мне покоя не давали, но о нём надо будет рассказать отдельно.
В итоге вот вышло так, что я целыми днями лежал и думал – чего не делал, в общем-то, в своей жизни никогда. Пытался читать, но книги у меня не шли. А вот Максимкины журналы пришлись как раз впору.
Сначала я просто разглядывал картинки. Мне тогда, честно говоря, идея водить машину казалась такой же безумной, как и Максу – я даже представить боялся, сколько придётся на неё копить, получая папкину зарплату. Но мечтать не вредно – особенно, когда перспектива поиграть в футбол или пройти пару дорожек в тхэквондо для тебя так же малореальна, как и перспектива сесть за руль болида.
Я начинал потихоньку запоминать основные сходства и различия, марки и модели.
К концу первого месяца я уже так привык к тому, что каждый день читаю что-то про моторы и подвески, что уже не мыслил себя без этого.
Я даже начинал переписывать характеристики и в тетради, на бумаге пытаться собрать идеальный автомобиль.
Однако это всё были мечты, и я это отчётливо понимал. Что-то вроде игры. Лекарство от безделья.
А вот о том, что делать на самом деле, думать не хотелось.
Я, в отличие от Макса, никогда не задумывался ни о каких возможностях проскочить в ВУЗ, пользуясь своими наградами. Моя жизнь ограничивалась одним днём, и заглядывать в завтрашний день я мог только если речь шла о тренировках.
Теперь было ясно, никакие мои достижения никого интересовать не будут. Кроме того, свой шанс поступить вместе с Максом я, видимо, упустил. Я правда всё равно старался переписывать у него конспекты, но особо в успех не верил, а это очень важно - верить в собственный успех. Я знаю это лучше, чем кто бы то ни было.
Я попросил отца принести мне справочник и подобрал себе педагогический ВУЗ поближе к дому. По крайней мере, мои шансы поступить туда были реальны. Однако, получение фиктивной бумажки никак не отвечало на вопрос, что мне делать дальше – а ведь до конца школы оставалась всего пара месяцев. Колено снимало вопрос об армии, но я прекрасно понимал, что и дальше сидеть на шее у отца было бы некрасиво.
Максимкины журналы наводили меня на мысль о какой-то работе с машинами – просто потому, что никакой другой работы я особо не знал. Правда, учитывая, что и под капот я не заглядывал никогда в жизни, здесь мои шансы тоже выглядели мифическими.
Пару раз я пытался заговорить обо всём этом с Максом. Он неизменно начинал утешать меня и доказывать, что я ещё поступлю вместе с ним. В какой-то момент мне это надоело, и я решил больше его в свои проблемы не вмешивать. Так что говорить мы опять стали мало – хотя теперь мне как никогда нравилось просто лежать рядом с ним, листать его журнальчики и обсуждать то, что ему нравилось. Наконец-то я мог поддержать разговор на тему гонок.