Ты мой закат, ты мой рассвет - Айя Субботина 7 стр.


— Антон-Антон, - она подпирает щеку кулаком, - ты неправильный мужик.

Точно! Вспомнил!

Жена Мишки - моего бывшего лучшего друга, с которым когда-то вместе учились и даже одно время вместе работали. Пока Мишка не нашел себе «не очень чистый, но хороший заработок», не стал Михаилом Ивановичем и не высрал мне на голову «правду жизни» о том, что надо брать, когда дают, а не выебываться, как я.

— Марина, - словно понимая мое замешательство, напоминает свое имя женщина.

— В последний раз виделись... На твоей днюхе.

Помню, да, пять лет назад, когда я решил красиво распечатать тридцатник, и мы гудели два дня. Только тогда у Марины были длинные светлые волосы, улыбка до ушей и полное неприятие алкоголя. А сейчас нет ни улыбки, ни волос - только ярко-рыжая очень странная стрижка, с которой она похожа на молодящуюся блядь, а не на жену успешного крутыша.

Видимо, я слишком долго и слишком «громко» ее рассматриваю, потому что Марина дергает себя за рыжую прядь и пожимает плечами.

— Михаил Иванович захотел разнообразия, - старательно изображает уважительный тон, правда, алкоголь здесь явно лишний. - Только не сказал, что все равно даст мне пинком под зад.

— Помиритесь, - пытаюсь быть немного вежливым.

Она выпячивает безымянный палец в том самом жесте и тычет его мне под нос. Кольца нет, значит, развелись.

— Давно?

Марина хватает меня за руку, выворачивает запястье так, чтобы смотреть на часы, снова пьяно смеется и говорит:

— Два часа назад. Не видишь, что ли, я праздную свободу?

Даже не знаю, что сказать. У меня хроническое неприятие пьяных женщин, потому что на моем веку ни одна пьяная женщина не становилась ни милой, ни озорной, ни раскрепощенной. Они все начинали материться, пускать сопли и слюни и обязательно ломали все, до чего дотягивались. Так что от Марины лучше избавиться прямо сейчас.

— Давай я тебе такси вызову, и ты поедешь праздновать домой? - предлагаю в лоб. Ходить вокруг да около не собираюсь, потому что это не моя женщина и вообще - чего ради, собственно? - По-моему, ты уже наебенилась достаточно.

— А вот и нет. - Она не обижается. - У меня вот такая, - очень широко разводит руки, чуть не сбивая со стола стеклянный кувшин с соусом, - душевная рана, и туда влезет много. Еще бутылка вина точно.

— Не со мной, сорян.

— Ну и хер с тобой.

Она сама зовет официанта и на удивление внятно просит принести ей красного вина и «че-то пожрать». Если бы села за другой стол, возможно, ее бы вежливо попросили уйти, но меня здесь хорошо знают, хозяину я когда-то крепко помог, так что он, как принято у гостеприимных кавказских народов, всегда рад видеть меня и моих гостей.

— А Михаил Иванович собирается жениться, ты знаешь? - продолжает трещать Марина.

— Не рановато ли?

— Нет, ты что, там такой кадр, что надо брать прямо сейчас. - Марина прищелкивает языком, делает заговорщицкое лицо и громким шепотом «выдает тайну»: - У папули Кадра целая ювелирная сеть и одна единственная дочура на все это добро.

Почему я не удивлен?

Марина ударяет сумкой по столу, выгребает все содержимое, не сразу находя лежащий на горе всякого хлама вперемешку с обертками от леденцов и использованными салфетками телефон. Что-то долго ищет и потом показывает мне. На разбитом экране - фотография женщины. Страшной, если уж честно, причем даже профессиональный макияж и модная стрижка практически не делают погоды.

— Красотка, правда? - Марина тут же присасывается к бокалу, который официант ставит перед ней на стол. Морщится, фыркает, закрывает нос тыльной стороной ладони. Пить она не научилась до сих пор, но зато неплохо освоила искусство надираться вдрызг. - Но Михаилу Ивановичу очень нравится. Прямо вот за яйца его взяла. Через печенку.

Похоже, Марина думает, что сказала что-то смешное, потому что громко хохочет, притягивая к нам ненужное внимание.

— Когда мы поженились, он был просто Мишей, просто зарабатывал свою деньгу -и мы оба радовались, когда я получала премию в пять тысяч рэ, потому что могли пойти в ресторан и еще оставалось на бутылку вина. Тогда он меня любил. Потом он стал Михаилом и начал говорить, что я мало зарабатываю и не росту над собой.

— Марина приосанивается, пытаясь напустить серьезный вид. И снова пьяно прыскает от смеха. - А потом он заматерел и понял правду жизни. Хочешь поделюсь?

— Нет, спасибо.

Хотя, когда это останавливало пьяную женщину?

— Мы для них - просто временные остановки, Антон. Люди, которые нужны, пока у них не появится вариант получше. Пока на горизонте не сверкнет счастливая звезда с полным материальным обеспечением. Так устроена эта жизнь, мужик: равный всегда должен быть с равным. Иначе тем, кто не в состояния купить брюлик размером с Австралию, просто подотрут жопу. Кстати, - Марина снова пьет и снова чуть не выплевывает вино на скатерть. Но усилием воли проглатывает и берет с моей тарелки ветку петрушки. - Ты там не женился, случайно?

Я еще кое-как перевариваю ее слова, а Марина хватает меня за руку, стучит по обручальному кольцу и громко смеется, как будто даже с надрывом. Словно она тут заливала свое горе, а я в наглую уселся к ней и начал выпячивать свой счастливый брак.

Хотя насчет счастливого, кажется, говорить пока рано.

— Ну и кто она? - Марина ставит локти на стол, подпирает лицо двумя кулаками, из-за чего ее щеки подскакивают и практически закрывают глаза. - Точно не умная и высокодуховная девушка. Но и не стриптизерша, ты же у нас парень с претензией на высший класс.

— В смысле? - не очень понимаю к чему этот спитч.

— Ой, ладно делать вид, что не понимаешь. «Умные женщины ебут мозги», - очень грубо и коряво басит. - Помнишь, ты сказал это Мишке на нашей свадьбе? Потому что у меня красный диплом и аспирантура.

Если честно, я не помню, что говорил. Давно было, еще по молодости. Мало ли что я мог сказать на свадьбе после энного количества выпитого. Но даже если так - это ведь правда. Чаще так и бывает, что чем умнее женщина, тем изощреннее она имеет мозг. Но всегда есть исключения. И нет ничего стыдного в том, что эту правду жизни я понял с возрастом и опытом, а не впитал с молоком матери.

— Я вызову тебе такси, Марина.

Пытаюсь открыть навигатор, но она стучит меня по руке, снова перетягивая на себя внимание. И как-то так щурится, что мне даже немного не по себе. Марина больше не кажется пьяной и плохо соображающей, что мелет. Да, взгляд такой же мутный, но лицо и жесты как у полностью трезвого человека.

— Такие как ты и Михаил Иванович, не способны сделать женщину счастливой, если у нее есть хоть капля мозгов в голове. Знаешь, почему?

Я грубо стряхиваю ее пальцы и все-таки заказываю машину.

Аппетит резко пропал, хоть обычно меня не зацепить, тем болтовней пьяной бабы. Просто, сука, злит, что я сидел, никого не трогал и пытался мысленно раскидать кучу дел так, чтобы переделать за выходные хоть половину, а меня снова поносят. Причем чужая баба. Причем за чужие косяки.

— Потому что вы - эгоисты. Оба. Только он продался за бабло. а ты пока нет. Вам обоим нужно, чтоб вокруг вас вились женщины, рвали за вас глотки друг другу, а вы выбирали, выбирали... - Марина степенно складывает барахло обратно в сумку. -Вам не нужна женщина с мозгами, потому что у нее будут слишком сложные реакции, а на это, боже упаси, придется тратить время и силы. Чем примитивнее -тем лучше. Проще. Понятнее. Пусть она сидит себе где-то на ресепшене, читает глянцевый журнал, отвечает на звонки и приходит домой только чтобы раздвинуть ноги.

— Не пошла бы ты? - Сам себе удивляюсь, почему до сих пор не отправил ее в пешее эротическое более грубым словом.

— Я ухожу-хожу. - Прикладывает ко лбу ладонь козырьком, словно отдает честь. -Только ты знаешь, что я права. Видишь, что со мной сделал Михаил Иванович? Когда-то я была красивой, умной, готовой к экспериментам женщиной. И он меня любил, пока все было так, как он хочет. Как ему нужно. А когда начались проблемы

— любовь прошла. - Марина снова дергает себя за рыжую прядь. - И не помогло никакое обновление системы. Потому что такие, как вы - просто потребители: взял, попользовался, стало слишком сложно - пинком под зад и за другой. Вас уже не переделать.

Марина, шатаясь, поднимается.

С тоской вливает - буквально - в рот остатки вина на дне бокала, и на этот раз даже бровью не ведет, словно там была подкрашенная минералка.

— Ты не такое говно, как Михаил Иванович, - пожимает плечами, а мне хочется прямо от души раскланяться за такую, блядь, царскую похвалу!

Когда она уходит, я снова и снова прокручиваю в голове весь этот «монолог разведенки».

Понятное дело, что говорил в ней алкоголь. Но в большей степени обида на мужика, которого я сам от всей души считаю мудаком.

Но.

Блин

Ведь правда. Очень многое - правда. Я не славный и хороший парень. Я не умею нянчиться с замороченными девушками и у меня не хватало терпения на куда меньше фокусы, чем иногда творит Очкарик. Что будет... если первый романтический флер наших отношений пройдет - и у меня перестанут работать тормоза? Сорвусь, когда буду нужен, не поддержу, когда начнет плакать. С горячей головы наговорю всякой обидной херни.

А она потом... Хорошо, если просто в угол А если?..

Глава тринадцатая: Йен

Когда до Нового года остается ровно десять дней, мне звонит мама.

Обычно мы на связи дважды в день - утром и вечером, но сегодня она нарушает правило и перезванивает в обед, заставая меня в самом разгаре творческого процесса. Мой отважный ироничный демон как раз надирает задницы посланным по его душу наемным убийцам, делает пафосный кувырок, финт, парирует вторым клинком и...

Я тянусь к телефону, чтобы отключиться и закончить сцену, но вовремя спохватываюсь.

Это мама. Она волнуется даже если я не беру трубку после пятого гудка.

Прикладываю телефон к уху, зажимаю его плечом и, продолжая набирать текст - с жуткими опечатками, но хотя бы без потери смысла, отвечаю:

— Приветик, мам. Что-то случилось?

— Ты как будто не рада, что я звоню, - обижается она, потому что голос у меня не то, чтобы очень радостный.

Мысленно напоминаю себе, что я должна родителям собственную жизнь... трижды, и никакая сцена или даже целая книга не стоят того, чтобы отвечать на их заботу черной неблагодарностью. Сохраняю документ и закрываю крышку ноутбука. Кстати, самое время сделать себе капучино и доесть рисовую запеканку по новому рецепту. С третьего раза она получилась просто волшебная: пушистая и сливочная.

Антону понравится.

Я сую ноги в домашние теплые тапки и топаю на кухню.

— Бабушка хочет, чтобы мы отпраздновали ее юбилей и новый год всей семьей, -говорит мама, как мне кажется, слишком напряженно.

День рождения бабушки - тридцатого декабря. Вот такой она у нас, тот еще Подарочек под елку. И каждый год зимние праздники у Воскресенских начинаются именно с распечатывая ее «днюхи». А уже потом Новый год, Рождество и Старый Новый год.

— Мам, мы же всегда отмечаем. - Пока кофемашина «моргает» красным, заливаю воду в резервуар и ставлю одну из нужных капсул. - Что не так?

— Ты в Москве, - напоминает она после небольшой заминки.

Вообще-то я как раз собиралась приехать двадцать пятого и даже взяла билет на самолет, но еще никому этого не говорила.

После отъезда Антона я держусь.

Каждый раз, когда рука тянется к шкафчику с лекарствами, вспоминаю осуждающий взгляд моего майора и его слова о доверии. Какой же я буду женой, если не смогу справиться хотя бы с чем-то?

— Мам? - Оформляю слово выразительной вопросительной интонацией. - В чем проблема?

— Бабушка хочет провести праздники... - Мама вздыхает. - У вас с Антоном.

— У нас с Антоном, - просто на автопилоте повторяю я, чтобы убедиться, что все это - не плод моего воображения.

— Она уже пригласила тетю Машу и Сергея, и Олю, и еще...

— У нас с Антоном не получится, - говорю сразу, чтобы пресечь этот поток. У нас большая родня, я и без перечня прекрасно это помню. И хоть вот так, все вместе, мы собираемся только раз в год, мне хватает этих трех-четырех дней, чтобы «налюбиться» их на год вперед.

— Почему? - Мама не давит, она просто спрашивает.

— Потому что у него не такой большой дом и потому что...

Я не знаю, как сказать

У нашей семьи есть традиции и я, какой бы сопливой ни была, очень их уважаю. Для меня семья - это не просто общая кровь у группы людей. Семья - это богатство. Куда более важное, чем счет в банке.

Но Антон ко всему этому может относится совсем иначе.

Тем более - после «близкого знакомства». И хоть теперь между нами и Сергеевыми все очень натянуто, я понятия не имею, как сказать Антону, что моя бабушка хочет провести с нами Новый год.

— Бабушка просто хочет красиво ввести твоего мужа в семью, - говорит мама, как будто я попросила найти мне парочку аргументов.

— Мам... мы не... Господи.

Ни в однушке, которую я снимаю, ни у Антона дома нет места, чтобы встретить и разместить десять человек.

— Йени... - Эта пауза. Я знаю, что мама тоже знает и понимает. Даже говорить не нужно. - Вы же можете переехать к тебе. Уверена, Антон поймет.

«Ко мне» - это не про съемную квартиру.

Это 

туда, 

где у меня два этажа, терраса и вид на Финский залив и «Газпром Арену».

Когда мы с Антоном решили пожениться - точнее, после того, как он сделал предложение, и я согласилась с полной головой счастливых единорогов - мы знали друг друга чуть больше двух недель. Мы не говорили о том, кто сколько зарабатывает, есть ли у кого-то из нас валютный счет и какая сумма там лежит, каким движимым и недвижимым имуществом владеет каждый из нас. Мы не касались никаких «шкурных» вопросов. Так получилось, что мы знали друг друга слишком мало, чтобы затрагивать деликатные материальные вопросы, но нам было просто хорошо рядом и этого оказалось достаточно для штампа в паспорте.

Я не сказала ему о том, что дочка того_самого Воскресенского - не последнее имя в известных кругах - потому что в нашей семье так принято. Мы никому не об этом не говорим. А потом просто... было уже не о том и не к тому.

Когда зашел разговор о «Порше» я даже не вспомнила о «виде на Финский залив». Тогда мне подсознательно хотелось сгладить все возможные острые углы, чтобы случайно не нанести нашим еле живым отношениям финальную смертельную рану.

Понятия не имею, как сказать Антону, что у меня есть, где жить. Кроме этой квартиры в столице. И не знаю, как он отреагирует, потому что имеет полное право посчитать мое молчание еще одним враньем.

— Йени? - взволнованно спрашивает в трубку мама. - Солнышко, ты тут?

Киваю несколько раз, только через мгновение понимая, что она не может этого видеть.

— Мам, ты знаешь, что я люблю бабулю и все наши семейные посиделки... Я еще не закончила, а она уже судорожно глотает вдох.

— Есть вещи, которые я не могу решить одна. Антон - мой муж. - Это -единственный светлый момент во всем этом разговоре, потому что слово «муж» ложится на плечи невидимым теплым пушистым пледом. Как будто он вот здесь, рядом, просто напоминает, что теперь у нас, пусть очень странная и хрупкая, но маленькая семья. - И если он будет против...

— Хорошо, солнышко, - с обреченностью соглашается мама. - Просто... наверное... это был бы хороший повод снова...

— Мам, спасибо, но мы разберемся сами.

Я никому не говорила, что после месяца полного взаимного молчания мы с Антоном случайно встретились и провели вместе чудесные выходные. Мне отчаянно хочется верить, что эта встреча стала новой отправной точкой, границей, за которой мы оставили все старое и ненужное, обиды и недомолвки, чтобы дальше попытаться быть вместе как нормальная пара.

Если бы не этот проклятый «вид на финский залив».

— Я люблю тебя, солнышко. - с теплом в голосе говорит мама. - Мы с папой очень скучаем по тебе.

Назад Дальше