Их руки не отклоняются ни влево, ни вправо... может, поединок еще не начался? ... проходит минута... начинается вторая... ничего не меняется. Сцеплены не только их руки, но и взгляды. Что они там видят? Что именно они хотят ими показать, или доказать? Сева что-то тихо говорит Найту, тот слегка качает головой, мой брат то ли повторяет свои слова, то ли произносит другие, ответная реакция моего мужа все та же. Мне хочется крикнуть "Сева, прекрати!", но в этот момент я вижу то, как рука моего брата под давлением ладони Найта ложится на стол. Весь зал одобрительно загудел, мои мужчины обменялись рукопожатиями, и двинулись к своим местам. На их лицах - непроницаемые маски. Найт останавливается перед нашим столом. Первый Настоятель, который сидит справа от меня, подсказывает мне правила моего поведения, не поворачивая ко мне головы: "Вы должны наполнить кубок, и поднести его победителю". Я быстренько следую этому указанию, и выхожу из-за стола, чтобы подойти к Найту. Он делает один глоток, и возвращает мне чашу: "Теперь отнеси ее и своему кузену тоже", я восклицаю: "Но...", и тут же замолкаю под взглядом (та-а-ки-им взглядом) моего мужа. Да что со мной такое, а? За пять последних минут я успеваю побывать в двух совершенно неприсущих мне ипостасях... Арина - смиренная... Арина - послушная... И как вам это нравится? Мне - не очень. Я иду к своему "кузену", и с каждым моим шагом моя злость закипает во мне все сильнее и сильнее. Мне кажется, что я злюсь на Севу, который стал причиной проявления моего смирения и послушания, но на самом деле я злюсь на себя, потому что не знаю, как реагировать на это свое поведение, и как мне относиться к тому, что я становлюсь такой податливой к взглядам Найта. Мой брат уже в шаге от меня, и мне хочется выплеснуть ему в лицо содержимое чаши. Беру себя под контроль, и беззвучно шевелю губами на ПраРодительском: "Готовься, я тебе завтра тако-о-е устрою". Уголки его губ слегка приподнимаются, и он отвечает мне тем же манером "Буду ждать"... "Пей, пока я не вышла из себя"... "То есть, это ты еще не сердишься? А ведь Найт нашел на тебя управу, надо будет мне взять у него несколько уроков"... "Лучше научись у него тому, как одерживать победу в армспорте!". Сева беззвучно смеется, берет из моих рук чашу, и прикасается к ней губами.
Дорогой дневник, я вот о чем подумала... быть может, мой брат сделал это специально, чтобы не дать возможность никому другому использовать право вызова, и, быть может, он поддался Найту? Хм, во втором "быть может" я как раз уверена, и не потому, что не считаю Найта сильным, и не потому, что умаляю его физические данные (он ненамного, но выше Адама, он - ненамного, но шире в плечах Вилена, он - ненамного, но мощнее моего папы... причем его мощь скорее поджарая и жилистая, чем "объемная"), а потому, что знаю не понаслышке то, на что способен мой брат. Сева... он - непобедимая машина, вот он кто. И Рэд мне рассказывал, что поборол моего брата по чистой случайности, воспользовавшись его мгновенным замешательством, и что, в противном случае, победы ему было не видать, как собственных ушей.
На этом, дорогой дневник, я заканчиваю эту "запись" и прощаюсь с тобой на неопределенное время"
... Под моим халатом - мамин свадебный подарок.
Я, когда его увидела, то чуть в обморок не упала от смущения: "Мама, это же не ткань - а почти прозрачная паутинка. А длину ты сама выбирала? Мы же с тобой одного роста, и ты не могла не заметить, что эта ночная рубашка с трудом прикроет мою попу!" Моя мамочка рассмеялась, и ответила: "Дареному коню в зубы не смотрят. Пообещай, что наденешь ее сегодня". Я делано недовольно буркнула: "Хорошо, но и ты пообещай мне, что примешь свою дочь обратно, если ее муж вдруг решит с ней развестись из-за того, что на ней надето это".
Я выхожу из ванной и закрываю за собой дверь. Ой, Найт уже в комнате. Он внимательно смотрит на мое лицо, и спокойно предлагает: "Бэби, одно твое слово, и я выйду отсюда. Если ты, по какой-то причине, не готова, или не хочешь..." Моя голова качается из стороны в сторону:
-Нет, Найт, нет, дело не в этом. Моя готовность и мое желание тут не причем.
Он медленно подходит ко мне:
"А что причем?"
Мои пальцы начинают теребить пуговицу на рубашке Найта, мои глаза опускаются для того, чтобы следить за этим тереблением, а мои слова начинают выскакивать из меня, заглатывая друг друга:
-Я боюсь... Боюсь сделать что-то не так, боюсь показаться тебе неопытной и неумелой... У меня за пять лет была только одна случайная интимная связь с абсолютно незнакомым мне мужчиной... Все произошло очень быстро. Ах да, я же никогда не упоминала тебе об этом. Прости. Так вот, теперь ты знаешь о том, что я натворила, и в своем праве со мной развестись прямо сейчас. Это была только моя вина. Я не знаю, как это тогда получилось, и почему я на это решилась. Я даже не видела лица того мужчины, и я даже не представляю, знает ли он о том, с кем был тогда. В общем, мне ужасно стыдно за тот свой поступок. Но речь сейчас не об этом, а о том, что я не знаю, что и как, и что я боюсь, что тебе не понравится... ой, или речь все-таки об этом? ...
Найт поднимает к себе мое лицо, чтобы я увидела его слова:
"Ты такая потешная в своем смятении"
Мой тон непроизвольно становится таким, каким бывает лишь у маленьких капризных девочек:
-И ничего я не смешная, а, если тебя это так веселит, то...
Муж не дает мне договорить. Его губы берут в плен мой рот, и делают с ним все, что им заблагорассудиться. Его губы - не единственные действующие лица этого пленения, его язык вторит им с не меньшей силой и упорством. Найт слышит мой возбужденный стон, и отрывается от меня с тем, чтобы взять меня на руки и отнести на кровать. Мое лицо прячется у него на груди, и не хочет отстраняться от нее даже тогда, когда мое тело уже ощущает под собой мягкость нашей постели. Найт тихонько посмеивается, и перемещается так, чтобы моим глазам было некуда спрятаться от его взгляда:
"Бэби, баш на баш - вчера я надевал на тебя халат, а сегодня я его с тебя сниму"
Не успеваю мысленно сформулировать то, что мне надо сказать по поводу равноценности его "снять-надеть", как Найт ловко и быстро снимает с меня халат сразу после своих слов. И вот уже на мне остается только мамин подарок.
Найт ложится рядом со мной, (он что, не собирается раздеваться?) и "бродит" своим бесцеремонным взглядом по моему телу. Мне надо срочно скрыть свою неловкость:
-Э-э, ну как, нравится?
Он перемещает свои губы в поле моего зрения:
"Безумно".
-Это - подарок моей тети.
Он оторопело смотрит мне в глаза, издает пару нервных смешков, и "говорит":
"Я когда-то научусь понимать твои шутки?"
-Да я не шучу, это - действительно подарок.
"Нет, Бэби, это ты - подарок"
-Вообще-то, меня так еще никто не называл.
А и правда, кем я только не была в своей жизни, но вот подарком - никогда, потому что, я - далеко не подарок. И это - совершенно объективно.
Найт выдвигает свое предположение:
"Теперь я почти уверен в том, что вчера ты имела в виду блины".
Вчера? Блины? Он о чем?
"Вчера я сказал тебе о том, что ты невероятно вкусно пахнешь, и что я изголодался по тебе. А ты просила меня подождать. Так вот, я говорил о тебе, а ты - о блинах"
Точно, получается, что мы с ним вчера общались "на разных языках" - каждый о своем.
"Бэби, я сейчас выключу свет, и ты не сможешь увидеть то, что я буду тебе говорить. Впервые в жизни я сожалею о том, что у меня нет голоса, потому что мне очень хочется, чтобы ты имела возможность услышать мои слова о том, как сильно я тебя люблю, как сгораю от желания к тебе, и о том... девочка моя любимая, мне так жаль"
Мои руки уже лежат на его затылке, и мои губы уже прикасаются к его губам, чтобы показать ему, что я ни о чем не сожалею, и что мне не нужно слышать его слова для того, чтобы ощущать всю силу проявлений его любви ко мне.
... В кромешной темноте прислушиваюсь к тому, как раздевается Найт, и к тому, как гулко бьется мое сердце. Найт что, тоже слышит удары, раздающиеся из моей груди? Наверно да, чем же еще объяснить то, что он кладет свою ладонь под мою ключицу и тихонечко цокает, мол "все хорошо". И я понемногу успокаиваюсь. Его ладонь опускается ниже под мою рубашку, а его губы тут же занимают ее место. Мне удается сделать движение, чтобы развязать ленточку, и Найт продолжает за меня начатое - быстро стягивает мою ночнушку с моих плеч вниз по рукам, и я слегка выгибаюсь, чтобы дать ему возможность снять ее с меня полностью.
Мы начинаем очень несмело, как будто боимся вспугнуть друг друга. Мои пальцы аккуратно зарываются в его волосы, затем опускаются ниже, чтобы исследовать его спину. Его пальцы мягко мнут мои груди, его губы ласкают мою шею, и, когда они доходят до мочки моего уха, я поощрительно подаюсь к нему всем телом. Это мое движение заставило Найта усилить и давление губ, и давление пальцев... что-то не так... чего-то не хватает... о Боже, на его пальцах нет ногтей... он чувствует изменение во мне, и тут же отодвигается. Я тихо умоляю: "Все хорошо, Найт, прости, это - от неожиданности, прости, иди ко мне...". Он находит мою руку, и я понимаю, что он дает мне возможность прикоснуться к его пальцам. Мои тактильные ощущения передают мне примерную картинку того, как могут выглядеть его фаланги, на которых отсутствуют ногти. Мне не удается нащупать в себе ни тени неприятия или брезгливости - пальцы как пальцы, ну с некоторым отклонением от нормы, так ведь и я - не эталон совершенства:
-Что ж, теперь я могу быть спокойной, зная, что ты не сможешь меня поцарапать, - в момент звучания последнего слога моего последнего слова, Найт прикусывает мне шею, - ой, но ты вполне сможешь меня покусать... ой...ой... ой
Мои "ой" вызваны не моим страхом перед зубами мужа, они вырываются из меня помимо воли каждый раз, когда в места "укусов" на смену его клыкам, приходит кончик его языка.
Найт мягко переворачивает меня на бок спиной к себе, и его "трио" (зубы-губы-язык) дразнит сначала мою шею, потом мою спинку вдоль позвоночника, надолго задерживаются на моей попке, оттуда сразу перемещается в местечки под коленками. Его руки при этом следуют за этим трио по пятам, но им наскучивает роль последователей, и они становятся самостоятельными в своих действиях сразу же после того, как сдвигают мою ногу таким образом, чтобы получить доступ к внутренней стороне моего бедра. Его "трио" с пальцами вдоволь резвятся там, как слаженные союзники. И все было бы хорошо в этой их "игре", но:
-Найт, пожалуйста...
Как странно, он даже не дослушал мою просьбу (больше напоминающую по своей интонации жаждущий стон), как четко понимает ее, и тут же переворачивает меня на другой бок лицом к себе. Укладывается рядом, находит мои губы, и я получаю то, чего хотела - возможность быть не пассивным, а равноправным участником нашей "игры". Еще одно "странно" - он принимает для этого именно ту позу, которая полностью устраивает мое тело. Моя голова лежит на его предплечье, моя нога перекинута через его бедро. И только сейчас Найт приступает к настоящей прелюдии, потому что все его предыдущие действия были скорее прологом будоражащих меня ласк.
Его губы, руки, тело двигаются в унисон со мной, и у меня складывается впечатление, что мы с ним делали это не одну сотню раз, и что мы уже давно знакомы со всеми потаенными местечками друг друга.
Мое сознание медленно вытесняет все лишние для этого процесса мысли, переключаясь в режим "ожидания удовольствия". Оно уже не контролирует мои телодвижения, которые становятся все более тягучими и нетерпеливыми. Мои вдохи такие частые, что мои легкие с трудом справляются со своей гипервентиляцией.
Чего же он ждет? Мое тело уже не просто демонстрирует свою готовность, оно прямо требует перехода к основной части нашего действия.
Мои постанывания достигают своей предельной громкости, а мой низ живота стянут томлением до такой степени, что это приятное чувство вот-вот подойдет к болезненной грани ощущения неудовлетворенности. Все... не могу терпеть:
-Найт...
Неужели ему нужен был этот мой призыв для того, чтобы идти дальше? Ага... так и есть, и мне остается лишь надеяться на то, что он ждал его с нетерпением.
...Мой муж не дразнил меня, и не играл со мной, он умело подвел меня к моему пику, и крепко держал мое тело в своей цепкой хватке, когда разделял со мной мою эйфорию. Мне было так хорошо и так сладостно, что я "потерялась" и в своих ощущениях, и в своих мыслях, и в своем теле, когда неосознанно воскликнула: "Рэд!"... Нет-нет-нет... я не могла... я не сказала это вслух... что со мной не так? ... что я натворила?
-Найт, извини меня, я виновата, я так...
Мой муж ласково гладит мои щечки, аккуратно целует мои губы, и тихо цокает у меня над ухом...
Что сделано, то сделано, и ничего уже нельзя изменить.
Найт нежно укладывает меня на бок, и "пишет" пальцем на моей спине отдельные буквы, которые легко складываются в слова: "Я тебя люблю. Сладких тебе снов". Мне надо сказать ему что-то приятное, мне надо выразить словами всю ту нежность, которая переполняет меня до краев:
-Найт, мне очень хорошо с тобой.
Чувствую его ответ на моей спине:
-А мне больше ничего и не надо...
Три точки - три легких поцелуя.
Наутро я проснулась в постели одна... Воспоминания о прошедшей ночи вихрем проносятся в моей голове, и мне становится ясной причина моего одинокого пробуждения. Я назвала моего мужа "Рэд", а такое не прощают. Вот что бы я сделала на его месте, если бы он назвал меня другим именем? Смогла бы я простить его за это? Нет, нет, и нет...