Двери были выбиты, сломанные доски валялись на ступеньках. Я вздрогнула. Я этого не делала!
Наверное, это тот, кто бежал за мной следом. И снова бабушкина сова увела меня от опасности. Или же подвергла ей, это как посмотреть.
И опять, о, господи, в памяти всплывает картинка: сова сидит на подоконнике в тот день, когда я видела папу в последний раз.
Я закашлялась всерьез. Не хочу об этом думать. Уж лучше разорву кашлем все легкие.
В коридоре, по которому я бежала, был полный беспорядок. Палас разорван и забрызган черной дымящейся вампирьей кровью, деревянные панели на стенах разбиты, из трещин немым уроком взирало более светлое дерево.
— Э… мм… — пыталась я выразить свое отчаяние, но Грейвс быстро шагал дальше, стальной рукой сжимая мне плечо. Мои ноги большую часть пути просто волочились по полу. Грейвс, тихо зарычав, оттеснил плечом нескольких ребят.
Я потихоньку начинала понимать, что в лесу было две группы кровососов. Первая ворвалась в Школу рядом с часовней — тренировочным залом — и наделала много шуму. А вторая — трое «охотников» — тихо пробралась в западное крыло, где вечером у меня было первое занятие. Наверное, это я от них убежала.
Неприятная мысль. Ноги тащились по полу. Когда я пробовала сделать шаг сама, тут же оставляла грязный мокрый след. Но Грейвс отлично справлялся и почти нес меня дальше. Удобно, правда?
До часовни было еще далеко. Я жутко замерзла. Зубы клацали, все казалось очень далеким, даже доносившиеся откуда-то крики и шум драки.
Мы добрались до зала. Каждый шаг отдавался эхом. Грейвс толкнул ладонью дверь в женскую ванную комнату, и позади нас пронесся удивленный ропот. Грейвс втащил меня внутрь и захлопнул дверь. Я закашлялась — в ванной стеной стоял густой пар.
— Черт побери, — тихо сказал Грейвс, волоча меня дальше по плиточному полу. — Какого беса?..
— Я… я… — Хотела сказать, что не знаю, но слова застряли во рту.
Грейвс посмотрел на меня сверху вниз. Желтоватое от тусклого освещения лицо было серьезным и неподвижным. Стоило ему так взглянуть, и становилось понятно, что скоро от него глаз будет не отвести. Девочки по нему с ума сойдут, особенно городские, которым рекламные красавчики давно приелись. При этой мысли меня обожгло горячей волной стыда.
— Тебе помочь с одеждой? — Мокрое одеяло грузно упало на пол. Грейвс стащил с себя плащ, чуть не разорвав рукав — не мог из него выбраться, одновременно поддерживая меня в вертикальном положении. — Или… ээ… за дверью подождать? Ну, на всякий пожарный.
— П-п-помоги… м-м-не…
От холода я не могла ни думать, ни дышать. Я вцепилась в край свитера онемевшими пальцами. Обхватив меня, Грейвс стянул его. На секунду я запуталась в мокрой, тяжелой шерсти, но потом вынырнула наружу. Свитер громко плюхнулся на пол. Интересно, сколько же я набрала в него воды, пока лежала там, в лесу, и почему он не промерз, когда вокруг так много льда.
Пар висел в воздухе толстыми белыми клубами. Я старалась не думать о нем.
На минуту весь мир показался мне ярко-белым. А в следующее мгновение я поняла, что Грейвс неуклюже пытается стащить рукава фланелевой рубашки с моих покрытых гусиной кожей рук. Я кое-как сняла футболку, пока Грейвс держал меня. Зубы стучали, как кастаньеты. Он стал расстегивать мне джинсы, мрачно глядя поверх моего плеча. Лифчик тоже был мокрый, но, слава богу, не грязный. Пальцы словно превратились в неуклюжие толстые сардельки — я ничего не могла ими сделать. Джинсы упали, и Грейвс присвистнул, разглядев синяки на плечах, ребрах и свежие кровоподтеки на руках и правой ноге. Носки были пропитаны грязью, один кроссовок я потеряла — и не помню, где. Даже не заметила.
Руки Грейвса были обжигающе теплыми. Он подтащил меня к краю ближайшей ванны и секунду помедлил, глядя в потолок и как будто собираясь с силами. Его потертый черный бумажник шлепнулся на пол в трех футах от нас. И Грейвс стал спускаться в ванну вместе со мной, полностью одетый. Его ботинки жалобно скрипнули под водой, а я, потеряв опору под ногами, тихо ойкнула. Мне казалось, что меня погружают в раскаленную лаву, но он был рядом и вел меня вниз.
Я еще не принимала ванну в нижнем белье. Странное ощущение. Как будто сидишь в горячем желе в купальнике, совсем для этого не предназначенном.
— Дрю? — Впервые за этот вечер в его голосе прозвучала тревога. — Ну же. Скажи что-нибудь.
Зубы перестали стучать, но я все еще дрожала. Я опустила руку ему на талию, и он пристроился на сиденье рядом со мной. Жидкость потрескивала, соприкасаясь с его свитером.
Кожу жгло, как после солнечного ожога. Я запрокинула голову назад. Булькающая жидкость стала серой от грязи, которая отставала от меня и уносилась прочь течением. Из волос вылетел листик и, попав в бурный поток, тут же исчез в глубине. He-вода была мне по шею и всего по грудь Грейвсу.
— Дрю!! — Теперь он уже был близок к панике. И я вдруг осознала, что тихо и жалобно подвываю. В горле собрался комок, для слез слишком горячий и жгучий. — Скажи что-нибудь, черт побери!
Я сглотнула странный печальный звук. Открыла рот.
— Ч-ч-то-н-нибудь. — И, помедлив: — Ч-черт побери.
Он фыркнул и рассмеялся своим обычным коротким, горьким и саркастичным смехом. Я была так рада, что все еще жива, и меня не смущало, что я полуобнаженная сижу в ванне с мальчиком. Но ведь это Грейвс. И он обнимал меня одной рукой. Я положила ему голову на плечо и забыла обо всем, кроме обжигающе горячих иголок, впивающихся мне в тело.
Мы давно не сидели так близко. В последний раз это было, когда мы втискивались в вертолет на Среднем Западе, в жестокий снежный буран. Я тогда тоже плакала.
Теперь я вспомнила сразу все. Как Грейвсу пришлось драться в первый же вечер в Школе. Хорошо, что я много узнала от Дибса. Не понимаю, как мне это сразу не пришло на ум. Но голова была такая тяжелая, а плечо у Грейвса такое удобное, хотя и немного костлявое.
— Поговори со мной, — не отставал он. — Не молчи. Кстати, у меня вопрос.
— Мм… — утвердительно промычала я. Это все, на что я была способна.
Кстати, у меня тоже. Почему Пепел не убил меня? И как, скажите на милость, я могу обо всем рассказать, когда сама ничего не понимаю?
— «Дрю» — это сокращение от какого имени?
Боже.Теперь была моя очередь фыркать.
— Н-не спрашивай.
— Поздно. Я давно об этом думаю.
Дрожь стала стихать. Но двигать челюстью было больно.
— П-потом скажу.
— Эге. Так что же все-таки случилось? — спросил он мягко и осторожно, словно приподнимая повязку на ране.
— Я… — Жидкость булькала. Дверь негромко скрипнула, как будто к ней прислонились снаружи. Эхо запрыгало по залу. Я вздрогнула и словно очнулась. — Ой. Ты тоже залез в ванну?
— Ага, — совсем не удивился он. — Я подумал, вдруг ты упадешь. Утонешь еще. Если ты…
Я не подняла головы. И даже чуть сжала Грейвса рукой.
— Не надо. Не уходи. — Зубы болели. И даже волосы. — Там была… Я видела… в смысле… это бабушкина сова.
Внутри на мгновение взвилась паника — я никому не хотела рассказывать. И теперь сложно было преодолеть привычку держать все в тайне. Но ведь это Грейвс.
— Сова, — просто кивнул он. — Ясно.
— Она увела меня из Школы, я бежала за ней. По-моему, она хотела спасти меня от вампиров. В конце концов, я упала в какие-то кусты и увидела…
Все остальное я вывалила единым духом, без конца перескакивая с одного на другое, но он все время кивал. И это мне в нем нравилось. Он такой умница. Его не надо было вести за ручку и объяснять все детали. Он сам догадается.
— Ты уверена, что это он?
Грейвс сидел с полуприкрытыми глазами. Не-вода в ванне начала успокаиваться, булькая и шипя. Она обжигала мне израненные руки и заползала на плечи восковыми каплями, пронизывая теплом насквозь. Мне вдруг захотелось помыть голову. Она страшно чесалась. Сердце, наконец, перестало прыгать и забилось ровно, как ему и положено.
— Думаю, да. Сколько мы видели белоголовых волков?
— Угу, — снова кивнул Грейвс. Намокшие от пара волосы упали ему на глаза. Он резко дернул головой.
Я вздохнула. Больше я терпеть не могла и прошептала:
— Я виделась с Кристофом. Днем.
На самом деле уже прошло три или четыре дня, но об этом я решила не говорить.
Грейвс напрягся. Прошло секунд тридцать, а он все смотрел на зеркальную стену сквозь пелену пара.
— Боже мой, Дрю.
Как будто я виновата!
— Я хотела тебе рассказать, но никак не могла застать тебя одного.
— И поэтому затащила меня сюда? — Но он шутил. Он неловко шевельнулся, как будто у него затекла рука, но не убрал ее с моего плеча. Пальцы уже не обжигали кожу. — Где ты с ним встречалась?
— Он забрался ко мне в окно. Только не говори никому.
Грейвс закатил глаза. Я не видела, но почувствовала. У этого движения есть свой беззвучный звук.
— Хм. А зачем через окно?
Если бы я знала.
— Он принес мне кое-какие вещи, как у моей мамы. Ну и рассказал кое-что.
— А откуда, черт возьми, у него вещи твоей мамы?
Доверься Грейвсу, и он доберется до самого дна.
— Не моей мамы, а каку моей мамы. К тому же, он ее знал.
До сих пор я об этом почему-то не думала. Он говорил так, словно знал ее. А теперь я вспомнила: он специально подчеркнул, что деревянные мечи не ее. Я открыла рот, чтобы продолжить. Но тут Грейвс задал вопрос на миллион.
— Кстати, а сколько ему лет? И вообще, кто он такой?
— Не знаю. — Я немного сползла со скамьи в объятия не-воды, и снова целый шматок грязи вымыло из волос и унесло в бурлящую глубину. Господи. В чем же я так извалялась? — Меня больше беспокоит, почему Пепел не убил меня. У него была возможность. По он убил остальных вампиров и…
— Ты видела?
— Видела, как расправился с одним. Значит, и с двумя другими. — Меня затрясло. — Господи. — Я могла погибнуть. Из той аудитории другого выхода нет, и три кровососа… — Грейвс, он стоял со мной нос к носу. Нос к носу! — Мозг словно зациклился на этом воспоминании, проигрывая его снова и снова, в отчаянии вскидывая руки, как маленький человечек, и теряя обороты, как двигатель авто. — А туман…
Но я не хотела вспоминать про туман. Слава богу, он до меня не добрался. А если бы добрался… Точно не знаю, что произошло бы, но что-то ужасное. Уж это я знала наверняка, до мозга моих дрожащих и ноющих от боли костей. А с таким чутьем не поспоришь.
Грейвс, как всегда, смотрел в корень.
— Чтобы вервольф в одиночку такое совершил? А потом что? Просто убежал?
— Ну, услышал, что вы уже близко. — Дрожь усиливалась. Это бунтовало тело. Мне хотелось чизбургера, спать и еще много даже не знаю чего. Больше всего хотелось закрыть глаза и отогнать от себя все это безумие.
Моя голова все еще лежала у него на плече. И он все еще обнимал меня. Он был полностью одет, но даже не вспомнил про это. Между нами повисла тишина, клубился пар, булькала не-вода. Она тихо зашипела, когда я сползла еще ниже, и из волос вымыло еще немного грязи.
— Я не знаю, что делать, — прошептала я. И испугалась. Испугалась больше, чем думала. Я привыкла, что папа всегда знает, чего не знаю я, и всегда скажет, что делать. То есть папа никогда не даст мне пойти ко дну. Он не из тех родителей, которые будут сидеть и смотреть, как их ребенок барахтается сам. Видала и такое. Мне всегда казалось, что эти родители хотят, чтобы у их ребенка ничего не вышло. Может, им от этого легче?
Грейвс вздохнул.
— Ладно. — Он поднял плечи, и мне в щеку впилась его ключица. — Надо тебя отмыть. А Дилан, видно, будет рвать и метать.
— Кстати, а почему его там не было? — спросила я и тут же пожалела. — Ведь всегда кто-нибудь забирал меня из класса, когда гудела сирена. А в этот раз никого.
— Да уж… — Грейвс шевельнулся, не-вода отозвалась плеском. — Я тоже об этом думал. Ладно, давай приводить тебя в порядок.
Он высвободил руку, которой держал меня, и мне пришлось поднять голову. Жжение перешло в приятное тепло, которым пропитывалось тело. Спина ныла, но уже не так сильно.
— Грейвс?
— А?
Он повернулся ко мне. Впервые в жизни я оказалась нос к носу с оборотнем. Но у этого экземпляра были зеленые глаза, черные крашеные волосы, свисавшие мокрыми прядями, а сам он — все тот же страшила-эмо. Однако он единственный, на кого я могла положиться с тех пор, как ко мне в кухню вломился зомби. Меньше чем за месяц моя жизнь пошла кувырком — такое могло произойти только в Истинном мире. Я не представляла, куда кидаться, но Грейвс был со мной, и еще ни в чем не подвел.
Некоторое время мы смотрели друг на друга. У меня во рту пересохло. По лицу наверняка размазана грязь, а волосы стоят торчком, как у Медузы Горгоны. Но я слегка подалась вперед, и если бы он не повернул голову, прикоснулась бы губами не к щеке.
Его кожа под пробивающейся щетиной оказалась мягче, чем я думала, к тому же я шмыгала забитым носом. Но я прижалась губами к щеке Грейвса и чувствовала себя полной дурой. А чего я, собственно, хотела?
Так, Дрю. Пора бы взять себя в руки.
— Спасибо тебе. Ну, за то, что помог добраться сюда. — Тут я сконфуженно отодвинулась, представив себя со стороны: я в трусах и в лифчике, которые уже, наверное, растворились, а он зашел в ванну, даже не сняв рубашки. К тому же наверняка у меня вся физиономия в грязи. — Ты всегда… ну… рядом… когда ты мне нужен. Спасибо!
Слов нет.
Черт побери, Дрю! Ты что, дура?
Я подобралась к противоположному краю ванны. Надеюсь, Грейвс припишет заигравший у меня на шее и щеках яркий румянец действию горячей воды.
Грейвс кашлянул. Как мило с его стороны.
Да не за что. — Он стал подниматься из ванны по ступеням, с него летели брызги шипящей восковой жидкости. Он раз или два поскользнулся, чуть не упал и схватился за край ванны. — Первый раз… ну… за мой счет.
Он, наверное, так же смутился, как и я. Я снова погрузилась в не-воду, держась руками за край. Мне казалось, что ноги и руки вот-вот откажут. Я провела в ванне много времени, дрожа и трясясь, и единственная мысль, заставила меня вылезти оттуда: что преподаватели, подумав, будто я утонула, придут меня спасать.
Или, знаете ли, убивать. Я уже поняла, что Школа, в которой, по уверениям Кристофа, я должна быть в безопасности, на самом деле очень опасное место.
Глава 11
Когда по ночам бодрствуешь, то полночь — самый разгар дня. Для ланча еще рано, для завтрака уже поздно. Хотя, если за тобой всю ночь гонялись и валяли в грязи, разве захочется есть?
Мне очень хотелось. Я просто умирала от голода. Но вместо того, чтобы пойти в столовую, я снова сидела в кабинете Дилана, созерцала полки с книгами и кожаных переплетах и ждала. Да, все-таки похоже на кабинет директора.
Сунув в дверь ванной охапку сухой одежды, принесенной из моей комнаты, Грейвс испарился. Ужас. Бесит мысль, что кто-то, пусть даже Грейвс, рылся в комоде из розового дерева и принес мне о, боже! — трусики!.. Брр! Хорошо еще, я там ничего не спрятала. Я к тому, что в комоде будут искать в первую очередь, верно?
Ну где же Грейвс? При мысли о нем начинало как-то странно щекотать в груди. Мне хотелось увидеть его. Хотелось увидеть лицо друга. Кроме Грейвса на эту роль, за исключением, пожалуй, Кристофа, никто не годился. Но Кристофа тоже не было. И я понятия не имела, где он может быть.
Дилан тоже отсутствовал. Даже странно. Обычно он только тем и занят, что смотрит на меня и вздыхает или готовится вздыхать. Так что я сидела одна с чисто вымытыми, еще мокрыми волосами, крепко сжав зубы. В голове куча вопросов, руки и ноги подрагивают. На жестком стуле с резной спинкой жутко неудобно. Я заерзала, не отрывая взгляда от полок. А там!.. Целый кладезь книг про Истинный мир — от демографических обзоров по вервольфам до пособий по колдовству и магическим заклинаниям. Под магию отвели целую полку, на корешках алели крупные буквы.