А вот по телефону…
— Нет, — признается она почти шепотом, и тут же продолжает, — так вообще только с тобой, не знаю, почему… Мне просто крышу сносит от наших переписок.
«Мне тоже» — проносится в голове, но я давлю эту мысль, и произношу другое:
— И никакого отторжения?
— Ммм?
— Я ведь писал, что хочу вылизать твою попку, сладкая. Это входит в понятие «можно», или ты такое не любишь?
Да, детка. Привыкай к моей пошлости в наших разговорах — уж слишком хорош вид на твою задницу в пене, чтобы я строил из себя святого. Мне нравится, как ты выглядишь, и как реагируешь на все наши безумства в тексте, но, черт… Я должен знать, действительно ли тебе это нравится.
— Настя?
— Да, я тут… Максим…
— Да?
Вздох, в котором я легко распознаю смелость сквозь смущение и готовлюсь услышать что-то большее.
— Твои разговоры про мою попу… В общем, это не «можно». Это как раз-таки «крышесносно».
Да, блять.
Моя девочка.
— Тогда готовь свои ягодицы, сладкая… Потому что я уже предвкушаю, как исцеловываю там все.
Она опять тихо и тяжко дышит, и мне стоит невероятного труда не подколоть ее за это. Но знаю, чувствую, что нельзя — она только-только делает шаги «за мной», и смущать ее в этом было бы идиотством.
— В чем ты сейчас?
— Розовая толстовка с капюшоном, черные трусики и… Теплые носки на ногах. Прости, это не то, что…
— Охуенно.
Я выдыхаю это слово, нарочно прерывая ее, и давая осмыслить сказанное. Пусть подумает, и поймет, что я и сам в состоянии решить, то это или не то.
— Ты считаешь?..
— Это чистый секс, малышка. Домашние вещи на милых девочках, которые быстро мокнут между ног — лучше всяких блядских чулков и стрингов.
Она выдыхает, кажется, носом, и снова возится, трется, елозит… Я необъяснимо хочу спросить, как она там. И услышать рассказ, как ей снова неймется, и хочется секстинга со мной. Но молчу, прекрасно понимая — пока рано ждать от нее больших шагов в этом.
— Максим?
— Да, сладкая?
— Ты офигенный.
— Для человека, работающего с текстами, ты слишком часто повторяешься, — посмеиваюсь, и слышу ее недовольные вдохи.
Это не затем, чтобы задеть ее. А просто оттого, что не привык получать комплименты. Что должен отвечать тридцатичетырехлетний мужик на вот эту фразу? «Я знаю»?!
Я знаю, как доставить женщине удовольствие. Понимаю, зачем и как нужно возбуждать не только голым телом, но и пальцами, словами, языком. Точно разберу, когда женщина кончила — обмануть меня в этом не получится никакими стонами.
Но слышать, что я офигенный за то, что люблю милую одежду на девушках? Такое у меня впервые.
— Ну так что, сладкая, ты готова повторить? Потому что на этот раз я хочу кончить с тобой вместе…
Она пытается смолчать, кажется, даже втягивает воздух, чтобы не «спалиться», но ее «Ой» вылетает прежде, и заставляет меня вновь рассмеяться.
— Это значит «да»?
— Да-да-да мужчина…
Я тушу сигарету, и устраиваюсь поудобнее, не обращая внимания на побаливающий член. Давно хочу кончить — но почему-то тяну момент, и ожидая, пока Настя снова возбудится.
— Ты на животе сейчас?
— Да…
— Ласкаешь себя пальцами?
— Зажимаю между ног одеяло. Прости, но я кончаю совсем не как в порнушных фильмах…
— А кто-то смотрел порнушку, да?
Я улыбаюсь, буквально кожей ощущая, как она краснеет. Ни разу не видел, да даже в разговорах не мелькало, но, блять, уверен — она покраснела.
— Зачем мне порнушечные оргазмы, сладкая? — тут же пытаюсь ее расслабить, и обхватываю ладонью член, — я не вчера родился. И хочу слышать, как ты выгнешься на одеяле, или подушке в этот раз.
— Хочу выгнуться на тебе, — она хныкает мне в трубку, и это заводит даже похлеще стонов в динамике, — чтоб ты ласкал меня пальцами. Черт, Макс, твои пальцы… И руки…
Она шипит, а я реально не вижу ничего, что бы могло так цеплять ее в моих ладонях.
— Я бы обязательно ласкал тебя между ног, пока ты двигаешься на моем члене, — дразню ее, и одновременно поглаживая, зажимая себя в руке, — мне нравится, как ты часто дышишь. И кажется, что там, между ног, ты такая же сладкая… Я буду гладить тебя, и давать тебе свои пальцы в рот, маленькая… Чтоб ты облизывала их перед тем, как я помассирую твою попку…
— А-а-а…
Ее стон — не громкий, а сдавленный и хриплый — просто звон в моих ушах. Я делаю последние, резкие рывки, и кончаю, сцепив зубы от простреливающего удовольствия. Мне охуенно не верится, что так вообще бывает, но мы реально кончили вместе, находясь так далеко друг от друга.
— Сладкая?
— Да-а…
— Иной раз реальный секс был хуже, чем наш секстинг с тобой.
Она снова возится, и я слышу шум воды на фоне.
— Я залезла в ванну, — обессиленно поясняет она, и я сам направляюсь в сторону душа, — ты это серьезно, честно?
— Честнее не бывает, — встаю под струи воды так, чтобы не замочить телефон, — ты охуенно стонешь. И так быстро кончаешь, что просто…
— Так только с тобой, — торопливо перебивает Настя, будто боится, что потом эти слова просто не скажет, — ты — мое помешательство в чистом виде.
— А ты — моя маленькая ванильная девочка без тормозов. — Журю я, и понимаю, что ей уже давно пора спать, — иди в кроватку, Настен.
— Иду, — со вздохом подтверждает она мои подозрения, а затем снова торопится сказать, — но ты ведь напишешь завтра?
— А есть варианты?
Она молчит, словно этот ответ ее не устраивает, и она хочет прямого подтверждения.
— Ложись спать, малыш. А завтра с утра тебя уже будет ждать мое голосовое, — обещаю ровно то, что точно смогу выполнить, и она радостно прощается, спокойно отключая трубку.
А я смотрю на телефон, размышляя, что записать ей. Нужно то, что сделает ее ранний подъем чуточку теплее… И, кажется, мои познания в испанском здесь пригодятся.
Глава 9
Настена
Я «укутываюсь» в его голос каждое утро.
Мои шесть утра к концу августа всегда полны холода, но теперь, перед тем как натянуть свитер, я вставляю в уши наушники, и слушаю полный нежности голос, согреваясь изнутри.
Серьезно, как один мужчина может быть настолько талантлив?!
И каким образом теперь самой не разочаровать его в наших все более интересных переписках?!
Наше общение развивается так стремительно быстро, что я порой выныриваю из телефона и оглядываюсь, проверяя, на месте ли Вселенная. Потому что я будто разделяюсь, когда с ним — половина все еще тут, в своей уютной норке, пишет тексты и воспитывает дочку, а другая где-то в Москве, и слушает все, что говорит ей этот умный мужчина.
И собраться в единое целое получается каждый раз все сложнее.
Со вздохом усевшись за работу, я провожу за ноутбуком почти четыре часа, когда решаюсь сделать перерыв. Скоро должен проснуться Максим, а еще через пару часов нужно ехать за Машей в садик, поэтому пора приниматься за уборку…
Звонок мобильного заставляет вздрогнуть, и внутренне напрячься. Который раз убеждаюсь в присутствии у себя «шестого чувства» или какой-нибудь подобной фигни. А как иначе объяснить то, что на всех номерах у меня стандартная мелодия вызова, но я не глядя знаю — на другом конце «провода» кто-то, кого я слышать не планирую.
Так оно и оказывается.
Дима.
— Привет, — как можно беззаботнее отзываюсь я, — что-то случилось?
— Я не могу набрать тебе просто так?
— Ну почему, можешь.
Я замолкаю, и бывший муж тоже, явно не пытаясь поддержать разговор. Знаю прекрасно такое состояние у этого мужчины — он просто чем-то сильно недоволен, а потому на каждую мою фразу будет выдавать претензию.
К счастью, я могу просто молчать, и тем самым заставлять его самого говорить причину.
— Что делаешь? — немного выдыхает он, пытаясь усыпить мою бдительность.
— Работаю, Дим. А ты?
— Еду от родителей.
Ууу. Все ясно. Кажется, его самая милая в мире мама опять накапала сыну на мозг, а он решил в свою очередь провернуть эту фишку со мной.
— Как Ксения Владимировна? — вежливо интересуюсь, уже предвкушая наш дальнейший разговор.
— Она сказала, что ты хочешь продать квартиру! — вмиг теряет он всякое терпение, и, кажется, я даже слышу как его автомобиль резко тормозит у обочины.
— Не звони за рулем.
— Не меняй тему! Какого… Насть, ты решила переехать?!
— Пока еще нет, Дим, — спокойно «отбриваю» его недовольство, и потягиваюсь, вставая со стула, — но действительно думаю об этом. Ты же знаешь, что мне никогда не нравилось тут жить.
Это правда. Большая трешка, это, наверно, мечта многих, но не в моем случае. Сталинская планировка, ремонт в традиционном стиле, широкий бесполезный коридор, и отсутствие какого-то ощущение «дома» делали эту квартиру совершенно не подходящей для того, чтоб прожить тут всю жизнь. Но Диме в свое время она очень нравилась, и он не понимал, как можно не хотеть тут жить.
— И куда ты хочешь? Купить «двушку» а разницу вложить в ремонт?
Да, в практичности этому мужчине не откажешь. Только вот здесь у меня уже давно другие планы…
— Вообще, я думала про другой город, Дим. Здесь слишком мало возможностей для Маруси, да и мне хочется устроиться в издательство покрупнее…
— Чего…?!
Я прикрываю глаза, и делаю звук динамика на минимум, чтобы перестать слышать этот ор. Впитывать, как мужчина мне «не позволит» и «это моя дочь тоже» я не хочу совершенно, но все внутри уже натянуто и дрожит от непонятного страха и ужаса.
Никогда не понимала всей этой «остроты» от ссоры. Мне каждый раз становится плохо и нечем дышать, когда я ощущаю негатив от другого человека. Но, кажется, Диме всегда была немного наплевать на это — потому что свои эмоции сдерживать в присутствии меня он не собирается.
— Дим, не надо, — рвано прошу в трубку, находя паузу в его монологе.
— Насть, я тебе сказал, только попробуй! Я имею права видеться с дочкой, так что…
— Никто и не отказывает, — я нахожу пульс на руке, и тихо пытаюсь считать, понимая, как темнота накрывает голову, — просто будешь забирать ее на выходные. У нас у обоих машины, и мы будем не в другой стране.
Бывший муж пытается выкричать что-то еще, но я уже надимаю «отбой» ослабевшей кистью, и поднимаюсь, заставляя себя пройти на кухню.
Мне нужно срочно что-то съесть, желательно сладкое. И выпить горячего чаю, чтоб наконец-то перестало трясти.
Да, вот такая я «сломанная», жалкая, нервная. Не могу выносить криков и злости, и предпочитаю жить в относительном спокойствии большую часть времени. Это не значит, что я не могу спорить, кусаться, отстаивать свое мнение или работать в нервной обстановке. Нет.
Просто есть разница, когда тебя вот так «продавливают», не давая сказать и слова, и пользуясь твоим состоянием. Именно поэтому развод был самым правильным решением после пары таких вот скандалов.
Я стучу зубами, ожидая, пока согреется чайник, и прожевывая вторую конфету. Вспоминаю, как не знала куда деться, от страха вжимаясь в стену, когда надо мной нависал Дима, и кричал, кричал, кричал… Кажется, именно тогда он говорил, что «так будет всегда» и «я не позволю тебе уйти». А я ушла, поборов нападки семьи, стресс, и даже позволила себе думать, что и Маше так будет лучше.
И сейчас совершенно не жалею, что выбрала «свое удосбство».
Когда чай готов, я пью его с третьей конфетой, делая маленькие глоточки и постепенно приходя в себя. Беру телефон в руки, и вижу, как в этот самый момент Максим появляется в сети.
Максим: Настен, привет. Как ты?
От его простого «как ты» становится почти хорошо, и я отбрасываю плохие воспоминания. Никому больше в жизни не позволю на себя кричать. Как бы сильно я не любила…
Настя: Доброе утро. Немного не «в ресурсе», но в целом ок. А ты?
Максим: Собираюсь на работу. Там опять что-то накосячили, так что буду разбираться.
Настя: Я надеюсь, ничего серьезного?
Максим: Я тоже надеюсь. Иначе придется закрыться в кабинете, и пересматривать твои фото, чтоб не убить там всех.
Максим: Можешь, кстати, прислать сейчас себя? Не раздетую — просто, как есть. Я соскучился.
Боже, почему теперь мне так тепло, и от простых написанных слов хочется улыбаться, как ненормальной? Я быстро включаю фронталку, и делаю самый обычный кадр — я в толстовке, с чаем на кухне, щеки слегка покраснели, и улыбка никак не желает сходить с лица.
Максим: Ты просто красотка, Настен. Напишу, как освобожусь. Спасибо, и удачного дня.
Я понимаю, что на этом моя «доза счастья» пока закончилась, и со вздохом иду готовить на кухню. Мне мало его. С каждым днем становится все более тяжелее вот так завершать общение, но выхода нет — он работает, далеко и даже не смотря на двухчасовую разницу наши биоритмы не совпадают.
Но я знаю, что вечер будет наш. И пока этого знания хватает, чтоб держаться и ждать.
Глава 10
Настена
На часах уже одиннадцать, а Максим так и не появился в сети.
Я сама себя бешу с этой фразой, похожей на стенания четырнадцатилетней девочки, но ничего не могу с собой поделать. Марусик спит, все дела сделаны, чай выпит, и до боли хочется лишь одного — его присутствия в Секретном чате моего телефона.
Мне не так важно даже, будет ли у нас секстинг, телефонный разговор и мой оргазм в трубку с его «Да, сладкая». Я просто хочу поговорить, поспорить, попытаться подать свою точку зрения и получить в ответ что-то вроде: «Ну, примеры нерелевантны*, Настен. На каждый твой пример есть контрпример. Да и корреляции* я не наблюдаю».
----------------------------------
*Нерелевантны — грубо говоря, несоответствие чему-либо в момент времени.
*Корреляция — взаимная связь, соотношение.
(прим. автора)
------------------------------------
И потом еще разбираться вот с такими фразами, чтобы не ударить в грязь лицом, и найти достойные ответы. Мне нравится, что он заставляет меня думать, читать, узнавать и включаться в какую-то тему по полной. И дико возбуждает его мозг, потому что нет ничего более сексуального в мужчине Интеллекта.
Ну, еще отличного члена с венками и нереально длинных пальцев…
Со вздохом я набираю ванну, и погружаюсь в горячую воду, размышляя о наших диалогах. С кем еще я так общалась хоть когда-нибудь? Чтоб мне рассказывали во всех подробностях о горилле Коко, которую обучили языку глухонемых, а я как дура слушала и возбуждалась от его тембра, незнакомых научных определений и поразительной способности запоминать самые различные факты…
Телефон вибрирует на раковине, заставляя меня распахнуть глаза, и сесть ровнее. Обычно я не беру телефон в воде со своей вечной катастрофичностью, но сейчас чутье подсказывает — там Макс. Поэтому, наскоро вытерев руки полотенцем, я аккуратно снимаю блокировку с мобильного.
Максим: Только вернулся домой. День — пиздец, люди — идиоты.
Максим: Как ты, Насть?
Я буквально сквозь буквы ощущаю, как он устал. Просто, кажется, адски, и мне становится грустно и плохо от этого. Мне бы так хотелось его утешить, и немного порадовать… Но чем?
Настя: Я хорошо) Не хочешь созвониться?
Не знаю, зачем я это написала. Кажется, будто словами и молчанием в трубку я бы могла сейчас выразить больше, чем буквами. Но, видимо, это совсем не то, что нужно, потому что в ответ Максим присылает мне свое фото — невероятно уставшее и замученное.
Максим: Не сегодня, Настен, ладно? Хочу побыть один.
И… Все? Я сжимаю телефон, беспомощно пытаясь понять, что происходит. Я знаю, что у моего мужчины тяжелая, нервная работа, но всегда раньше он находил в себе силы на чат. Или, может, я смогу помочь ему… По-другому?
Я не знаю, что толкает меня на дальнейший шаг, но я привстаю, и делаю селфи своей груди на телефон. В прошлый раз вид моей попки помог ему прийти в себя — так, может, и сейчас сработает?