— Итак, Марк, — представляет Давид первого — высокого и подтянутого платинового блондина с утончёнными чертами лица и точёными скулами; его волосы идеально сочетаются со светлой кожей; яркие голубые глаза сверкают из-под стильных очков, а черный костюм с белой рубашкой сидят на нём так, словно были пошиты специально для него, — один из главных специалистов в области инвестиций и правая рука вашего дедушки. В данный момент заменяет Георгия Валентиновича, руководя всеми процессами в компании. Марк будет помогать вам постигать азы ведения бизнеса и представлять вас на совете директоров до тех пор, пока вы не будете способны занять свою должность.
Марк склоняет голову, с улыбкой глядя на меня. Какой холодный и одновременно хитрый взгляд умных глаз!
Неловко склоняю голову в ответ.
Если бы среди знаков зодиака был камень, я бы с уверенностью сказала, что Марк был рожден именно под ним. Да, и еще — в год змеи. Не знаю, откуда у меня такие ассоциации…
— Ян, — тем временем, представляет мне Давид второго незнакомца — в меру накаченного молодого человека с обаятельным лицом и добрыми (в противовес предыдущему мужчине) глазами; на нём, как и на Марке, был костюм, и, как и Марку, он ему очень шёл, но я слишком легко могла представить Яна в майке и спортивных штанах, а его удлинённые светло русые волосы — убранными в низкий хвост, чтобы не мешались во время тренировок; и словно вторя моим мыслям, Давид произносит, — Ян будет вашим личным тренером. По вопросам здорового питания или какой-то особой диеты — это тоже к нему. К слову, повар тоже находится у него в подчинении, так что договориться с ним о «вкусняшке» на ночь без согласия Яна — не получится. Он будет следить за вашей физической формой и не даст вам запустить своё здоровье.
— Можете смело положиться на меня, Анна Андреевна, — с тёплой улыбкой отвечает Ян, уверенно и прямо встречая мой взгляд.
— Благодарю, — несмело улыбаюсь в ответ.
— И, наконец, Исайя, — звучит голос Давида.
Невольно отрываю взгляд от своего первого в жизни личного тренера, переводя его на последнего незнакомца, и неожиданно осознаю, что хочу отступить.
Этот молодой человек был также высок, как и Марк с Яном, но его телосложение было скрыто под безразмерным худи, и, в противовес костюмам предыдущих мужчин, вместо брюк на нём были тёмные джинсы. Судя по всему, Исайя имел худощавое телосложение — но не его физическая форма и не его одежда отпугнули меня… а его взгляд.
Взгляд, направленный вниз и куда-то в сторону. Он не смотрел мне в глаза.
К тому же его лицо наполовину скрывала длинная челка, а черные волосы выглядели так, словно он забыл сходить к парикмахеру, этак месяц назад… если не два…
И последнее — молодой человек явно сутулился, не напрягая себя необходимостью выставлять себя в лучшем свете, не говоря уж о том, чтобы как-то очаровывать меня.
— А Исайя будет наставлять меня… в чём? — задаю вопрос после секундной паузы и замечаю, как молодой человек реагирует на звучание собственного имени в моих устах. Он чуть отводит голову в сторону — словно прислушиваясь…
— Ни в чём, — мягко отвечает Давид, — он следит за безопасностью.
— О… мне необходима защита? — спрашиваю, чтобы скрыть своё удивление.
Он? Следить за безопасностью? Не Ян — который, кажется, вдвое шире его?..
— Она необходима всем людям вашего положения, — улыбается Давид, — с Исайей вы будете сталкиваться реже всего. Я бы даже сказал — вы не будете его замечать… Но я должен был вас представить.
— Ясно, — киваю, не показывая никаких эмоций.
— Однако, если вдруг возникнет ситуация, с которой вы не в силах будете справиться — лучше всего обратиться к нему, — неожиданно произносит Давид, и в его голосе будто что-то меняется.
— «Не в силах»?.. — взволнованно переспрашиваю.
— Надеюсь, что таковой не возникнет, — ещё мягче улыбается адвокат, а я немного успокаиваюсь: раз уж он не уточняет, значит… — но если всё-таки возникнет… — также неожиданно произносит Давид, а затем переводит взгляд на молодого человека в худи… — то не стесняйтесь.
Сердце почему-то делает скачок. О какой именно ситуации он сейчас говорит?..
Исайя кивает, словно принимая ответственность за всё, что в таком случае может произойти, после чего разворачивается и уходит из гостиной, оставляя нас вчетвером.
— Так… хорошо, — пытаюсь привести мысли в порядок, — теперь у меня есть тот, кто справится со всем, с чем я справиться не смогу — даже если не буду иметь понятия, что это…
Уголок губ Марка чуть приподнимается, а Ян открыто улыбается, глядя мне в глаза.
— Но кто четвертый? Он заболел или не придёт совсем?.. — немного нервно предполагаю, пытаясь за болтовней скрыть свой испуг, возникший после этого странного знакомства.
Давид делает шаг вперёд, а затем разворачивается ко мне лицом, вставая рядом с Марком и Яном.
— Вы?.. — удивленно спрашиваю.
— Очень приятно познакомиться, Анна Андреевна, — улыбается Давид.
— Но вы же адвокат… — протягиваю изумленно, а затем неуверенно уточняю, — вы же адвокат?..
— Я тот, кем вы захотите меня видеть.
— Как это понимать? — растерянно произношу, — вы — какой-то лицедей?..
— Я — ваш гид по новой жизни, — усмехнувшись на мой вопрос, отвечает мужчина, — в мои обязанности входит ввести вас в курс дела, объяснить вам законы светской жизни, представить вас обществу, консультировать вас по всем возникающим вопросам и следить за вашими результатами.
— А в качестве кого вы будете представлять меня обществу? Какая ваша основная профессия? Или род деятельности? — осторожно уточняю.
Слова «Я тот, кем вы захотите меня видеть» немного сбивают с толку.
— У меня много специальностей, — улыбается Давид, — Юриспруденция — одна из них. Но в обществе я известен, как приближенный вашего дедушки. Без уточнений.
— Вы… скрываете что-то? — напрягаюсь не на шутку, но замечаю расслабленные лица остальных мужчин и теряюсь.
— Конечно, — спокойно кивает Давид, — Как и вы будете скрывать свои знания. Это один из законов мира, в который вы вскоре попадёте.
— Но мне нечего скрывать, — растерянно произношу.
— Пока — нечего, — многозначительно глядя на меня, произносит Давид, — Но как только вы станете частью компании, вам станут известны некоторые внутренние процессы — и вам уже будет, что скрывать. Поймите, это не «особенность богатых людей». Имея свой средний доход, вы тоже не спешили сообщать каждому встречному в какой день и сколько тысяч приходит к вам на карту.
— Вряд ли это кому-то интересно, — немного скованно усмехаюсь.
— А теперь ваш доход будет интересен всем. Как и ваша личная жизнь. Как и все ваши проблемы, наличие психиатра, лучшей подруги или домашнего питомца. Всё, что вы знаете, будет считаться ценной информацией, за которой люди будут охотиться, и за которую люди будут платить. Я говорю это вам не для того, чтобы запугать, а для того, чтобы объяснить: доверять вы можете только нам. Мы не предадим и не используем вас.
— Потому что это прописано в ваших договорах? — неловко спрашиваю, не зная, как относиться к этим словам.
— Пусть будет так, — неожиданно серьёзно кивает Давид, — ваш дедушка доверил нам вашу жизнь. Постарайтесь принять это, как данность.
— Но что мой дед знал обо мне? — резко спрашиваю.
Получается даже с лёгким вызовом, за который мне мгновенно становится стыдно, но… Он ни разу не появился в моей жизни. Не был ни на одном моём дне рождении. Не разделял со мной ни одну радость и ни одно горе. Как он вообще мог подумать, что имеет право распоряжаться моей жизнью?!
— Многое, — коротко отвечает Давид, глядя мне в глаза.
Молчу, глядя в ответ. Это легко проверить. Так что спорить — нет смысла.
— Я вижу, вы расстроены. Но у каждого из ваших родственников были свои причины скрывать правду, — мягко замечает мужчина.
Отвожу взгляд.
Он прав. Дед не один виноват в том, что я о нём ничего не знала…
— До ужина осталось совсем немного, — взглянув на часы, через небольшую паузу объявляет Давид, — давайте продолжим осмотр дома. Уверен, ваше настроение поднимется, когда вы побываете в вашей спальне.
— В моей спальне? — переключаюсь на новую информацию; киваю Яну и Марку, которые коротко прощаются и оставляют нас с Давидом наедине, — Дед обустроил для меня комнату?
— Конечно. Он же знал, что вы придёте, — отвечает мужчина так, словно это было чем-то само собой разумеющимся.
Мы проходим гостиную и сворачиваем в правое крыло. Боже, сколько здесь квадратных метров?!
— Это зона отдыха: тут ваша спальня, а также спальня вашего дедушки, небольшая библиотека и кабинет.
— Он подготовил мне комнату до своей смерти? — без эмоций спрашиваю.
— Вы удивитесь, узнав, как давно она для вас готова, — негромко отвечает Давид и открывает передо мной дверь.
Сердце начинает стучать быстрее.
Ведь первое, что бросается в глаза — это…… мне ведь не кажется?
Я помню их, — произношу негромко, а затем подхожу к стене и провожу по ней рукой, — когда я подбирала обои для ремонта в квартире после смерти родителей, я хотела купить именно их. Но они были слишком дорогими. Я, наверно, полчаса простояла рядом с теми рулонами, но в итоге взяла более бюджетный вариант… Прошу прощения, что рассказываю вам это, но я не могу понять, как это возможно. Это странное совпадение? — поворачиваюсь к Давиду и заглядываю ему в глаза; мужчина молчит, внимательно глядя на меня.
Он следит за моей реакцией?..
Прохожу в комнату, стараясь не анализировать то, что происходит. Останавливаюсь около деревянной кровати с резным декором и балдахином. Некоторое время просто смотрю на неё, а затем вновь поворачиваюсь к Давиду. Но ничего не спрашиваю.
Я всегда мечтала именно о такой кровати. Я даже зарисовывала её в своем дневнике, когда была подростком; где сейчас сам дневник — я не вспомню, но кровать на рисунке помню хорошо… «Ложе принцессы», как я её называла…
Разворачиваюсь обратно к кровати. Касаюсь рукой резного рисунка, затем ткани балдахина… прикрываю глаза на секунду и прохожу дальше.
Туалетный столик был из той же коллекции, что и кровать; на столешнице уже располагались различные баночки с кремами, духи и косметика — всё премиум класса. Поджимаю губы и иду к гардеробу.
Гардеробу — на всю противоположную стену… Боже, сколько одежды!
— Это всё…
— Да, это всё для вас. Подобрано стилистами, — кивает Давид.
Подхожу к вешалкам и перебираю наряды. Да тут на любой вкус!
— Признаюсь, и я приложил руку, — неожиданно замечает мужчина.
Оборачиваюсь.
— Вы и в моде сведущи? — спрашиваю не без иронии.
— Грешен. Мне многое легко даётся, — с легкой улыбкой, но без самолюбования, отвечает мужчина.
— Удивительно, — только и отвечаю.
Отхожу от гардеробной, ступая по мягкому ворсистому ковру и прохожу к противоположной стене. Раскрываю тяжёлые шторы и смотрю на город.
— Отсюда открывается отличный вид. Такой есть только из вашей спальни и из спальни Георгия Валентиновича, — произносит Давид.
Молча смотрю на огни внизу.
— Вам понравилось? — через некоторое время аккуратно спрашивает Давид.
Разворачиваюсь к нему.
— Я и мечтать о таком не могла, — произношу ровно.
— Это вас смущает? — глядя на меня, прозорливо уточняет мужчина.
— Это меня волнует, — отвечаю спокойно.
Затем отхожу от окна.
— Пройдёмте в другие комнаты? — предлагает Давид.
— Можно, я немного побуду здесь? Одна?.. — спрашиваю, подняв на него взгляд.
— Конечно, — кивает мужчина и выходит в коридор, прикрыв за собой дверь.
Провожу взглядом по стенам, медленно поднимаю его на потолок, рассматриваю дорогую люстру… затем опускаю его на тумбу в самом углу спальни, смотрю на игрушку, что стояла на ней слегка в тени, и которую я заметила несколько минут назад… закрываю глаза и начинаю беззвучно плакать.
Как он мог знать ОБ ЭТОМ?..
Через некоторое время подхожу к тумбе и поднимаю серого плюшевого медведя. Смотрю на него. Сколько лет назад это было?.. Кажется, лет тринадцать… Я тогда впервые выиграла на школьном конкурсе талантов, сочинив стихи на английском языке по мотиву сказки «Золушка» и распределив их по ролям между одноклассниками. Учитель музыки помог подобрать необходимые треки для музыкального сопровождения, а классная помогла с актёрским мастерством, поскольку была заядлой театралкой. В итоге получился почти настоящий спектакль на десять минут, и конкурентов у меня и моей задумки просто не было. Я не помню, почему в качестве приза был этот плюшевый медведь: шуточный диплом победительницы до сих пор лежит в моей квартире, но как в призовой фонд попала эта игрушка — я понятия не имею. Тем не менее, я тогда была рада, что выиграла этого мишку. Вот только мой одноклассник, а по совместительству — исполнитель роли принца, решил, что для меня одной это будет слишком жирно: и диплом в рамочке, и мишка. Мол, что я такого сделала? Стишки какие-то написала, набрала исполнителей и свела всё к одному номеру! На сцене-то были они!
И медведя у меня забрали.
Классная на это только руками развела, предлагая разбираться самим. А одноклассники все встали на сторону того засранца, потому что он встречался с девчонкой из параллели, и игрушка ему «была нужнее» — а я ни с кем не встречалась, и вообще — зачем мне этот медведь?!.
Я тогда очень долго плакала в туалете. Я понять не могла, почему у меня забрали то, что по праву принадлежит мне? Ведь это я вписывала своё имя в список участников. Я бегала по школе, пытаясь договориться о костюмах и репетиционном времени в зале. Я упрашивала всех участвовать. Я утверждала все важные моменты, и я сидела в кресле «режиссера» на репетициях, будучи семиклассницей! В конце концов, это была моя первая победа!
Наверно, первая и последняя.
И вот теперь, спустя тринадцать лет, мой честно заслуженный мишка вернулся ко мне. Хочется спросить: «Какими судьбами?», но спросить не у кого. Дедушки уже нет. Должно быть, именно поэтому я и плакала сейчас — а не из-за того, что, наконец, получила свой приз…
Оглядываю спальню ещё раз.
Как же сильно он хотел, чтобы я жила здесь! Буквально каждая деталь так и кричала: «Это всё для тебя!»
И вот она, я, здесь, стою, обнимая старого плюшевого медведя, и плачу. И никак не могу понять: почему он не пришёл ко мне? Почему за эти четыре года, когда я считала, что я — одна на целом свете, он не пришёл ко мне и не сказал: «Нет, не одна. У тебя есть я. И я жду тебя так давно!»
Усаживаю игрушку обратно на тумбу и прохожу к кровати.
Теперь это очевидно: он действительно ждал меня. И знал меня очень хорошо.
А я о нём ничего не знала. И от этого становилось ещё больнее.
Едва заметный стук в дверь заставляет меня прийти в себя и вытереть слёзы. А затем выйти из комнаты и встретиться взглядом с Давидом.
— Вы плакали? — мягко спрашивает мужчина.
— Нет, — вру и прохожу вперёд по коридору, — пожалуй, я отложу осмотр дома на завтра. Мне очень хочется есть. Мы можем что-нибудь придумать?
Давид несколько секунд внимательно смотрит на меня, а затем легко улыбается и кивает:
— Конечно, ужин уже готов. А повар и прислуга ждут возможности представиться.
— Вот и отлично, — киваю, затем окидываю мужчину серьёзным взглядом, — я ведь не буду есть одна, правда?
— Вообще-то по правилам вы должны сидеть за столом в гордом одиночестве, а все остальные — молча стоять около стенки и следить за тем, чтобы вы не подавились, — также серьёзно отвечает Давид.
Смотрю на него во все глаза… а затем усмехаюсь, опуская голову. На душе становится чуть легче.
Мужчина тоже улыбается и показывает рукой в сторону столовой.
— Сегодня мы поужинаем вдвоём, поскольку Ян и Марк отлучились по важным делам, — произносит Давид, когда мы заходим в светлое просторное помещение с длинным столом и аркой в пол стены, ведущей на кухню.