Но хотел ли он ее знать? Вдруг правда заключается в том, что один из его друзей замешан в этом деле? Вдруг в результате все его иллюзии превратятся в дым? Он был не уверен. Он был не уверен ни в чем, кроме того, что ненавидел это.
— Если эти записи так важны, почему бы вам самостоятельно не вернуть их? — Спросил Роман.
— К сожалению, я не всесильна, а вернуть их будет не так просто. Увы, у меня нет очарования мисс Спенсер.
— Очевидно, вы не тот человек, который встречался с Ларой и Эверли.
— Лучше всего распределять информацию, а не поручать слишком много одному человеку, — пояснила она.
Роман нахмурился. Он был настолько сосредоточен на этой женщине и на ее истории, что не обращал внимания на происходящее вокруг. Внезапно ему стало не по себе от ощущения, что они не одни. Он не мог объяснить это чувство, но он также не мог это отрицать. Кто-то был неподалеку, наблюдая. Выжидая.
— И сколько всего есть Глубоких глоток? — Вопросила Тина.
Повисла небольшая пауза.
— Столько, сколько потребуется, мисс Спенсер.
Теперь, когда он подумал об этом, то понял, что каждый раз, перед тем как ответить, женщина медлила. Как будто она ждала что-то — или кто-то, кто подскажет ей ответ.
— На тебе прослушка? — Роман закончил играть в игры. Если она что-то знала, ей лучше перестать говорить загадками. И если за ее ниточки дергал кто-то еще, пришло время их подрезать. — Здесь есть кто-то еще?
Он не мог вынести мысли, что кто-то следит за каждым их движением. Это до чертиков его беспокоило.
Женщина отступила назад.
— Будьте осторожны, мисс Спенсер. Колдер всегда предпочтёт вам Зака. Всегда. Даже если от этого будет зависеть ваша жизнь. Разве вы уже не потеряли достаточно из-за этого человека?
С этими словами информатор исчезла в темноте.
Блять. Ему надоело это дерьмо. Он поймает эту женщину и отвезет ее в Лондон, чтобы Коннор выбил из нее все, что она знала.
Роман рванулся за ней, но она уже исчезла. Хуже того, он утвердился во мнении, что они не одни. Сердце стучало в груди. У нее может быть пистолет или напарник. И то и другое может привести к их смерти.
Это больше не имело значения. Ему нужно больше, чем просто загадки. Он хотел, чтобы весь бардак, связанный с заговором, закончился, а это означало перестать заниматься чепухой и приступить к делу.
— Что ты делаешь? — Тина потянулась к его руке.
Он обошел ее. Он не позволит ей остановить его. Именно поэтому ублюдок, который руководил шоу, обращался к женщинам. Они не будут принимать решительных мер. Он был уверен, что Тина хотела бы подольше поговорить с этой женщиной, но Роман уже знал, что это никуда их не приведет.
Он последовал за информатором во тьму. Когда он достиг верхней ступени, дверь в склеп закрылась. Он зарычал и сильно толкнул ее, но она не сдвинулась с места.
Его охватил гнев. Он пульсировал и бежал по венам. Роман ударил кулаком по каменной двери.
— Думаешь дождаться, когда я уйду и ускользнуть отсюда? Я никуда не денусь. Черт, я пойду в полицию, и у нас будет долгий разговор.
— Она ушла, — уныло промолвила Тина.
— Как? Мы должны попасть в этот чертов склеп. Уж тогда она выложит мне все, что я хочу знать, черт подери.
— Там внутри туннель. — Тина смотрела на него, ее лицо было пустым, как у куклы. — Так же, как в лондонском доме. Я читала в гостинице брошюру о призрачных турах, которые в октябре проводит кладбище. Одной из главных фишек был этот склеп и секретный проход, который британцы использовали для перемещения шпионов во время Второй мировой войны.
Она знала это и не упоминала раньше?
— Куда он ведет? Мы можем поймать ее, если поторопимся.
Тина покачала головой и обхватила себя руками, как будто ей холодно.
— До этой части я не дочитала. Но она ушла. Я не могу поверить, что ты ее напугал. У меня были вопросы. Это была моя встреча, Роман, но ты начал выступать, как и всегда. Хитмэн. Прекрасно, ты погубил мой последний шанс получить ответы.
У него не было на это времени. Если они не могли найти женщину, то он хотел обыскать лес, чтобы узнать, был ли он прав. Был ли здесь ее сообщник, который все это время наблюдал за ними?
Он побежал вниз по ступенькам и уставился на линию деревьев.
— Я знаю, что ты там, ублюдок. Думаешь, что можете со мной тягаться? Думаешь, я не узнаю, кто ты?
Он услышал свистящий звук. Рядом с его лодыжкой просвистел ветер. Земля слева от его ноги вздрогнула, завибрировав под его лоферами.
Там кто-то был. И этот кто-то стрелял в него.
— Роман! — Вскрикнула Тина.
В центре его груди появилась красная точка. Роман стоял неподвижно, совершенно застывший. Лазерный прицел. Он видел их раньше, но никогда ни один из них не указывал прямо на него. Его сердце зашлось от страха.
Внезапно Тина бросилась перед ним, широко раскинув руки, словно пытаясь показать, что она не вооружена… или сделать себя их целью.
— Пожалуйста, не убивайте его. Мы не сможем сделать то, что вам нужно, если вы его прикончите.
Красная точка мгновенно исчезла, словно ее и не было.
Что, черт возьми, она натворила? Она встала на пути вооруженного маньяка.
Внутри Романа вскипела ярость. Он потянулся к ней и толкнул себе за спину. На кладбище было абсолютно тихо. Даже ветер не тревожил деревья. Роман долго стоял в ожидании чего-то большего.
Ничего.
Ему пришло в голову, что на открытом воздухе они были уязвимы. Ему нужно было двигаться, чтобы вытащить отсюда Тину. Тогда, возможно, он мог бы вернуться и прочесать место в поисках улик.
— Как ты мог это сделать? — Спросила Тина с тихим сердитым рычанием.
— Сделать что? Потому что, если мы собираемся спорить, то я могу спросить, какого черта ты выскочила прямо под пулю. Я пытался выяснить, какого хрена здесь происходит. Какое оправдание у тебя? — Не он был тут плохим парнем.
Все еще крепко сжав ее руку, он оттащил ее назад к относительной безопасности теней склепа. По крайней мере, здесь их спины прикрыты. Интересно, он сможет разобраться, как открыть дверь?
— Не меняй тему. Я пыталась спасти тебя от глупостей. Мы были на пути к разгадке этой тайны, когда ты повел себя как мачо-мудак, — прошипела она в ответ. — Она не уходила. Она бы осталась и ответила на наши вопросы. Ну, мои вопросы, потому что ты в основном дергался и оскорблял ее.
— Тина, ты же видела, что она манипулирует нами обоими. И она была не одна.
— Ты этого не знаешь. Она могла выбраться из туннеля и стрелять в тебя. Этот лазерный прицел охватывает большой диапазон. Если она убегала, а затем услышала, как ты кричишь, угрожая преследовать ее, она, возможно, захотела заставить тебя передумать.
— Нет, там был кто-то еще. — Он знал это. Он чувствовал на себе чужой взгляд. — Вот почему было три разных информатора — потому что за все ниточки дергает один человек. Мне нужно выяснить, кто это. Эти Глубокие Глотки — просто пешки. Я хочу добраться до главного. Я хочу знать, что на самом деле происходит.
По ее лицу текли слезы.
— Хорошо. Иди и сделай это. Я возвращаюсь в гостиницу. — Она спустилась по ступенькам, а затем развернулась в сторону леса. — Он весь ваш! Прикончите его побыстрее. Когда дело доходит до боли, он словно ребенок, а я не хочу слышать его крики.
— Августина! Вернись сейчас же, черт возьми.
В лунном свете он прекрасно рассмотрел, как она подняла руку и вытянула средний палец. И продолжила идти.
Она прикончит их обоих. У него не было выбора. Он побежал за ней, схватив ее за руку.
— Как ты можешь так уходить? Ты понимаешь, что этот ублюдок может с тобой сделать?
Она выдернула руку.
— Кто бы там ни был, он не хотел никого убивать. Этот выстрел был предупреждением. Это ты превратил идеально вежливую встречу в потенциальную кровавую баню. Ты не мог продержаться и тридцать минут, не так ли? Ты не мог сидеть сложа руки и позволить мне разобраться.
— Ты не разбиралась. Ты позволила этой женщине манипулировать собой. Она демонстративно пыталась вбить клин между нами.
— Да, и мы могли бы использовать это, чтобы вытянуть из нее информацию. Мы могли бы подыграть ей, и тогда она, вероятно, сказала бы нам что-нибудь. Например, почему эта встреча с Глубокой глоткой отличается от других. В смысле, каждый раз, когда вдохновитель посылает информатора, он пытается связаться только с женщиной. Почему же в этот раз он пригласил тебя?
— Потому что она знала, что я не буду настолько глуп, чтобы позволить тебе ускользнуть.
— О, сегодня вечером все уже поняли какой ты «умный», Роман. Ты собираешься позвонить Коннору и сообщить ему об этой сумасшедшей встрече или это должна сделать я? Уверяю тебя, что в таком случае тебе не понравится, что я скажу.
— Я не собираюсь никому звонить. Мы сейчас же садимся в машину и возвращаемся в Лондон. — Он не подвергнет ее опасности. Ни за что. Никогда. Она была так же безрассудна, как он и боялся. Он знал, что у нее есть такая склонность, но надеялся, что с возрастом она помудрела и стала менее безрассудной. Но нет. Она бросилась между ним и стрелком.
Она повернулась к нему.
— Что?
Ему было больно видеть, как она на него смотрит, словно он идиот. Нет, словно он незнакомец. Ему было больно, что та легкость, которая установилась между ними до этого, исчезла. Он ничего не мог с этим поделать, но он чертовски хорошо умел командовать. Если бы он этого не сделал, все могло выйти из-под контроля. Какого черта он бы делал, если бы Августина вбила себе в голову, что Зак плохой парнень? У нее было развитое чувство справедливости, и она не стала бы молчать. В итоге ему пришлось бы выбирать между лучшим другом и женщиной, которую он любил.
Он любил Августину.
Влюбляться в нее было не самым умным ходом, но опять же, это не игра. Это их жизнь. Он слишком долго боролся с чувствами.
«Будьте осторожны, мисс Спенсер. Колдер всегда предпочтёт вам Зака. Всегда. Даже если от этого будет зависеть ваша жизнь. Разве вы уже не потеряли достаточно из-за этого человека?»
Он выбрал Зака тринадцать лет назад? В то время он был уверен, что просто был пленником своего прошлого. Может, он засунул все свои проблемы в одну коробочку, где мог разложить их по полочкам? Где мог назначить виновного в каждой проблеме? У его родителей был гнилой брак и впоследствии несчастная жизнь, поэтому он пытался устроить свою жизнь прямо противоположной их. Или он действительно отдалялся от нее, потому что она отвлекла его? Он поставил Зака и его амбиции выше чем зов ее и его собственного сердца тринадцать лет назад?
Он подошел к ней, жалея, что они вообще покинули гостиницу, что вылезли из своего уютного романтичного номера. Если информатор планировал рассорить их, то у женщины это прекрасно получилось.
— Тина, здесь слишком опасно оставаться.
— Я никуда не поеду. Если тебе стало слишком тяжело, не стесняйся уйти. Я не сдамся. Я найду эти записи.
— Нет. В лесу кто-то прятался. — Он указал на линию деревьев. — Они чуть не застрелили нас.
— Тебя. Они чуть не застрелили тебя, потому что ты был полным мудаком. В этой игре есть правила, и ты их нарушил. Я собираюсь выяснить кто это, тогда мы можем перестать задаваться вопросом, кто играет с нами в эти ужасные игры, и закончим беспокоиться о нашей безопасности. Как только мы разоблачим этого человека, мы сможем покончить со всем этим и, наконец, двигаться дальше.
О чем, черт возьми, она говорила? Часом ранее он был уверен, что они преодолели всю эту «хочу-тебя — забыть» хрень. А теперь она, похоже, решила снова к этому вернуться.
— Я не играю в игры, и я не допущу, чтобы ты пострадала. И я не собираюсь двигаться дальше.
Она повернулась и снова пошла прочь.
По крайней мере, они двигались в одном направлении в сторону гостиницы. Он не хотел ссориться посреди кладбища, где кто-то, вероятно, все еще наблюдал за ними.
Он поравнялся с ней, когда она свернула на тропинку, ведущую к их маленькому коттеджу.
— Мне жаль, если я не справился с этим так хорошо, как следовало бы, но разве ты не видела, что она тобой управляет?
— Ты не должен был поддаваться. Ты не подумал, что меня тоже обеспокоили ее слова? Но я проигнорировала это, чтобы получить необходимую нам информацию.
— Что если поиски дочери медсестры — это ловушка?
— Раньше Глубокая глотка приводила Эверли или Лару в ловушку?
На это ему было что ответить.
— Именно. Они обе чуть не умерли.
— Но они получили обещанную информацию, верно?
Роман замолчал. Она его не слушала.
— Мы найдем необходимую нам информацию без того, чтобы нами управляли как пешками.
Она усмехнулась.
— Сегодня вечером я была твоей пешкой, не так ли, Роман? Ты никогда и не собирался позволять мне брать на себя инициативу. Ты планировал сам со свеем разобраться, потому что защитить Зака гораздо важнее, чем позволить мне узнать, почему отец и двое из моих лучших друзей мертвы. — Она отказывалась смотреть в его сторону, просто продолжала идти дальше. Но он услышал слезы в ее голосе. — Как я уже сказала, отправляйся в Лондон. Я сама здесь разберусь.
— Если ты думаешь, что я позволю этому случиться, ты меня совсем не знаешь.
— Но я должна хорошо знать тебя, не так ли? После всего, что ты сделал со мной, мне не следует этому удивляться. Но удивлена. Я, идиотка, еще думала, что секс с тобой означает любовь, думала, что ты действительно заботишься обо мне.
— Детка, конечно, я забочусь о тебе. Что с тобой происходит? Признаю, я зашел слишком далеко, и мне очень жаль. Но я не понимаю, почему ты приплетаешь сюда наши личные отношения. Тина, пожалуйста, остановись и поговори со мной. Я не хочу с тобой ссориться. — Он растерялся. В ее голове что-то происходило. Но даже под угрозой смерти, он не мог представить себе, что. Он тоже потерял друзей. Он оплакивал смерть Джой. Смерть Мэда. Она была не единственной, чьё сердце было разбито. Но было еще кое-что, чего он не понимал. Этот гнев был вызван чем-то большим, более сильной болью, которую он мог чувствовать, но не мог понять.
Она остановилась у домика, отступив в сторону, чтобы пропустить его к двери.
Хозяин дал им один ключ, и он взял его, потому что это было естественно. Номер был забронирован на его имя. Но даже в противном случае, ключ был бы у него.
Потому что он всегда должен был все контролировать. Быть главным.
Нахмурившись, он сунул ключ и открыл дверь.
— Я никуда не поеду, — жестко сказала она. — Если ты думаешь, что я сдамся и позволю тебе отвезти меня в Лондон, то ты сильно ошибаешься.
Обвинение в ее голосе привело его в бешенство. Это она ждала до последней минуты, чтобы рассказать ему о встрече, хотя должна была выложить ему все, как только получила сообщение. Эта она сбежала из безопасного Лондона и чуть не попала под арест из-за обыска в кабинете врача. Но всю эту чертову ночь он был плохим парнем.
— Ты удивишься, узнав, что я могу сделать, Августина. Я могу вывезти тебя из этой страны, если я захочу. — Может быть, так даже лучше. Когда она была рядом, он не мог сосредоточиться, а этот заговор требовал всего его внимания.
— Потому что это ты все решаешь. Всегда. — На глазах у нее навернулись слезы.
Он ненавидел это. Она была Августиной Спенсер. Она никогда не плакала ни из-за одного мужчины.
Кроме него
Он глубоко вздохнул.
— Я не хочу с тобой спорить.
Она вздохнула и повернулась к нему.
— А ты не подумал, что я могу чувствовать то же самое? Я устала бороться с тобой, Роман. Честно говоря, я устал от борьбы вообще и точка. Думаю, что когда мы вернемся в Штаты, я приму предложение о новой работе и перееду в Нью-Йорк.
Он закрыл дверь и запер ее, чувствуя себя так, словно она выбила почву у него из-под ног.
— Тебе предложили новую работу?
Она помедлила.
— Сара попросила меня приехать и возглавить юридический отдел «Кроуфорд». Как только появится ребенок, ей понадобится помощь.
— Ты серьезно? — Он понятия не имел, что она обсуждала с сестрой Гейба работу. Но, с другой стороны, она никогда не делилась с ним чем-то подобным. Единственное, чем она делилась с ним — это своим телом.