— А если получится один раз и навсегда?
— Вышел из возраста, когда верят в сказки.
— Любовь? Отношения?
— Оксана Львовна, не кажется ли вам, что вы все же не психолог, и добро на анализ моей личности я не давал.
— Я вас услышала, Натан Якович, — поджимает тонкие губы. — Я так понимаю, вам нужен донор яйцеклетки?
— Да. Еще у меня особые требования к донору и суррогатной матери.
— Какие?
— Я хочу, чтобы они подписали документ, в котором не будут претендовать на родство ребенка, не заявятся ко мне через пару лет, движимые какими-то там чувствами. С моей стороны гарантия того, что я их искать не буду, ребенка заберу себе при любом раскладе.
Врач молчит, крутит в руках ручку, я отворачиваюсь к окну. Все, что хотел, сказал. Добавить нечего. Пусть меня считают кретином, эгоистом, но мое решение осознанно, обдуманно. И этот ребенок никогда не почувствует себя чего-то лишенным, я для этого сделаю все возможное.
— Я вас услышала. Мы подберем подходящего донора и суррогатную мать, с каждой вы встретитесь, они подпишут ваши документы.
— Спасибо. Хотел бы вас попросить, не говорить им, что я потенциальный клиент, лучше представить меня адвокатом этого клиента.
— Хорошо. Ждите моего звонка.
Встаю, Оксана Львовна тоже встает.
— Надеюсь на взаимовыгодное сотрудничество.
— Я тоже надеюсь, что мы вам угодим нашими услугами. До свидания.
— До свидания.
26 глава
— Так странно тебя теперь так часто видеть в Москве, — Никольская накрывает на стол, я держу на руках Ясю, она смешно грызет баранку.
Мне все равно, что испачкает рубашку, обслюнявит. Девочка эта полностью меня пленила. Каждый раз смотря в ее большие глазки, я с замиранием сердца жду, когда загляну в глаза своего ребенка.
— Сам не ожидал, что так повернется жизнь. Я даже все памятные даты в этой суматохе забыл, — малышка поднимает на меня глаза, улыбается, показывая мне два передних зуба.
— Наверное, это и к лучшему. Некогда была купаться в очередном приступе жалости к себе и к своей жизни, что она с тобой поступила. Как продвигаются дела с твоим материнством? — ехидство в голосе не скрывает, я делаю вид, что не замечаю ее тона.
— Не так быстро, как хотелось бы. Ищут донора под мои запросы.
— А суррогатную мать нашли?
— Нашли. Надеюсь ничего не произойдет.
— Ты не передумал?
Хмыкаю, Яся скачет на моей коленке, как на коняшке, довольно гулит. Все из-за нее. Надеюсь, малышка никогда не узнает, как я был по началу против способа ее появления, теперь души в ней не чаю. И свою принцессу хочу. Или сына. Мне без разницы кто, главное, чтобы дома кто-то ждал с радостной улыбкой, с искренней радостью.
— Когда ты возвращаешься в Питер?
— Завтра. Сейчас от тебя поеду в клинику, переночую у себя на квартире и с утра поеду.
— Ты такой деятельный стал, даже непривычно, — задумчиво смотрит Маша на дочь в моих руках, вздыхает. — И отцом будешь замечательным, но все же поищи маму.
— Маш, не начинай, — смотрю на наручные часы, встаю со стула с Ясей, подхожу к Никольской. Она забирает ребенка, устаивает ее на согнутом локте, поправляет футболку.
— Удачи тебе, надеюсь все получится.
— Я тоже.
— Мы нашли донора по вашим запросам, — Оксана Львовна довольно улыбается, заходим в кабинет. Там сидит девушка, при нашем появлении она оборачивается.
Я отмечаю, что молодая. Лет двадцать два — двадцать пять. Темноволосая, кареглазая, милые черты лица. Интересно, почему такая молодая и идет на такую процедуру? С другой стороны, зачем мне знать. Деньги порой играют очень важную роль.
— Добрый день, я представляю интересы своего клиента, — сажусь рядом с девушкой, она приветливо улыбается. Не смущается, но и не флиртует, в глаза не смотрит. Это подкупает, я теперь еще пристальнее ее рассматриваю.
У нее глаза не чисто карие, а светлые, похожие на карамель в растопленном виде. Выразительные брови, немного пухленькие губы. Фигурка ничего так. Вполне пригодна. От циничности этой мысли поджимаю губы.
— Прежде, чем вы подпишите соглашения с медцентром на оказание услуг, мой клиент хотел бы иметь еще один подписанный вами договор о том, что вы не будете искать ребенка, который будет зачат при помощи вашей яйцеклетки. Не будете претендовать на подтверждение родительских прав.
Девушка начинает нервничать, берет протянутые мной листы, внимательно их читает. Я переглядываюсь с Мальцевой. Следующая встреча будет уже с суррогатной матерью. Если все сойдется, если обе подпишут мои документы, то процесс с завтрашнего дня будет запущен, и скоро я должен узнать первый результат.
Волнуюсь? Конечно, да. Я не так сильно переживал, когда Эля сообщала мне о беременностях, как сейчас. Совершенно чужие мне люди должны решить мою судьбу. Сделать меня счастливым. Пусть для кого-то способ получения моего счастья выглядит довольно странным для обычного обывателя.
Девушка-донор дочитывает договор, берет ручку и подписывает. Довольно улыбаюсь, сердце от первого реального шага сильнее бьется в груди. Мне возвращают документы, я их прячу в папку. Выхожу из кабинета, так как остальной разговор мне будет не понятным, но я Мальцевой доверяю. В ее интересах не накосячить со мной.
Выхожу на крыльцо. Встреча с суррогатной матерью назначена на четыре, есть время прогуляться и выпить где-то неподалеку кофе. Поднимаю ворот пальто, спускаюсь по ступенькам. Середина октября довольна теплая, без дождя. В Питере все же прохладнее, чем в Москве.
Взгляд цепляется за темное пальто, за черный берет. Берет такой же формы, как когда-то носила Майя. При этом имени становится немного тоскливо. Я помню девушку. Помню, словно мы вчера только расстались, но гоню от себя любые мысли о ней, потому что не хочу осознавать, как без нее моя жизнь стала немного тусклее, немного тише, немного пресной.
На секунду замираю. Скоро будет год, как я ее не видел. Год без нее, но с теплом в груди от нее. Забавно сейчас признаться себе, что у меня в ящике комода все еще валяются билеты от наших совместных походов в музеи, концерты, галереи. Даже кружка, из которой пила только Майя, до сих пор имеет место в моем доме. Словно я все еще жду, что она вернется.
— Майя! — окликаю девушку, без особой надежды, что это именно Майя. Девушка оборачивается, ищет глазами кто окликнул. Из груди вырывается смешок, ноги сами несут вперед.
Судьба странная кудесница. Не думал. Не гадал. Не ждал.
— Привет, — выдыхаю, смотря в зеленые глаза с карими прожилками. Она удивленно приподнимает брови, губы неуверенно дергаются в ответной улыбке.
— Привет. Как ты здесь оказался? Как твои дела? Боже, ты кажется похудел! — сто слов в минуту, а я, как дебил, расплываюсь в широкой улыбке. Осознаю, что вот этого человека мне не хватает в моей жизни. Не хватает очень сильно. И проклинаю самого себя, что забыл перезвонить в тот день, когда она звонила. Не отважился позвонить на следующий день, в глубине души боясь услышать, что мой звонок уже не актуален.
Жадно разглядываю ее лицо. Она тоже похудела. И даже улыбаясь, я вижу грусть в ее глаза, озабоченность. Она вроде все та же Майя, что я знаю, и в тоже время она какая-та другая. Моя и не моя одновременно.
Хмыкаю. «Моя» — она не моя, что-то я тут с мыслями погорячился. Но все равно безумно рад ее увидеть. У меня дергается рука в желании прикоснуться к ее щеке, но стискиваю кулак.
— Есть время выпить со мной кофе? — не хочу сейчас с ней расставаться. Пусть будет всего полчаса, но эти минуты будут нашими.
Майя задумывается, мне не хочется верить, что сейчас откажет. Вытаскивает из кармана мобильник, кому-то пишет сообщение. Ей видимо отвечают сразу.
— Если только ненадолго.
— Нет, — киваю в сторону кафе через дорогу, которое как раз удачно расположено. И ассортимент там довольно приличный.
— Тогда пошли, — она дергается в мою сторону, сдерживает себя. Я понимаю, что ей хотелось меня схватить за руку, как обычно делала, когда мы были вместе. Мне самому приходится держать свои руки при себе, так как я сам чуть не обнял ее за талию, как когда-то делал в нашем совместном прошлом.
27 глава
Встреча с Майей — встреча с дорогим человеком, которого давно не видел. Очень давно. И смотришь в глаза, вспоминаешь то, что было между вами, что является только вашим.
— Как ты? — спрашиваю, официант только что отошел от нашего стола.
Майя улыбается. Улыбается отрыто, радостно. Она жадно меня рассматривает и не стесняется своего жгучего интереса. Я тоже ее рассматриваю, подмечаю мелкие изменения, как, например, волосы стали чуток короче. Я же помню их длину, часто запускал руки в ее волосы.
— Нормально. Ты как? Выглядишь усталым, но в целом все такой же красавчик. Я удивилась, увидеть тебя в Москве, — за последней фразой скрывает другой смысл.
Она удивлена увидеть меня возле репродуктивного центра. Я тоже удивлен, поэтому украдкой бросаю взгляд на безымянный палец правой руки. Кольца нет, что же она тогда делала возле центра?
— Я сам из Москвы, — странно об этом говорить ей.
Мы жили вместе, спали в одной кровати, ели за одним столом, но очень многое между нами не выяснено. Это действительно странно, и я это осознаю только сейчас. Она всегда болтала, вываливала на меня тонны информации, которая никоим образом ее не касалась. Я отвечал на четко поставленные вопросы, не стремясь узнать больше, чем знаю. Что это? Защитная реакция? Не желание впускать человека себе в душу? Может не хотел прикипать душой к человеку, подсознательно ожидая, что однажды он уйдет. И она ушла.
Сейчас, глядя в ее безумно красивые глаза, я хочу о ней знать все. От сухих фактов до самых невероятных фантазий. Что же, черт возьми, происходит! Почему именно сейчас я с ней встречаюсь, когда вот-вот в моей жизни произойдет искусственное чудо. Чудо, которое творит сам человек. А ведь могло же сложиться все иначе….
— Как Савва?
— Ты помнишь его имя? — обаятельно улыбается, но глаза темнеют от грусти и какой-то невысказанной боли. Я чувствую эту боль, как свою.
— Помню. Любимый брат, из-за которого ты меня оставила.
— Я вынуждена была. Он… — замолкает, приносят наш заказ: черный кофе, карамельное капучино, тарелка с кусочком заварного торта. Майя же сладкоежка, и это тоже четко помню, как таблицу умножения.
— Он болеет. Постоянно требуется деньги-деньги. Я все время среди врачей, больниц, анализов. Отчим запил, — делает глоток капучино, вымученно улыбается. Как бы она не старалась выглядеть бодрячком, чем дольше я ее рассматриваю, тем яснее вижу, насколько она вымотана и опустошена.
— Он не справился с грузом проблем, абстрагировался. В итоге крутимся я и Оксана.
— Что-то серьезное? — я накрываю руку Майи, сжимаю, она поднимает на меня глаза. Как в прошлом, наши пальцы переплетаются, забытый разряд пробегается по нервным окончаниям, добирается до сердца, заставляя его судорожно сжаться.
— У него рак почек. В России по квоте нам отказали в лечении, неизвестно сколько бы пришлось ждать, а ждать ты понимаешь очень нервно. Нам удалось договориться с клиникой в Японии, которая использует лечение кибренож. Это радиохирургическая методика, где применяется квантовое излучение, отсутствуют разрезы. Я много читала про операции, про последствия, восстановление, поняла, что это самый идеальный выход из ситуации. Он ведь совсем малыш, ему итак страшно. Единственный минус этого способа — огромная стоимость.
— Сколько? — я готов помочь Майе. Просто так, без какого-либо возврата денег, главное, чтобы она перестала хмуриться. И вернулась к учебе. Ко мне.
— Много. Даже у тебя столько денег нет.
— И все же.
— Нам нужно минимум пять раз облучиться. Одно облучение стоит триста тысяч, последующие процедуры нам сказали нам обойдутся где-то в сто тысяч, плюс-минус. Получается, что только на пять процедур нужно примерно восемьсот тысяч рублей. Плюс анализы, лекарства. Это тоже не бесплатно. И само оформление виз на два человека, билеты, проживание, питание. При моих скромных подсчетах, все это выйдет где-то в три миллиона. Может меньше, может больше, все упирает в то, какая будет динамика после первой процедуры.
От озвученной суммы у меня на затылке шевелятся волосы. Теперь сумма на суррогатное материнство кажется смехотворной. Никогда не задумывался, сколько нужно денег на лечение онкобольных, но сейчас начинаю понимать, когда повсюду объявляют срочный сбор какому-нибудь ребенку. Это нереальные деньги, простому смертному их неоткуда взять. Даже у меня нет свободной такой суммы на счетах. Покупка дома, оплата услуги донора яйцеклетки, оплата беременности и родов суррогатной матери, ежемесячные платежи, мои платежи — сейчас каждая копейка строго расписана, но Майе помогу, чем смогу.
— У меня нет такой огромной суммы сейчас, — придвигаю к себе мобильник. Открываю приложение банка. Майя хмурится, не понимающе на меня смотрит.
— Мне ничего от тебя не нужно. Я не смогу потом отдать тебе эти деньги, если только натурой расплачиваться, — тихо смеется, я улыбаюсь.
— Безвозмездно. Я хочу тебе помочь просто так. Возможно, добрым словом потом вспомнишь. Номер карты или телефон.
— Натан, правда, как-то неловко получается. Я тебе рассказала все это не за тем, чтобы вытянуть из тебя деньги. У меня даже мысли такой не было. Господи, да я по дружбе поделилась со своими проблемами, знаешь, высказалась тебе, немного легче стало. Брось, уверена, мы сами найдем эту сумму денег, фонд поможет, да мало ли, как в жизни все повернется. Я бесконечно верю только в хорошее.
Протягиваю руку, прикладываю палец к ее губам. Замолкает, только хлопает своими огромными глазами, в которых застыл мой мир.
— Как обычно много слов. Диктуй что-нибудь, — требую, Майя вздыхает, смотрит на меня с немым укором.
— Ты ведь не передумаешь? Да?
— Да. Я тебя не отпущу из этого кафе, опоздаю на встречу, но добьюсь своего, — Майя качает головой и с какой-то обреченностью диктует мне новый свой номер телефона. Я перевожу ей пятьсот тысяч. Деньги не мои, а Алиева, но с Русланом поговорю и позже ему эту сумму верну. Думаю, друг переживет без этой суммы какое-то время.
— Спасибо, — глухо бормочет, опускает низко голову, прячет от меня свои глаза. Я осторожно беру ее подбородок, приподнимаю голову. Она плачет. Слезы катятся по щекам потоком. Шмыгает носом, вымучивает из себя кривую улыбку.
— Все будет хорош, Май. Скоро твой брат поправится и будет тебя радовать свой очаровательной улыбкой. Уверен, что он так же, как ты улыбается, от души и в самое сердце, — стираю пальцами влагу со щек.
Радуюсь, то столик не огромный, он позволяет мне дотянуться до ее губ. Просто прижимаюсь к ее соленым губам, вдыхаю ее запах, дышим в такт, деля одно дыхание на двоих. Майя прикрывает глаза, ресницы от слез слиплись, дрожат, я не стремлюсь прервать поцелуй, так как она робко отвечает. От этой робости у меня мурашки по всему телу. И нет даже мысли, что что-то делаю неправильно сейчас.
— Я так по тебе скучала. Каждый день думала о тебе. Звонила. Ты не ответил, — шепчет мне в губы, прижимаясь лицом к моему лицу.
— Прости. Забыл, потом подумал, что уже не актуально, — целую уголок ее рта, не в силах заставить себя оторваться от девушки уйти.
— Как бы я хотела многое изменить, переписать свою судьбу, чтобы в моей жизни был только ты, — судорожно вздыхает, и первая от меня отстраняется. Мы одновременно смотрим на время на моем мобильнике. У меня до встречи осталось пятнадцать минут.
— Я так понимаю, спрашивать о том, когда ты вернешься в Питер бесполезно? — убираю телефон в карман, жестом прошу принести счет.
— Поверь, если бы все зависело от меня, я бы уже завтра покупала билет туда, но увы, — грустно улыбается, наблюдает, как я картой расплачиваюсь. Вижу по глазам, что хочет попросить остаться, задержаться еще на время, но прикусывает губу и молчит.
— Звони, — поднимаюсь со стула, надеваю пальто. — Пока.
— Пока. Береги себя. И есть не забывай, — ее улыбка отражается в глазах, на время перебивая тоску и печаль. Я нагибаюсь к ней, чмокаю в лоб, она хватает меня за локоть. Чувствую, как скользит ее рука по рукаву пальто, по запястью, по пальцам. Тепло остается лишь на коже, как воспоминания. Я не оборачиваюсь.