Он улыбнулся ей со смирением и одновременно с самодовольством.
— Мои адвокаты, естественно, думают так же.
Он положил назад оригинал и протянул ей копию.
— Я уверен, что прочитав его, ты так же станешь думать, Анхела, — поспешно сказал он. — Все, что тебе надо сделать, — это подписать его. А Прескотт засвидетельствует твою подпись.
Анхела посмотрела на одного, затем на другую. Она почувствовала себя полностью сбитой с толку. Все было совершенно не так, как она себе представляла.
— Что происходит?
— Чтобы понять, ты должна прочитать документ, — сказал Картер, стараясь держаться с ней спокойно, но чувствуя, как растет в нем страстное желание.
Читая второй параграф, Анхела отказалась от попыток разобраться в юридическом лексиконе, который был ей совершенно непонятен.
— Я ничего не понимаю, что здесь написано.
С усиливающимся раздражением Картер провел рукой по выгоревшим волосам. Обычно все его дела решались без него, но в этой очень личной ситуации он был вынужден сам принимать участие. У него появилось чувство утомления. Он повернулся к секретарю.
— Прескотт, пожалуйста, объясните ей. Не думаю, что у меня получится хорошо.
— Я сделаю все возможное, мистер Кинсли.
Она с большим рвением склонилась к Анхеле. Безотносительная официозность была ее защитой от общепризнанного хаоса жизни. При выполнении любого задания ни одна, пусть маленькая деталь, не ускользала от ее внимания, и для нее не существовало нерешаемых проблем.
— Мисс Касталди, перед нами договор между мистером Кинсли и вами, — объясняла она. — Здесь ясно указано, что ваш... союз с мистером Кинсли прекращается.
Она услышала возглас Анхелы, но сделав вид, что ничего не произошло, продолжила:
— В благодарность за годы службы ему, мистер Кинсли считает, что договор на сумму в пятьдесят тысяч долларов будет подходящим. И вы будете ежемесячно получать чек в пять тысяч долларов на обеспечение вашей дочери.
— Моей дочери? — вмешалась Анхела.
Кажется, до нее впервые стал доходить смысл происходящего и значение сказанных ей слов.
— Но она также и его дочь!
Прескотт поправила очки на переносице.
— Это никогда юридически не было установлено, мисс Касталди.
Анхела повернулась к Картеру за подтверждением.
— Картер, ты больше, чем любой другой, знаешь, что Лорис твоя. Ты знаешь, как мы в первый раз... Что я была... У меня не было мужчин до тебя!
Картер заерзал на своем стуле, но промолчал. Анхела повернулась к Прескотт.
— За все эти годы у меня не было других мужчин, кроме него!
Из-за эмоционального порыва Анхелы Прескотт растерялась на момент: такое естественное, ненаигранное отчаяние вызвало у нее сочувствие. Но Прескотт должна вести себя, словно ничего не случилось, словно эта молодая женщина перед ней — еще один вариант дешевой золотоискательницы. Она сосредоточила все свое внимание на документе, в котором было что-то чрезвычайно успокаивающее, даже в пространстве между строчками, между буквами.
— Если вы обратите внимание на страницу три, параграф два, мисс Касталди, — рассуждала она, — вы увидите, что все требования мистера Кинсли в этом благородном и щедром договоре сводятся лишь к тому, что вы отказываетесь от всех своих будущих и настоящих притязаний и что с этого дня всякий контакт между вами прерывается. Вышеуказанная Лорис Касталди будет продолжать носить это имя, и ни теперь, ни в будущем не будет претендовать на титулы мистера Кинсли и его семьи, и ни в какое время никоим образом не будет претендовать на кровные узы, которые, в соответствии с законом, не доказаны.
Прескотт взглянула на Анхелу, чтобы удостовериться, насколько эта молодая женщина поняла все прочитанное.
Кровь прилила к лицу Анхелы.
— Я не верю в это.
Резко поднявшись, она обеими руками ухватилась за угол бюро.
— Это тебя твой отец заставил сделать, Картер? Ты сам никогда бы не смог так поступить с Лорис и со мной. Я положила на весы всю мою жизнь ради этого.
— Анхела, я...
— Ты хотел жениться на мне сразу, когда мы узнали, что я беременна, но твой отец взял с тебя обещание подождать до...
— Это не связано с моим отцом!
— И натянул вожжи, отправив тебя в Сайгон в надежде порвать эту связь навсегда. Теперь я все понимаю.
— Это я попросил его сделать этот перевод, — сказал он раздраженно.
Он не ожидал, что она причинит ему какие-то беспокойства — Анхела всегда была покладиста.
— Я подумал, что ты достаточно сообразительна, чтобы понять это.
— После последней встречи, когда мы с тобой провели ночь в любви, как я могла думать об этом?
Два последних года Анхела жила воспоминаниями той ночи. Она потянулась к нему с болью и замешательством, но все что он видел, — это высокую грудь под ее платьем.
— Неужели ты забыл ту ночь?
Картер опустил глаза. Все это случилось из-за таких ночей, которые он позволял себе, прекрасно сознавая, что приличествующие его положению отношения не могут продолжаться так долго.
— Ты должна понять правду, Анхела. Я собирался сказать тебе, что эти ночи были основной причиной того, что мне следовало уехать, чтобы прекратить наши отношения. Я пытался тебе сказать, но...
Он не привык оправдываться, а то, что она заставляла его чувствовать свою вину, раздражало его еще больше.
— Ради Бога, как я мог знать, что ты будешь меня ждать целых два года!
Ее пальцы соскользнули с угла письменного стола на колени.
— Но я же тебе сказала, что буду ждать.
— Все это говорят в порыве страсти.
— Нет, не все, — резко возразила она. — Моя мама честно ждала отца почти шесть лет, пока он не заработал достаточно денег и не вернулся к ней и моим братьям. Вот что представляют собой женщины нашей семьи.
— Анхела, послушай меня, — оборвал ее Картер, чувствуя, что его силы на исходе. — Мне жаль, что я ввел тебя в заблуждение. Я хотел только переспать с тобой. У меня не было каких-либо серьезных намерений.
В доказательство своей искренности он достал подписанный чек на пятьдесят тысяч долларов из шкатулки с документами и порвал его на мелкие клочки, за исключением правого угла.
— Прескотт, — произнес он загадочно, протягивая ей уголок, в котором сохранилось отпечатанное число, — пожалуйста, уничтожьте этот чек и выпишите другой на сумму семьдесят пять тысяч долларов.
Прескотт, казалось, не проявила ни тени удивления.
— Конечно, мистер Кинсли.
— Нет, — возразила Анхела, прежде чем секретарь успела подняться. — Я не хочу семьдесят пять тысяч долларов, Картер.
Циничная улыбка искривила правильную линию его губ. Очевидно, он ожидал, что она потребует большую сумму.
— И сколько же ты хочешь?
— Мне не нужно от тебя денег. Мне ничего не надо от тебя, за исключением помощи вырастить нашу дочь.
— Но что-то тебе надо, — сказал он как бы между прочим, словно это была обычная процедура в их отношениях.
— Я хочу, чтобы ты сделал то, что обещал мне несколько лет... жениться, на мне и дать Лорис свое имя!
Он громко рассмеялся, словно она сказала одну из очень веселых шуток.
— Это не подлежит обсуждению. Сейчас я бы не смог на тебе жениться, даже если бы и захотел.
Над глазами Анхелы опять началась прежняя медленная раздражающая пульсация. Одна ее часть хотела покончить со всем этим, стереть все мысли и чувства, а другая боролась, чтобы сохранить их. Она не могла предать свою мечту, она должна была думать о Лорис.
— Но как же насчет твоих обещаний? — требовала она. — И всех обещаний, которые я дала Лорис от твоего имени? Все эти годы мы жили только этими обещаниями. Как я ей скажу, что все они оказались неправдой? Я не могу... я не позволю тебе причинить ей такую боль!
Перед тем как задать следующий вопрос, Картер и его секретарь переглянулись.
— И что ты собираешься делать?
— Я... я не знаю, — растерянно сказала Анхела. — Но я что-нибудь предприму. Я должна получить гарантии, что ты признаешь Лорис своей дочерью и предоставишь ей достойную жизнь.
Картер и его секретарь обменялись легкой понимающей улыбкой, они также рассчитали и этот шаг.
— У тебя есть выбор, Анхела. Ты можешь возбудить судебное дело в связи с моим обещанием или принести ходатайство в признании отцовства. Я прав, Прескотт?
— Да, мистер Кинсли.
— Я надеюсь, ты в курсе, что повлекут за собой эти твои действия. На самом деле скандал, который ты поднимешь, никак не отразится на моем честном известном имени, но твое имя прозвучит во всех бульварных газетенках, и Лорис будет облита грязью на всю страну.
Он потянулся через стол, словно пытаясь дотянуться до нее.
— Теперь, как ты предполагаешь, твой отец отреагирует на это?
При упоминании отца, чью честь она запятнала, давящая пульсация над глазами Анхелы усилилась. Она не видела его с того дня, как он узнал, что она беременна. Он выгнал ее из дома. Глубоко верующий, набожный человек, он заставил ее мать и братьев поклясться на Библии никогда впредь не говорить о ней и не видеться с ней. Через несколько недель после рождения Лорис она принесла к нему в дом ребенка в надежде на помилование и обнаружила, что он уехал. Он сбежал от того позора, в котором оказалась его семья, он не смог больше смотреть в глаза своим друзьям и соседям.
Анхела заставила себя сделать несколько глубоких вдохов, что всегда помогало остановить эту пульсацию и рассеять туман в голове.
— И чего ты достигнешь через суд? — говорил Картер. — Когда все это кончится, тебе не станет легче, и твоя жизнь не станет лучше той, какая у тебя будет, если ты подпишешь это соглашение.
— Мистер Кинсли прав, мисс Касталди, — поспешно подтвердила Прескотт. — Даже если вы выиграете это дело, что очень нежелательно для его положения в обществе, суд только определит вам денежное содержание.
— Однако суд не сможет распоряжаться моими деньгами в той степени, как я, — вступил в разговор Картер.
— А по поводу ходатайства об отцовстве, вы уверены, что у вас не будет никаких трудностей доказать, что именно он является отцом вашего ребенка?
— Но он же действительно отец моего ребенка!
— Давайте рассмотрим тот вариант, что вам каким-то образом удастся доказать это, — допустила она. — Опять же, суд сможет только вынести свое заключение, чтобы мистер Кинсли обеспечивал ребенка, что он и сам собирается сделать.
— Итак, ты видишь, Анхела, — добавил Картер, — что ты ничего не добьешься через суд. Никакой суд на земле не заставит меня жениться на тебе.
— Но у нас же ребенок!
Не получив ответа от Картера, она повернулась к его секретарю.
— Неужели это ничего не значит?
Прескотт аккуратно поправила свои очки.
— Боюсь, что мистер Кинсли опять прав, мисс Касталди. По закону никогда нельзя заставить человека жениться против его желания.
— Тогда что же будет с Лорис? — вскричала Анхела. — Все забудут о ее существовании. Неужели у нее нет никаких прав?
С утомленным видом Картер уселся в кресло.
— Ты победила, Анхела. Я заключаю соглашение на сто тысяч долларов при условии, что ты подпишешь этот договор здесь и сейчас.
Она уставилась на него, словно увидела его в первый раз в жизни, и заметила крохотные капельки пота на лбу.
— Чего ты боишься, Картер?
— Я ничего не боюсь, — он отвернулся. — Я только хочу оставить свои ошибки позади и быть уверенным, что они не смогут нарушить мои планы в будущем.
Она покачала головой.
— Это не получится. Рано или поздно, мы все расплачиваемся за свои грехи.
— Я и расплачиваюсь за свои, — с презрением огрызнулся он. — Ценою в сто тысяч долларов.
Анхела вздрогнула, словно он ударил ее, ее голос дрожал, когда она наконец смогла говорить.
— Я не возьму и миллион долларов. Нет тех денег, которые смогли бы заменить Лорис отца или вычеркнуть из ее жизни презренное понятие, что она незаконнорожденная.
— Тебе надо было думать об этом раньше! — бросил он ей в лицо. — Мой отец нашел для нас лучшего врача на Парк-авеню, чтобы решить эту проблему. Ты отказалась. Ты не можешь меня обвинять в том, что случится с твоим маленьким выродком! Все несчастья принесла ей ты!
Промелькнувшая в нем праведная ярость заставила его подняться.
— И ты это тоже должна понять и перестать обманывать себя пустыми надеждами выйти за меня замуж. Я женюсь на другой. Объявление об этом будет помещено в следующей «Санди таймс».
Анхела ощутила, будто что-то оборвалось у нее внутри. Она почувствовала, что ее трясет, но ей казалось, что это была не она, а кто-то другой.
— Боже правый! — застонал Картер.
Мисс Прескотт подскочила к ней.
— Мисс Касталди, что с вами?
Лицо Анхелы стало похоже на маску, ее глаза затуманились, каждый мускул в ней был натянут, как струна.
Сбитые с толку, Картер и Прескотт переглянулись. Произошло то, чего никто из них не предвидел.
Наклонившись, Прескотт взяла Анхелу за плечи и встряхнула.
— Мисс Касталди, вы слышите меня?
Ответа не было.
— Как ты думаешь, что это? — спросил Картер. — Может, сердечный приступ?
Анхела слышала и видела их обоих, но только издалека. Как будто стеклянная стена появилась между ней и всем остальным миром — темная, светонепроницаемая стена.
— Кажется, она в шоке.
— Хорошо, как нам, черт возьми, вывести ее из него?
Картера, не волновало, что он не скрывает своих эмоций. Скандал сможет разрушить его намеченную женитьбу, а также его великолепную политическую карьеру, которую отец создал для него.
Прескотт подошла к бюро, подняла телефонную трубку и набрала номер дворецкого.
— Финли, ты можешь привести сейчас ребенка, — сказала она, когда он ответил. — Пожалуйста, поскорей.
— Ты думаешь, это правильно, — слабо возразил Картер, — при таких обстоятельствах?
— Кажется, она безумно обожает своего ребенка. Давай надеяться на то, что Лорис сможет вывести ее из этого состояния. Иначе... — оставив все худшее недосказанным, она повесила трубку.
— Иначе мы будем вынуждены привлечь кого-нибудь со стороны, — беспощадно закончил Картер.
Чувство стыда стало проникать в пустоту, окружающую ее. Она не могла позволить себе, чтобы Картер увидел ее такой, и заставила себя вдохнуть воздух в парализованные легкие и освободиться от тех пут, которые грозились полностью захватить ее, потом, сжимая стул, напряглась и, дрожа всем телом, встала.
— Мисс Касталди, вам сейчас лучше?
— Да, я... со мной все в порядке.
Она почувствовала себя такой посрамленной, что не могла смотреть им в глаза.
— Я знаю, что со мной случилось. Здесь есть ванная, которой я смогла бы воспользоваться. Мне просто надо немного холодной воды, чтобы побрызгать на лицо.
— Да, конечно.
Прескотт указала на дверь, из которой раньше вышли они с Картером.
— Там мой кабинет. Женская комната находится за первой дверью справа, как войдете. Вам нужна моя помощь?
— Нет!
Анхела подняла руки, будто защищаясь от удара.
— Я смогу все сделать сама. Спасибо.
Ее лицо все еще было бледным, а глаза затуманенными. Только собрав все свои силы на то, чтобы переставлять ноги, она смогла выйти из комнаты.
— Слава Богу! — воскликнул Картер со всей неподдельной неистовой религиозностью, на которую был способен.
— Вы опаздываете, — напомнила ему Прескотт. — Вы забыли о коктейле с Рэйнолдс в клубе?
— Черт! — он автоматически взглянул на часы. — Я не могу уехать. Я должен сегодня покончить с этим.
Улыбка извращенного удовлетворения сделала губы Прескотт еще более тонкими.
— Думаю, что на сегодня вы принесли достаточно зла, не так ли? Лучше бы вы позволили мне теперь позаботиться об этом. Кроме того, вы собирались отложить решение этой проблемы на шесть месяцев.
Ее тон выражал, что ничего не произойдет, если он примет ее совет.
— Днем раньше — днем позже, что случится?
— Полагаю, ты права, — неохотно согласился Картер.
На самом деле он успокоился, что у него есть уважительная причина, чтобы уехать. Слава Богу, что у него есть старая, надежная Прескотт. Он одарил ее благосклонной благодарной улыбкой.