Знаю, что ему не проще. Может даже сложнее. Мне кажется он даже чуть осунулся, словно плохо спит. Это вызывает во мне тревогу, будит заботу и нежность, прав на которую у меня нет и никто мне их не собирается давать.
Аврал в отделе продолжается. Мужа нет, так что я решаю работать. Но чтобы не дай бог не попасться на глаза Громову ухожу в одну из дальних переговорок. Именно здесь меня собеседовали.
Опускаю жалюзи, чтобы не было видно из коридора и сажусь за ноутбук. У меня сегодня ю-туб. Дима прислал образцы монтажа, нужно отсмотреть, дать правки. Придумать концепцию анимированных заставок, параллельно прорабатываю каналы со схожей тематикой, собираю идеи для контента, присматриваюсь, где покупать рекламу…
Офис пустеет, становится тихо, начинают жужжать пылесосы уборщиц. Около девяти неожиданно открывается дверь. Анна Шпильская.
— Ой, Полина, привет. А ты разве не уехала?
— Да вот, решила немного поработать.
— А нас выгнали, представляешь? Уборка.
За ней следом с ноутбуком и ворохом бумаг на нем заходит Андрей Громов.
— Мы тебе не помешаем?
Молчу. Сглатываю. Нужно немедленно убежать, и зайди сюда Андрей один, так бы и сделала, но присутствие Ани дарит ложное чувство безопасности.
— Нет, конечно, присоединяйтесь.
Стол тут большой, троим места хватит. Аня садится во главу, Андрей обходит и садится ровно напротив меня.
— Итак, мы остановились на Чебоксарах.
Я затыкаю уши наушниками, сердце взволнованно бьется в груди. Андрей сидит и слушает Аню, что-то говорит. Я не удержавшись исподтишка смотрю на него над крышкой ноутбука. Он видит. Утыкаюсь в монитор. Боже, Полина! Держи себя…
Чуть не подпрыгиваю на месте. Его нога под столом касается моей.
Смотрю на него предупреждающе, незаметно выключаю музыку, оставляя наушники капельки в ушах. Громов невозмутимо обсуждает особенности региона и возможности адаптации маркетинговых материалов с наименьшей стоимостью. Типография это дорого, любые изменения в верстку стоят денег, можно оставить эти и эти элементы на месте…
Я теряю смысл его слов, в ушах шумит. Мы соприкасаемся маленьким участком и от него по всему телу бегут волны тепла и неги. Моя нога в колготках, его в брюках, ни миллиметра голой кожи, но меня все равно уносит от одного маленького прикосновения.
Пробивает тот самый азарт, который заставил толкнуть его к столу и встать на колени. В эту игру можно играть вдвоем, мистер умник!
Я бесшумно снимаю под столом туфлю, нащупываю стопой в тонком капроне его ботинок.
Громов осекается на полуслове.
— ….тираж… тысяча…
— Какая тысяча, Андрей! — удивляется Аня. — Мы три уже заказали.
Нащупываю пальчиками краешек его брюк, забираюсь под них. Мне смешно. Мне пьяно.
Приходится чуть опуститься в кресле, но на меня, работающую в своем ноуте, Аня не обращает внимания. Улыбка щекочет губы. Я смотрю на Андрея в миг, когда большим пальцем ноги стаскиваю ниже его носок и добираюсь до голой кожи. Он смотрит в ответ.
В его глазах нет упрека, нет возмущения и даже страха нет.
«Дальше…» — подталкивает его взгляд меня все ближе к краю бездны.
Мягко поглаживаю его щиколотку. От тока первого касания мы доходим до мерных, волнующих ласк. Я скольжу пальцами по его ноге вверх-вниз… вверх… вниз… А потом усиливаю нажим, и чуть ускоряюсь. Несколько раз не удерживаюсь и прикрываю глаза на одну крохотную секунду. Знаю, что он видит. Стараюсь сдержать свое распалившееся сердце и дыхание. Тут же Анна! Андрей пододвигает ногу ближе чтобы мне было вольготное и удобнее играть. Но наш ритм все ускоряется и ускоряется… Так было бы если бы мы занялись любовью… Нежно сперва, а потом все сильнее… и сильнее…
Сглатываю и убираю ногу. Хватит, Полина! Господи, что ты творишь!
Это то что я должна думать и я послушная черт разбери кому, честно проговариваю это в своей голове маминым строгим голосом. Но на самом деле единственное, что мне уже хочется сказать себе «Хватит притворятся хорошей правильной девочкой, раз уж ты ей не являешься!»
Смотрю на Андрея, он ловит мой взгляд. Впервые в нем нет страха. Прости, Саша… Прости…
— Давай на этом закончим на сегодня, Аня. Хватит уже. Все завтра.
— Окей, у меня уже тоже голова не варит.
У меня колотится сердце. Колотится так сильно, что Анна Шпильская вот-вот услышит. В животе словно образуется вакуум и все ухает туда. Не могу говорить.
— Полина, а ты?
— Я… — кашляю. Снимаю один наушник. — Еще немного поработаю.
Они собирают бумаги и ноутбуки и выходят из переговорки. Мои руки дрожат над клавиатурой. Не закрываю ноутбук, но и делать ничего не могу.
Я жду. Понимаю, что жду его и становится страшно. А что если он придет?.. Боже, что тогда будет? А что если… нет?
И эта мысль бьет меня отчаянным звериным страхом. Мое тело хочет его, и если он не придет… Что если он не придет?.. Что если я ломалась слишком долго? Дура! Что если мне никогда уже не испытать каково это — отдаться Андрею?
Открывается дверь и я съеживаюсь в своем кресле. О, боже… Он нет… О, Да-а-а…
Андрей закрывает дверь за собой и поворачивает защелку.
Сижу и смотрю в монитор. Формально у меня есть на это право, в ушах все еще наушники, а то что я выключила музыку давным-давно, он ведь не знает. Но меня так трясет, что притворяться глупо. Медленно вынимаю капельки из ушей и оборачиваюсь.
Андрей смотрит на меня от двери, руки засунуты в карманы брюк, словно боится дать им волю, а я сижу и не знаю, хочу ли… вернее, да, я хочу, только никак не могу осмелиться признаться.
— Ты что-то забыл? — надо же, а я еще способна притворяться невозмутимой.
Он подходит. Дыхание застывает, когда Андрей встает за спинкой моего кресла. Сглатываю, не могу противиться. Горло пересохло, и по всему тело ползет томная, болезненная дрожь нетерпения. Ну, хватит мучить меня! Перестань! Решись ты уже, будь мужиком! — не то, что я готова сказать ему вслух, но, наверное, бесстыдно говорю телом. Судорожным дыханием, стыдливо сжатыми коленями, влажными губами, которые облизываю снова и снова.
Он кладет ладони на мои плечи и я подскакиваю. Ничего не могу с собой поделать, вздрагиваю словно он бьет меня током. Чувствую, как заливаюсь краской стыда, хорошо что он не видит.
Мы молчим. Его руки лежат на моих плечах, теплые, тяжелые. Мгновения тянутся. Почему мы молчим? Ну скажи же что-нибудь! Будь таким, как там, на интервью, предложи мне чертов секс. Боже, да я же соглашусь.
— Встань.
Он ничего не собирается мне предлагать. Он собирается просто взять. Голос, хриплый низкий, бескомпромиссный, не предполагает отказа. И я встаю, дрожа так, словно у меня это в первый раз. В каком-то смысле в первый… Андрей откатывает мой стул на колесиках, делает шаг вперед, и меня окутывает его запахом, теплом его тела. Он прижимается сзади. Закрываю глаза, томно откидываюсь ему на грудь.
— Андрей…
— Ш… Тише… — он шепчет мне на ухо. Это все еще так невинно. Она ведь даже не касается. Мы снова зависаем ненадолго: его твердая грудь к моей спине, крепкие бедра к ягодицам. Хочу повернуться, чтобы сказать что-то, но едва поворачиваю голову, как его губы прижимаются к уху. Застываю. Мягко прикусывает раковину, отводит волосы, втягивает в рот мочку.
У меня вырывается стон. Вздрагиваю и закрываю рот рукой. Боже! Мы же в переговорке!
— Это твоя вина, — шепчет он. Горячее дыхание посылает по телу дрожь. — Полностью твоя вина, что мы трахнемся в офисе.
У меня подгибаются коленки, и Андрей беззастенчиво пользуется этим. Подталкивает к столу.
— О, нет… Нет… Не здесь, — у меня хватает сил что-то жалобно шептать, но остановить это все уже нет. Упираюсь в столешницу бедрами.
— Расстегни блузку.
Этот шепот, кажется, может довести меня до оргазма.
— Андрей…
Он тащит мою юбку вверх. Зажмуриваюсь от стыда и бешеного возбуждения. Тянусь к пуговицам и расстегиваю до самого живота, развожу края, хоть он и не видит. Мне хочется быть покорной для него. Смотрю на него через плечо. На мне колготки, специально не надевала чулки в офис, чтобы было меньше соблазна. Он подцепляет резинку, захватывает сразу и трусики и тянет все вниз.
— Боже…
Приседает, стягивая с меня белье. Переступаю ногами, помогая, кусаю губы. Могла бы попросить его остановиться, сказать «поехали куда-нибудь», но сама знаю, что по пути сто раз передумаю и он знает. Бросает колготки с трусиками прямо на стол, так чтоб я видела. Горю от стыда.
Задирает юбку до самой талии, обнажая меня, прижимается сзади. Тяжелая ткань костюма напряженный член под ширинкой. Задыхаюсь от бешеного возбуждения, стыда и нетерпения.
— Ты на таблетках?
Киваю. Да, на таблетках, чуть не добавляю «А что?», и от понимания что именно это значит, начинаю нетерпеливо ерзать. Андрей кончит в меня, вот что это значит.
Он обхватывает меня сзади и сжимает грудь.
— Зачем ты меня так долго дразнила?.. — ласкает сквозь бюстгальтер. Я жалобно пытаюсь что-то возразить, как-то оправдаться, но изо рта выходит одно жалобное хныканье. — Изводила… День за днем… — подцепляет лифчик и стаскивает вверх. От ощущения его рук на сосках, я теряюсь. Мне уже все равно где мы, кто мы друг другу и что там кроме нас двоих вообще существует в этом мире. По-моему ничего. Только его горячие пальцы играющие с моими сосками. Перекатывающие, сжимающие, обводящие по кругу, а потом теплые сильные ладони, его чертовы красивые ладони, накрывают всю грудь и сжимают. Давлю стон.
Его рука скользит вниз, бесстыдно накрывает лобок.
— Теперь будет вот так… в офисе, тихо как мышки… — он стонет мне в ухо, когда палец проходится по складкам. Стонет от понимания какая я влажная и готовая для него. Я горю румянцем, но правда есть правда. Хочу его, прямо сейчас.
— Ложись, — хриплый приказ, дыхание щекочет волоски.
— Как? — ничего не соображаю.
— Животом.
Подчиняюсь. Ложусь на стол, голая грудь соприкасается с прохладным деревом. Смотрю на свои руки, неловко скользящие по поверхности. На правой обручальное кольцо. Не могу вспомнить, что оно означает. Не могу думать. Слышу звяканье пряжки ремня, звук молнии на ширинке и зажмуриваюсь. Не может быть! Не можем мы правда сделать это! Вот тут на столе в переговорке! Расставляю ноги шире, чтобы ему было удобнее. Андрей берет меня за бедра и тянет на себя, чуть сдвигает, чтобы бедра не лежали на столе. Властно сдвигает мою стопу, немного сводя ноги. Раскладывает меня так, как ему хочется. Завожусь от этого еще сильнее. Чуть давит на поясницу, заставляя выгнуться.
— Вот так. Удобно?
Меня немножко удивляет этот вопрос. Что он еще может думать о таких вещах.
— Пожалуйста… — ерзаю. Мне не терпится.
Меня касается его член. Ахаю, выгибаясь в спине. Горячая головка скользит по промежности. Жду, что он сейчас навалится на меня. Но он скользит дальше, дразнит клитор.
— Андрей… — закусываю кулак. — Ну, пожалуйста… Пожалуйста..
Он неумолим. Снова и снова я чувствую промежностью всю его горячую, твердую длину, но он лишь покачивается и не входит.
Всхлипываю.
— Не знаю, достаточно ли ты меня хочешь…
Член скользит от влагалища до клитора и я начинаю извиваться, всхлипывать.
Тогда он чуть надавливает. Головка входит в меня и я блаженно, бесстыдно постанываю. Пожалуйста, до конца…
Но он снова играет, так неспешно словно у нас вся ночь впереди. Вынимает, снова дразнит, опять одна головка во мне… Пытка. Чертова пытка! Поворачиваю голову, смотрю на него жалобно. Андрей, отводит взмокшие волосы от моего лица.
— Поля… — тихий шепот. Он входит. Наконец-то! Мы одно. Задыхаюсь. Его бедра вжимаются в ягодицы, от ощущения наполненности не могу дышать.
Зажимаю рот ладонью. Я, черт побери, ужасно шумлю тут. А шуметь нельзя. Нам надо тихо… Но как же это тяжело!
— Тише… — у Андрея вот получается шептать, только от его шепота, я выгибаюсь. Как же сексуально звучит его голос. — Мы быстро…
Он начинает двигаться. И я понимаю что он прав — все будет быстро.
Он заводит одну руку мне за спину и прижимает меня к столу. Чтобы не ерзала, не скользила. Цепляюсь босыми пальчиками ног за скользкую плитку на полу. Его движения глубокие и быстрые. Ровные, словно отбойный молоток. Стол чуть покачивается, я зажимаю рот, закрываю глаза. Со мной ли это?.. Не знаю…
Член распирает меня, горячий и жаркий. Андрей меняет ритм, протяжно медленно входит на всю длину несколько раз. Мне уже так недостаточно! Мне уже нужно грубее, сильнее и он это прекрасно знает! Он снова меня изводит! От бессилия бьюсь лбом об стол. Мне уже плевать как глупо это выглядит. Пожалуйста! Не останавливайся. Пожалуйста!
Тихий смешок:
— Давно бы так…
Ненавижу его самодовольную рожу в эту минуту. Но люблю его член. Обожаю его член…
Он снова ускоряется и меня ведет. Дрожь все нарастает, я выгибаюсь, подставляюсь. Стоны все жалобней, движения все быстрее. Моя свободная рука скребет по столешнице не в силах найти опору.
Андрей натягивает меня на себя, тихо, грубо постанывая.
И я кончаю. Бесстыдно кончаю на офисном столе под чужим мужем. Сладко содрогаюсь, постанываю в ладонь. Меня скручивает долго. Так что Андрей успевает догнать. Он тоже стонет, сквозь зубы, шипит как от боли. Чувствую его дрожь, мое тело выжимает его. Мы кончаем почти в унисон. Чертов единорог, этот совместный оргазм…
Он наваливается на меня, отпускает руку. Ладони упираются в стол по обеим сторонам от моих плеч, он с удовлетворенным выходом опускается на меня, тяжелое горячее дыхание щекочет шею. Мы все еще соединены. Я не смогу пошевелиться. Просто не смогу.
— Как ты?
Он еще не отдышался. Сглатывает, облизывает губы.
— М… — прости, это все на что я способна в вербальном плане в данный момент. Он приподнимается и вынимает из меня член.
— Блять…
Мне искренне все равно что там. Плевать…
— Не шевелись.
О, это я могу. Вернее, только это я в данный момент и могу.
Шуршит одежда. Андрей застегивает ширинку, и ремень — я это слышу. А я все еще лежу, распластанная на столе, с постыдно задранной юбкой. Боже, что я натворила… А впрочем, плевать. Дело сделано. И это было… потрясающе.
Андрей зачем-то роется в моей сумке, я только начинаю приходить в себя, приподнимаюсь.
— Лежи, Полина. Подожди минутку.
И тут я чувствую. По ногам течет его сперма. Зажмуриваюсь.
— Все нормально, — говорю как пьяная.
Андрей подходит ко мне с влажными салфетками и нежно вытирает мне ноги и промежность.
— Прости. Издержки.
— Да ладно уж, — прыскаю. И правда как пьяная.
— Когда ты свободна?
— Сейчас.
— Сейчас?
— Да. Муж в отъезде.
Наверное, я могла бы соврать ему до всего этого. А вот сейчас уже не могу. Да и смысла не осталось.
— Прекрасно.
Он еще раз вытирает меня и тут уж я прихожу в себя достаточно. Приподнимаюсь.
— Все нормально, я справлюсь, — тяну вниз сложенную гармошкой юбку, прикрываясь.
Андрей встает с корточек, разворачивает к себе и вдруг целует меня. Властно, собственнически, сладко. Мы сегодня ни разу не поцеловались, и этот поцелуй кажется клеймом которое он ставит на меня.
«Мое»
И возразить нечего. Сегодня — его.
Отстраняется и смотрит вниз на все еще голую грудь. Поднимает темный от желания взгляд.
— Приведи себя в порядок. Я позвоню через двадцать минут и скажу куда ехать.
— Хорошо.
Вяло думаю, а не сбежать ли домой и понимаю, что буду жалеть об этом всю свою жизнь.
Андрей выходит, я босая торопливо бегу к двери и снова ее запираю. Боже! Боже, боже, боже!
Что мы тут устроили! А что если кто-то слышал? Но все вроде тихо, офис стоит такой же сонный и пустой.
Одеваю белье и колготки. Проверяю, чтобы не осталось следов ни на столе, ни на полу. Протираю стол салфетками. Пытаюсь унять дрожь и смех. Безумные. Мы с ним спятили!
Он звонит раньше. И десяти минут не прошло.
— Холидей Ин. Через три квартала отсюда. Я уже в машине и я очень хочу увидеть как ты сядешь в свою и поедешь туда.