— Здравствуй, мам, — он присел на корточки и обнял её.
— Сынок, здравствуй. Как возмужал, прямо настоящий мужчина стал. Я вот решила не дожидаться твоего отпуска. Ольга у знакомой врачихи для меня больничный на неделю выпросила. Так что дня три могу смело погостить у тебя. Поселюсь в гостинице, — счастливо улыбнулась Ирина.
— Мам, ну какая гостиница? Деньги откуда? У нас при части есть маленькая гостиница на четыре комнаты. Там правда обстановка как в казарме. Я сейчас договорюсь.
— Какая мне разница, что там. Главное ты рядом. Я же тебя повидать приехала.
— Ты посиди, я быстро, только разрешение получу.
Полковник Дружинин Александр Сергеевич был человек понятливый. Он дал разрешение на заселение и даже три дня выходных. Владлен был счастлив. Целых три дня вместе с мамой.
Они зашли в небольшую комнату, где были: четыре железные койки, стол и пара стульев. На двери прибиты крючки для одежды. Ирина разделась и принялась вынимать из сумки банки с домашними заготовками: лечо, кабачковая икра, огурчики. Ирина даже хлеба по дороге в часть купила.
— Мам, спасибо. Моё любимое лечо. Я даже и мечтать о таком не мог, — улыбнулся Владлен.
— Кушай, сынок, на здоровье. А потом тебе на службу идти надо.
— Нет, полковник у нас мировой мужик, дал три дня выходных. Только извини, провести экскурсию по части не могу. Дальше гостиницы и прилегающей к ней территории уходить тебе не положено. Но мы обязательно прогуляемся по городу.
Владлен достал ложку из ящика стола и, открыв лечо, стал есть прямо из банки.
Ирина не могла налюбоваться на сына. Он действительно возмужал, стал похож на настоящего мужчину. Именно теперь было очень заметно, что Владлен копия своего отца. Когда-то она очень любила Мансура, а тот уехал на родину и даже не попрощался. «Возможно, если бы он успел узнать, что я беременна, то не бросил бы», — подумала Садовская. Она взяла правую руку сына, а потом поцеловала большую родинку, размером с копеечную монету, между указательным и большим пальцами.
— Ты чего, мам, — смутился сын.
— Вспомнила кое-что. Такая же родинка была у Мансура. Это удивительно, но она передаётся у них по мужской линии. У прапрадеда была такая, у прадеда, у деда, у твоего отца, и вот теперь у тебя, — улыбнулась она.
— Правда? Интересный факт. Ты мне никогда не говорила об этом.
— Ну, вот говорю. Что-то спать хочется. Я, пожалуй, подремлю полчаса. Устала с дороги.
— Ложись, отдыхай. Постельное бельё тут чистое. Я тоже вздремну, когда ещё такое счастье предвидится.
На второй и третий день Владлен показывал матери город. Командир части даже со знакомым музейным работником договорился, чтобы пропустили бесплатно. А вечером третьего дня Садовский посадил маму на поезд. Он смотрел на то, как самый любимый человек уезжает, и вдруг защемило сердце. Какая-то нереальная тоска ворвалась в душу, как будто он видит её в последний раз.
В начале декабря объявили, что сломавшего ногу инструктора к концу месяца выпишут. А так как в части не было свободных должностей, полковник подал рапорт о переводе Садовского в другую часть. С этого дня Владлен стал жить как на иголках. Ему не хотелось, чтобы вернули туда, откуда он начал. Надежда оправдалась, но теперь Садовский не знал, что хуже: вернуться под крыло толстого и вредного полковника Свиридова или уехать в другую учебную часть.
Третьего января его вызвал к себе начальник части.
— Здравия желаю, товарищ полковник, вызывали, — отрапортовал Владлен, стоя по стойке смирно.
— Здравия желаю. Проходите, Владлен Валентинович, присаживайтесь.
Кабинет начальника части представлял собой довольно большое помещение. Два стола поставленные буквой «Т», множество стульев, стеллаж с папками и карта района на стене. Владлен присел на один из стульев поближе к начальнику.
— Пришли документы о твоём новом назначении, Владлен Валентинович. Полетишь в Дагестан. Там на одном из полигонов учебка. Заступишь под командование Капитана Никольского. Он со своими желторотиками через неделю в Чечню отправляется. Вот так, Владлен, отправляют тебя воевать. Наверху посчитали, что ты со своими навыками там нужнее, — грустным голосом сказал Дружинин.
— Когда выезжать, Алексей Сергеевич, — спокойно ответил Владлен.
— Завтра в два часа дня туда вертушка полетит, вот с ними и отправишься. В двенадцать нужно к вертолётчикам явиться. А пока собирай вещи и прощайся с сослуживцами. Да, можешь матери позвонить. Я распоряжусь.
— Спасибо, товарищ Полковник. Разрешите идти.
— Иди. А я пока твои документы подготовлю.
Владлен не сразу пошел в кабинет связистов. Он долго думал как обо всём сказать маме. Да и утро ещё, наверняка она на работе. Разволновавшись, Садовский не вспомнил даже, что сейчас каникулы. Решив, что со звонком успеет, он пошёл собирать немногочисленные вещи.
***
Ирина весь день провела в постели. Что-то сердце снова заболело, и давление поднялось. Хорошо хоть были каникулы, и не нужно идти на работу. Вечером, как всегда, забежала Ольга. Это уже стало определённым ритуалом — после работы не сразу идти домой, а навещать Ирину. Садовская, как обычно, поставила чайник, чтобы немного поболтать с подругой. В последнее время было так одиноко.
— Ты бы хоть мужичка себе какого завела, — сказала Ольга, разворачивая конфету.
— Какой мужчина, о чём ты говоришь. На меня ещё год назад перестали смотреть, — отмахнулась Садовская.
— Это потому, что ты себя запустила. Без макияжа, вечный старушечий пучок на голове. Одеваешься, как бабка старая. Извини, конечно, за такие слова. Но кто тебе ещё скажет правду как не я.
— С моими болячками ещё и хорохориться. Кто знает, что будет завтра. Вот сегодня сердце что-то ёкает. Работает, как старый проржавевший мотор автобуса, — грустно улыбнулась Ирина.
Неожиданно раздалась трель телефона. В квартире было два параллельных аппарата. Один на кухне, другой в комнате.
— Погоди, Оль, междугородный звонок. Странно. Алло.
— Мам, здравствуй. Это я Владлен.
— Сынок, ну как у тебя дела? — просияла Ирина.
— Хорошо, мам. Я вот что звоню. Ты мне по этому адресу больше не пиши. Я приеду на новое место и сам напишу, как со мной связаться.
— Тебя переводят?
— Да. Только ты не волнуйся. Я сначала в Дагестан лечу, а потом в Чечню.
— Ка-ак это?! — заикнулась Ирина от шока, — там же война, Владлен!
— Приказ, мам. Ты же знаешь, в армии приказы не обсуждают. Я буду писать, обязательно. Сейчас просто разрешили прямо из части тебе позвонить.
— Как же так, Владлен. Нам же сказали, что единственного ребёнка забирать на войну не будут, — по щекам Ирины потекли слезы.
— Ты больше телевизор смотри. Они тебе ещё и не такой лапши на уши навешают. Мам, прости, я долго не могу разговаривать. Прости меня, мам.
— Не за что мне тебя прощать. Самое главное будь начеку там и вернись живой.
Ирина попрощалась с сыном и, положив трубку на рычаги, посмотрела на подругу.
— Его воевать отправляют, с этими боевиками проклятыми. Господи, Оля, как выдержать всё это, — Ирина положила валидол под язык.
— Я же говорила, нужно было сказать о своей болезни. От больной матери, поди бы, не забрали.
— Толку теперь об этом говорить. Кто же знал, что будет война, — из глаз всё лились слезы, а лицо стало мертвенно бледным.
Неожиданно Ирина схватилась за сердце.
— Сейчас, подруга, я скорую вызову, — Дронова уже набирала номер скорой помощи.
Врачи приехали через десять минут и увезли Ирину в больницу. Когда её выносили из квартиры, она слабеющей рукой взяла ладонь идущей рядом подруги.
— Оля, он на войну едет, понимаешь. Он должен быть собранным и внимательным, а не отвлекаться мыслями на больную мать. Сообщишь ему, что меня скорая увезла и ты мне больше не подруга, — хрипло прошептала Садовская.
— Ну не геройству ты, Ир, а.
— Герой — это он. Он родину поехал защищать, а я должна оберегать его покой, чтобы он живым вернулся, — заволновалась Ирина.
— Тише, не волнуйся. Не скажу я. К тому же телефонный номер части не знаю.
На следующий день Ольга с мужем навестили Ирину в больнице. Оказалось, что у неё был микроинфаркт. Но на все уговоры друзей позвонить сыну, Ира отвечала категорическим «нет».
========== Глава 15 ==========
Вертолёт приземлился на расчищенном от снега пятачке. К нему тут же подбежал молоденький лейтенант. Маленький, щуплый, с каким-то смешным выражением лица и тонкими усиками над губой. «Цирк уехал, клоуны остались», — подумал Владлен, спрыгивая с вертолета. Он был одет в военно-полевую форму, а на плече висел рюкзак. Пилот тоже вышел из кабины и поздоровался с лейтенантом за руку.
— Привет, Володя. Кого это ты к нам привёз? — спросил лейтенант.
— Здорово, Гриша. Боеприпасы привёз и продовольствие. А это к Никольскому. Сержант Садовский, снайпер. Только осторожнее с ним, странный он какой-то, — шепнул Владимир.
— Никольский разберётся, — весело хмыкнул лейтенант.
Тем временем Владлен осмотрелся. Полигон представлял собой несколько бараков и военные палатки. Территория обтянута колючей проволокой. На вышке дозорные, а вместо КПП железный вагончик. Затем он глянул на лейтенанта. Тот разговаривал с пилотом и не спешил подходить. Садовский решил не нарушать их идиллию, оставшись стоять на месте. Наконец «клоун», как его мысленно окрестил Владлен, подошёл к нему. Он тут же встал по стойке смирно, прикладывая ладонь к берету.
— Здравия желаю, товарищ лейтенант. Сержант Садовский прибыл в распоряжение капитана Никольского.
— Здравия желаю. Лейтенант Повереннов Артём Михайлович. Пойдём, провожу к Захару Константиновичу. Он тебя ждал. Но если примет неласково, ты уж не обижайся. Он в последнее время дёрганный какой-то, — поведал Повереннов.
По дороге Артём успел дать приказ о разгрузке вертолёта, а ещё украдкой разглядеть вновь прибывшего. «Да, Захар будет в шоке. Просил снайпера, а получил вот это», — подумал он.
Тем временем подошли к небольшому бараку.
— Это штаб. У каждого офицера здесь кабинет, он же место для сна, — пояснил лейтенант, заводя Владлена внутрь.
— Вот, комната Никольского, — указал он на дверь. — Пойду за разгрузкой прослежу, а то ещё попаду под горячую руку.
Владлен, хмуря взгляд, проследил за тем, как провожатый уходит, и постучал в дверь.
— Войдите, — раздалось изнутри.
Садовский, открыв дверь, зашёл в комнату.
— Здравия желаю, товарищ капитан. Сержант Садовский для дальнейшего прохождения службы прибыл, — отрапортовал он.
— Здравия желаю. Имя, отчество?!
— Владлен Валентинович.
В комнате почти не было мебели. Аккуратно заправленная железная кровать, стол, пара стульев и узкий стеллаж. Капитан встал из-за стола и подошёл к Владлену. Это был высокий мускулистый мужик тридцати пяти лет на вид. Светло-карие глаза, русые волосы и строгое выражение вполне симпатичного лица.
— Странно, фамилия и имя с отчеством русские, а бороду нацепи и от местного населения не отличишь. Ты кто по нации, сержант? — допытывался капитан, заложив руки за спину.
— Мать русская, а отец чеченец, — не стал скрывать Владлен.
— Да они что там, охренели в штабе?! Я снайпера просил, а не абрека с гор, который в любую минуту к сородичам примкнёт! — заорал капитан.
— Я в Москве жил, и отца своего ни разу не видел. Так что вы насчёт внешности не обольщайтесь, товарищ капитан, — спокойно сказал Владлен, а у самого скула дёрнулась.
Никольский заметил темнеющий взгляд сержанта и это его остудило.
— Не обижайтесь, Владлен Валентинович. Просто накипело. Давайте присядем, — Никольский опустился на стул.
Владлен присел напротив и положил на стол сопроводительные документы.
— Послали сюда, с этими маменькиными сынками. Им по восемнадцать лет всем. После призыва месяц учёбы и в адово пекло. А они стрелять толком не умеют. Вон у Грязнова автомат в руках как у паралитика трясётся. А мне за них отвечать, я их в бой поведу. О чём там, в Москве думают. Хотя ты вон тоже не далеко от них ушёл. Двадцать лет всего. Но у тебя хоть опыт есть. Пусть не в боевых действиях, но всё же, — сказал капитан, рассматривая документы.
Владлен подивился откровениям капитана. Обычно старшие по званию не позволяли себе такого. Но Захар, кажется, был не совсем обычный или тут правила другие. Как будто прочитав его мысли, Никольский сказал:
— Расслабься, сидишь, как будто лом проглотил. Тут у нас немного проще, чем в тылу. На плацу гарцевать не придётся и расшаркиваться передо мной тоже не надо. Нам не сегодня завтра в бой вместе идти или в разведку, как знать. Так что давай по-простому, без церемониала. И ещё, что не так, не молчи — говори прямо.
— Хорошо, Захар Константинович.
— Ладно, сейчас распоряжусь, тебя проводят в палатку, — капитан взял в руки рацию. — Лейтенант, пригласи ко мне кого-то сопроводить Сержанта. Путь ему покажут тут всё.
***
Семён Дронов разгружал ящики в небольшом магазинчике. Он тут работал грузчиком, а заодно охранником, когда разгружать было нечего. Хозяин магазина был полноватый армянин с носом-горбинкой и глазками-пуговками. Он подгонял его, покуривая, сигарету.
— Бистрей, как таракан ползаешь. Ти што работать не умеешь?
Дронов пересилил себя, чтобы не ломануться в бой. А так хотелось надеть один из ящиков на голову этому армяшке, а потом ещё контрольный кулаком в морду.
Ашот Мирзоян был наглым мужиком и крайне раздражал Семёна тем, что постоянно понукал, как ездовую лошадь. А ещё тискал продавщиц по углам маленького склада. Поговаривали, что Любка, которую он поставил товароведом, спит с ним за это. А на шашни любовника на стороне закрывает глаза. А чего ревновать? Пусть его законная жена ревнует! Тем не менее любвеобильная сорокалетняя дама успевала не только залезть на Ашота, который был на двадцать лет старше, но ещё и к Дронову клеилась.
Взяв последнюю коробку, Семён проследил довольным взглядом, как ненавистный Ашот уезжает. Он понёс коробку на склад, и там его застала Люба. Женщина выглядела ещё довольно привлекательно. Густые рыжие волосы, подстриженные в каре, зелёные глаза, пухлые губки. При её стройном теле у неё была грудь четвёртого размера. Люба закрыла дверь на щеколду, а потом припёрла Семёна к стене четвёртым размером.
— Любовь Михайловна, вы чего? — опешил Дронов.
Раньше она себе позволяла только обнять мимоходом или за задницу ущипнуть, а тут такое.
— Давай уж по-простому, Люба, — она принялась шарить руками по телу парня, — знаешь, как надоел этот жирный Ашот, сил нет. Так хочется молодого тела. Будешь со мной спать и останешься тут работать. А нет, так я скажу Ашоту, что ты товар воруешь.
Люба расстегнула на парне ширинку и, выпростав член, принялась его целовать, оставляя следы ядовито-красной губной помады.
— Да пошла ты. Только старой кошёлки мне ещё и не хватало, — оттолкнул её Дронов. — Ты, Люба, баба ещё ничего, но и мне не пятьдесят. За копеечную зарплату я ещё и спать с тобой должен?!
— Значит так, да? Тогда вообще ничего не получишь. Я скажу, что ты товар украл и Ашотик тебя уволит без зарплаты. Ты ещё пожалеешь, сука, — злобно скривилась Люба, поднимаясь с пола.
Дронов хотел что-то ещё сказать, но тут в дверь постучали.
— Любовь Михайловна, там бандиты. Где Семён? — заорала продавец Марина.
— Бандиты? Вот и разбирайся теперь с ними сама. Я так понимаю, что я уволен, — улыбнулся Семен, открывая дверь.
Он вышел в коридор и встал в дверях, ведущих в зал. Семён увидел, как перед кассиром Машей белобрысый парень машет ножичком.
— Я тебе говорю, сука, не отдашь деньги, я тебе звезду героя на лбу нарисую. Ашот должен был ещё три дня назад деньги отдать. Открывай кассу и вынимай бабло.
— А причём тут я? Ашот должен вот пусть и отдаёт, — заверещала Мария.
Рядом с блондином стояли ещё два парня. Они дико заржали.
— Послушай, Волк, может закроем всё на обеденный перерыв и трахнем этих курочек. Говорят, Ашот их пялит на своём складе. Вот будет ему урок.