Я получаю новые и новые удары по телу. Хаотичные, но довольно болезненные. Плохо соображаю, чувствую, как к голове приливает кровь и темнеет в глазах. Дыхание перехватывает, и я беспорядочно отбиваюсь, не различая лиц нападавших. Они пыхтят и матерятся, подобно животным гасят меня одного.
И сквозь эти бесконечные голоса мне удается различить громкий тон Амира:
— Вы чё …! Черти…! Моего брата…!
Амир спешит мне на помощь. Золотов опасается и решает позвать новую «порцию» наемников.
Забудьте все, что я говорил о цивилизованном обществе. К Олегу Эдуардовичу это не относится совершенно. У бизнесмена произошел сдвиг по фазе и о последствиях он не думает совершенно.
Нас не бьют, а убивают.
Сложно рассчитать время, есть только нестерпимая боль и запах крови. Соленый металлический привкус во рту и треск от разрыва одежды.
В какой-то момент я лишаюсь сил и больше не могу дышать нормально. У меня подгибаются ноги, и я валюсь коленями на грязный снег.
Что с братом не знаю, но именно сейчас моя душа освобождается от затаенной злости на Амира. Я прощаю его и, надеюсь, увидеть снова.
Вдалеке слышится лязг колес по асфальту. Будто бы не одна машина, а несколько. Я почти лежу на земле, и она вибрирует от нарастающего топота. К хриплым голосам охранников прибавляются новые.
Кто-то буквально срывает с меня наемников. Делаю попытку еще раз вздохнуть. Мои веки становятся слишком тяжелые и закрываются…
— Подъем! — я получаю снежком в лицо. — Как ты? Живой? — склоняется надо мной Амир.
— Порядок.
Я все еще возле особняка Золотова. Вместо охранников в костюмах выстроились другие люди. Я бы мог предположить, что они бойцы из отряда ГРУ судя по специальной одежде и балаклавах, скрывающих лица, если не знал их тесного знакомства с Амиром Лютольфом.
Наемники Олега, впрочем, тоже здесь, лежат скрученные на снегу. Шевелятся.
— У тебя на лице кровь Амир, — приглушенно говорю, когда брат помогает мне подняться.
— Ты свою морду не видел, — иронизирует.
— Золотов где?
— Сбежал и заперся в доме, но далеко ему не уйти.
Не отряхиваясь, я медленно двигаюсь во двор. За моими плечами Амир и поддержка некого Японца. Первые шаги даются трудно, но потом я прибавляю скорость и почти бегу.
Я замну любые разногласия с полицией!
Взбираюсь по крыльцу и дергаю ручку от входной двери. Действительно заперта.
Не расстраиваюсь совершенно, потому что вот эти американские замки Амир щелкает как орехи, применяя нехитрую отмычку.
Первым распахиваю преграду между мной и Золотовым. Оглядываюсь. Особняк достойный. Сказал бы даже роскошный исходя из представлений Олега.
Тут подозрительно тихо. Только скрипят половицы от наших шагов. Горят люстры.
Парни в балаклавах мгновенно рассредоточиваются по дому, поднимаются на второй этаж.
Мы с Амиром смиренно ждем внизу. Брат с ботинками заваливается на чудовищный диван с золочеными подлокотниками. Как в борделях.
Через пару минут вновь раздаются шаги по лестнице.
— Чисто. Здесь никого нет, — отчитывается мужчина.
По командирскому тону предполагаю, что он и есть Японец.
— Как это нет?! — ору.
— Мы проверили все.
Амир поднимается с дивана, озвучивая свое мнение:
— Может, через запасной выход сбежал?
— Не успел бы!
Э…нет, ребята.
Приказываю, чтобы все замерли, а сам начинаю медленно двигаться по квадратам первого этажа.
Куда бы мог деться трусливый как мышь бизнесмен с наверняка обмоченными штанами после приезда Японца? Времени на раздумья у него было критически мало, плюс им одолевал дичайший страх за собственную шкуру.
За диванами в левой части дома большое окно, украшенное портьерами. Неотрывно я гипнотизирую плотную ткань, но, кажется, заглядываю в самую душу Олега.
— И снова здравствуй! — резко отодвигаю штору, хватаю Золотова за грудки и валю на пол.
Бизнесмен огорчен, однако в его глазах все еще прослеживается безумие. Олег истерично хохочет и смахивает с покрасневшего лица капли пота.
— Ну и ладно, Марк Лютольф, — принимает исход. — Все равно я тебя обыграл. Суда не будет!
— Что ты имеешь в виду?
— А ведь Настя и правда тебя полюбила, а ты опоздал… АДВОКАТ… Жена попыталась сбежать, но мы ее остановили. Теперь Настя отправится за границу, и ты не узнаешь местоположения. Ни-ког-да…
Я то ли хриплю, то ли рычу от досады.
Вспыльчивый Амир не выдерживает:
— Да я ему паяльником глаза выжгу!
— Остынь, — притормаживаю брата.
Золотов отвратительно посмеивается:
— Делайте что хотите, мне уже терять нечего. Главное, что Настя тебе не достанется!
— По костям разобран будешь, — угрожаю, надеясь хоть на слабый проблеск рассудка Олега.
— Я весь твой, — Золотов ерзает по полу. Замечаю мокрые следы на темном паркете от его брюк. — Ты же не зря, так печешься за девушку? У тебя к ней интерес не только любовный? — Олег утирает сопли и шмыгает носом. — Я ездил в клинику, где оплодотворяли мою бывшую жену и хорошенько протряс всех. Врачи признались, что мой материал оказался непригодным, и они решились на авантюру, взяв пробирку другого донора. И кто же он?
Не понимаю, к чему ведет Золотов.
— И тогда зачем тебе ребенок? Из мести?
— Возможно, — кряхтит бизнесмен. — Напрасно, конечно, ты оставил Стефанию с безумной старухой, — Олег опускает взгляд к наручным часам и расплывается в улыбке. — Мои люди уже и к тебе добрались. Теперь, Марк Лютольф, ты не увидишь ни Настю, ни малышку Стефанию!
Глава 19
Анастасия.
Я топталась у окна и выжидала удобного момента. Мои прогнозы оправдались только вместо перестроения, охранникам внезапно поступил сигнал по рациям. Что именно я не расслышала. Мужчины засуетились и побежали по направлению к главным воротам.
Честно, было плевать, что за беда стряслась, ведь мне предоставлялся единственный шанс вернуться к Марку и доченьке.
Накинула куртку, как и запланировала, взобралась на подоконник, открыла створку. Окна в особняке Золотова винтажные сделанные из мореного дуба.
Я осторожно перелезла на сосновую ветку и захлопнула это окно, чтобы не вызывать подозрений. Порвала об шершавый ствол лосины на коленке, но все-таки спустилась.
Я не чувствовала ни страха, ни боли. Мое тело охватывала бешеная порция адреналина.
Тихой сапой перебежала отрезок двора. По водосточной трубе вскарабкалась на крышу бани. Оглянусь, но охранники по-прежнему отсутствовали, зато слышались грубые мужские голоса с парадной территории дома.
Мне оставалось совсем чуть-чуть до желанной свободы. Я подкралась на самый край крыши, собиралась перепрыгнуть, но поскользнулась, упала и съехала на заднице вниз. Почти.
Моя куртка зацепилась за козырек на крыше. Я не смогла упасть в снег и повисла. Болоньевая ткань курточки натянулась так, что невозможно было взяться за молнию, расстегнуть и попытаться снять вещь. Я хотела выбраться, но куртка, словно удавка, затягивалась на моей шее при малейшем движении.
Впрочем, я и сейчас как болванчик колышусь. Однако кричать не собираюсь. Надеюсь, что кто-нибудь из соседей пройдет мимо и сможет мне помочь.
А на улице уже кромешная ночь. По ту сторону забора Олега редко проезжают машины. Нет людских голосов. Только собачка лает где-то вдали. Ну и наемники Золотова вопят.
Неожиданно раздается скрип двери с черного входа особняка. Или я до умопомрачения замерзла или… действительно слышу голос Марка Лютольфа!
На всякий случай замираю и, навострившись, перепроверяю звук. Есть еще чьи-то речи, незнакомые. Лютольф не ругается и вроде не схвачен наемниками Золотова.
— Марк… — сначала я робко отзываюсь. Шаги по снегу прекращаются. — Марк Яковлевич, я туточки! — визжу громче.
Двор наполняется спешным топотом и вскоре мне удается рассмотреть ужасного монстра в черной балаклаве. Через мгновенье его отталкивает сильная рука и вместо незнакомца появляется о…господи!
— Марк… — с облегчением выдавливаю из себя.
— Нашлась! — сквозь темноту адвокат рвется ко мне и снимает с долбаной крыши.
Обмякаю в руках Лютольфа. Я провисела около часа, затекла и плохо ощущаю ноги.
— Где Олег? — несмело задаю резонный вопрос.
— Жив, если тебе это важно, — грубо отвечает. Имеет право. — За ним приглядит мой брат… а нам нужно скорее вернуться домой.
Марк подхватывает меня на руки, ведь я уже ни на что не способная.
— Что за срочность? — тревожно задаю новый вопрос. — Твое лицо…
У Лютольфа рассечена бровь. Возле носа и на щеке есть запекшие дорожки крови.
— Ерунда, — улыбается Лютольф. — Золотов сказал, что поймал тебя и практически вывез за границу.
— Он врун и балабол! — от чистого сердца возмущаюсь. — Быть может, Олег заметил мою пропажу и решил вас запутать?
— Угу, — как-то грустно соглашается. — Хоть где-то я успел…
Мы спешно пересекаем двор, и я замечаю, как наемников Золотова, будто скот погоняют внутрь дома.
Возле ворот снег обагрен красным. Словно на бойне. Кошмар какой. Очевидно, именно здесь был главный мужской конфликт. Кажется, победил Лютольф.
У дороги несколько припаркованных машин, но Марк несет меня к авто Амира. Адвокат занимает место водителя, я рядом.
В теплом салоне я понемногу оттаиваю и прихожу в себя. Пока мчим по трассе, я набираюсь решимости признаться Лютольфу во всем. Об исчезновении очень важной бумаги с моей подписью! И будь что будет.
Делаю глубокий вдох и собираюсь высказаться, но Лютольф меня опережает:
— Ты, главное, не волнуйся, Кис.
Он говорит спокойно и ласково, однако за этой фразой всегда следует нечто катастрофическое.
Слова Марка меня настораживают. Я разворачиваюсь на полкорпуса к Лютольфу. Сердце начинает биться как сумасшедшее. Интуиция подсказывает огромное несчастье. Снова пытаюсь дышать, но мне не хватает кислорода.
— Что происходит?
Лютольф резко топит газ. Игнорирует все дорожные знаки. Мои сомнения только подтверждаются. От чего-то все внутри сжимается и меня захлестывает сокрушающей волной страха за Стефанию.
— Моя дочь… маленькая девочка… — еле слышно бормочу и словно покрываюсь коркой льда. Пустым взглядом рассматриваю асфальт под светом включенных фар.
Марк безмолвен и я не выдерживаю этой адской тишины. С размаха ударю кулаком об панель.
— Где Стефания! Отвечай!
— Полагаю, Золотов и в ситуации со Стешей меня обманул. Малышка осталась под присмотром Зинаиды Федоровны.
— Зинаиды?! Боже! Олег следил за нами! Он мог заранее спланировать похищение ребенка! Украл меня и дождался, пока ты уедешь! — до хрипа срываю голос.
— Не истери. Без твоих воплей тошно.
— Да я сейчас умру! — подпрыгиваю на кресле. — Почему так медленно?!
— Двести километров на спидометре…
— Врет твой спидометр!
Я заливаюсь горючими слезами. Каждая секунда растягивается в мучительную бесконечность. Мне хочется вырваться из салона и бежать самой, а еще проклинать весть мир!
Перед высотным комплексом Лютольф не успевает толком затормозить. Я уже распахиваю дверь и вываливаюсь из авто. Падаю и тут же поднимаюсь. Со всех ног бегу к многоэтажке.
— Настя стой! — орет мне в спину Марк. — Опасно!
— Там моя дочь!
Не помня себя, я влетаю в фойе дома. Ничего не вижу кроме лестницы. Бегу по ступеням наверх, не чувствуя усталости или отдышки. Только на этаже Марка мои ноги точно каменеют. Толстая железная дверь в квартиру приоткрыта…
Не слышен голос Зинаиды. Визги Стефании. Бас охранников Золотова.
Я не иду, а будто вязну в трясине. Дрожащей рукой открываю шире дверь и замираю на пороге. Горит свет. Тихо. Решаю войти в квартиру.
Медленно двигаюсь по опустевшему коридору, заглядываю в каждую комнату. Никого. В кабинете клетка Алекса завешана тряпкой, и я не могу сказать здесь ли попугай. Спальня Марка тоже пуста.
С последней надеждой я толкаю створку в свою комнату и ахаю. Несколько вещичек Стефании раскиданы на кровате. На полу валяются игрушки…
Реву окончательно. Вою. Подбегаю к постели и хватаю распашонку дочери. Ноги больше меня не держат. Валюсь на пол. Сминаю одежку и подношу к лицу. Целую все, что осталось от дочери, захлебываюсь горем…
Совсем скоро появляется всклокоченный Лютольф. Он упирается двумя руками об дверные косяки и ошарашенно на меня смотрит.
— Они забрали Стефанию…
— Твою ж мать!!! — впервые за все время Марк агрессирует. Он бьет кулаком в стену так, что я вздрагиваю. — Подожди, — шарит по карманам, — я позвоню в полицию. Они найдут Стефанию в аэропорту.
— Олег пользуется частным самолетом… — из последних сил выжимаю и вновь реву.
Сложно описать, что я сейчас чувствую. Меня будто бы похоронили при жизни. Девочка, за которую я так боролась, исчезла, а самое страшное она попала в лапы безжалостных гадов.
— В любом случае Золотов у нас, — то ли успокаивает меня, то ли себя Марк. — Он обязательно расколется.
Я поднимаюсь на ноги.
— Мы не можем так просто сидеть и ждать, пока заговорит Олег! А вдруг будет поздно?! Я знаю, где находится взлетно-посадочная полоса. Мы… мы должны успеть!
Лютольф жестом зазывает поторопиться. Дабы уберечь меня, берет за руку. Но!
Мы уже собирались вернуться на улицу, однако как по волшебству встречаем Зинаиду Федоровну со Стефанией в прихожей.
Тут же кидаюсь к дочери, до сих пор не веря собственным глазам. Сначала осторожно, а потом с горячей любовью дотрагиваюсь Стефании. Касаюсь ее розовых щечек, целую. Забираю малышку к себе и крепко прижимаю.
За спиной будто вырастаю крылья. Сквозь пелену слез благодарно смотрю на Зинаиду. Сегодня мама второй раз подарила мне жизнь!
— Да как так?! — голос Лютольфа звучит во всех тонах удивления.
Зинаида Федоровна надменно кривит улыбку и снимает с себя наспех обутые кроссовки Лютольфа.
— А я тебе что, совсем ветхая? — с гонором наезжает на Марка и упирается руками в бока. — Не могу разобраться в кнопочном пульте? Умный дом, умный дом! — излюбленным жестом тычет себя в грудь. — Я умнее!
У Лютольфа «слетает корона» и он говорит тише:
— Разве наемники Золотова тут не были?
Но моя мама не понимает намеков на конкретику. Она привыкла выражаться красочно.
— Значит, покушали мы с внучкой, поиграли. Попугая пришлось тряпкой закрыть, чтобы не орал. Басурманин! Так вот… я решила приодеть Стефанию к вашему приезду. В комнатке вещи ее разложила. Между прочим, — указывает на меня, — Настька вообще не умеет выбирать достойные наряды для внучки! — привычно уколов, опять продолжает. — Стою возле комода и в окошко глядь, а там эти окаянные! Золотовские мордовороты. Ну, я внучку хвать и побежала. На полке у двери пульт лежит. Кнопочки маленькие… кое-как нащупала. У Олега в старой квартире тоже была такая система. Мы с внучкой выбежали, а дверь я просто прикрыла. По лесенке поднялись на пару пролетов и там затаились. Наемники были у тебя в квартире, но подумали, что нас в доме нет. Остолопы!
Я никак не могу нарадоваться удаче. Готова расцеловать всех, даже консьержа!
— Непростая вы женщина, Зинаида Федоровна, — хмыкает Лютольф.
— Конечно! — мама оценивает комплимент. — Вот если бы ты меня дослушал и не стал отмахиваться, осознал, что иметь девятого любовника рэкетира это не шуточки! Я таких амбалов за версту чую! — Зинаида шаркает ногами и подходит к Лютольфу. Дотрагивается его руки. — Марик, сынок порви этого никчемного Золотова как Тузик тряпку! Я все сказала!
Месяц спустя.
— Ну как? Ты больше не волнуешься? — бархатно шепчет мне на ухо Марк.
— Это лучшая антистрессовая программа из когда-либо созданных… — устало отвечаю и с трудом унимаю дыхание. — Надеюсь, нас не было слышно?..
Утро. Мы лежим в постели адвоката.
Или возлюбленного мужчины?
Улыбка сияет на моем лице, кажется, я схожу с ума от близости Марка, аромата его кожи… он словно дурманит. Лютольф дотрагивается моего плеча кончиками пальцев, поглаживает, будоражит мое тело еще сильнее.