Наклонившись над лоханью, Рик выливает себе на голову холодную воду, смывая с себя ночной пот, запах спирта и пыль. Он всматривается в идущее рябью отражение, удивляясь тому, насколько же жалко сейчас выглядит. Даже так заметно, насколько у него покраснело лицо, на лбу появились новые морщины, и что-то подсказывало, что стало больше седых волос. Как справляться с ситуацией?
На кухне над потолком висят большие куски вяленного мяса, на столе в корзинке слегка подвявшие овощи и фрукты. На доске так и не нарезанный угорь, которого Рик хотел приготовить Дэрилу на завтрак, если бы тот не сбежал. Но вместо этого Граймс отрубает ему хвост и кидает его в клетку, а остальное выкидывает в окно, к загону, где его сожрут животные.
Рик не хочет есть, и Диксону он этого не даст. Сбежал — пускай голодает. Но что сделать с его бесполезностью, с его испорченностью, Граймс просто не знал. Ему нужно время, чтобы прийти в себя, решить, что же нужно делать. А не рубить сгоряча. Однако это ничуть не значит, что он не будет трахать мужчину. Пускай отрабатывает хоть так — своей тугой задницей.
Он все же отщипывает крупную темно-синюю ягоду и закидывает в рот, давит языком, чувствуя ее терпкий вкус. Взгляд цепляется за недавнюю покупку — тряпичную куклу, которую он приобрел на том же рынке. Все снова сжимается, стягивается в тугой комок. Рик пинает чертов стол, просто не зная, как выместить всю злость, скопившуюся внутри. Крепкая ножка все же не выдерживается, дерево хрустит, всё, что было на нем, валится на пол, фрукты закатываются в углы. Но Граймсу плевать, хочется большего. Он нервно проводит по лицу, стирая капельки пота, пытаясь взять себя в руки. Нельзя разрушать собственный дом. Но хочется.
Как назло, к носкам ботинок падает та самая игрушка. Рик наклоняется, поднимая ее, сжимает в руке, надавливая на мягкий живот. Глаза начинает щипать, и неожиданно по щеке текут слезы. Ярость слегка притупляется, но на место нее приходит невыносимая боль и тоска. Рик присаживается на корточки, понимая, что просто не удержится на ногах. Он прячет лицо в ладонях, прижимает игрушку, втягивает ее запах. Его ребенка просто нет.
Ему требуется время, чтобы прийти в себя. Рик медленно поднимается, аккуратно ставит игрушку на полку, все еще цепляясь за то, чего просто не может быть. Ему нужно принять это. Сломать себя и принять.
Шаги глухо отдаются от стен, бьют по мозгам, заставляя закрыть дверь за дверью, скрывающую сейчас ноющую, кровоточащую душу. Он должен отвечать за порядок, а не тихо сходить сума. Пора возвращаться в реальный мир.
А на улице его поджидают. Стоит спуститься по лестнице и встать на землю, как к нему прилипают взгляды людей, которые требуют ответов. Готов ли Рик отвечать сейчас? Вряд ли. Тоска все так же рвет его, в уголках глаз застывшая влага, руки нервно трясутся. Он просто не может нормально соображать. Но люди не могут ждать.
— Рик, нам нужно решать как-то вопрос. Твой раб убил Джима. У него, конечно, нет семьи, но… ты сам понимаешь. Нужно отвечать. Он твое имущество, — тыкая в сторону палатки, говорит мужчина. — К тому же ты в последнее время отлыниваешь от дел. Я понимаю, что твой статус изменился. Но тебе пора взять себя в руки и решить что-то со своим партнером.
Рик выдыхает, надавливает пальцами на глаза, одергивая себя, не давая себе психануть. И тут взгляд цепляется за выскользнувшего из палатки Пола. Что он там делал?
— Я заплачу штраф, — бросает Граймс, отмахиваясь. — Я понял тебя, Джо. Все сделаю. Пол!
Рик догоняет мужчину, который почему-то игнорирует его. Хватает его за локоть, заставляя остановиться. И что это такое?
— Какого черта, Ровиа? — рычит он, смотря в расслабленно лицо. — Что ты там делал?
— Ты же просил меня поговорить с Дэрилом, — напоминает мужчина. — Я пытаюсь помочь ему адаптироваться, перестать так резко реагировать на тебя. И на самом деле, Рик, ты ничуть мне в этом не помогаешь. Оставил бы ты его на время. Дэрилу нужно…
— Может, мне его тебе вообще отдать? — огрызается Рик. — Он мой.
Пол поднимает руки, как бы отгораживаясь от Граймса.
— Я и не пытаюсь у тебя его забрать. Я пытаюсь поменять его мировоззрение и взгляд на ситуацию. Рик, попробуй поставить себя на его место. Он в незнакомом месте, где его посадили на цепь, и его чуть ли не ежедневно насилуют.
На лице мужчины обвинительная гримаса, которая на самом деле задевает. Как будто Рик был действительно виноват. Но ведь… Граймс имел на это право.
— Как бы ты вел себя на его месте? Я пытаюсь разговорить его, узнать, что он за человек. Кстати, принеси ему что-то теплое. Дэрил мерзнет. Это могло бы быть первым шагом. Только не своди все к сексу. Дай ему адаптироваться. — И неожиданно добавляет: — Я понимаю, почему ты выбрал именно его. Но если хочешь, чтобы все было хорошо, чтобы у вас были дети, именно тебе придется постараться, чтобы наладить контакт. — Слова бьет поддых больнее, чем чужой кулак. Пол думал, что у них еще возможны дети. Но Рик… Рик однозначно понял ответ врача. — У меня есть книга, которую сделал партнер моего отца. Думаю, она тебе пригодится. Ты хотя бы немного сможешь говорить на всеобщем.
Рик рассеянно кивает, до конца не понимая слов мужчины. В голове безумно гудит. Был ли смысл пытаться учить язык с человеком, который бесполезен?
— Мне нужно проверить дозорных, — заторможено говорит он, отводя взгляд. — Спасибо.
На самом деле там нечего проверять. Но Граймс все равно медленно прогуливается по периметру деревни, кивая знакомым лицам, убеждаясь, что даже без него работа кипит. Взгляд тоскливо скользит по работающим на плантации. Одна женщина и около десятка мужчин. В просторных одеждах угадываются очертания немного приподнявшегося живота. Здесь тоже стояло аж пятеро дозорных, которые в случае чего должны были обеспечить полную безопасность людей, даже ценой собственной жизни. Дети — это их будущее. Рик останавливается, тяжело прижимается к дереву, внимательно смотря на работающих. Все здесь напоминает только об одном. О его лишении, о боли, которая будет преследовать его.
Он мотает головой, проходя дальше, заканчивая неровный круг, замыкая его. Все спокойно, пока спокойно. Рик вновь цепляется взглядом за палатку, вспоминая слова Пола. Дэрил мерз… Может, действительно стоило позаботиться о нем. Рик быстро поднимается по лестнице, берет теплую растянутую вязаную кофту, лежащую на верхней полке шкафа. И вновь кидает взгляд в сторону кухни. Да сколько можно-то? Граймс бьет по дверце кулаком, прижимается к дереву лбом, прикрывая глаза. Он до боли закусывает губу, дрожаще выдыхая.
— Успокойся, успокойся, — тихо произносит он себе. — Держи себя в руках. Выбора у тебя все равно нет.
Рик вновь загоняет внутренних демонов внутрь, запирает их там, ненадежно, но хоть ненадолго скрывая от чужих взглядов. Он залезает в мешочек с деньгами, убранный глубоко внутрь шкафа, под одежду, и отсыпает ровно половину, с грустью осознавая, что тот становится удручающе пустым. Действительно. Никакого выбора. Нужную сумму он относит главе деревни, просто опускает на стол тряпичный мешочек. И только потом наконец-то подходит к палатке.
Что-то не дает шагнуть внутрь. Рик так и замирает напротив, прикасаясь пальцами к шершавой коже, но не находя сил отодвинуть край, словно там сидит настоящий монстр. К нему прилипает непонимающий взгляд дозорного, заставляющий его все же перебороть себя и шагнуть внутрь, тут же попадая в душное помещение. Воздух как будто становится плотнее, дышать тяжело, и Рик не понимает, как здесь можно мерзнуть.
Граймс тут же находит занятого чем-то Дэрила. Тот методично, резко дергает ремень, как будто пытаясь его разорвать. Но взгляд направлен в другую сторону, да и на Рика он совсем не реагирует.
— Мэрл, смотри, что у меня есть, — монотонно бормочет он, продолжая дергать ремень. — Круто, да? И меня даже не поймали. Я смогу помогать тебе. Видишь, да. Я хочу летать с тобой. Не хочу оставаться один. Я могу украсть еще. Не хочу оставаться. Я сильный. Я смогу прикрывать тебе спину. Видишь, да…. Я теперь совершеннолетний…
Рик медленно, преодолевая сопротивление воздуха, приближается к мужчине, испытывая странный, необъяснимый страх. Неужели он тронулся головой? Но выглядело все именно так. На землю капают крупные капли крови, и при более внимательном рассмотрении Граймс замечает кусочки кожи на ремне, а Диксон как будто и не замечает этого, продолжая резать собственные запястья.
— Хей…
Рука трясется, но Граймс заставляет себя сжать чужое плечо, привлекая к себе внимание. Мужчина замирает, но все равно даже не поворачивается. И Рику приходится обойти его, чтобы посмотреть в отрешенное лицо, в пустые глаза с расширенными зрачками. Симптомы были ему знакомы, Граймсу приходилось уже видеть подобную картину, потому от сердца немного отлегает. Зато возвращается злость. Пока Рик мучился, Это получало удовольствие от дурманящих грибов. И как они ему попали? Хотя чего тут гадать, конечно же, Пол.
Дэрил вновь начинает дергать воспаленные руки. Тянет губы в широкой, неестественной ухмылке.
— Мэрл, — тянет он, дергаясь вперед, пытаясь придвинуться. — У нас с тобой есть небольшое дело. Нужно убить одного ублюдка…
Это раздражает. И, кажется, в словах Диксона он слышит издевательские нотки. Он смеется над ним, зная, во что Рик попал. Думает, что умнее всех. Вот только это не так. Рик откидывает в сторону кофту, рассматривает мужчину снизу вверх, морщась от отвращения. Ублюдок. Он виноват во всем. Пол просто не понимал, кто такой Диксон, не видел того, что видит Рик.
Граймс медлит, но тянется к ремню, отстегивая его, не желая, чтобы Диксон все же перерезал себе же вены. Нет, так просто Дэрил от него не сбежит. Мужчина падает на спину, словно только эта веревка держала его. Он прикрывает глаза, спокойно дышит, словно заснул. Вот только Рик в этом сомневался.
На запястьях уродливые кровоточащие раны, выглядящие действительно плохо. Задравшаяся куртка обнажает загорелый живот, в котором и должен быть… Рик прикусывает губу, дергает завязки, откидывая полы верхней одежды, открывая взгляду неровную, покрытую шрамами кожу.
Тогда, на рынке, Рик обратил внимание именно на него, повелся на мышцы, на крепкое тело, дикие глаза, надеялся получить все. Идиот. Он ведет пальцами по шее, слегка надавливает на ключицу, ниже, к грудным мышцам, стискивает их, вдавливается в кожу, оставляя красные пятна. Руки наконец-то не трясутся, и внутри рождается уверенность в том, что Рик делает то, что должен делать.
Он прощупывает пальцами выступающие ребра, проводит по ним линию, очерчивая их, практически нежно, разрываясь от невыносимой боли. Царапает короткими ногтями впалый живот, оставляя и на нем свою метку. Так жалко мстя за собственную боль. Он вновь нажимает на то место, где была его ошибка. И чувствует все тот же рубец, немного ходящий под пальцами, тот, что так обманул его. Рик впивается сильнее, режет кожу, смотря, как набухают маленькие рубиновые капли.
Дэрил впервые молчит, не пытаясь отстраниться или сделать что-то. Он даже не вздрагивает от боли, просто превращаясь в обычную куклу, которой теперь в принципе и был. Кукла, которая не может родить, которая интересна, пока с ней нравится играть.
Рик царапает пальцами большой шрам, пытаясь расковырять его. И даже возникает мысль о том, чтобы срезать его, выровнять кожу, отомстить. Но Граймс вовремя останавливает себя, когда кончик острого ножа уже вжимается в бугрящуюся кожу, слегка надавливая на нее. Это будет уже излишним издевательством. Вместо этого он берется за завязки на штанах, сдергивая их с ног, полностью обнажая.
Волосы в паху уже слегка отрасли, и сейчас колючей щетиной царапают ладонь, когда Рик прижимает ее к лобку. Под пальцами горячая кожа, большой палец прислоняется к стволу члена. Вспоминаются слова Стивена о том, что их физиология отлична. Но где? Тот же член, те же тяжелые яйца, тот же анус. Разве есть хоть какая-то разница? Да, заостренные уши и острые клыки, но ведь это какая-то мелочь. Так почему? Почему не получалось?
Рик расталкивает чужие ноги, нажимает пальцем на припухший, слегка воспаленный анус. А ведь казалось, что там должно быть все намного хуже. Вчера он не озаботился хоть какой-то подготовкой, только слюна и собственная смазка, чего было ничтожно мало. Но, похоже, зря осторожничал. Можно было и сильнее. Все равно заживет. Он протискивает разом три пальца, расширяя мышцы. Но даже на это Диксон не реагирует, вызывая острое желание сделать больнее, намного больнее. На коже остаются красные, размазанные потеки крови, забивающиеся в трещинки, но при этом не вызывающие никакой жалости.
Дэрилу будет больно. Очень больно. Вот только даже это вряд ли вытащит его из его маленького мирка, в который он сейчас погрузился. Рик пару раз проводит по собственному члену, приводя его в боевую готовность, сплевывает на ладонь, снова собираясь использовать вместо смазки только это. Он прижимается головкой к припухшему анусу и толкается, одним резким движение проникая внутрь, на полную длину, растягивает мышцы. И это, похоже, все же доходит до сознания мужчины. Тот распахивает глаза, невидяще смотря в потолок, толкает ладонью в грудь. Но это все такие жалкие попытки, которые раззадоривают только сильнее.
Он толкается сильнее, вырывая хрип из приоткрытых губ. Но Рику хочется больше, намного больше. Передать всю ту боль, что чувствует сейчас внутри, вырвать к черту всю его душу. Показать, что он сотворил тем, что оказался не таким, как должен быть, что не может выполнить ту единственную функцию.
Рик нависает сверху, стискивает пальцами челюсть, поворачивая к себе лицо, на котором застыла болезненная гримаса. На лбу поблескивают мелкие капельки пота, сощуренные глаза все так же бессмысленно смотрят вверх. Он только слегка дергается от каждого толчка. И в какой-то момент Рику кажется, что он просто трахает труп, еще не остывший, но все же труп.
— Реагируй, блядь!
Неожиданно Рику не хватает того злого шипения, тех дерганий Диксона, который пытался избавиться от него. Хоть чего-то еще… И Граймс бьет, по щеке, наотмашь, пытаясь привести его в себя, придерживая голову, не давая ей мотаться. Раз за разом, сильно, уже даже не двигаясь, получая только от этого странное удовольствие. Из еще вчера разбитой губы вновь сочится кровь, на щеке расцветает красное пятно, но это совершенно ничего не меняет. Дэрил все так же не здесь.
Это не заставляет Граймса остановиться, пока он не кончает, внутри, бессмысленно, бесполезно. Оставляя свою метку там, глубоко в кишках. Рик падает сверху, прижимается к нему грудью, утыкается носом в плечо, вдыхая так понравившийся ему тогда запах.
Когда Рик превратился в это? Когда он начал совершать такие вещи, чтобы только почувствовать себя лучше? Граймс медленно выскальзывает из чужого тела, смотрит на размазанную по члену кровь, чувствуя, как растет отвращение к самому себе.
Механически, не осознавая до конца, что же делает, он медленно возвращает штаны на место. Диксон даже не пытается сопротивляться. Натягивает кофту на покрытую бисеринками пота кожу. И вновь застегивает запястья. Дэрил все так же не реагирует, он так и лежит, не двигаясь, грудная клетка ритмично опускается и поднимается, как будто ничего не произошло, как будто он просто спит.
Нужно было что-то решать. Окончательно, потому что иначе с каждым днем будет становиться все хуже и хуже. Рик убирает темную прядку волос, заправляя ее за острое ухо. Он сам виноват.
— Рик…
Граймс застывает, на секунду прикрывает глаза, медленно выдыхая, вновь закрываясь, загоняя монстра в клетку.
— Да.
— Нам нужна твоя помощь.
========== VII. Попытка номер два ==========
— Бам, — маленький камешек летит в столб, слегка отскакивая от него.
— Бам, — очередной собрат летит в соседний, с тихим звуком рикошетя. — Бам.
Дэрил не пытался сломать столбы, это было бы глупо, особенно такими мелкими камешками, которыми даже глаз выбить не получится. Ему было просто невыносимо скучно. Он очнулся — сказать «проснулся» было бы неправильно — несколько часов назад, хорошенько проблевался, осознал, что его вновь выебали, да так, что жопа до сих пор болела. Зато он наконец-то заработал теплую одежду.