Он даже не сразу заметил, что стало заметно темнее и прохладнее — это солнце и купол Барьера закрыл дощатый навес, сколоченный невесть кем и невесть зачем: не проще ли было на торговой площади несколько тентов натянуть? Винс собрался было поискать Фиска, но взгляд его поневоле зацепился за типа, курившего у небольшого костерка. Тип был не просто обрит наголо, а ещё и разрисован сине-зелёными узорами и по лицу, и по бритой голове. Одет он был во что-то вроде платья, то ли вышитого, то ли расписанного чем-то вроде рун, но смешным при этом совсем не выглядел. Наверное, шипастая дубинка на поясе отбивала желание смеяться. Курил он что-то такое, что у Винса закружилась голова, хотя он всего лишь вдохнул зеленоватый дым, порядком уже развеянный ветерком, сквозившим под навесом.
Винс настороженно поздоровался с ним, и бритоголовый благосклонно кивнул.
— Да пребудет с тобой Спящий, — сказал он приветливо. — Чем я могу помочь тебе?
— Расскажи мне о Спящем.
Винс уже слышал, конечно, от вчерашних рудокопов про «болотного бога», но узнать о загадочном божестве от его адепта явно было умнее и надёжнее. Не то чтобы Винс собирался отречься от старых богов, но послушать было интересно. В конце концов, переписывая книги, он поневоле много чего знал такого, что обычным ремесленникам знать вроде как и не полагается.
Ну, Спящий был истинным богом, который… э-э… спал, пока трое узурпаторов, объявивших себя создателями мира, вели этот мир к несомненному скорому концу. Сам идол Парвез такого не говорил, но Винс сделал этот вывод, основываясь на его вдохновенной проповеди. Вопли и стенания людей однако дошли до Спящего. Он ещё не пробудился полностью, но уже смог послать видения своим адептам. Так Первый из Посвящённых Ю’Берион получил послание Истинного бога и ушёл из Старого лагеря на болота, уводя за собой своих последователей. Они разбили там свой лагерь и зажили так, как велел им Спящий — без баронов, без их прихвостней, с гуру-учителями, а не властителями. Там они собирают болотник, обрабатывают его и вдыхают священный дым, чтобы раскрыть своё сознание Спящему и помочь Истинному богу воспрянуть после долгого сна, чтобы тот освободил верных и покарал отступников.
Должно быть, священного дыма Винс и нанюхался, стоя рядом с идолом. Потому что на трезвую, не одурманенную болотником голову он бы в жизни не додумался попросить послушника болотного братства:
— Отведи меня в ваш лагерь. Я хочу сам посмотреть, как вы живёте.
========== Лагерь Болотный ==========
Да уж, без сопровождения крепкого и вооружённого тяжёлой дубиной послушника Винс и до моста через речку не дошёл бы. Как он понимал, народ в лагере активно сводил счёты друг с другом, болел, надрывался на тяжёлой работе… Люди мёрли, как мухи, а созданием похоронной команды (как и обоза золотарей) рудные бароны не озаботились. Трупы просто выкидывали за стены. Падальщики были счастливы.
Винс, кстати, ещё в Миртане гадал, почему этих милых пташек назвали падальщиками? Да, они жрали трупы в любой стадии разложения, но могли и, напав стаей, отнять свежую добычу у одинокого хищника, да и сами убивали только так.
Идол Парвез, завидев их, флегматично протянул: «Вот грязные твари», — и уложил двух особенно наглых птиц, расхаживающих прямо у дороги. Винс подумал, что падальщиков этих отлично видели стражники в воротах, и тот, что с арбалетом, вполне мог подстрелить обоих, практически не сходя с места. Но это им, видимо, не было нужно. То ли просто лень шевелиться лишний раз, то ли хищные твари поневоле стерегли рудокопов, не позволяя безоружным людям свободно разгуливать по окрестностям. Хотя… считать ли рудокопа с киркой за поясом безоружным? От опытного бойца с мечом или боевым топором он, конечно, не отобьётся, но вот проломить череп волку или перебить длинную тонкую шею падальщику — это запросто. Наверное.
Сам он благоразумно держался от Парвеза на некотором отдалении, чтобы не путаться под ногами. Ну и не привлекать к себе внимания птиц, разумеется. И лично он бы вообще не стал связываться со здоровенной ящерицей, которая резво поползла к убитым падальщикам, игнорируя живых и здоровых людей. Парвезу она однако чем-то помешала, и он прибил её своей дубиной точно так же, как и птиц. Чтобы свободно ходить из лагеря в лагерь, видимо — идол сказал, что каждый день бывает в Старом, читая проповеди и продавая болотник.
— Ты каждый день ходишь туда и обратно? — поразился Винс. Ему лично хватило одного взгляда на здоровенную чешуйчатую тушу, чтобы нервно поёжиться. Но видимо, болотник ещё не выветрился из его мозгов, потому что повернуть назад, пока не поздно, он не сообразил. Вообще не задумался о том, как будет возвращаться.
— Дорога не так уж далека, — ответил Парвез, — и не особенно опасна.
— Да уж!
— Ночевать в Старом лагере, имея при себе болотник или вырученную за него руду, куда опаснее, я думаю, — возразил послушник. И с этим как-то не хотелось спорить.
Мосток был — одно название, однако же кто-то не поленился устроить переправу через речку, и Винс подумал, что торговля болотником, кажется, идёт достаточно бойко, чтобы построить мост.
— А что за дорога вон там, между скалами? — спросил он, указывая назад.
— Она ведёт в земли орков, как я слышал, — ответил Парвез.
Винс опять поёжился. Орки… только их тут не хватает для полного счастья!
Сразу за рекой хмурой тёмной массой вставал лес. Широкая тропа, ведущая от моста, была довольно-таки утоптанной и в лес этот, к несказанной радости горожанина в Белиар знает каком поколении, не заходила. Хотя и ответвлялись от неё несколько стёжек, терявшихся среди деревьев. «Охотники туда ходят, — сказал Парвез. — Кто у вас в лагере мясо продаёт, кто к нам приносит и меняет на болотник и стрелы». Винс и представлять себе не хотел, что за твари могут водиться в лесу, который смотрелся тёмным и мрачным даже в солнечный полдень, поэтому только зябко передёрнул плечами и замолчал.
Всё равно болтать на ходу им постоянно мешали то новые падальщики, то кровавые шершни, роившиеся у реки и в тени под деревьями. А ещё Винс быстро устал. К тому же ему, отвыкшему от солнца, напекло бы голову, если бы он несколько раз не спускался к воде под бдительным присмотром Парвеза и не смачивал волосы. Да и опорки, выданные ему ещё в гельдернской тюрьме взамен его щегольских туфель, грозили развалиться на ходу, так что он чувствовал каждый камушек и каждый корень сквозь символическую подошву. Он бы даже обмотки, как у болотного послушника, охотнее предпочёл — они хотя бы не сваливались на каждом шагу, вынуждая по-стариковски шаркать ногами.
Они прошли краем просторного песчаного пляжа, на котором грелись на солнце несколько ящериц. Твари, видимо, были сыты и дремали на горячем песке, не обращая внимания на идущих мимо людей. Винс опасливо покосился на Парвеза, ожидая, что тот кинется, размахивая дубинкой, один против четырёх или пяти ящеров. Хвала Инносу, тот шёл себе дальше. Видимо, не совсем ему болотником мозги отшибло. Сам Винс уже десять раз пожалел, что потащился в этот Болотный лагерь. Что он там забыл? Да, стражников, которые обирают рудокопов, вымогая деньги за якобы защиту (От кого? От себя, что ли?), там нет. Но тяжёлой работы должно хватать и там, а опасностей уж точно побольше, чем в хорошо защищённом Старом лагере. Рудокопов только в шахте ползуны могут сожрать, а что за укрепления на болотах? Наверняка болотожоры между домами так и шастают. Вслух он этого не говорил, конечно, но мысли такие бродили у него в голове всё настойчивее.
За пляжем с ящерицами снова зашумела река. То ли та же самая, просто сделавшая петлю где-то за скалами, то ли уже другая. Можно здесь как-то раздобыть карту, хоть самую приблизительную? Берега стали обрывистыми, течение быстрым и бурным — зачерпнуть воды, чтобы намочить волосы, уже не удалось бы. К счастью для Винса, вдоль реки стояли деревья, дававшие хоть какую-то тень, а то бы он точно свалился с солнечным ударом. Здесь Парвез отогнал очередных падальщиков (явно пуганных и не желающих связываться с вооружённым человеком), а когда перед ним и Винсом раскинулась зелёная лужайка, указал своему подопечному на ворота в отдалении:
— Вот наш лагерь. Дальше ты дойдёшь и сам, здесь уже безопасно. А я должен вернуться к своим обязанностям в Старом лагере.
— Спасибо, идол Парвез, — кое-как выдавил из себя Винс, совсем не обрадованный, что его бросают одного.
— Да хранит тебя Спящий, — церемонно откликнулся тот, после чего развернулся и двинулся в обратный путь.
Винсу нестерпимо захотелось пойти за ним, но это совсем уж по-дурацки бы смотрелось — попросить человека отвести тебя к его духовным братьям и тут же, не заходя в лагерь, увязаться за ним обратно. Так что он, опасливо поглядывая по сторонам, побрёл вдоль реки, шумевшей перекатами и водопадами. Слева тянулась всё та же лужайка, упиравшаяся северным краем в скальную гряду, дорога вела под гору, и скоро по обе стороны от неё встали узкие и не особенно высокие столбики с держателями под факелы в навершии — должно быть, ночью или в сумерках они должны были указывать припозднившимся путникам, что лагерь уже близок. Винс посмотрел вверх, прикидывая, в какое время ему надо пуститься в обратный путь, чтобы быть в Старом лагере засветло, но опять наткнулся взглядом на Барьер, и настроение испортилось окончательно. Проклятый купол всё так же мерцал и змеился голубыми сполохами, напоминая о том, что выхода из долины нет.
Объяснив стражникам у ворот, что хочет просто пройтись по лагерю и осмотреться, Винс остановился ненадолго под огромным деревом и завертел головой, соображая, куда ему теперь. Было как-то сумрачно, душно и очень влажно, что для болота, конечно, неудивительно. Река, разлившаяся по равнине ниже водопадов, где-то стояла озерцами затхлой воды, где-то оставила островки, между которыми адепты Спящего перекинули деревянные мостки. На островках этих сидели тут и там полуголые люди то ли в юбках, то ли в широких набедренных повязках, покуривая болотник или слушая деятелей… более одетых, видимо рангом повыше. Отовсюду тянуло сладковатым запахом травяного дыма, ползущего из множества кальянов. Винс представил, как обкурится болотной травой до голосов в голове и начнёт внимать бреду про Истинного бога, которого надо пробудить, чтобы он пришёл и отделил агнцев от козлищ… «Нет, — подумал он, — ничего не выйдет. Ни поверить в такую чушь, ни притвориться, что верю, я точно не сумею».
Ещё он подумал, что если бы здешние маги и алхимики не были фанатиками, а были бы обыкновенными хитрыми сволочами, он мог бы предложить им свои услуги именно переплётчика… ладно, хотя бы переписчика, довольно опытного и уж точно грамотного и внимательного. Беда была в том, что они, похоже, в своего Спящего верили всерьёз. А ещё — что с гуру нельзя было заговаривать первым. Парвез отдельно предупредил об этом, а после и стражники в воротах напомнили. Только дождаться, когда какой-нибудь гуру сам обратится к тебе с прямым вопросом. А с чего бы ему это делать?
Так что Винс побрёл наугад по деревянному настилу. Часть хижин Болотного лагеря, кстати, стояла внизу, там где посуше, а часть вторым ярусом буквально повисла на деревьях, оттого и было в Болотном лагере темновато. Там же, наверху, были сколочены не только мостки между деревьями и домами, но и целая платформа, где несколько здоровенных бритоголовых мужиков отрабатывали приёмы с двуручными мечами. Видимо, тренировались те самые стражи, о которых рассказывали рудокопы. Винсу там точно делать было нечего, и он спустился обратно, не дожидаясь, когда его турнут, чтобы не путался под ногами у бойцов.
В конце концов его окликнул какой-то послушник. Но не спросил, с какой стати чужак здесь шляется и повсюду суёт свой нос, а объявил, что всем новичкам полагается подарок и вручил оторопевшему Винсу три косяка из болотной травы. Тому оставалось только поблагодарить и сунуть подарок в карман. Курить болотник он не собирался, в Миртане ещё насмотрелся, чем это в конце концов оборачивается, но решил, что самокрутки можно будет и продать. Не перебьёт же он монополию Болотного лагеря несчастными тремя косяками, так что вряд ли идол Парвез его поколотит как конкурента. А так, глядишь, у него появятся деньги откупиться хоть от одного вымогателя. Дадут ему десять монет… тьфу, кусков руды за три косяка?
Под такие мысли он и вышел на площадь перед полукруглой каменной лестницей, ведущей прямо к скале. Судя по торжественному виду этой лестницы, в скале был вырублен храм, не иначе: примерно на половине высоты из неё выступал длинный каменный… язык, что ли. С площадки на его конце, возвышавшейся над площадью, очень удобно было бы обращаться к целой толпе. Лестницу, кстати, стерегли стражи, и никто из послушников на площади не пытался по ней подняться, так что и Винс не стал соваться.
И вообще, от травяного дыма у него разболелась голова, он устал, опять проголодался и окончательно решил, что в здравом уме и твёрдой памяти ни за что бы не потащился в такую даль по жаре только за тем, чтобы посмотреть на чокнутых сектантов в их болоте. Это что же такое курят доверенные послушники, если непривычному человеку достаточно рядом с ними постоять и надышаться этого дыма, чтобы самому слегка свихнуться? Никак иначе своё решение пойти на болота Винс назвать не мог — ему же ещё предстояло как-то вернуться в Старый лагерь! Одному и без оружия. Иннос всемогущий, да его первый же падальщик сожрёт…
Оставалось только встать за воротами и стоять там в надежде, что найдётся какой-нибудь попутчик. И Иннос не подвёл того, кто не отрёкся от бога света ради непонятного болотного божка: почти сразу за Винсом из ворот вышел тот самый тип, которому зачитывали последний приговор и которого остался дожидаться жгучий усач. За неполные сутки он успел где-то раздобыть грубые штаны, как у рудокопа, тяжёлые высокие башмаки — но это ладно. На поясе у него появился меч, и вроде бы даже вполне приличный, не ржавьё вроде того, мимо которого равнодушно прошёл Парвез, а Винс не рискнул подобрать, не зная, что потом с этой ржавой железякой делать — берёт ли вообще здешний кузнец такое барахло хоть за какие-то гроши? Через плечо у бывшего товарища по этапу висела немаленькая сумка, довольно увесистая с виду, и вообще, несмотря на разбитую морду, выглядел он вполне довольным собой и миром вокруг.
— А, это ты, — сказал он рассеянно-благодушно. Не то и правда узнал Винса, не то просто сообразил, что перед ним ну никак не послушник. — И как тебе болото? Не понравилось? Не надумал здесь оставаться? Это хорошо, а то скучно одному возвращаться. И кстати, я пока шёл сюда, грибы видел и вроде бы ягоды даже. Погоди ещё немного, я корзинку нам добуду, соберём что сумеем.
Винс и рта не успел раскрыть, как внезапно разбогатевший попутчик метнулся куда-то за ворота и в самом деле очень быстро вернулся с потрёпанной корзинкой. Впрочем, она тут же оказалась в руках уже у Винса, так что тот смог оценить и почти расплетённую, опасно потрескивавшую ручку, и немаленькие дыры в донце.
— Херня, — отмахнулся умелый добытчик. — Листьями застелим, нам не самородки в неё складывать.
Стелить листья и собирать грибы, очевидно, предстояло Винсу. О чём он и спросил, вложив в голос столько яду, сколько удалось нацедить на пустой желудок и больную от дыма из чужих косяков голову.
— Да нет проблем, — ухмыльнулся попутчик. — Бери меч и смотри, чтобы нас не сожрали, пока я собираю грибочки.
На это возразить было нечего, Винс просунул локоть в расхлябанную ручку и поплёлся за своим телохранителем. Тот шагал неожиданно легко для человека с такими башмачищами на ногах, только светлый хвостик на затылке смешно подпрыгивал. Винс машинально провёл рукой по своим волосам. Бриться ему до сих пор не было нужды, только противный рыжеватый пух лез над губой (так и вспоминались роскошные усы жгучего брюнета), а вот волосы уже чуть ли не на плечи ложились. В Гельдерне его не остригли, как других арестантов, поскольку по первоначальному обвинению ждала его смертная казнь, а потом уже никому дела не было до его… локонов. Сальных, тусклых, свалявшихся… Вот только для местных оголодавших без женской ласки мужиков он даже с такими наверняка слишком был похож на девчонку. Может быть, Снаф одолжит нож ненадолго, чтобы обкромсать всю эту красоту как можно короче? И чем уродливее, тем лучше.