— И за какие подвиги ты сюда загремел? Такой мальчик-лапочка, словно прямо из монастыря.
— А ты? — огрызнулся Винс, с Гельдерна запомнивший, что приличные люди сокамерников о таких интимных подробностях не расспрашивают.
— Ладно, понял, — опять ухмыльнулся Хвостатый. — Не лезь не в свои дела. Это ты правильно. А то я в дороге наслушался слезливых историй о том, кого и за что. Я всё же думаю, беспокоиться надо о том, как теперь выживать в этом чудном местечке, так?
— Грибы, — очень невежливо перебил его Винс, у которого и так уже от подобных мыслей пухла голова. — Вон там, под деревьями. Как ты думаешь, на десяток-другой футов можно зайти в лес? Или лучше вообще не соваться? Если нападут волки или даже падальщики, от меня никакого проку не будет.
Тот цепко осмотрелся, вытащил из ножен меч, крутанул его, разминая запястье, и решил:
— Рискнём. Но пройдём по самому краешку. И если что, вон тот здоровенный валун видишь? Бросай корзинку и беги к нему. Если за тобой будут гнаться волки, я думаю, ты запросто на него заберёшься.
Волков они не встретили, только очередную пару падальщиков, из которых Хвостатый, вздыхая, вырезал несколько кусков мяса: «Столько добра бросить придётся!» Грибы Винс разложил сверху, отчасти мясо это прикрывая. А ещё он, пока его попутчик среза’л самые мясистые и жирные части падальщиков, набрал каких-то ягод в свёрнутый кульком широкий бархатистый лист. Пробовать их, не посоветовавшись с кем-то из старожилов, он не рискнул, но и пройти мимо не смог. Не после лежалых сухарей и вонючей вяленой рыбы.
Корзинка получилась увесистой, и идти пришлось гораздо медленнее. Так что едва они перешли мост, попутчик махнул рукой в сторону ворот, как и идол Парвез:
— Тут ты и сам дойдёшь, а я до темноты хочу успеть в Новый лагерь смотаться. Отдай мясо Снафу, знаешь его? Повар толстый такой, неподалёку от арены стоит.
— Знаю, — кивнул Винс.
— Скажи, что мясные жуки мне как-то не попались, так что я уж просто мяса ему добыл.
Винс опять кивнул, рассудив, что человека, который приволок к ужину верных десять фунтов чистого мяса (и это не считая грибов), ужином этим наверняка накормят.
— И всю койку один не занимай, — прибавил напоследок наглый тип, ухмыляясь от уха до уха. — А то и правда выкину из неё.
— Это ты ночью был? — возмутился Винс, живо припомнив развалившуюся рядом тушу и храп в самое ухо.
— А ты даже не помнишь, с кем спал? Ну ты даёшь, парень! В твои годы разборчивее надо быть.
Винс сжал кулаки, но Хвостатый только заржал, помахал ему рукой и ушёл вдоль замковой стены, ничуть не беспокоясь, что вокруг замка бродят стаи падальщиков. Пришлось подхватывать угрожающе потрескивавшую корзинку поудобнее и тащить её к Снафу, оставив насмешку без достойного ответа.
========== Старая шахта, новые знакомства ==========
Ягоды у Винса отобрал тот стражник с арбалетом-переростком, который требовал руду за охрану на своём участке. Винс сказал ему, что хочет продать две самокрутки, которые он получил в подарок в Болотном лагере, чтобы сразу отдать деньги за защиту. «Да зачем продавать-то? — удивился стражник. — Давай сюда. А почему две? Их по три штуки дают. Скурил уже одну?» Винс промолчал, но похоже, настолько провонял болотниковым дымом, пока бродил по лагерю сектантов, что стражник кивнул своим же словам, протянув: «Я-асно. Ладно, давай хоть голубику, шнапс закусить сойдёт». Голубику Винс и сам охотно бы съел без всякого шнапса, но спорить с мордоворотом в тяжёлой броне не рискнул и молча вытащил из корзины лист с ягодами.
Оставшийся косяк он предложил Снафу, но тот отмахнулся почти брезгливо, так что попросить взаймы нож сразу не получилось, а потом Винс забыл про него, объясняя, кто послал повару мясо.
— С хвостиком? — ухмыльнулся Снаф. — Морда наглая такая? У, этот далеко пойдёт, шустрый парень. Уистлера, говорят, развёл на сотню кусков. Тот бесится, но помалкивает. А то ведь скажи-ка кому, что тебя новичок в первый же день вокруг пальца обвёл — падальщики за стеной смеяться будут.
— Странно, что тебя не обманул, — буркнул Винс.
— Так умные люди с поварами не ссорятся, — важно ответил Снаф, наставительно воздев грязный палец. — У каждого случаются дни, когда сидишь совсем на мели, а жрать-то всё одно хочется. А если ты с поваром дружен, так всегда можно выпросить черпак-другой похлёбки в долг или просто за небольшую услугу. Так-нет?
— Так, — легко признал Винс, получивший за свою посылку рисовую кашу, в которой темнели кусочки грибов и, видимо, мясных жуков. Их он сперва отпихивал в сторонку, но рис с грибами кончился слишком быстро, и Винс, задержав дыхание, стараясь проглотить эту мерзость поскорее, съел и жуков. На вкус оказалось, кстати, вполне сносно. Гораздо лучше жёсткой вонючей рыбы, которую каторжникам выдавали на корабле.
Облизав пальцы, он посмотрел на темнеющее уже небо и спросил, когда Фиск закрывает свою лавочку. Снаф опять почесал своё необъятное брюхо и сказал, что раз боёв на арене сегодня нет, то наверняка можно ещё успеть. Винсу до смерти не хотелось вставать и опять куда-то тащиться: ноги гудели, всё ещё побаливала голова, а наполнившийся наконец желудок настойчиво предлагал плюнуть на всё и пойти завалиться хотя бы на лысую шкуру в убогом дощатом сарае. Он снова посмотрел вверх, прикидывая, может ли позволить себе спокойно переварить съеденное. Вечером купол Барьера был виден гораздо лучше, чем днём, и смотрелся гораздо эффектнее со своими молниями в ясном небе. Пугал сильнее, так уж точно. Почему, интересно, внутрь он пропускает всё и всех, а наружу — только неодушевлённые предметы? Магия магией, но как-то странно это.
Почему-то при мыслях о магии вспомнилось, что он так и не поговорил с неуловимым Диего, а на востоке меж тем уже первые звёзды проглянули сквозь мерцающую муть Барьера. Так что пришлось вставать и идти сначала к торговцу, а от Фиска, думал Винс, к этому самому Диего. Раз боёв на арене (видимо, главного, а то и единственного местного развлечения) сегодня нет, то возможно, он наконец будет у себя дома?
Призрак-торговец с такой охотой согласился отдать кружку и ложку за один-единственный косяк болотной травы, что Винс заподозрил, будто он здорово продешевил. Фиск правда так подчёркивал, что ложка — оловянная, а не баран чихнул, словно фамильное серебро отдавал за бесценок. Однако Винс, бестолочь, не оценил. Он был рад уже какой угодно. Кружку он подвесил к поясу, продев шнурок от штанов сквозь ручку (их тут многие так носили), а ложку сунул в карман. Теперь можно было и поесть, и напиться по-человечески. С одним вымогателем он расплатился. Следовало озаботиться способом заработка, чтобы заплатить и Бладвину, пока десять кусков руды не превратились в двадцать, а там и в сотню. Знал Винс эти ростовщические штучки.
А Диего нашёлся, да. Сидел себе у костра напротив своего дома, трепался о чём-то с другими призраками. Жгучий брюнет с роскошными усами. Тот самый, которого послушались и стражники, и призраки, и тем более рудокопы.
***
Дорога к Старой шахте вела через лес, который Винс видел в первый день. М-да… Это сверху он казался неприветливым, а обступив со всех сторон — просто пугал, такой же тёмный и мрачный, как за рекой. Винс ещё и шагал в самом хвосте растянувшейся цепочки, следом шли только трое стражников, замыкая её, так что он без конца нервно вертел головой по сторонам, в любой момент ожидая появления каких-нибудь тварей. Долго, впрочем, оглядываться не пришлось: дорога сначала шла среди деревьев, потом заползла в проход между скалами, а после и вовсе нырнула куда-то под землю, словно бы в небольшой тоннель.
Каменное перекрытие не было сплошным, в проломы лился утренний свет… а ещё заглянула волчья морда. Понятно, что на целую толпу людей, вооружённых не только кирками, даже стая волков напасть не рискнула, но у Винса от увиденного душа ушла в пятки. Каково шляться по здешним дорогам в одиночку, он понял ещё вчера. Но наглость здешнего зверья, не боящегося топота, громких разговоров и лязга брони, его порядком пугала. Словно что волки, что падальщики только и ждали, когда кто-нибудь зазевается, отстанет, свернёт с дороги по срочному делу в кустики… «Мы всегда тут, рядышком, — так и написано было на любопытной рыжеватой морде. — Никуда ты от нас не денешься». До самой шахты чудились Винсу внимательные звериные глаза под каждым деревом и за каждым камнем.
Но не спросить, что за дорога ведёт по кромке леса в сторону реки, он всё равно не мог. Хоть и заработал за такой вопрос подозрительный взгляд стражника, сопровождавшего рудокопов.
— В Новый лагерь, — неохотно буркнул немолодой уже мужик, больше похожий на дезертира, чем на разбойника (кем, впрочем, вполне мог и быть — бесконечная война многим уже стояла поперёк горла). — А ещё стражи из Болотного по ней обычно ходят, — прибавил он, потому что двое бритоголовых татуированных бойцов с двуручниками как раз вышагивали по дороге до того неторопливо и флегматично, словно караул на городской площади несли, а не шли через долину, кишащую хищным зверьём. — Гор На Драк, надо же, — проворчал стражник себе под нос, приглядываясь к этим двоим. — Видать, опять Кор Галом трясёт стражей с ползуновыми жвалами. Алхимик это у сектантов, — пояснил он, не дожидаясь новых вопросов. — Стражи для него ползунов и убивают. Эх, придумал бы ещё, как глорховы слюни использовать! А то охотники болтали, будто в горах на севере глорхов этих расплодилась тьма тьмущая. Того гляди, сюда переберутся, волков разгонят да начнут на караваны нападать. А этих тварей не всякий меч ещё возьмёт.
— У нашего сторожа была куртка из кожи глорха, — припомнил Винс. — Хвастался, что ещё в молодости раздобыл, так двадцать с лишним лет уже носит.
— Ну, если просто носить, не драться и не охотиться, так её и на все тридцать хватит, — отозвался стражник. — Хрена ли ей сделается-то?
Они подходили к высокому, но какому-то заброшенного вида забору, за которым виднелись деревянные вышки и непонятные механизмы. Потом в скальной стене чёрной пастью открылась то ли пещера, то ли прорытый людьми проход, и у Винса в животе залёг тугой ледяной комок: лезть под землю не хотелось до тошноты.
— Держись главного ствола, — хмуро сказал ему всё тот же стражник. — В боковые проходы не суйся. И вообще, парень… меня завтра сменят, потолковать надо будет.
Винс вяло кивнул, не спрашивая ни о чём. Тёмный провал пугал, как недавно Барьер. Только внутрь Барьера его столкнули, а в шахту приходилось идти своими ногами. По сравнению с этим грядущий разговор непонятно о чём казался ничего не значащей ерундой.
А человеческая цепочка понемногу втягивалась в скалу, дневной свет мерк, сменяясь красноватыми отсветами факелов. К удивлению Винса, в шахте было не так уж и темно: факелы и масляные лампы горели повсюду десятками. Рудокопы разбредались кто куда, ворча и поводя плечами, разминая руки перед тем, как начать долбить неподатливый камень. Винс, как ему было сказано, спускался по главному стволу, пока не увидел резиденцию начальника шахты — очередной дощатый сарай, для солидности, наверное, тут и там драпированный красными полотнищами.
— И какой умник додумался тебя ко мне послать? — ядовито спросил начальник шахты, разглядывая Винса, словно лежалый товар: то ли взять по дешёвке, то ли даже не связываться. — Ты кирку-то поднимешь, деточка?
— Диего сказал, чтобы я шёл в шахту и нашёл там вас, — хмуро ответил Винс. — Сказал, что у вас наверняка найдётся работа для грамотного человека.
— Для грамотного… — хмыкнул Ян. — Ну-ну. — Он ещё какое-то время смотрел на нового работника, откровенно прикидывая, то ли оставить, то ли гнать в шею, потому что толку от такого в шахте явно не будет. — Ладно, — в конце концов решил он. — Дуй к Ульберту, он охраняет склад вон там, у лестницы. Вчера он ко мне подходил за какой-то ерундой, а потом пожаловался, что вроде бы не хватает какого-то барахла. Пересчитай всё до последней бутылки.
Винс дёрнулся было идти выполнять начальственные указания, но Ян опять осмотрел его с головы до ног и рявкнул:
— Альберто! Ты вроде плакался, будто в одной из поставок были такие башмаки, что только на бабу. Неси пару, а то эта деточка в своих опорках точно с лестницы загремит. Ладно, если шею свернёт, а вдруг просто ногу сломает? Возись потом с ним.
Винс молча проглотил «деточку». Во-первых, просто побоялся связываться с начальником шахты, в которой даже здоровых мужиков с кирками и мечами то и дело жрут ползуны. Во-вторых, очень уж хотелось получить настоящую обувь. Пусть даже что-то вроде тех уродливых башмаков, в которых ходили рудокопы.
Ботинки и правда были грубые, высокие, с толстой подошвой — в самый раз ходить по битому камню. Но маленькие, действительно только на женщину — или на совсем молодого и довольно субтильного парня. Обычный взрослый мужчина в них даже ногу не смог бы просунуть. Кто и зачем их мог послать в Миненталь, Белиар знает. Наверное, напутали что-то, откладывая товары для обмена.
— Отработаешь, — бросил Ян, глядя, как Винс торопливо затягивает шнуровку. — Пока не положите мне с Ульбертом полный отчёт по его складу на стол, из шахты не выйдешь.
— Да, конечно, — пробормотал Винс. — Спасибо.
Тот только фыркнул и занялся своими делами, а Винс поторопился убраться с его глаз, чтобы Ян не передумал. Хотя и беспокоила его мысль, что для начала он должен отработать стоимость ботинок. Сможет ли он в таком случае хоть что-то заработать, чтобы расплатиться с Бладвином? До завтра он отсюда точно не выйдет, а завтра он уже должен будет двенадцать кусков руды.
В конце концов он решил, что решать проблемы будет в порядке их поступления. Пока что он должен помочь какому-то Ульберту с ревизией склада. Этим он и займётся.
Правда, стражник Ульберт ему не сильно обрадовался.
— И я тебя должен пустить в склад? — подозрительно спросил он. — Мало мне этих ворюг, которым тут точно мёдом намазано!
— Ян приказал переписать всё, что тут есть, — коротко отозвался Винс, оглядывая небольшое помещение всего-то с несколькими сундуками и шкафами. Видимо, тут хранились какие-то ценные вещи, которые запирались под замок. Да ещё ящики с бутылками стояли штабелями, но их тоже было немного.
Под ворчание стражника, грозившего, что глаз не спустит с очередного ворюги, Винс зажёг от факела лучинку, от неё — лампу, приготовил бумагу и перо с чернилами (перо пришлось очинить заново, потому что предшественник явно толком делать этого не умел) и попросил отпереть первый сундук. Отросшие волосы мешались, пришлось перочинным ножом отхватить конец тесёмки, державшей штаны, и связать их. Ульберт уставился на его хвост с каким-то странным выражением, но смолчал, дивное дело, и Винс принялся за опись. Работа была несложная, просто нудная и утомительная. Лучше, конечно, чем лупить тяжеленной киркой по скале, но тоже не подарок: от неудобной позы быстро заныла поясница, а от тусклого моргающего света так же быстро устали глаза. Топлёный жир в лампе ещё и вонял ужасно. Чем их тут заправляют таким?
— С кротокрысов это жир, — буркнул Ульберт, немного успокоенный тем, как старательно новичок переписывает каждую мелочь. — Мясо у них мерзкое, крысятина и есть, а жир вон перетапливают и то в лампы зальют, то на смазку пустят. Болтали, будто они одного из наших парней задрали, только как по мне, херня это. Крепкому парню в хорошей броне кротокрысы не страшны. Кто-то Нека грохнул, а труп нарочно зверью скормил.
Винс покивал. Некстати разговорившийся стражник его отвлекал, но не настолько чтобы это всерьёз мешало работе.
— А в этом сундуке Ян колдовские свитки держит, — Ульберту, похоже, долго было не с кем поболтать. — От него ключ потерялся вроде как, хотели уже ломать, а вчера глядь — он из щели в полу торчит. Только я вот думаю, как это я его до сих пор не заметил-то? Сто раз ведь всё обыскали: и я сам, и Ян, и Альберто. Нечисто чего-то с этим делом. Подкинули небось, ворюги. Стащили ключ, а в склад попасть не сумели, вот и подбросили обратно.
Винс не был так уж уверен, что неизвестные ворюги не смогли попасть в склад. Ян же сказал, что Ульберт подходил к нему за какой-то ерундой — может, охранника выманили со склада, послав спросить о чём-то начальника шахты? Однако он понятия не имел, сколько свитков лежало в сундуке раньше, поэтому помалкивал, сортируя их: Свет, ещё Свет, Огненная Стрела, Исцеление, опять Огненная Стрела, опять Свет… Свалены они были как попало, без всякого порядка. А может быть, кто-то рылся в них, торопливо, пока Ульберта нет, выхватывая нужные? На самом дне сундука лежал небольшой, но увесистый мешочек, и Винс, не касаясь завязок, сразу отдал его стражнику.