========== Предисловие, в котором Марка Ястреба хотят послать, причём довольно далеко ==========
Городок был непривычно чистеньким и опрятным, так даже и не подумаешь, что глухомань в горах. Марк сомневался, ехать ли, но к письму старой знакомой, с которой вместе начинали в Гильдии, прилагался кошелёк на дорожные расходы, о котором было сказано, что он в любом случае останется у получателя, и наёмник решил съездить. Хотя бы просто из любопытства: про Грету Лягушачий Рот он слышал, что полуорчиха высоконько взлетела — не просто стала телохранительницей барона Драконлинга, а чуть ли не признанных бастардов ему родила. Для чего ей мог понадобиться Марк Ястреб, наёмник много кому известный и за услуги свои запрашивающий столько, что не всякому, далеко не всякому по карману, было любопытно тоже. В сущности, с его золотым запасом, хранящимся у бородатых коротышек и ими же выгодно пущенным в оборот, Марк бы мог уже и вообще не браться ни за какие контракты. Купил бы себе домишко на морском берегу и сидел бы на крылечке вечерами, глядя, как корабли исчезают в туманной дали, попивая при этом холодное пиво или горячий грог, смотря по сезону. Пытался, честно. Даже вдовушку находил для пущего уюта, хозяйственную, не скандальную, пухленькую и немногословную — сокровище, а не баба. Месяц жил, как в раю, а потом позвали его старые приятели на совершенно безнадёжное дело — поймать живую виверну для какого-то там королевского зверинца, и он побежал, пятками сверкая, даже про задаток не спросил, до того этот его пирожно-перинный рай показался убогим и тоскливым. А когда попытался вернуться, его не скандальная-немногословная выставила за калитку узел с его барахлом и калитку захлопнула перед носом, не дав и слова сказать. Ну, больше он и искать никого не стал: в Бездну их, этих баб, геморрой с ними один…
В городских воротах он не стал предъявлять письмо: хотелось для начала осмотреться. Пошлин с приезжих, кроме купцов, не брали, но записали имя-звание и род занятий в толстенную амбарную книгу, не иначе с коротышек обычай передрали — считать всё и всех. Ну, он сроду ни от кого не прятался, назвался честь по чести, так что стражник-полуорк прищурился, явно что-то такое припоминая. Ничего, впрочем, не спросил, только посоветовал постоялый двор «Полнолуние»: и чистенько, и спокойно, и кормят неплохо, и не сильно дорого при этом. Первая улица от ворот направо…
Почему «Полнолуние», Марк понял, едва в ворота въехал: парнишка с едва пробившимися усишками без всякого стеснения скинул единственное, что на нём было — длинную шерстяную рубаху, отдал её то ли матери, то ли хозяйке и, пока она туго сворачивала одёжку, перекинулся в волка. Вполне ещё ладная для своих лет бабёнка затолкала свёрнутую рубаху в котомку, приладила её, точно вьюк, на спине у волчонка, и тот затрусил обманчиво-неторопливой рысцой, от которой, бывает, и на лошади-то хрен уйдёшь. Марк только головой покрутил: жрецов Девяти на вас нет, это надо же — оборотни в городе, и всем хоть бы хны! Как чесали языки, так и чешут дальше, даже головы не повернули. Вернее, глянули так мельком: а-а, парня с поручением послали — и все дела. Да и сама компания, что трепалась о чём-то — тоже загляденье: остроухий, коротышка и двое орочьих четверть, что ли, кровок. Человеком без всяких чужих кровей тут только хозяйка и была.
Она с интересом глянула на Марка, и не как на постояльца, а с таким интересом… вполне бабьим. Ну, он и в молодости красивым не был, конечно: крючковатый нос, «птичьи» круглые жёлтые глаза, и ростом особо не вышел, и ста’тью не отличился — так, обыкновенный мужик, каких на дюжину двенадцать. Но ему это и в молодости не мешало, а уж теперь, когда и имя кой-какое заработал, и деньги кой-какие, по борделям шляться у него и вовсе нужды не было. Желающие прыгнуть к нему под одеяло и так находились. Самое смешное, что почти всегда «за любовь», а не «за деньги», хотя глядя на его одежду и оружие, ясно было даже деревенскому дурачку: денежки у него водятся.
— Желаете снять комнату, сударь? — спросила бабёнка.
— Желаю, — признал Марк, спешиваясь и передавая поводья заторопившемуся к нему мужичку с толикой орочьей крови. — Пока на недельку, а там видно будет.
*
Бабы должны быть похожи на баб, а мужики — на мужиков. Первые — кругленькие, мяконькие, со всеми полагающимися выпуклостями, чтобы всё это добро хорошенько потискать. Вторые — мускулистые и где надо волосатые, крепкие, чтобы уж с ними-то не бояться наставить синяков, как с бабами, а дать себе полную волю. Вот Марк и не жаловал эльфов, потому что с остроухими, пока руку в штаны не запустишь, хрен поймёшь, кто на тебя вешается. Ну, и ещё эти надменные морды эльфячьи, когда они оказывают тебе великую милость, допуская до своих костлявых тушек, тоже бесили. Эльф у Марка был один раз, давным-давно в сопливой юности, просто из любопытства, и больше он с остроухими не связывался. Ему и людей хватало. И баб, и парней. Собственно, он и от ровесников не отказывался — двоим опытным мужикам понять друг друга не трудно, и ничего этакого они один от другого не ждут: ни любви там, ни заботы, ни прочей мути. Но даже парни помоложе должны были, по разумению Марка, быть похожими на парней, а не изображать из себя переодетых девиц.
Так что барона Драконлинга он не понимал. Ну, вот правда. Нет, Грета Лягушачий Рот была отличным бойцом и надёжным напарником. За спину к себе, чтобы прикрывала, Марк пустил бы её, ни мгновения не раздумывая, а вот в койку… Даже родив двух детей, она не поправилась и не округлилась — осталась нескладной с виду, слегка косолапой жердиной с вечной своей улыбкой во весь свой лягушачий рот и с маленькими глазками непонятного цвета. И вот это назвать своей признанной фавориткой и матерью своих детей? Правда, признавал Марк, орки есть орки: и яд их не всякий берёт, и стрелой поди убей, и вообще, если сразу убить не сумел, вполне может статься, что раненый отлежится, встанет на ноги, и тогда уж неудачливому убийце точно не жить. А Драконья Башня с новоявленным вольным бароном Золотого Нагорья многим была как кость в горле, так что его милость наверняка хотел живучих детей, а не красивых. Опять же, про Грету болтали, будто она родная внучка Грока, а Грок — это как ни крути, имя, не то что какой-то там Тристан Второй, который вроде как был настоящим отцом барона.
Она пришла, когда Марк, помывшийся с дороги и одетый в чистую смену, а потому благодушный, как сытый пардус, ужинал под гномский самогон, одобрительно поглядывая то на хозяйку, то на молодого стражника, которому до дрожи хотелось хотя бы поболтать с бывалым наёмником. Вот прямо сразу, как сдаст дежурство. Марк уже прикидывал, что, пожалуй, выберет парня, который точно не станет потом за него цепляться, но тут в обеденный зал под общие сдержанно-почтительные поклоны вошла Грета, и пришлось игру в переглядки бросать.
Сначала, как водится, вспомнили молодость, поделились новостями, прикинули, кто о ком из старых знакомых слышал, пожаловались друг другу, что уже и глаз не тот, и рука не та… Словом, обычная болтовня двух старых приятелей, не близких, но кое-чем связанных. Грета на радостях от встречи заказала ещё бутылку «Пламени глубин», хозяйка бутылку принесла, но на «госпожу Маргарету» посмотрела в некотором сомнении и, похоже, отправила кого-то из своих волчат в замок с донесением, что госпожа баронская телохранительница сама до башни своей, кажись, не дойдёт.
Ну, пока ещё под стол никто сползать даже не думал, у Греты разве что щёки разгорелись, как от ледяного ветра на Перевале Снежных Призраков (эх, молодость, молодость), да маленькие глазки как-то очень уж ярко заблестели, а в остальном — словно пила она не гномскую отраву, от которой даже у бывалых наёмников дыхание перехватывает, а эльфячий виноградный сок с травками под названием «вино», смех да и только. У стойки смазливенькая, но совсем не во вкусе Марка девица тренькала что-то на цимбалах — хорошо тренькала, кстати, душевно: и говорить не мешает, и что-то такое слышно, приятное и лёгкое. Рядом гномы негромко гудели что-то о граните, кирках и ценах на продовольствие. Марк не прислушивался специально, само собой получалось: наёмнику много чего полезно знать, чтобы и найти заказчика, и выполнить заказ. «Лишних знаний не бывает, Ястреб», — говаривал его напарник, мажонок, которого выперли из Академии за какую-то особенно наглую и удачную шуточку над профессорами. Марк вообще-то магов не сильно любил, но Дрок был парень правильный, он и погиб-то как настоящий наёмник, давая Марку возможность увести сыновей нанимательницы, оставшейся с колдуном на верную смерть, лишь бы мальчишки остались живы. Их-то Марк доставил к отцу, а вот лучшего своего напарника потерял…
Он тряхнул головой, отгоняя некстати всплывшие воспоминания.
— Так ты зачем меня звала? — спросил он, решив, что вспоминать старых приятелей, пожалуй, уже хватит. Слишком за многих пришлось бы пить со словами: «Пусть пошлют им Девятеро удачное перерождение».
— Аир, наш целитель, хочет послать дочку в Академию, — пояснила разом подобравшаяся, деловитая и серьёзная Грета. — У неё есть махический дар, — от этого своего южного хэканья она так и не отучилась, — только не лечительский, а вовсе наоборот. Молниями девка швыряется только так, Аиру пришлось как-то за амбар заплатить, кохда она ещё со своей силой управляться не умела. Вот… Я к тому, что целительству-то он её и сам бы обучил, у него руки такие, что никаких зелий не надо, само всё заживает. А вот боевому колдовству ей тут учиться не у кохо, нет тут у нас боевых махиков.
— Доставить девчонку в Академию? — уточнил Марк. — И не морем, я так понимаю — вы тут вроде как с соседями не сильно дружите, и в Долгий Мыс девку лучше не тащить.
— В Долхий Мыс, — хмыкнула Грета, ухмыляясь, — Ариану может сам Сентуивир на спине привезти, так что никто и пикнуть не посмеет. Аир у него в любовниках уже два с лишним десятка лет ходит, и дракон его дочку любит, как моих оболтусов — всех трёх за родных держит. — Судя по голосу и по лицу, никакой ревности там и не ночевало, и вообще, похоже было, что дочку колдуна-целителя Грета считает кем-то вроде племянницы. — Только море есть море: бури там, пираты, кракены всякие… Земля, она надёжнее.
— Что ж он тогда сам девчонку в Академию не отвезёт? Дракону туда долететь — как мне на выселки смотаться, — удивился Марк, наливая полуорчихе и себе ещё по одной: суть задания он выяснил, можно было и расслабиться пока — он много кого доставлял в места, куда более опасные, нежели Академия Магии, и сопроводить сопливую колдовку к месту обучения, пожалуй что, готов был взяться. Выяснив, правда, сначала кое-что по мелочи.
— А тут дело такое, — опять ухмыльнулась Грета. — Аир, он не сильно хочет, чтобы ехо доченька, кровиночка ехо, в боевые махики подавалась. Вот он и желает, чтобы она задик свой нежный об седло как следует отбила, чтоб по трактирам клопов покормила, а на привалах — комарьё. Чтоб полной ложкой хлебнула всяких приключений и поняла, как приличные махи славы и денех добиваются. Я тебе страшную тайну открою, Ястреб. — Нет, кажется, её всё-таки слегка развезло, потому что она пьяно хихикнула, чего за нею отродясь не водилось — ржала она всегда во всю глотку. — Если она у тебя по дорохе передумает и домой запросится, Аир тебе ещё приплатит.
========== Глава первая, в которой Марк и Ариана отправляются в путь ==========
А вот дракона, третий десяток лет не отпускавшего от себя такого мужика, Марк понимал очень хорошо. Он бы на месте Сентуивира ещё подумал бы, а разрешить ли красивому и умному парню, да ещё целителю милостью Девяти, путаться с какой-то бабой, пусть и для рождения ребёнка. Баба, впрочем, по словам Греты, была жрицей и вряд ли много времени и сил отнимала у отца своей дочери: никаких иных храмов, кроме полузабытой Всеобщей Матери, или как там её, в городке не было, и жрицам-послушницам забот хватало. Наверняка, девчонку в замке растили, а с матушкой она изредка встречалась, чтоб не забывали друг дружку. Потому что дракон есть дракон, и если он какую-то вещь объявил своей, то настоящим родителям такой вещицы оставалось скромно утереться и радоваться, что им вообще дозволяют своё дитя видеть хоть время от времени. Ну, и ещё тому порадоваться тоже, что самоубийц, покусившихся на драконью воспитанницу, пожалели бы даже судебные дознаватели, так что вряд ли кто-то всерьёз покушался хоть на Ариану, хоть на её как бы кузенов.
Аир, ладный такой мужик непонятного возраста, черноглазый и с вороными кудрями ниже плеч, небрежно связанными в хвост, заявился утром прямо в комнату к Марку, разве что извинился за вторжение, и принялся хозяйничать, как у себя дома — одно слово, целитель. Он открыл настежь окно, так что свежий, вернее сказать, холодный воздух живо помог Марку осознать, на каком свете он находится, и выползти из растерзанной постели (оглядываясь на это безобразие, Марк честно пытался припомнить, один он спал или как, но не преуспел). А Аир налил полчашки воды, достал склянку с какой-то мутной дрянью и отсчитал из неё десяток, что ли, капель. Чашку он сунул под нос Ястребу с таким выражением лица, что многократно штопанный лекарями наёмник даже пытаться спорить с ним не стал, зная, что маг-целитель способен и шарахнуть обездвиживающим заклинанием, чтобы влить своё зелье силой. Он послушно выпил слабо пахнущую то ли мятой, то ли душицей воду и зажмурился, ожидая чего угодно, вплоть до дыма из ушей. Барабаны орков, идущих в атаку, начали затихать в его бедной голове, едва вода стекла в желудок, и Марк открыл глаза, чтобы взглянуть на целителя с совсем иным интересом. Не как на просто красивого мужика.
— Ох, — с непередаваемым чувством сказал он, переведя дыхание (пахло-то приятно, а вот вкус был — чуть не вывернуло на подол нарядной мантии утреннего гостя), — а вас, сударь, ни сманить, ни украсть отсюда не пытались? К князю там в личные лекари? Сколько за флакончик свой хотите? У меня есть пучок шерсти из единорожьего хвоста — меняемся?
— Да уж, хватка у вас, — рассмеялся целитель. — Берите, дарю. А за хвост зачем было единорога хватать?
— Так эта тупая скотина чуть рогом моего напарника не пырнула. Тот — чистокровный горный орк со Злого хребта, а единороги орков не любят. Убивать нельзя: священное, чтоб ему, животное, бегай потом всю жизнь то ли от самих остроухих, то ли от ассасинов, друидами нанятых. Вот и пришлось держать его за хвост, пока Шрам на дерево лез. Тоже священное, в Бездну бы ему провалиться.
— А зачем вас понесло в рощу друидов? — удивился Аир.
— Контракт, — коротко ответил Марк, не желая вдаваться в подробности вполне идиотского задания. Заплатили за его выполнение столько, что какому-нибудь пастуху на три года роскошной жизни (по деревенским меркам, понятно) хватило бы, но вспоминать, зачем он попёрся в священную рощу остроухих, да ещё на пару с орком, Марк не любил.
— А, контракт, — понимающе протянул целитель. — Да, у всякой палки два конца. У членства Гильдии, я смотрю, есть свои недостатки. Удивляюсь, почему Грета так и не вышла из неё.
— Невыгодно уже, — пожал плечами Марк. — Когда столько лет ей пятую часть с каждого контракта отстёгиваешь, к нашим годам уже можно вообще за работу не браться. В любом городе приходишь в отделение, занимаешь комнату и ешь-спишь, сколько влезет, никто и слова не вякнет против. А кто вякнет, того зовёшь в подвал поразмяться, и больше к тебе никаких вопросов. — Он помолчал немного и добавил: — Тоска только смертная таким вот тараканом жить. И пиво там вечно дрянное.
Маг кивнул, откровенно разглядывая наёмника. Марк налил себе в чашку, всё ещё слабо припахивающую зельем, просто воды до краёв и стал медленно её тянуть: голова не болела, кишки не лезли вон с обоих концов (заказать, что ли, кудеснику ещё склянку-другую, про запас?), но жажда никуда не делась. Одно слово, «Пламя глубин» — хрен зальёшь теперь. Всё равно, что горящий торфяник тушить.
— Сразу говорю вам, сударь, — Марк поставил чашку на стол, вытер рот рукавом и чуть откинулся назад. — Вы дела с Гильдией когда-нибудь имели? Нет? Так вот, чтоб дожить до моих лет и не вылететь из Гильдии, надо её Устав чтить превыше Скрижалей Девяти. Я его давно назубок выучил, любую часть, любой раздел хоть спросонья, хоть с похмелья отбарабаню. Так что если вы раздумываете, можно ли со мной отпускать взрослую девку, да ещё красивую, коль она в вашу породу удалась… — Аир прищурился, с лёгким интересом скользнув по расстёгнутой рубахе: похоже, он с драконом не повинность отбывал, а в самом деле мужиков любил не меньше, чем баб. По крайней мере, такую наглую лесть мимо ушей он точно не пропустил. — Даже не сомневайтесь, — закончил Марк. — Ни разу, ни с кем и никогда, чтоб мне червяком уродиться в следующий раз, если вру. — И прибавил, буднично и скучно: — Больно уж работе мешает.