*
Он дотошно оглядел свою будущую подопечную, ища, к чему бы придраться, но собирала её наверняка Грета, так что прицепиться было не к чему. Одета девица была недёшево, но неброско, удобно и просто. Длинный кинжал на поясе висел явно не для красоты, и выглядела она скорее ученицей или неопытной напарницей старого наёмника, нежели нанимательницей. Марк заставил её снять куртку (днём, да ещё в закрытом от ветра дворе замка, солнце грело уже совсем по-летнему) и внимательно осмотрел рубашку. Та была тонкая, шелковистая, дорогого полотна, но без всяких кружавчиков и вышивок, и швы были правильные, плоские, не натирающие нежную девичью кожу. Никаких женских штучек со стальными пластинами и шнуровкой под рубашкой не было — Ариана одета была как мальчишка. Ощупывая швы и проводя руками по бокам, Марк вообще не думал о том, что это девка, и девка очень даже привлекательная: заказчиков он давно уже научился воспринимать как существ без пола и возраста, а чью-то молодость и красоту рассматривал только как лишний геморрой — от красивых девок и парней вечно приходилось отгонять ухажёров, особенно пьяных, а не просто защищать от разбойников или наёмных убийц. От девки с отцовской вороной гривой и с матушкиными ярко-зелёными глазами (эльфы, что ли, в роду затесались: уши-то у девчонки были нормальные, круглые, а вот глаза — не совсем человечьи, да и сама как веточка, тонкая, гибкая) мужиков и кой-кого из вольных охотниц отгонять предстояло толпами.
— Ладно, — сказал он, глядя, как она застёгивает кожаную курточку обратно. — Ничего так… — И без предупреждения рявкнул: — Ложись!
Оставив незастёгнутыми две верхние пуговицы, девица длинным красивым нырком ушла в сторону, перекатилась по брусьям мостовой и замерла, оставив между собой и наёмником флегматичную рыжую кобылку. Марк покрутил головой и посмотрел на Грету, та самодовольно ухмыльнулась, а наёмник почесал в затылке. Конечно, девка, привычная к тому, что её охраняют, и привыкшая охране своей не мешать — это хорошо. Но ведь она же наверняка думает, что уже взрослая и опытная, что росту в ней полторы сажени, а молнией она может солидный бревенчатый амбар в щепки разнести. Половину наёмников такие мысли губят, едва они вырастают из учеников — Марк помнил, сам был такой, ему просто с командой повезло: старая сука Гончая эту дурь из своих учеников-напарников выбивала без всякой жалости, кулаками, а лапа у неё была тяжёлая, даром что костлявая. А особенно хорошо мозги прочистила по-дурацки словленная стрела: он успел-таки дёрнуться в сторону и получил её не в сердце, как должен был, а в плечо, хотя должен был бы принять на щит — если бы додумался надеть его на руку. Вот уж когда он порадовался, что не поддался на сладкие песни вольных охотников и стал «гильдейской шлюхой». Раненому вольному охотнику, если у него нет запаса на чёрный день, только и оставалось бы, что валяться на тощем тюфяке в притворе Храма Девяти с такими же бездомными и безденежными и жрать бесплатную похлёбку дважды в день, да надеяться, что лихорадка сама собой спадёт, а рана не загноится, потому что иначе лучше самому зарезаться, чем подыхать от «чёрного огня». Гильдия своим раненым хотя бы давала кров, постель и нормальную жратву. За услуги лекаря, правда, пришлось заплатить, отдав за это почти всю свою часть вознаграждения, но чистый, сытый и лежащий в тепле, поправляешься гораздо скорее, чем полуголодный и спящий на холодном грязном полу.
— Вы бы вставали уже, сударыня, — окликнул Ариану Марк, потому что девица даже не шевелилась без его разрешения. — Холодно покамест на камнях-то валяться, а я чего мне надо было, уже видел. Хорошо поработала, подруга, — сказал он Грете. — Всех троих учила?
— Только девчонок, — она покачала головой. — Тристана отец с пяти лет учил меч держать — парень ведь. А Изу с Риной я больше натаскивала не мешаться страже. Кто ж знал, что в Рине друидская кровь проснётся?
— Лучше бы и дальше спала, — буркнула жрица, матушка Арианы.
— Да ладно тебе, — Грета тронула коричневый, но с богатой зелёной вышивкой рукав, и почему-то эта зелёная вышивка островным шёлком напомнила Марку, как зовут богиню здешней веры. Мать Всех Живущих, а не Всеобщая Мать. Раньше ей вроде как по всем срединным землям молились, а теперь забывают потихоньку; жрецы Девяти даже не запрещают эту веру, чтобы не создавать лишнего шума: всегда ведь найдутся те, кому надо именно запретного, как раз потому что нельзя. А тут хочешь, чтоб народ, глядя на тебя фыркал и плечами пожимал — на здоровье, молись своей забытой Матери. В Драконьей Башне, судя по богатому убору жрицы, фыркали, наверное, над прихожанами Девяти. Марку, в общем, было наплевать. Десятину он платил, конечно, как полагается, но больше всё-таки надеялся на себя и надёжного напарника, нежели на богов, у которых других дел полно, поважнее. — Выучится девчонка, вернётся, будет у нас свой боевой махик — всё как в приличных хородах, — продолжила Грета. — А то что за вольное баронство без придворного маха?
Жрица вымучила из себя улыбку, но на дочку посмотрела так, словно та не пыль с куртки отряхивала, а смертельную рану зажимала руками.
— Да погодите ещё, сударыня, — утешил её Марк. — Может, и до Белых Увалов не доедем, как дочка ваша домой запросится.
Жрица безнадёжно покачала головой.
— Ариана у меня вся в отца, — с печальной гордостью проговорила она. — Упрямая.
Марк хмыкнул. Чтобы в сорок с небольшим стать верховной жрицей, надо было послушницей становиться лет этак в пятнадцать. Послушницей в заброшенном храме полузабытой веры. И это она-то говорит об упрямстве? Он, конечно, промолчал, но про себя подумал, что если девка действительно упряма, как ослица, так это у неё с обеих сторон наверняка.
*
Провожать Ариану вышли целой толпой — и родные, и друзья, и чуть не вся прислуга, включая змеек Сентуивира. Отец, дядя с Изой и даже Вир вообще поехали до Нижней Росстани, где Ариана и её охранник должны были присоединиться к обозу с лесом: разбойники обычно не трогали такие обозы (на кой им в лесу доски и брёвна?), а в компании и веселее, и безопаснее. Ариана жалела, что не успела попрощаться с Трисом, ещё не вернувшимся на каникулы из своей военной школы. Вообще, она думала, что выезжают они как-то рановато, можно было и подождать две-три недельки, но Ястреб в ответ на это её замечание только хмыкнул: «Я гляжу, не видали вы плохих дорог, сударыня. Многовато у вас тут, видать, гномов живёт», — а дядя пообещал, что и Трис, и Иза обязательно на следующее лето приедут навестить её в Академии. Ну, если дядя что-то обещал, потребовалось бы вмешательство всех Девяти богов срединных земель, чтобы заставить его слову своему изменить. Какая-нибудь вселенская катастрофа, потому что иных способов заставить барона Драконлинга отступиться от задуманного и обещанного Ариана не знала. И всё-таки она дождалась бы Триса перед тем, как расстаться на целый год, но раз Грета и дядя поддержали наёмника, значит, тот был прав. Что ж, год — это не так уж долго.
На свежих лошадях по уже окончательно просохшей дороге до трактира в Нижней Росстани доехали быстро. Ещё пришлось ждать, когда в село придёт этот обоз с лесом, так что в ожидании лесоторговца они перекусили в трактире. Сидели за «чистым» столом в отдельном зале (Сентуивир в человеческом обличьи не любил посторонних рядом, а принять истинный облик сумел бы только развалив трактир и обрушив при этом обломки на супруга, любовника и их детей — до остальных ему дела не было). Дядя и отец о чём-то негромко говорили с наёмником, Иза огорчённо вздыхала (она просилась хоть до Белых Увалов, но её не отпустили), а Вир положил перед воспитанницей на стол тяжеленную даже на вид, тусклую от старости цепь, которую Ариана, с её-то статями, могла на талии носить, а не на шее.
— Надень под рубашку, — сказал дракон. — И не снимай.
— Она зачарованная? — удивилась Ариана: никакой магии она не чувствовала.
— Это твой золотой запас, — усмехнулся Сентуивир. — Отнесёшь к гномам, они знают, что такое драконье золото — получишь за неё полтора веса, только сразу всё не бери. Приходи каждый месяц за десятком монет, не больше. А если тебе откажут, напиши мне, я кое-кому освежу память.
— Драконье золото притягивает к себе обычное, — Иза вынырнула из тёмных пучин своей горькой обиды. — Гномы за него удавятся… или удавят сами. Так что ты сразу предупреди, откуда оно у тебя.
— Сразу видно — дочь Берта, — хмыкнул дракон, — всю библиотеку мою перерыла. Именно так, Рина. Считается, — он приналёг на это слово, — что драконье золото тянет к себе простое, как магнит — мелкие железки. Якобы поэтому у драконов его целые кучи. Гномы, когда дело касается золота, теряют свои знаменитые мозги и верят в самую неожиданную чушь, так что заходи в любую лавку, хоть сапожную, и говори хозяину, что эту цепь тебе дал я. Не поверят — режь палец.
— А вот в Академии ты бы лучше своей слишком быстрой регенерацией не хвасталась, — задумчиво проговорила Изольда.
— Буду напоказ читать отцовские целительские заклинания, — Ариана расстегнула несколько мелких пуговиц на животе и защёлкнула замочек цепи на талии. Сентуивир только одобрительно кивнул, глядя, как она снова застёгивает рубашку. — Никто же не знает, что на самом деле они мне не даются. Вернее, что мне надо вложить в них втрое больше сил, чем отцу, чтобы они хоть немного подействовали. А вообще… вы все так уверены, что меня возьмут — а если нет?
— Ну, пошлёшь письмо домой, чтобы мы тебя забрали, а сама поживёшь немного на Лазурном Берегу. Когда ещё у тебя будет такая возможность? — дракон с таким равнодушным видом пожал плечами, что Ариана тут же решила: она наизнанку вывернется, но заставит магистров принять её на обучение. Например, намекнёт им, что барону Драконлингу ну вот совершенно необходим боевой маг, которому он мог бы полностью доверять, и если её не возьмут, он и его супруг Сентуивир будут весьма разочарованы. Пусть-ка проверят, если посмеют — пусть расспросят дракона, не врёт ли его воспитанница.
*
С лесоторговцем договорено было заранее, и пока возчики обедали, девчонка простилась с родными. Мать её провожать не поехала, и правильно сделала, по разумению Марка. Ну, а что поехал отец и сам барон с дочерью, а за ними увязался какой-то тип, рядом с которым даже остроухие казались простыми, весёлыми парнями… Ну, без обид, конечно, только Марку показалось, будто у барона в селе были какие-то свои дела, а тут вроде и повод сюда наведаться, и девчонку устроили в обозе так, чтобы любому придурку с кнутом ясно было, что ручки свои корявые лучше держать при себе. Как там барон относился к аманту своего супруга, про то Девятеро знают, но как его дочь обнимала на прощание маленькую колдовку, а он и бровью не повёл — о чём-то это да говорило.
— А после Белых Увалов куда? — спросила девица.
— Посмотрим, — неопределённо отозвался Марк. — На юго-восток много кто едет, много какими путями. Подыщем обоз такой, чтоб не сильно дорогое барахло везли. Или к паломникам пристроимся. А может, повезёт — на паладинов наткнёмся, хоть часть пути с хорошей охраной проедем. Только вы уж, сударыня, Мать Всех Живущих сильно вслух не поминайте. И дядю своего тоже: дочка целителя — и всё тут. Про барона много всякого болтают, дураков на свете тоже много, особенно жадных дураков. У кого ума не хватает понять, что драконье добро трогать опасно. К вам небось чуть не каждый год рыцари приезжают на смертный бой дракона вызвать?
— Ну, не каждый год, но бывают, — девица хихикнула. — По полгорода каждый раз сбегается посмотреть на эту потеху. Вы не думайте, Вир их никогда не убивает, даже не калечит всерьёз. Он вообще добрый на самом деле…
— Вир? — Марк мысленно обозвал себя дубовым пнём. Ну, не ожидал он, что у дракона в человечьем обличьи будет такая обыкновенная внешность. Как-то думалось, что и ростом он будет повыше, и на змеелюда больше похож, чем на какого-то колдуна. — Да как сказать, сударыня. С вами он, понятно, добрый.
Она возмутилась и принялась доказывать, что Сентуивир — просто барашек крылатый, а что он когда-то давно Долгий Мыс едва по камешку не разнёс, так те сами виноваты: зачем они дядю убить хотели? Марк не спорил, знай себе кивал, так что девица быстро выдохлась и замолчала. Пока что никаких особых забот с нею не было: в седле держалась — любому парню на зависть, перед возчиками королевну из себя не строила, но и не заигрывала с мужиками. Иногда принималась болтать про что-нибудь, но Марк слушал её, как любую девицу, как синицу или другую пташку: пускай себе чирикает, а то скучно, когда слишком тихо. По привычке он бдительно поглядывал по сторонам, но лесок в свежей листве был ещё полупрозрачен, да и птицы пересвистывались знакомо, настоящие пичуги, не те сойки, что подают сигналы засаде впереди. Чутьё наёмника, умудрившегося дожить до весьма почтенных по меркам Гильдии лет, пока помалкивало. Неприятности, конечно, будут, никуда не денутся, но начиналась дорога вроде бы неплохо. Марк суеверно сложил руки в знаке, отгоняющем злую силу, и пообещал, что как только заверит контракт у главы Гильдии в Троегорске, столице Белых Увалов, так прямо из отделения пойдёт в храм и пожертвует пару… нет, даже пять золотых Торну — Владыке Бурь, Повелителю Ветров и Покровителю Путников.
Осталось только туда добраться.
========== Глава вторая, в которой у Марка появляется напарник ==========
Какое-то время обоз сопровождали оборотни. Новички вздрагивали и хватались кто за кнуты, кто за мечи, когда очередная серая тень выныривала из подлеска, чтобы тут же снова пропасть из виду. На замечания старожилов и просто более опытных товарищей: «Так это ж оборотни, не настоящие волки», — возчики и охранники, впервые попавшие в здешние края, ворчливо огрызались: «Ну, спасибо, утешили!» Впрочем, к Гремучему ручью все понемногу попривыкли к эскорту вервольфов, а за ручьём начинались земли графа Орландо.
— Уж простите, сударыня, но дальше нам лучше не лезть, — сказал Дар виновато. Собственная нагота его мало заботила, косые взгляды — и того меньше, а вот перед дочерью господина целителя он счёл необходимым оправдаться: — И наши шкуры целее будут, и вам такими знакомствами не хвастаться бы. — Ариана согласно кивнула: как она поняла из советов наёмника, в срединных землях оборотней не жаловали. Это было несправедливо и просто глупо, но с этим приходилось считаться. — На полдня пути по дороге всё чисто, а дальше пусть хранит вас Мать Всех Живущих.
— Спасибо, Дар. — Она наклонилась, свесившись с седла, и презрев неодобрительные взоры (на виду у всех целоваться с голым парнем, да ещё и с оборотнем, тьфу!), чмокнула его в щетинистую щёку. — Ой! Ты колючий!
Он рассмеялся, перекинулся в волка и лизнул её в нос и исколотые губы. Оборотни вообще многовато себе позволяли в волчьей ипостаси, заставляя воспринимать себя как зверей, а не как разумных существ, но Ариана только посмеялась, вытирая нос, и обоз тронулся дальше.
Дальше, увы, ничего весёлого не было. Погода испортилась, пейзажи не баловали ни разнообразием, ни особыми красотами, мелкий нудный дождь живо пропитал сыростью все вещи, а спина и то, что пониже, уже побаливали от тряски в седле. И вообще… Проскакать бодрой рысью до Нижней Росстани или прокатиться в компании сверстников до Светлого озера, чтобы потом вернуться домой, залезть в горячую душистую воду, смыть пыль и пот, переодеться в сухое и чистое и заявиться в столовую с воплем: «Я голодна, как стая оборотней!» — это всё весело и приятно. А весь день тащиться между неторопливо ползущими возами с брёвнами и досками (ни в главу обоза, ни в арьергард Ястреб её не пускал, заставляя держаться посередине и любоваться подскакивающими на ухабах — здесь вообще, похоже, дороги не чинят! — концами досок, потемневших от дождя), вечером кое-как ополаскиваться тёплой водичкой, которую надо было ещё стребовать с очередного трактирщика, ужинать каким-то подозрительным варевом в грязноватой посуде… Ничего ни весёлого, ни приятного в этом не было, да ещё в постелях, «которые меняются после каждого третьего постояльца!», как собаки, кусались клопы. Первые две-три ночи Ариана ещё требовала, чтобы при ней перестелили бельё, но накапливающаяся усталость брала своё, и в конце концов она махнула рукой: не на земле спят — уже хорошо. Про «спать на земле» это Ястреб её предупредил - что, возможно, ещё придётся. Он, похоже, ждал жалоб или возмущённых воплей, но Ариана только вяло кивнула. Придётся — так придётся. Ей, честно сказать, при мысли о том, что впереди ещё месяц пути по этой промозглой серости, очень хотелось плюнуть на Академию и вернуться домой. В конце концов, у Вира имеется такая библиотека, что отец из неё узнал почти все свои лекарские заклинания, а она с молниями управляться научилась совершенно самостоятельно, осталось только подтянуть теорию, и уж в этом ей Иза охотно поможет: та, вздыхая о полном отсутствии магических талантов, тем не менее прочла о магии всё, что сумела понять, а чего не сумела, с тем донимала расспросами дракона, притворно стонавшего о яблочках с одной знакомой яблони.