Внимательно прощупав опытным взглядом бывалого тусовщика разношерстный народ, Мукуро с ужасом и очередным изумлением понял, что в зале нет ни одного торговца “радостью”. Как можно так плясать без щедрой дозы экстази или хотя бы алкоголя? Максимум, что смог он заметить, так это аромат не самых лучших сигарет без всяких примесей “травки”.
— Либо за четыре месяца я отстал от жизни, либо тут все по-другому, — вздохнул Мукуро, скучающе вертя в руке бутылку с виски.
— “По-другому”? А ты, что, в параллельной вселенной жил? — хмыкнул Гокудера, непонятно как расслышавший его ворчанье через грохочущую попсовую музыку.
— Можно сказать и так. — Этого Гокудера уже точно не услышал, да и желанием прислушиваться, вроде бы как, не горел.
К стойке подплыла небольшая группа хихикающих растрепанных девиц, и они принялись за работу. Это даже было приятно: обслуживать симпатичных девушек, кокетливо строящих глазки и не пытающихся лишний раз набить себе цену. Они, казалось, были здесь завсегдатаями, болтали с внезапно милым Гокудерой и разводили на свидание Мукуро, закидывая его удивленно-восхищенными комплиментами и радостью от того, что пришел кто-то новенький. Они не навязывались, вовсе нет, просто веселились и, словно ненароком, флиртовали. Мукуро никогда не говорил с девушками настолько беззаботно и легко, как в этот вечер, никогда не отвешивал столько незаурядных комплиментов и никогда столько не улыбался, хотя и был любителем широких ухмылок. Стало даже немного грустно, когда они, отодвинув опустевшие бокальчики, снова убежали на танцпол.
Хаято тут же принял свой обыкновенно-раздражительный вид и уселся на стул, вновь потягивая пиво.
Мукуро же, пребывая в отстраненном состоянии необыкновенной эйфории, просто тупо пялился на танцующих, терзаемый желанием присоединиться к ним. Такой приятный мазохизм получится, если остаться на этой работе. Вроде бы и настроение хорошее, и общение довольно приятное, а смотришь все равно со стороны. Это как диабетик, перед которым поставили блюдо со сладостями, есть нельзя, но аромат чувствуется, и вид тортиков услаждает глаз.
Пожалуй, в таком клубе Мукуро бы тоже смог оторваться без наркотиков и алкоголя.
— Ого! — вырвал его из приятных размышлений смутно знакомый мужской голос.
— Да, что будете… — окончание будничной рабочей фразы застряло в горле, как только он обернулся к говорившему.
— Спейд, какими судьбами?
Гокудера уже направлялся к ним, почему-то натянув на лицо не самую милую ухмылку из своего крохотного набора улыбок. А Сато Мики — один из самых ублюдочных знакомых Мукуро в его прошлой жизни — улыбался так, будто ему в руки безвозмездно приплыл чемодан с миллионом евро.
— Я в уборную, прикрой, — скороговоркой выпалил Мукуро, перемахивая через стойку и утягивая Сато за собой. Не хватало еще, что Гокудера, яро его недолюбливающий, узнал о том, что он Спейд.
Едва они втиснулись в толпу, Сато брезгливо отдернул руку, а неприметный до этого телохранитель схватил Мукуро за руку, выворачивая ее за спину.
— Отпусти, а не то пожалеешь, — процедил Рокудо, когда его притащили в туалет и предусмотрительно заперли изнутри дверь.
— Очень страшно, — едко хмыкнул Сато, обходя его и вставая прямо перед ним. — Так уж и быть, Тони, можешь его отпустить.
Мужчина безропотно отпустил Мукуро и отошел к двери, специально или невзначай встав в тени — там, где не работала лампочка. Воцарилось молчание. Сато просто смотрел на него с примесью любопытства и презрения, а Рокудо стоически пялился в ответ, раздраженно и неприязненно, как смотрел и раньше. Вот только тогда они были на равных, а сейчас пропасть между ними казалась просто невозможно широкой: Сато, в прикиде от популярного среди золотой молодежи дизайнера, небрежная модная прическа и самоуверенный донельзя взгляд, и Мукуро — в форме бармена низкопробного клуба, пытающийся выглядеть так же высокомерно как раньше. Жалкое зрелище, и даже сам Мукуро это прекрасно понимал.
— Значит, слухи оказались правдой. Бесподобно, — наконец расхохотался Сато, вдоволь оглядев новый видок своего неприятеля. — А твой отец все говорит, что ты в Америку подался, собрался в Гарвард поступать. Вижу теперь, в какой Гарвард ты уехал.
Мукуро усмехнулся. А отец молодец, невольно подал одну идейку.
— Не нуждаюсь в сочувствии папенькиного сынка, — снисходительно заявил Мукуро, небрежным одернув воротник белой рубашки.
— Кто бы говорил, Спейд. Выпер тебя, наконец-то, твой неудачник-папашка, понял, что деньги все из-за тебя в трубу вылетают. Ха, а ведь такой крутой был, как помню. Вспомнишь, и сразу…
— Выпер? — перебил его Рокудо, скучающе переведя взгляд с какой-то неприличной надписи на стене на его лицо. — Какая чушь. Сам выдумал? — он подошел ближе, так, что их лица находились настолько близко, что подайся кто-нибудь из них вперед, то их носы столкнуться друг с другом. — Я ушел из дома, потому что хочу добиться всего сам. Потому что не хочу зависеть от щедрой руки отца. Потому что я знаю, что могу сделать все сам. — Мукуро похлопал его по плечу и шепнул на ухо. — В отличие от некоторых.
— Думаешь, я поверю в эту ерунду? — раздраженно фыркнул Сато, отшатываясь от него. — Ты… Ты же просто выпендрежник, сорящий деньгами направо и налево. Какое, нафиг, “добиться сам”?! Ты вдруг решил удрать из-под отцовского крыла в нищебродский клуб, зарабатывать миллионы барменом?! Не смеши меня! Ты обычный избалованный папенькин сыночек, обласканный заботой и деньгами, такой же, как и все мы, а теперь ставишь себя выше нас? Если бы ты сбежал, а не тебя выперли, то Кен не ходил бы как побитая собака и не материл твоего отца всеми последними словами.
— Закончил? — невозмутимо ответил на такую эмоциональную тираду Мукуро. — Думай, что хочешь. Мне твое мнение побоку. Впрочем, как и всегда.
— Говоришь, как оборванец. С кем поведешься, да, Спейд? Прошло всего ничего, а ты уже ничем не отличаешься от серой массы. От тебя пахнет дешевым мылом и дешевым алкоголем, ты дешево одет, ты дешево выглядишь и работаешь подавальщиком в занюханном клубе. Сбежал ты, или тебя выгнали, неважно. Ты все равно стал неудачником, какими бы высокопарными словами ты тут не кидался. Ты скатился в самый низ и тебе здесь нравится, судя по идиотской улыбке на лице, когда ты стоял за баром. И, знаешь, ты очень органично смотришься здесь. Тебе тут самое место.
— Что же, — Мукуро пожал плечами, — вижу, тебя не переубедить. Ты можешь думать все, что захочешь. Мне, повторюсь, все равно. Приятно, что ты уделил никчемному мне столько своего драгоценного времени. А теперь прошу простить меня, мне нужно “зарабатывать миллионы”.
Он развернулся и направился к двери, чувствуя, как заволакивает глаза пелена бешенства. Ему нужно побыстрее убраться отсюда, иначе он не сдержится и вырвет этому зарвавшемуся ублюдку язык. Сато всегда его недолюбливал: из-за их родителей, неприкрыто враждующих между собой, из-за большей успешности Мукуро в учебе и налаживании связей, из-за многого. Поэтому вполне понятно его счастье нынешнему положению своего, можно сказать, врага. И от этого становилось противнее вдвойне.
Едва за ним закрылась дверь, и по ушам шарахнула громкая музыка, Мукуро громко выругался и прижал вспотевшие ладони к горящему лицу. Ему ничего не стоило врать и строить из себя самоуверенного рискового парня, но сейчас его просто била дрожь. Не от страха, что Сато растреплет всем бывшим знакомым о его пошатнувшемся положении в обществе, не от ощущения униженности. Скорее, от омерзения.
К самому себе.
Как бы он не хотел, но слова Сато произвели на него огромное впечатление. Словно он впервые взглянул на себя в зеркало.
Рядом терлись полуобнаженные тела, била по ушам музыка и рябило в глазах от пульсирующего мигания стробоскопов. В ярких вспышках моргающих ламп ему всюду мерещились смеющиеся над ним лица.
Какого черта он делает здесь? Как ему могло нравиться здесь? Эти люди — они же отбросы. Наследственные неудачники по жизни, которые приходят в клуб, чтобы забыться от своего жалкого существования в мире, где они всего лишь ненужная грязь под ногтями. Поэтому им не нужно ничего для того, чтобы отрываться — само появление здесь — есть для них наркотик.
Его замутило. Случайные прикосновения обжигали, заставляли дергаться в омерзении. Его словно вернуло в то время, когда он только вышел из метро, которое отвезло его в параллельную вселенную. Во что он одет? Какие-то тряпки. Уборщики в отцовском офисе лучше одеваются. В его приятелях — нищие неудачники, скидывающиеся всем скопом, чтобы купить несколько банок самого дешевого пива. Он живет в крохотной комнатке, питается фаст-фудом из забегаловки напротив дома, радуется, когда Хибари готовит пресный рис или суп.
Нужно вернуться. Ему просто необходимо назад, в его привычный дом с услужливым дворецким, к его отцу и бесящему подкидышу. Здесь он задыхался, будто весь воздух вокруг был отравлен. Это не его место, не его жизнь, у него совсем другая судьба: в просторном офисе с огромными окнами вместо потертой барной стойки, с гурьбой подчиненных и симпатичной секретаршей, он должен быть одет в дорогой костюм, и должен разъезжать по улицам в сверкающем автомобиле, а не на допотопном велике, купленном с рук у пожилой семейной пары. Это просто нелепая ошибка в системе мира, из-за которой он оказался на самом дне с планктонами и микробами, а не наверху, с китами и акулами, как ему и полагается.
На самом деле он даже уже не понимал, что делает. На автомате набрал зазубренный наизусть номер телефона и принялся нервно теребить пуговицу на рубашке, бессмысленно слушая мерные гудки в трубке.
— Деймон Спейд у телефона, — наконец раздался чуть сонный голос, и в горле резко запершило, мешая закричать в ответ. — Алло? Кто это?
Сердце билось часто и неровно, безумно раздражающая музыка будто заглохла, и слова застряли где-то внутри, заставляя безмолвно открывать и закрывать рот.
— Что за придурок звонит посреди ночи? — послышалось на заднем плане, и Деймон сердито шикнул в ответ. — Дай сюда, — проигнорировал его голос. — Особняк Спейдов, чем могу помочь? — холодно бросил в трубку Алауди.
— Ты, урод, если это кто-то с работы… — прошипел Деймон, и Мукуро прорвало.
— Алауди! — хрипло выкрикнул он в трубку, которая жалобно треснула, сжимаемая в руке.
— Мукуро! — Деймон тут же перехватил трубку. — Где ты? Немедленно говори адрес, я приеду!
— Да… Забери меня отсюда, — выдавил из себя Мукуро, едва сдерживаясь, чтобы не закричать в голос. Ему было мерзко от того, что он делает, но поделать ничего не мог. Он умрет, если его прямо сейчас не заберут обратно, на свою планету. — Пап, прости меня, пожалуйста, я такой кретин…
— Нет, это я виноват, прости, — быстро ответил Деймон дрогнувшим голосом. Громкие шорохи в трубке и взвизгнувшая молния дали ясно понять, как он торопится. — Где ты? Ты в порядке? Что случилось? Отве… Эй! — вдруг раздраженно воскликнул он.
Послышался неясный шум, какой-то грохот, а затем в трубке вновь раздался голос Алауди.
— Пришлось вырубить его, — беспечно сказал он. Что-то щелкнуло, и Алауди шумно выдохнул, видимо, закурив. — Так что у тебя стряслось?
Мукуро молчал. Его сбил с толку тон, которым Алауди с ним говорил. Будто бы это вполне обычный звонок из булочной. Хоть это немного и взбесило, но все же подавило чувство паники и безысходности, и даже пристыдило за столь ужасное поведение.
— Ты умираешь в канаве, тебя похитили, посадили в тюрьму или ты собираешься покончить с собой? — не дождавшись ответа, продолжил он. — Причина паники?
— Я встретил своего знакомого. С моей группы.
— Странно, что ты узнал его, ведь в университете фактически ты провел от силы неделю.
Чем дольше они говорили, тем больше ужасался Мукуро. Он словно побитая собака. Он столько наговорил Алауди ранее, а теперь так опустил себя в его глазах, и в глазах отца наверняка тоже, что еще хуже. Дебильная, никогда раньше не замеченная за ним, истерика исчезла за один миг, как не бывало. Вся эта ситуация такая… ужасающе идиотская. Сато, какой-то там Сато, которого Мукуро раньше ставил на планку ниже инфузории туфельки, вдруг вывел его из равновесия. Позорище.
— В общем, звоню, чтобы передать всем привет, — как можно безмятежней сказал Мукуро, отчаянно жалея, что позвонил.
— Необыкновенно мило с твоей стороны, я обязательно передам ответ Деймону… Когда он очнется, — после короткой паузы ответил Алауди. — Если ты хочешь вернуться, то я могу приехать за тобой. Если ты, конечно, не заставишь меня снова бежать кросс.
— Я не хочу. Все в порядке, я просто готовлюсь к актерской карьере.
— Пойдешь на Оскар. Деймона чуть удар не хватил, он даже мои брюки напялил.
— Фу, вы что, опять вместе спите?
— Как ты уехал — да. Так удобно стало, что можно не затыкать себя подуш…
— Все, я понял! Не вреди моей психике еще больше, чем уже навредил.
Он был отчасти благодарен Алауди. Он всегда вот такими простыми разговорами его успокаивает. Хотя иногда еще и выбешивает. По большей части, выбешивает.
— Ладно, мне надо возвращаться к работе, а то мой напарник меня сожрет. Ты там… эээ… за отцом пригляди. Не сильно ты ударил?
— Не-а. Проваляется без сознания часик, как раз мне хватит.
— Хватит? На что?.. Стой, не отвечай, я не хочу знать об этом, — быстро открестился Мукуро. Алауди на том конце провода хмыкнул. — Спасибо.
— Тебе спасибо, — ответил тот. — Звони иногда. Только не так, как сегодня.
Мукуро кивнул, забыв, что его не видят, и положил трубку. Мысли медленно приводились в порядок, и не было уже того острого ощущения нехватки воздуха. Кое-как приведя себя в относительный порядок, он вышел из раздевалки и побрел рабочему месту, распихивая уже подуставших людей локтями. Хоть он и успокоился уже, но чувство нереальности происходящего еще никак не уходило. Он пытался максимально оградить себя от чужих прикосновений, внезапно снова вызывающих омерзение, и встал за стойку, стараясь не смотреть на взбешенного Гокудеру, который почему-то во все глаза пялился на сцену. Проследив за его взглядом, Мукуро чертыхнулся и чуть не упал. Там, совершенно не скрываясь и не стесняясь, торчал Хибари Кея собственной персоной, вместе с какой-то тощей девчонкой в коротких шортах, и самозабвенно целовался, не забывая распускать руки. Разглядеть его среди еще кучи танцующих на сцене парочек было не так уж трудно, стоило только внимательнее проследить за взглядом Хаято, который будто бы мысленно убивал их обоих.
— А что здесь делает Кея? — поинтересовался Мукуро, проводив очередного клиента. Их изрядно прибыло: наверное, действительно устали дрыгаться.
— А тебе не видно, да?! — налетел на него Гокудера, едва не запустив ему в голову бутылку. — Опять нашел себе какую-то шлюху, — пробурчал он себе под нос, наливая мартини. — Проигнорировал меня, когда я начал его про драку расспрашивать. Козел!
— Когда я впервые его встретил, не думал, что он такой… — Мукуро на миг задумался. — Раскованный. — Хибари Кея отлично выгадал время, чтобы появиться в поле зрения. Неутешительные мысли о недавних разговорах отошли на задний план. Кея имел отличное свойство выдергивать Мукуро из депрессии и обращать все внимание на себя. Это у него не отнять.
— Он не раскованный! Просто… — Гокудера резко захлопнул рот, что клацнули зубы, и замолк, продолжая разливать спиртное. Заговорил он только минут через десять, когда основная масса схлынула обратно на танцпол. — Он был другим. В школе. Замкнутым и неразговорчивым. Я даже не знаю, каким он мне нравится больше. — Он вдруг закрыл лицо руками и стек на пол. — Как я устал.
— Давай сменю, все равно халявил, — предложил Мукуро, краем глаза замечая приближающуюся группу людей.
— Не от этого устал я! — заорал Гокудера так громко, что собирающиеся выпить люди мигом ретировались.
— Тише, распугаешь народ…
— И Дино устал, и Ямамото, а Тсуна… Ему вообще… — Хаято закрыл ладонью рот и внезапно стукнулся головой о полку под стойкой.
— Ты с ума сошел?! — Мукуро схватил его за плечи и поднял с пола. Странности странностями, но это уже явный неадекват. — Да что с тобой, черт подери?
— Еще ты приперся! — продолжал метаться тот. — Какого хрена именно к нам, а? — зло прошипел он, отбросив от себя его руки. — Токио такой большой город, а ты сунулся именно к нам! Будто знаешь все и издеваешься. Да если бы ты знал, на что мы идем!..