— Рисовать? Может быть, в тебе скрытый талант? Попробуем?
— Боюсь, этот талант тоже прошел мимо.
— Тогда… может ты красиво прочтешь поэму?
— Это можно.
— Что-то вдохновенное, про королевство, про твою любовь к родине.
— Солнце заходит, и в сердце щемИт,
Сколько потеряно душ!
Раненых был превышен лимит,
И каждый достойный муж...
— Что это?!
— Вспомнилось вдруг…
— Нет-нет, Бригитта! Никакого больше Плеса и войны! Ни слова о раненых и лишениях. Мы с тобой женщины, и нас это не касается. Мужчинам нужны хрупкие нежные создания, рядом с которыми они почувствуют себя важными, понимаешь? Защитниками! Будешь танцевать! Вставай!
— Сейчас?!
— А когда? Давай-ка, подвигайся. Хочу посмотреть, что ты умеешь. Импровизируй! Будь ланью, грациозной и пугливой!
Эмма раскинула руки и посмотрела на Вейрона, в его голове тут же зазвучала прекрасная мелодия, тоскливая и трогательная.
— Что ты делаешь? Зачем ты раскачиваешься?
— Пытаюсь быть грациозной.
— Ох, святая Муза, за что мне это! — Эмма подошла к Вейрону и взяла его за руки, потянув на себя: — Давай-ка, три шага на меня. Ма-аленьких, красивых. Теперь в сторону и поведи кистью, будто невзначай. Вот так…
Вейрон замер изваянием:
— Прости, боюсь из этого ничего не выйдет.
Она открыла рот, явно собираясь возразить, но промолчала. Кивнув, вернулась за стол, плечи ее поникли.
— Что же нам делать? — прошептала, снова уставившись перед собой.
— Для начала поешь, — Вейрон погладил ее по голове, провел ладонью по длинной красивой шее. — Мы обязательно придумаем, как быть.
Эмма тихонько вздохнула и, обернувшись, благодарно ему улыбнулась:
— Ты права, Бригитта, спасибо. Это ведь я должна поддерживать тебя, а не наоборот. Мне так недостает опыта, и я подвожу тебя. Вот Ирэна…
— В возрасте Ирэны, ты всех конкуренток за пояс заткнешь, — Вейрон подмигнул ей, — даже без шулерства и подкупа. А теперь ешь, а я пока подумаю, чем могу удивить принца и его советников.
Однако, сколько бы он не напрягал мозги, на ум ничего не приходило. Вейрон уже собирался признаться Эмме в провале, когда в комнату ворвалась отсрочка в виде Терезы.
— Завтракаете? — спросила она, вытирая руки о передник. — А у меня новости!
— Творческий конкурс отменили? — с надеждой спросила Эмма.
— Что? Нет, конечно. Он состоится завтра. — Тереза вздохнула и присела на кресло, с интересом уставившись на Вейрона: — А ты что покажешь?
— Сюрприз, — ответил он сквозь зубы.
— Надеюсь! Ты уж не подведи, Бригитта, — Тереза постучала по своим бокам, — а то у меня ни медяка лишнего. Очень нужна твоя победа.
— Мне казалось, во дворце отлично платят, — удивилась Эмма.
— Неплохо, — повела плечами Тереза, — но и работы непочатый край, еще и не свое делать частенько приходится. Вот сегодня, например, ни с того, ни с сего всех собрали и отправили в купальни. Отмываем все с рассвета, драим, чтоб уважаемые невесты смогли расслабиться и отдохнуть перед последним испытанием первого тура. Будто вы сильно утомились.
Тереза хохотнула, а Вейрон едва не подавился куском отбивной.
— Что за купальни? — спросил он, прижав руку к бюстгальтеру, набитому носками.
— Отличное место, — ответила Тереза. — Больше всего мне нравится комната с купелями и горячими камнями. Я и сама там провела бы время, но что-то король не спешит меня пригласить. Зато менталисткам сегодня тоже откроют двери — сопровождать невест! Вас будут растирать маслами и солями, парить, мыть и массировать… Мечта!
Эмма восторженно ахнула:
— Как чудесно! Но в честь чего такая щедрость?
— Да, в честь чего?! — вторил ей Вейрон, которого бросило в жар от одной только мысли: он, в королевских купальнях, в окружении всех этих девиц… Полуголых, блестящих от масла...
— Ума не приложу, — развела руками Тереза. — Просто его величество так решил. Ох, чуть не забыла! Бригитта, тебе же письмо передали.
Она поднялась, сунула руку в карман и, вынув мятый желтый конверт, вручила его подошедшему Вейрону.
— Важное наверное, — добавила Тереза, — ишь, как запечатано хорошо.
— От кого оно? — Эмма промокнула губы салфеткой и поднялась из-за стола. — Кто-то из близких пишет? Мама?
— Да, — ответил Вейрон. Сломав магическую печать, он вынул из конверта небольшой лист бумаги и вчитался в ровный мелкий почерк:
«Я получил твое сообщение и разделяю беспокойство. Поговорил с К., все уладил. Не упусти шанс сегодня. И. P.S. Не благодари»
Стоило ему дочитать послание, как строчки вспыхнули и растаяли, как не бывало, а Вейрон понял, кто виновен в идее короля о купальнях.
— Что пишет мама? — поинтересовалась Эмма.
— Пожелала удачи и просила не упустить свой шанс, — пробормотал Вейрон, сминая письмо и пряча его в в карман.
— Замечательная мама! — Эмма сложила ладоши и радостно улыбнулась. — Значит, она не осудит, если ты снимешь цветохрон ради победы!
— Я не сниму его, — мигом отреагировал Вейрон.
— Но…
— Никак.
— В купальнях ужасно жарко, — удивленно проговорила Тереза. — Ты просто не выдержишь в этом!
— Я не сахарная.
— Но Бригитта, милая... — Эмма протянула руки к Вейрону, и он отшатнулся.
— Не уговаривай! Я не разденусь при посторонних! И точка.
— Однако! — Тереза уперла руки в бока. — И чем ты собираешься заниматься там? Сидеть на горячих камнях в этом балахоне и таять? Девицы тебя засмеют!
— Пусть так. Я не из робкого десятка.
— Что ж, — Эмма опустилась в кресло и грустно вздохнула, — как скажешь… Когда нам нужно быть готовыми?
— Через четверть часа, — припечатала Тереза. — Вас пригласят.
Она быстро засобиралась и, пожелав удачи в третьем конкурсе, ушла. А вот Эмма осталась и теперь страдальчески смотрела на Вейрона.
— Пожалуйста, Бригитта, — взмолилась она, — подумай. Что такого если ты снимешь хотя бы ткань с головы. У тебя потрясающе красивые глаза, я уверена, что и остальное…
— Пожалуй, подожду приглашения в своей комнате, — ответил Вейрон, не желая тратить силы на бессмысленный спор.
Благо, служанка пришла за ними даже раньше обещанного. Эмма грустила и часто вздыхала, от чего Вейрон ощущал стойкое чувство вины, но уступить не мог. В первую очередь надо разоблачить похитителей артефактов, а уж потом он придумает, как рассказать о своем маскараде. Так он размышлял на протяжении всей дороги в купальни, подбадривая себя и прикидывая, что делать дальше.
Однако все его мысли выветрились, стоило служанке стукнуть полукруглой ручкой с головой льва по массивной деревянной двери. В следующий момент все вокруг заволокло паром, а в ушах раздался звонкий визг Милаши:
— Страшно-то как! Еще давай!
— М...может не пойдем? — предложил Вейрон, посмотрев на Эмму. — Мне что-то нехорошо.
— А ты сними цветохрон, — с самым невинным лицом ответила она, — и сразу станет легче, вот увидишь.
— Входите! Кто там такой робкий! — на этот раз с ними заговорила рыжая девица, Паола Нэш, чье досье он как раз изучал последним.
Агенты генерала не смогли найти на нее компромат, а вот в бумагах Ирэны значилось, что у Паолы, возможно, есть страсть к азартным играм. Лисьи глазки, игривая улыбка, рыженькая не могла считаться блестящей красавицей, но что-то в ней определенно было.
— Хватит холод впускать! — потребовала она.
А дальше наступила тишина.
Все девицы молча уставились на Вейрона, чинно ступившего в распаренное помещение. Он сам также молчал, потому как что тут скажешь?.
Красавицы-невесты, слава святым, были прикрыты простынями, однако волосы их были заколоты вверх как попало, лица раскраснелись, а груди почти у всех едва не выпадали из обмотанной вокруг ткани.
— Леди Бригитта, вы не разденетесь даже здесь? — разбила повисшую тишину Паола Нэш. — Да что у вас там такого особенного под цветохроном?!
— Девичья честь, — сухо ответил Вейрон.
Он быстро прошел к одной из деревянных лавок, где и уселся, сложив руки на колени и слегка оттянув цветохрон. Видимо, их привели в основное помещение королевских бань. Вымощенные чуть шероховатой плиткой полы, мраморные стены, статуи дев, держащих серебряные кувшины, из которых лилась кристально чистая вода — Вейрон совершенно не представлял, куда девать глаза, и готов был рассматривать мельчайшие детали интерьера. Но женские тела были повсюду. Невесты совершенно не стеснялись наготы, да и некоторые менталистки от них не отставали. Зажмурившись, Вейрон досчитал до десяти, потом еще до двадцати, мысленно представляя перед собой Тима — кривоногого бородача из своей команды — проверенный метод. Досчитав еще до тридцати и почти почувствовав смрадное дыхание Тима, Вейрон перевел дух и открыл глаза.
В это время из особенно большой и глубокой купели, вырезанной прямо в полу, вынырнула практически полностью раздетая Милаша.
— Сто двадцать четыре секунды! — радостно возвестила она, подтягивая сильно съехавший просвечивающийся бюстгальтер. Белый, с двумя ромашками по центру чашек. — Это мое счастливое число! Я не только нырнула, но и сумела поставить рекорд по задержке дыхания под водой!
— А раньше какой был? — с улыбкой спросила Амалия, лежащая на лавке, подобной той, где присел Вейрон. Простыня покрывала лишь ее бедра, а спину массировала одна из служанок, щедро размазывая по ней масло из стеклянного пузырька.
— Раньше я не пробовала не дышать, — отмахнулась Милаша. — Но зато теперь...
— Выходи немедленно из воды! — рявкнула на нее Ирэна, спешащая откуда-то из смежного помещения. — Пойдем, моя дорогая, тебя ждут в парилке. Поры откроются, а после мы почистим твою кожу так, что она станет безупречной.
— Но я не хочу…
Милашу увели, а Эмма присела рядом с Вейроном, взяв его за руку.
— Почему ты не раздеваешься? — спросил он.
— Не буду, — упрямо мотнула головой Эмма. — Ты не снимешь одежд, и я последую твоему примеру. Мы — одна команда, помнишь?
— Брось, когда еще ты сможешь побывать в купальнях самого короля? — Вейрон чуть сжал ее пальцы. — Давай-ка, узнай, где здесь можно переодеться, а я провожу тебя.
— Ты снимешь цветохрон? — Глаза Эммы засияли ярче.
— Нет. Но хотя бы одна из нас должна насладиться щедростью его величества.
Рядом с хохотом пронеслась низкая блондинка. Скинув простыню, она нагишом нырнула в купальню, из которой только что увели Милашу. Вейрон тяжело сглотнул.
— Жарко? — с сочувствием спросила Эмма, погладив его по запястью. — Как же сильны твои принципы, Бригитта!
— Очень сильны. Я — кремень, — кивнул он, вновь закрыв глаза и повторяя это про себя, как мантру. Кремень. Ястреб. Он должен выполнить задание. Собрать волю в кулак и…
— У тебя руки вспотели, — проговорила Эмма. — Нужно найти место попрохладней. Амалия! Подскажите нам, где здесь можно снять одежду и немного охладиться?
Дальше случилось неожиданное.
Вейрон открыл глаза и посмотрел на Амалию, а та приподнялась на локтях, обернувшись к ним. Простыня осталась на лавке, массажистка на время прекратила гладить спину девушки, а бородатый Тим в воображении Вейрона разинул рот от восхищения и показал большой палец.
— Вам туда, — Амалия указала рукой влево. Ее грудь колыхнулась в такт, а у Вейрона пересохло во рту. — Все вещи мы оставили там.
— Благодарю, — улыбнулась Эмма. — А что еще...
Вырвав у разговорившейся менталистки руку, Вейрон устремился к спасительной комнате. За обещанной прохладой!
— Буду ждать тебя там! — крикнул он на ходу.
— Бедняжка, ей так жарко, — услышал он голос Эммы за спиной.
— Мне бы силу воли, как у Бригитты, — завистливо ответила Амалия, — тогда бы я…
Что было бы тогда, он не расслышал — вбежал в небольшую круглую комнату, на одной из стен которой висели платьями девушек, а ниже, на длинной лавке, были аккуратно сложены их украшения и аксессуары. Вот оно! То, ради чего генерал Штолл устроил это испытание! Но стоило Вейрону сделать шаг в направлении одежды, как к нему присоединилась Эмма.
— Надо же, как здорово! — счастливо проговорила она. — Здесь и правда гораздо свежее, и фуршет приготовлен.
Вейрон посмотрел в указанном ею направлении и увидел стол, накрытый множеством блюд с небольшими бутербродами разного содержания, а в графинах нашлись прохладительные напитки на любой вкус.
— Послушай, может выпьем вина? — заискивающе улыбнулась Эмма. — Ты немного расслабишься. — Она подошла со спины и положила руки ему на плечи, принявшись осторожно их массировать. Вейрон невольно напрягся. Прикосновение нежных ручек — совсем не то, что поможет ему в этой и без того сложной ситуации.
Молча взяв один из графинов, с темно-бордовой жидкостью, он поднес его к носу, понюхал и одобрительно кивнул. Разлив вино по бокалам, выпил свой махом до дна.
Эмма присела рядом и, отпив глоток, поморщилась.
— Крепкое какое, — просипела она. — А ты и глазом не моргнула.
— Один из моих талантов, — буркнул Вейрон. — Перепью любого. Можно продемонстрировать на конкурсе.
Эмма вдруг рассмеялась, так искренне и заразительно, что он невольно и сам улыбнулся. Отсмеявшись, она сделала еще несколько глотков и потянулась за бутербродом, коснувшись грудью плеча Вейрона. Он слегка отодвинулся, и призвал всю оставшуюся силу воли, напоминая себе о долге перед королевством. Если Эмма останется здесь, он не сможет обыскать вещи.
— А я вот совсем пить не умею, — пожаловалась она. — Напиваюсь вдрызг с нескольких бокалов.
— Вот как, — протянул он. Коварный план созрел сам собой. — Но от одного маленького бокальчика тебе точно ничего не будет, а у меня есть тост, за который грех не выпить: за то, чтобы мы поразили всех на творческом конкурсе.
— И ты прошла во второй тур, — поддержала Эмма.
— До дна.
Вейрон зорко проследил, чтобы она выпила весь бокал, и тут же налил еще.
— Все эти невесты такие красивые, — вздохнула Эмма и откусила бутерброд с красной рыбой. — Ты видела, какая грудь у Раумы?
— Нет, слава всем святым, — пробормотал Вейрон.
— Рядом с ними я чувствую себя замарашкой, — пожаловалась она.
— Ты? — Вейрон не смог сдержать удивления. — Ты очень красивая, Эмма, — не покривил он душой.
— Не знаю, — она пожала плечами и положила в рот малину. — Ты так говоришь, потому что мы подруги.
Вейрон усмехнулся под цветохроном и поднял бокал:
— За подающую большие надежды менталистку, которая прекрасна и душой, и телом.
Он выпил залпом, но Эмма сделала лишь глоток.
— Я провалилась, — пожаловалась она. — И как менталистка, и вообще…
— С такой невестой, что тебе досталась, ты творишь чудеса.
— Дело вовсе не в тебе, нет, — поспешила заверить Эмма. — Просто я думаю, что, возможно, это все не мое. Отборы, интриги, борьба за власть… Я представляла свою работу более спокойной, что ли… Когда некуда спешить, когда помогаешь человеку раскрыть самого себя, а не те качества, которые нужны кому-то другому…
Сообразив, что ляпнула лишнее, Эмма спрятала смущение за бокалом, сделав еще один глоток.
— Неподалеку от столицы есть деревенька, — сказал Вейрон, наблюдая за девушкой. — Там течет река, и рыбалка просто отличная, а на закате над водой плывет туман, и вокруг так спокойно.
— Звучит очень заманчиво, — вздохнула Эмма. Она подперла голову кулачком и посмотрела на Вейрона, явно ожидая продолжения.
— В той деревне есть школа, детишек много, но менталиста нет. А ведь именно в раннем возрасте можно исправить некоторые пагубные наклонности и подтолкнуть то светлое, что есть в человеке.
— Школа? — задумалась Эмма. Отпив вино, покатала его во рту. — Знаешь, а мне нравится! Помнишь, я ведь старшая в семье. Вечно возилась с сестрами, братьями, соседскими ребятишками... Но Свейн ни за что не согласится переехать в деревню.
— Забудь про Свейна, — рыкнул Вейрон и сам удивился своей злости. — Ты только представь: Эмма Тибрих. Такая нелепая фамилия!
Эмма снова рассмеялась, а Вейрон подлил ей вина.
— Эмма Дорн — звучит гораздо лучше, — мягко произнес он и осознал, что ему и самому это очень нравится. Эмма Дорн — вырвалось само собой, и теперь он перекатывал это в уме снова и снова. В конце концов, ему пора остепениться. А эта девушка, после всего, что с ним сделала, просто обязана выйти за него замуж!
А если серьезно, то это он обязан жениться на Эмме. Она наверняка будет в ярости, когда узнает, что леди Дракхайн — не совсем леди. И предложение руки и сердца от самого командира Ястребов — то, что примирит ее с действительностью. К тому же, если станет известно, что она жила вместе с мужчиной, то от ее репутации останутся лишь лохмотья. Так что жениться на ней — это его долг.
Приняв это решение, Вейрон сразу почувствовал себя лучше и посмотрел на Эмму по-новому. Она любит детей, легка в общении, ее не пугает жизнь в деревне, и она носит чулки. Кажется, он сделал отличный выбор!