— Снова ты за старое, — вздохнула Эмма. — Да твой Ястреб и знать меня не захочет!
— Захочет.
— Ты смешная, Бригитта. Но даже если у нас все сложится, он никогда не согласится, чтобы его жена работала.
— Почему нет? — пожал он плечами. — Если ей это будет в радость…
— Он не сможет выплатить долг за мое обучение.
— А сколько ты должна? — услышав сумму, Вейрон нахмурился, подсчитал в уме, беззвучно шевеля губами. — Сможет. Легко. У него есть сбережения и домик в той самой деревне, где есть школа без менталиста.
— Откуда ты знаешь? — рассмеялась Эмма. Выпив еще вина, она покачала головой: — Ну и выдумки у тебя, Бригитта. Если ты хочешь так меня подбодрить…
— Я знаю Дорна, — выпалил Вейрон, взяв ее за руку. — Очень хорошо.
— Давай так, — Эмма мягко отняла свои пальцы, взяла бокал и хитро прищурила глаза, — если ты победишь на отборе, я познакомлюсь с твоим Ястребом. В конце концов, воля будущей королевы — почти закон. Может, он и вправду хорош…
Вейрон чокнулся с ней бокалом, и Эмма выпила до дна. Королевой ему не бывать, но менталистку он все равно получит. Пусть Эмма пока привыкает к этой мысли. И пьет. Вино на самом деле действовало на нее быстро: щеки разрумянились, глаза заблестели.
— Знаешь, я все же искупнусь, — сказала она, поднимаясь. — Освежусь немного — и сразу к тебе.
Встав со стула и слегка покачнувшись, Эмма принялась расстегивать пуговки на платье.
Если она уйдет, ему будет куда проще выполнить задание. А если разденется… Что ж, тогда он и вправду будет благодарен генералу.
Тем временем Эмма расправилась с пуговками и стянула платье вниз, оставшись лишь в белье и белых чулочках.
— Что скажешь? — спросила она. — Я видела, как ты смотрела на грудь Амалии…
— Твоя еще красивее, — тихо ответил Вейрон, а Эмма споткнулась, запутавшись в собственных ногах, и упала бы, не подхвати он ее. — Давай лучше приляг, вот здесь, — предложил он, укладывая ее на маленький диванчик у стены. — Отдохни немного.
— Отбор — это так сложно! — пожаловалась Эмма, схватив его за руку. — Я так нервничаю.
— Я понимаю, понимаю, — согласился он, аккуратно воздействуя на нее ментально. Немного расслабить, чуть надавить… Ее веки плавно сомкнулись, а губки приоткрылись. Быстро прикрыв ее простыней, Вейрон бросился к вещам невест.
Вытянув руку, он провел ладонью, и сразу несколько артефактов отозвались, кольнув энергией его пальцы.
— Интересно, — сказал он, — пожалуй, начнем.
Эмма тихо спала, прикрытая простынкой, за дверью комнаты то и дело раздавались крики, смех и всплески воды, а Вейрон работал, не покладая рук. Он исследовал все вещи невест со всей тщательностью и методичностью, слева направо и сверху вниз, уничтожая попадавшиеся артефакты, на всякий случай. Узнавать, как они действуют, изучать каждый из них не было времени. Заколки, брошки, кулоны — Вейрон выжигал крошки магии, прятавшиеся в них, без жалости и стыда. Однако это были именно крохи. Лишь один артефакт — шелковые черные трусики — обладал довольно большим запасом магии, но и он не мог идти в сравнение с Плеткой Селены.
Присев на диван у ног Эммы, Вейрон задумчиво положил руку на ее бедро. Теплая нежная кожа опалила его даже через простынку, и он отдернул ладонь.
— Ладно. План Бэ, — пробормотал Вейрон и снова шагнул к платьям и белью, чувствуя себя последним извращенцем.
Теперь он искал не магию, которой в вещах невест не осталось вовсе, а косвенные знаки, которые могли бы указать на измену. Можно ли считать таковым серые чулки — цвет красхитанцев? Или красные трусы — непристойно порочные для невинной невесты.
— Надо же, — пробормотал он, рассмотрев трусики внимательнее. — У меня такие же.
Серебряную цепочку, свисающую из кармана, он едва заметил — до того тонкой та была. Потянув, поднял к лицу, и кулон со знаком святой Селены закачался у него перед глазами. Вейрон поднес к нему ладонь — пустой. А синее платье принадлежит одной из менталисток.
Заслышав приближающиеся шаги, он быстро спрятал цепочку назад в карман и сел за стол.
— Вы здесь? — спросила менталистка Амалии. — Не видели леди Стетхейм, мою невесту?
Женщина выглядела сердитой и встревоженной, и Вейрон поспешил ее успокоить:
— В королевских купальнях с ней ничего не случится. Ей недавно делали массаж.
— А потом она исчезла, — буркнула та. — Мира Свон.
— Бригитта Дракхайн.
— А это? — она бросила взгляд на спящую к стенке лицом Эмму.
— Моя менталистка. Разомлела от жары.
Мира бросила острый взгляд на пустые бокалы, недоеденный бутерброд и понятливо усмехнулась.
— Дурацкая идея эти купальни, — пожаловалась она, подтягивая сползающую простыню выше, — испытание моей природной скромности. Уверена, вы понимаете меня как никто другой.
— Да, — вздохнул Вейрон.
— Отвернетесь? Я оденусь.
— Разумеется.
Он повернулся в сторону, а позади зашуршала ткань. Задумчиво съев еще один бутерброд, Вейрон стряхнул крошки с цветохрона, и вдруг заметил в одном из графинов отражение голой спины. Он машинально отвел взгляд — не годится почти женатому мужчине глазеть на других женщин, — но потом посмотрел снова. Не удивительно, что Мира Свон неловко себя чувствует обнаженной. То ли это дефект отражения, то ли у нее родимое пятно на полспины. Он протер пальцем графин, присмотрелся, но менталистка уже надела платье. Глянув на оставшийся на подушечке пальца след от вина, Вейрон слизнул его и пожал плечами.
— Все, — произнесла Мира и села рядом. — Так гораздо лучше.
Вынув из кармана тот самый кулон, повесила его на шею.
— Святая Селена помогает в любовных делах, — пояснила она, заметив его взгляд. — Хотя на королевском отборе любовь не играет большой роли... Почему вы здесь, Бригитта?
— Там слишком жарко…
— Не в купальнях, а на отборе, — добавила Мира.
Ее карие глаза пытливо изучали его, и Вейрон почувствовал ментальное давление. Мгновенно отреагировав, он выставил щиты, покрывшись испариной под цветохроном. Менталистка Амалии действовала куда грубее Эммы, вламываясь к нему в душу словно грабитель в дом.
— Вам лучше уехать, — сказала она. — Дома вас ждут родные, а здесь — разочарование и позор. Вам не победить. Другие девушки куда красивее, искушеннее, а вы…
— Вот она! — донеслось от дверей, и Вейрон невольно покачнулся, когда менталистка отвлеклась и оставила его в покое.
Паола Нэш стояла в дверном проеме, с полотенцем вокруг бедер, и ее грудки смотрели прямо на Вейрона. А он — на них.
— Значит, у тебя под цветохроном есть нечто особенное, — произнесла Раума Бердамон, становясь рядом. Полотенчико едва прикрывало ее крутые бедра, и больше на ней не было ничего. — Девичья честь — так ты сказала. А у нас, по-твоему, ее нет?
— Я не это имел… имела в виду, — сказал Вейрон, прикрывая глаза, но понимая, что не сможет забыть эту картину никогда. Оставалось загадкой, отчего гравитация бессильна перед прелестями Раумы, но выглядело это потрясающе.
— Испугалась, — довольно заметила Паола, — запинаешься. И правильно делаешь.
— Нашлась тут особенная, — фыркнула Раума. — Мы все прошли проверку пальцем Пилона. Здесь у всех с честью порядок.
А такое чувство, что у кого-то это больной вопрос. Уж не от ее ли трусиков так разило магией?
— Девчонки! — позвала Паола, повернувшись к кому-то позади. — Ату ее!
Вейрона спасла его реакция. Он перемахнул через лавки быстрее, чем сообразил, зачем это делает. Ускользнул от цепких пальцев Паолы, поднырнул под руками Раумы. Еще несколько невест окружали его, как собаки лису, загоняли в угол. Они улюлюкали и кричали, подбадривая друг друга. Черноглазая блондинка успела вцепиться в его цветохрон, дернула, но, слава святым и генералу, ткань лишь затрещала, а Вейрон, прижав ее ладонью к лицу, вырвался, толкнул дверь и был таков.
«В конце концов, это не бегство, — думал он, несясь прочь из купален, — а тактическое отступление. Я сделал все, что мог. Плетки Селены там нет. Может, тот, кто ей владеет, не расстается с ней даже в бане. Это может быть заколка, сережка, кольцо.»
Он вбежал в комнаты и, забравшись в душ, долго стоял под холодной водой.
Еще немного, и девушки разоблачили бы его прямо в купальне. Кем бы он стал тогда?! Посмешищем? Ястреб в платье... Что может быть хуже?! Его чести и достоинству пришел бы конец!!! Конец карьере, позор на весь род!
— Спасибо, Ам-малия, дальше я с...ма, — услышал он и повернул вентиль, выключая воду.
— Уверена? Ты выглядишь очень... утомленной.
— Порядок, — ответила Эмма, — все как видишь.
— Да, вижу. Что ж, тогда всего доброго.
— Итбе, — донеслось до Вейрона нечто невразумительное.
Какое-то время он так и стоял, прислушиваясь, но больше Эмма не подавала признаков присутствия в комнате. Торопясь одеться, Вейрон потянул цветохрон слишком сильно, и прикрывающая лицо ткань, и так держащаяся на соплях, оторвалась вовсе. Кляня генерала, короля и всех невест заодно, Вейрон осторожно выглянул из ванной комнаты, придерживая цветохрон, и убедился в собственных догадках: Эмма не ушла далеко. Расположившись в кресле, она запрокинула голову в сторону и, приоткрыв ротик, сладко спала.
— Ей и впрямь хватило пары бокалов, — пробормотал Вейрон.
Быстро преодолев гостиную, он запер дверь на засов и вернулся за менталисткой. Взяв ее на руки, отнёс на кровать в ее спальню, снял обувь и задумчиво уставился на кривую шнуровку платья. Кто-то явно помог опоенной им девушке одеться. Похоже, это была Амалия, и она же проводила ее до покоев.
Что это? Акт благородства или попытка втереться в доверие?
Вейрон потянулся к шнуровке, чтобы ослабить ее, но тут его руку накрыла ее ладошка.
Сердце остановилось.
Он медленно повернул голову и встретится с заинтересованным взглядом Эммы.
Вейрон открыл рот, подбирая слова и не находя их, осознавая, что его лицо открыто, а цветохрон болтается у щеки, как отдернутая шторка. Как объяснить Эмме?! Что сказать?! Делать предложение прямо сейчас?!
— Я сплю, — шепнула Эмма раньше него. — А ты?
— И я, — ляпнул он, по-прежнему не понимая, что делать.
Она тихо хихикнула.
— Ты Дорн? — Ее ладонь соскользнула с его руки и коснулась щеки. — Колючий. Но все рв... вра... равно кварсивый.
Она путалась, заикалась, а с губ не сходила улыбка.
— Ты здесь, чтобы пцеловать меня, — не спросила, скорее приказала она. А после приподнялась, опираясь на локти и потянулась к нему.
Вейрон не стал возражать.
Он запустил руку в ее волосы, притянув к себе, и поцеловал.
Губы Эммы оказались мягкими и нежными, как он себе и представлял. Сочные, манящие, раскрытые ему навстречу… Вот только стоило ему попытаться углубить поцелуй, как тело Эммы обмякло. Она сладко вздохнула прямо ему в рот и пробормотала с закрытыми глазами:
— Я думала, ты можешь лучше…
После чего уснула.
Дыхание ее стало размеренным, а на губах расцвела счастливая улыбка. Вейрон какое-то время грустно смотрел на свою менталистку, затем осторожно накрыл одеялом, подоткнув со всех сторон прямо как заботливая бабушка, и сел рядом, задумавшись.
Что он делает?
Этот фарс с отбором заходит слишком далеко. И очевидно, что он не продвинулся в расследовании. Хотя… менталистка Амалии очень его насторожила. Сегодня она пыталась воздействовать на него грубым внушением, заставляя поверить в собственную никчемность и отправиться домой. Кто знает, с кем еще она успела вот так «поговорить по душам»?
Тому, что он не нашел ничего в раздевалках купален, было очевидное объяснение — Плетка у кого-то другого. А именно — у красхитанцев. Ему необходимо отправиться на свидание с рыжим, и чем скорее — тем лучше. Поговорить с Мордишем, расспросить его о родине Бригитты...
Оставив менталистку спать в ее комнате, Вейрон вернулся в свою спальню и надел другой цветохрон, целый. Подойдя к окну, выглянул наружу. Небо было чистое и ясное, денек вышел очень погожим. Однако в королевских садах было пусто: невесты с менталистками все еще оставались в купальнях.
— Прекрасная! Я тут!
Не веря своим глазам, Вейрон узрел рыжего красхитанца под окном. Легок на помине! Тот галантно преклонил колено и протянул вверх руку с зажатой в ней розой пунцово-алого цвета.
Быстро попятившись, Вейрон спрятался за штору.
— Бригитта! Снизойди же ко мне! Одари своим пылким взглядом.
Мордиш откашлялся и вдруг завыл неожиданно тоненьким голосом:
Грох его побери! Если он сейчас же не заткнется, то репутация леди Дракхайн окажется под угрозой. На его вопли наверняка сбежится охрана.
— Молю о встрече! — орал Мордиш дурным голосом. — Погибаю!
— Да чтоб ты и впрямь сдох, — выругался Вейрон и, выглянув из окна, помахал поклоннику пальчиками. Эмма бы гордилась «ученицей».
Мордиш театрально схватился за сердце.
— Сейчас спущусь, — просипел Вейрон. Откашлявшись в кулак добавил: — Ожидайте!
Пометавшись по комнате, он заглянул к менталистке — та по-прежнему спала. Впрочем, в теперешнем состоянии она не могла бы посоветовать ему ничего путного. Да и вспомнив ее обещание организовать романтичный флер, Вейрон твердо решил, что лучше обойтись без нее.
Выглянув из комнаты, он увидел охранников у лестницы, вдали послышались женские голоса, среди которых он разобрал густой голос Раумы. Быстро закрыв дверь, Вейрон задумался. Скорее всего, невесты идут его бить. Завершать начатое. Можно, конечно, забаррикадироваться в спальне. Но надо что-то делать с Мордишем, который вот-вот снова начнет петь ему романтичные песни под окном. Скоро симпатии посла красхитанцев станут очевидны всем.
Король велел Вейрону держаться от политики подальше. Вилли тоже не будет в восторге, что его невеста встречается с другим. Что же делать? Обложили со всех сторон!
Не давая себе времени на раздумья, Вейрон вернулся в спальню, перекинул ноги через подоконник и нащупал карниз. Мордиш внизу ахнул. Донован забирается сюда ловко, как кошка, используя все эти лепнины и неровности в кладке, но он и легче раза в два. Оценив спуск, Вейрон удовлетворенно кивнул: кладка выщербленная от времени, между этажами вереница горгулий. На скалы Зубастого Плеса взбираться было куда сложнее.
Спускаясь и обдирая пальцы о шершавую стенку, Вейрон представлял, какие советы давала бы ему Эмма: быть нежной, игривой, кокетливой… Пугливая лань, легкий мотылек... Поскрежетав зубами, Вейрон схватился за голову горгульи, напомнившей Мордиша плотоядной ухмылкой. Ему надо узнать, что рыжий делал на севере королевства. Когда, где, с какими силами — даже по косвенным признакам можно понять цель.
Он повис на вытянутых руках и почувствовал прикосновение к бедрам. Тут же спрыгнув, повернулся к Мордишу и… сдержался! Не ударил в восторженную морду рыжего, а приставил указательный палец к его носу и приказал:
— Не смей! Трогать! Никогда!
— Понял, понял, — тот поднял ладони, словно защищаясь, и виновато улыбнулся. — Леди Дракхайн, я восхищен вашей смелостью. И вы такая ловкая.
— Как горная коза? — вспомнил Вейрон сомнительный комплимент, что передала ему Эмма.
— Даже лучше.
— Так где ты видел горных коз? — спросил Вейрон, игнорируя предложенную ему руку и шагая к королевскому саду.
Глава 12. Ты будешь моей!
Они гуляли по извилистым дорожкам королевского сада, и, судя по запыхавшемуся красхитанцу, Вейрон взял хороший темп. Однако Мордиш улучил момент и увлек его в беседку, увитую розами. Там было тихо и уединенно, местечко почти не просматривалось со стороны. Широкие и удобные скамейки, расположенные в тени, так и манили присесть, разомлев после солнцепека… Вейрон оценил маневр. Диспозицию рыжий выбрал удачно.