Кроме того, что касается меня, то я буду делать вид, что мы с Дином никогда не занимались сексом. И у нас определенно не было лучшего секса, который у меня когда-либо был – настолько грязный и горячий, что это было на совершенно другом уровне, чем то, что я испытывала раньше. Ведь если дерево падает в лесу и его никто не слышит, то разве оно все еще издает звук?
Другими словами, то, чего Милли не знала, не могло причинить ей вреда. Я ничего не скажу. И Дин тоже.
Стук в дверь заставил меня нажать кнопку паузы в моем повторе сцены, когда Дин посадил меня на свой горячий язык и укусил мой клитор. «Сцена, которой никогда не было», – напомнила я себе. Я резко встала и убрала волосы с лица.
– Открыто.
Вошла Милли с полным подносом вкусностей. Она виновато улыбнулась. Наверное, из-за прошлого вечера. Я улыбнулась в ответ, потянулась к ящику рядом с кроватью и открыла его.
– Я принесла тебе завтрак, – объявила она.
– А я тебе десерт, – сказала я. Быть любителем музыки имело свои преимущества. Милли тоже любила панк-рок и альтернативную музыку, но, в отличие от меня, она была слишком занята, чтобы искать те маленькие, перспективные инди-группы, которые пробивались на сцену плечом к плечу. А я-то как раз для этого и жила. Поэтому, у меня была целая стопка демо-записей, которые я отдавала сестре каждый раз, когда видела ее.
Достав флешку, я помахала ею перед ее глазами.
– Послушай голос Зака Уэйда. – Я ухмыльнулась. – У него талант играть на гитаре и струнах твоих гормонов.
Она поставила поднос с блинами, кленовым сиропом и свежесваренным кофе на мою тумбочку, пробормотав: – Мои гормоны итак в самом разгаре, – прежде чем прикусить губу. Когда она подошла ближе, я увидела, что ее глаза красные, а фиолетовые волосы растрепались.
– Ты в порядке? – Я встала на ноги, крепко обняв ее. Жилет все еще был на мне, и между нами была огромная труба, но мы так привыкли к ней, что никто из нас не обратил на это никакого внимания. Милли обмякла у меня на руках. Надеюсь, это не из-за Вишеса. Хотя, я должна отдать ему должное. С тех пор как они познакомились, он был для Милли исключительным мужчиной. Очень жаль, что он был пиздой для всех остальных и вел себя как свинья. – Я великолепно! – Она махнула рукой вокруг, отмахиваясь от вопроса и выпрямляясь. – Может нервы. Вишес везет меня к врачу на обследование. Уже десять часов, а ты еще не выходила из своей комнаты. Я зашла посмотреть, все ли с тобой в порядке.
Я была не в порядке. Очень даже наоборот. Я просто была слишком занята фантазиями о твоем бывшем парне, через несколько секунд после того, как засунула руку в свое нижнее белье.
– Прости. – Я снова обняла ее, положив подбородок ей на плечо. – Воспользовалась этим маленьким отпуском. Я, обычно, открываю кофейню половине седьмого и ложусь спать не раньше десяти-одиннадцати.
– Все еще добровольно помогаешь детям? – Она наморщила нос. Я посмотрела на свои руки, готовясь к очередной лекции. – Тебе нужно остановиться. – Ее голос был всепрощающим.
– Да, но этого не случится.
– Ты делаешь себе больно. Почему ты так поступаешь?
Потому что я больше нигде не могу быть волонтером. Все остальные места – больницы, клиники, хосписы – были полны больных людей, и моя иммунная система была такой же хрупкой, как и мое сердце, когда дело доходило до определенного «СексиЗасранца».
– Поверь мне, я не святая. Если бы мне это не нравилось, то я бы этим не занималась. Что насчет тебя? Взволнована предстоящей репетицией? – Я сменила тему разговора.
Милли выдохнула и плюхнулась на подушки. Я снова села, но не уставилась в потолок, как она. С моим жилетом это было невозможно.
– Наверное. Девичник – это то, чего я действительно жду. Будет приятно провести некоторое время вместе.
Мы с Милли расставались всего на один год, когда я заканчивала последний класс, а потом села на самолет и приехала к ней в Нью-Йорк. Мы перешли от совместной жизни в течение многих лет к жизни в разных концах страны.
– Хочешь, я пойду с тобой к доктору? – Я пригладила ей волосы. – Я могу сходить выпить кофе и понаблюдать за твоей машиной, если ты не найдешь место для парковки. Буду твоей сучкой. – Я пошевелила бровями.
– Нет, не нужно, – Милли перевела взгляд, ее руки опустились на бедра, но на этот раз она их не потерла.
Я вовсе не глупая. Симптомы видны. Утром ее тошнило, вчера весь день кружилась голова, и мама не хотела, чтобы она поднимала тяжести. И все же до того как я стала бывшей студенткой школы медсестер и человеком с функционирующим мозгом, я была сестрой. Но я знала, что она не стала бы скрывать от меня такие новости.
Потому что больше всего на свете я хотела видеть ее счастливой.
И я знала, что ребенок сделает Милли очень, очень счастливой.
– Ты мне что-то не договариваешь? – спросила я, стараясь говорить как можно небрежнее.
– Нет, – коротко ответила она, снова поглаживая меня по руке, как часто делала, чтобы успокоить. – Все замечательно.
– Это был не мой вопрос.
– Но именно такой ответ ты и получишь. – Она прочистила горло. – Да ладно тебе, Рози-букашка. Через несколько дней я выхожу замуж. Давай насладимся, пока у меня еще есть несколько свободных дней.
Справедливо. Я покрутилась на месте и выключила аппарат, прикрепленный к жилету, затем прошла через обычный ритуал складывания всего и уборки на свое место. После этого мы еще немного поговорили. В основном о свадебных приготовлениях и о том, как она думала, что я немного похожа на Эмму Стоун с определенных ракурсов (она подняла этот вопрос... не я).
– Удачи у доктора, – сказала я, когда Вишес позвал Милли снизу, и она ушла. Поднос все еще стоял у моей кровати, и он останется нетронутым. Вчера за ужином у меня пропал аппетит, и я так и не смогла его вернуть.
Я бросилась на кровать и снова закрыла глаза, не обращая внимания на крики мамы, говорившей папе, чтобы он пошел в магазин и купил Милли кексы.
За все утро они не сказали мне ни слова, и так как Милли ничего об этом не сказала, я знала, что все еще был в собачьей конуре. Я бы с удовольствием осталась здесь до конца визита.
Я не собиралась извиняться за то, кто я есть. За то, кем хотела быть.
Независимой и свободной.
Глава 11 Дин
Я разбирался с рабочими электронными письмами и прочим административным дерьмом, когда Вишес пришел на балкон, где я сидел и развалился на противоположном диване. Судя по дерьмовой ухмылке на его лице, я предположил, что кто-то умер или что он знал что-то, что должно было раскачать мою лодку или, по крайней мере, продырявить ее. Он не хотел быть злым ублюдком. Я думаю, он просто родился таким.
Работа на террасе была хорошим решением, потому что я не мог сосредоточиться ни на чем другом. Я видел, как мама Рози дважды стучала в ее дверь, гнусаво скуля, чтобы она сделала то-то и то-то, а Рози почти не отвечала. И ее отец ворчал Милли в коридоре о том, что его старшая дочь должна просто купить Рози билет и принять решение за нее. – Ее безответственность будет стоить ей жизни, – услышал я его голос.
– Я седею из-за нее. Седею! – добавила ее мать.
Укол.
– Привет, урод, – поздоровался со мной Вишес.
– Привет, придурок, – ответил я, вытаскивая из-за уха косяк и небрежно прикуривая, глядя на Вишеса так, словно он только что помочился в одну из четырех разных мисок супа на столе, и я не знал, в какую именно. Я всегда относился к нему с подозрением. И он ко мне тоже.
– Не хочешь поделиться? – Он указал подбородком в сторону моего косяка. Я затянулся и передал, дым пробивался между моих губ.
– Так почему же ты на самом деле здесь? Твои родители ни хрена не модернизируют. Я видел Эли в центре города сегодня утром, когда отвозил Эм на прием к врачу.
Я положил свой макбук на кофейный столик и откинулся назад, постукивая по губам зажигалкой «Зиппо», обдумывая его вопрос, прежде чем сообщить ему новость.
– Я пришел за малышкой Леблан.
– Я чертовски надеюсь, что ты имеешь в виду Рози, а не моего будущего ребенка.
– Господи. – Я закатил глаза и наклонился вперед, чтобы выхватить у него косяк. – А потом люди обвиняют меня в том, что я жуткий тип.
Вишес ухмыльнулся. Он вовсе не был взбешен. Он даже не удивился. Удивительно, но он даже был не против.
– Наконец-то, не правда ли? Почему так долго?
Я пожал плечами. – Не знал, что она в Нью-Йорке. А к тому времени, как она переехала ко мне в дом, у нее уже был парень. Сейчас она одна. Но это ненадолго.
Вишес скептически приподнял одну бровь, его губы изогнулись в одну сторону. Конечно, ему было наплевать, что я хочу Рози. Для него это было вполне логично, а почему бы и нет? С другой стороны, его будущая жена придерживалась иного мнения.
Мы с Милли общались друг с другом вежливо, но она мне не доверяла. Что было весьма иронично, учитывая нашу историю.
– Эмилии это не понравится.
– Мне тоже не понравилось, когда Эмилия начала трахаться с одним из моих самых близких друзей. Я справился с этим. Могу добавить, что очень быстро.
– Следи за своим гребаным ртом, – рявкнул Вишес, его глаза вспыхнули, прежде чем он ухмыльнулся. – Ты забрал у меня десять процентов акций компании.
– И вернул. – Я улыбнулся.
– За большие деньги.
– Естественно, – парировал я. – Ты же миллиардер. Мы оба знаем, что ты заплатил, потому что мне нужно было заставить тебя заплатить. Ты можешь подтереть свою задницу двойной ценой, которую заплатил, и все равно не заметишь, что она пропала с твоего банковского счета. Это был настоящий урок. Ты хоть чему-нибудь научился?
– Да, – Вишес бросил на меня презрительный взгляд. – Что ты такой же засранец, как и я, хотя и скрываешь это гораздо лучше. Милли думает, что от тебя одни неприятности.
Теперь настала моя очередь одарить его самодовольной ухмылкой «мне-все-по-хрен». Я даже не пытался защищаться. Да и какой в этом смысл?
– И я с ней согласен. – Теперь он взял косяк.
– Мне очень больно. – Я схватился за левую часть своей оранжевой футболки от Армани и скорчил гримасу. – Но я переживу.
– Выживешь ты или нет, зависит исключительно от того, как обернется дело с Рози. Если ты разобьешь ей сердце, используешь ее и все такое дерьмо, мне придется принять чью-то сторону. – Я знал, что он выберет. Мы с Вишесом были по-настоящему хорошими друзьями. Мы все время разговаривали по телефону. Смеялись. Но также мы настороженно относились друг к другу. Между Джейми и Трентом, Трентом и мной, Вишесом и Джейми никогда не было конкуренции. Но между мной и Вишесом всегда шла молчаливая кровавая война.
И я знал, что плохие чувства, которые я питал к нему, расцвели только потому, что я увидел себя в нем и возненавидел это.
Жестокость.
Фрустрация.
Грубая жестокость, скрывавшаяся под белозубой улыбкой и дорогими четырехзначными костюмами.
– Угрожаешь мне? Это чертовски мило. – Я сделал последнюю затяжку и положил косяк в пепельницу, стоявшую посреди кофейного столика. Пока я говорил, из моих раздувшихся ноздрей повалил дым. – Я не какая-нибудь невинная маленькая Южанка, Ви. Я тебя не боюсь.
Вишес встал. – Не надо все портить.
Подчеркивающее послание гласило: «Но я тебя прикрою»
Я взъерошил волосы кулаком. – Ты же не облажался с Милли. «Спасибо, братан».
– Я почти это сделал. «Не делай моих ошибок».
– Я знаю это лучше тебя. «Я бы не посмел».
– Именно на это я и рассчитываю. «Тогда чего же ты ждешь? Иди и возьми ее».
* * *
Дин: Ч то делаешь?
Р ози: Сортирую демо-версии. Слушаю музыку. Стараюсь не с броситься с балкона. А ты?
Дин: Пошли, перекусим ? Мы можем пойти на пляж перед репетицией. Прохладиться.
Р ози: Ты уже спрашивал. Ответ по-прежнему отрицательный.
Дин: А почему бы и нет?
Р ози: Из-за того, что случилось прошлой ночью.
Дин: А что случилось вчера ночью?
Рози: Неужели меня так легко забыть?
Дин: Ты сказала, что хочешь, чтобы я все забыл. Но ведь это была ложь, не так ли?
По правде говоря, малышка Леблан сама не знала, чего хочет. Она чувствовала себя виноватой, но в то же время жаждала меня, как наркотик. Так было всегда, но на этот раз я буду помыкать ею столько, сколько мне нужно, пока она не упадет со своего самодовольного трона.
Рози: Перестань писать мне, Дин.
Дин: Видел твою маму, когда она шла к тебе в комнату. Если ты останешься здесь, она снова устроит тебе взбучку. Потусуйся со мной. О бещаю не прикасаться к тебе.
Рози: Что тебе нужно?
Дин: Ты.
Просто. Честно. Правдиво.
Я хотел ее с тех пор, как ушла Милли. Возможно, даже раньше. Ну ладно, определенно до этого. Но я выжидал. Если Иаков терпел, то и я тоже.
Она ответила не сразу; следовательно, она обдумывала этот вопрос. Рози хотела меня видеть. Эта неделя была для нее трудной.
Дин: Я хочу узнать больше о твоей музыке. Ты хочешь убраться отсюда на хуй. Мы успеем на репетицию вовремя.
Рози: Дин…
Дин: Никаких прикосновений.
Рози: Ладно .
Маленькая победа.
Я уже собирался встать и пойти в ее комнату, когда загорелся телефон и раздался звонок. Нина. Я знал, зачем она звонит, и меня так и подмывало ответить. У нее было кое-что мое, но цена, которую я должен был заплатить, чтобы добраться до него, была чертовски высока. Но не деньги, хотя она просила их очень и очень много. Ее свобода.
Раньше у нее было все. Мое время. Мое сердце. Моя преданность. И она все это выбросила.
Я был дураком один раз, как не стыдно, обмани меня дважды, ты из тех парней, которые чертовски хороши-как-смерть. Я не верил во второй шанс, если только это не было с Рози. Поэтому я отпустил Нину, просто сохранив ей жизнь.
Я не должен был так сильно хотеть ответить на этот звонок и покончить со всем этим.
Конец всем этим вопросительным знакам, мучительным размышлениям, плаванию в неизвестности.
Мне не следовало этого делать. Но я сделал.
Глава 12 Рози
Одиннадцать лет назад
Что заставляет тебя чувствовать себ я живой?
Моя семья. Их несовершенство. Их неистовая любовь. Их беспокойство. Их преданность безнадежному делу. Ко мне.
Ночь перед отъездом Милли в Нью-Йорк мало чем отличалась от любой другой ночи. Мы спали в одной постели, хотя и жили в разных комнатах. Ноги на стене, уставившись в потолок, обнимая подушку, или друг друга. Это была наша фирменная поза. Иногда на моей кровати. Иногда на ее. Я ненавидела то, что мне нравилось спать в ее постели, потому что она пахла им. Они не занимались сексом, но его запах был повсюду.
На ее простынях. На ее столе. В моей душе.
На этот раз мы лежали в моей комнате, и светящиеся в темноте звезды смотрели на нас в ответ. Я всегда любила звезды. Они напоминали, как малы мои проблемы в этой большой Вселенной.
– Мы с Дином переспали, – прохрипела она в полумраке и взяла меня за руку. Я напряглась, мои глаза затрепетали и закрылись. Подумай о звездах.
Все остановилось. Мои легкие горели, тело болело, а слезы жгли нос. В комнате становилось все темнее, мое дыхание становилось все тяжелее. Но она этого не знала. Моя сестра, которая была такой проницательной, знающей все обо мне, о моем теле, о моем здоровье, о моих друзьях и вкусе в музыке, даже не знала, как ее парень на меня влияет. Просто услышав его имя, у меня защемило сердце. Мой желудок перевернулся, волна за волной тепло закружилось внутри него. Но, конечно же, она была слепа к моим чувствам. Она была слишком занята своими делами.