– А что это? – спросил Джейми, выдержав мой пристальный взгляд, серьезный, как гребаные похороны. Каковы мои намерения? Жизнь в Лондоне делала его похожим на британского лорда. Смеяться над ним – должно было быть главным приоритетом, но часть меня хотела, чтобы он – и другие люди – просто на хрен отстали и перестали думать, что я как мужчина-проститутка, который отказывается замедляться, пока его член не отвалится.
– Джейми, – прорычал я, раздувая ноздри. Я набросилась на него, снова чувствуя себя разъяренным восемнадцатилетним подростком. – Я не спрашивал тебя, какого хрена ты задумал, когда наклонил Мел над ее столом и выебал до полусмерти в классе, так что ты не имеешь права задавать мне тот же вопрос. Рози уже большая девочка. Люди должны перестать вести себя так, как будто она старое домашнее животное, которое никому не нужно. То, что есть между нами, принадлежит нам. Не вам. Не Вишесу и не Эмилии. И, верный правилам нашего братства, я не буду милый, вежливым или извиняющимся по этому поводу. Все ясно?
Я не стал дожидаться ответа. Я повернулся и пошел прочь. У меня было назначено свидание.
Она просто еще не знала этого.
Глава 15 Рози
Что заставляет тебя чувствовать себя живой?
Вожделение к кому-то. Когда сильно болит женское естество, зрение затуманено, а мораль выброшена в окно.
Моя сестра не пила.
Это было единственное, что занимало мои мысли. Не факт, что мы отлично провели время. Только не потрясающее шоу Бритни Спирс. Не несбалансированные, радиоактивно выглядящие алкогольные напитки, которые мы пили весь день. Но дело в том, что Милли не притронулась ни к ним, ни к любому другого вида алкоголю.
У нас были французские корни. Для нас вечеринка без вина или шампанского была как танец без рук и ног.
Глядя на нее из угла шумного, переполненного ночного клуба с неоновыми огнями и потными, полуобнаженными телами, я посасывала соломинку, вдыхая очередной коктейль.
– Твоя сестра тооочно залетела, – Эль щелкнула своей большой розовой жвачкой, проверяя себя в отражении мерцающего куска зеркала в форме Хейла, свисающего с потолка. Мы все были одеты в одни и те же платья – розовые, любимый цвет Эмилии – с глубоким вырезом сердечком и гофрированными слоями тонкой мягкой ткани. Я нашла его в комиссионном магазине. Оно кричало о Милли, поэтому я купила его, связалась с брендом и заказала еще четыре для всех нас.
– Да нет, – настаивала я, но все было бесполезно. Даже я сама себе не верила. – Я самый близкий ей человек. Она никогда не скрывала бы этого от меня.
– Она не пьет, выглядит дерьмово, а на обед съела кекс с жареными солеными огурцами. Я остаюсь при своем мнении, но если хочешь, я заставлю ее пописать на тест, ведь я знаю парня, который делает все возможное. – Эль прислонилась к стене рядом со мной.
Я сердито посмотрела на сестру. Милли трясла задницей вместе с Глэдис и Сидни на танцполе, перебрасывая вспотевшие волосы назад и вперед и одними губами повторяя слова песни «The Thong Song» группы Sisqу. Может быть, диджей проиграл пари той ночью. Никто не знает. Но я была не в том настроении, чтобы критиковать его музыкальный вкус.
Эль похлопала меня по плечу. – Давай, давай. Ты смазливая и не хочешь рисковать напиться до чертиков. Поставь стакан на стол. Давай немного потанцуем.
Она потянула меня за руку, и я не стала протестовать, потому что какой в этом смысл?
Мы с Эль присоединились к Милли, Глэдис и Сидни и танцевали около часа. Милли сказала, что нам нужно сделать перерыв на тако, и поскольку никто никогда не говорил тако «нет», мы все заняли столик в ресторане клуба и наелись до отвала.
Я извинилась и пошла в туалет, а когда вернулась, то увидела, что Глэдис, наклонившись над кабинкой, в которой мы сидели, проводит рукой по животу Милли. Сидни откинула голову назад, рассмеялась и замахала руками, создавая иллюзию огромных сисек.
Моя сестра была беременна.
Ее подруги знали это.
Мои родители это знали.
Все это знали.
Все… кроме меня.
* * *
Дин: И вообще, что тебя так увлекает в музыке?
Мои пальцы дрожали от гнева, но это была не единственная причина, почему я не ответила ему. Мой взгляд блуждал по лицу Милли, и я поджала губы. Остальные девушки вернулись на танцпол, и остались только мы с сестрой. Я еще раз спросила ее, не хочет ли она чем-нибудь поделиться. Она сказала «еще одно тако» и рассмеялась. Под ложечкой у меня все сжалось, а потом зашипело от ярости. Она была лгуньей, как и все они. На самом деле между ней и папой не было никакой разницы. Что ж, так оно и было. Папа, по крайней мере, прекратил эту шараду и сказал мне, что он обо мне думает. Милли все еще была трусихой, которая хотела защитить мои драгоценные чувства, солгав мне.
Ни хуй.
Мне нужен был Дин.
С Дином все исчезает. Он наркоман. Алкоголик. Он был музыкой. Только в тысячу раз сильнее захватывающим, чем все вышеперечисленное.
Рози: Слушать хорошую музыку – это как наркотик. Он высвобождает гормоны, которые заставляют чувствовать себя счастливыми. А почему ты так увлекаешься астрономией?
Дин: Были в моей жизни времена, темные времена, когда приходилось проводить лето там, где я не хотел быть. Ночи были длинные и ску чные, поэтому я вышел и лег на сено. Только звезды составляли мне компанию, и я немного привязался к ним. Они напомнили мне, что под небом меня ждут вещи и получше. Люди, которых я любил, места, которые хотел посетить, все девушки, которых собирался трахнуть…
Рози: Безнадежный романтик. Меня аж затрясло, лучше заткнись .
Дин: Через секунду тебя снова начнет трясти. Обернись.
Рози: ?
Дин: Я по- английски написал, малышка Леблан . Обернись.
Он был там.
Мое сердце подскочило к горлу, горячая лава растаяла в нижней части живота, смывая боль и страдание, создавая срочную потребность, от которой я отчаянно хотела избавиться. Вполне возможно, что этот мужчина с каждой секундой становился все более и более привлекательным. Я смотрела, как он в темно-синей рубашке и серых брюках неторопливо приближается ко мне, словно сила, которая вот-вот разорвет все на своем пути.
Я была так сосредоточена на Дине, что даже не заметила, как девочки вернулись за стол и парни тоже были там. Разумеется, без Трента. Вишес занял свое место рядом с Эмилией. Джейми сидел зажатый между Сидни и Глэдис, коротко кивнув им, а Дин остался стоять, глядя на меня, даже не скрывая того, что было в его глазах. Бесстыдник.
– Я принесу всем выпить. – Я вскочила со своего места, но больше ничего не чувствовала. Это был поступок пай-девочки. Это была не я. Я не была хорошей и милой, и сегодня вечером собиралась трахнуть бывшего парня моей сестры. Злобно трахнуть, чтобы стереть последние несколько дней из моей памяти, пусть даже на мгновение или два.
Когда я проходила мимо Дина, он положил руку мне на плечо. Каждый волосок на моем теле встал дыбом, по коже побежали мурашки.
– А ты не спросишь меня, чего я хочу? – Он зашипел мне в лицо, облизывая свою полную нижнюю губу, отчего она блестела, как запретное глянцевое яблоко.
– Мне все равно, чего ты хочешь, Дин. Тебе можно только воду. Как я уже сказала, убивай себя, сколько хочешь, но не на моих глазах.
– Я понял твою точку зрения. Но тогда ты тоже будешь делать то, что захочу я.
– Я не пью и не курю, – торжественно повторила я, бросив на него испепеляющий взгляд.
Я слышала улыбку в его словах, когда он сказал: – Тебе, блять, не все равно, – глядя мне в спину, пока я бежала вперед.
«Да, это так», – с горечью подумала я. Жаль, что я действительно так думаю.
Скоро здесь начнется хаос.
Мятежный собирался оправдать свое имя.
Дин
Десять лет назад
Школа закончилась. Как и отношения между нами с Милли.
Джейми переехал учиться в Техас, прихватив с собой сувенир из дома – нашу учительницу литературы Мелоди Грин. Трент перенес операцию на ноге и был прикован к постели до конца лета. А Вишес… Вишес сошел с ума, как будто это его бросили.
После того как Милли сбежала, Рози, казалось, была вне себя от злости на весь мир. Я хотел быть ее боксерской грушей. Но она мне не позволила.
Я хотел бы от нее другого, но сейчас было не самое подходящее время. Так что я согласился быть рядом с ней, одна испорченная душа с другой.
Я не особенно злился на свою бывшую подружку за то, что она бросила мою задницу. Насколько я знал, она ушла от меня к кому-то другому. Это должно было бы заставить меня взбеситься, но я никак не мог найти то гребаное безумие, которое кипело в Вишесе.
Рози сказала, что я должен перестать приходить к ней, но это было все равно, что сказать мне, что я не могу прикоснуться к своему члену. Совершенно бля невозможно.
Я приходил к ней каждый день.
Мы сидели у бассейна в полной тишине.
Я хотел поговорить с ней о звездах, но не стал этого делать.
Я хотел поговорить с ней о нашем будущем, но не стал.
Я хотел поговорить с ней о нас, но «нас» нет.
Однажды я увидел, как Вишес проходит мимо своей ухоженной лужайки, а я шел по каменной дорожке к дому слуг. Он остановился и уставился на меня, моргая, как будто только что увидел привидение.
Приближаясь ко мне медленными шагами, он засунул руки в карманы, оценивая меня холодными, настороженными глазами, готовясь к бою. Я выпятил грудь, стараясь изобразить фальшивую улыбку. Он хотел войны? Он ее получит.
– Ты действительно думаешь, что у тебя есть шанс с ней после того, что случилось с Милли? – Он стиснул зубы, не в силах сказать слово «трахнул», которое так чертовски часто
использовал. Потому что он знал. Вишес знал, что я лишил Милли девственности – она сама попросила меня об этом, и это было больше связано с избавлением от ее V-карты, чем со мной – и это была единственная вещь, которую он никогда не мог стереть со страниц истории. Даже Бэрон Спенсер не мог вмешаться в реальность.
Я почесал подбородок. – Я знаю, что мои шансы с малышкой Леблан ничуть не меньше, чем у тебя с Милли. Я здесь, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Это чуждое тебе понятие, но иногда люди просто хотят быть добрыми к другим людям. И вообще, что с тобой не так? Ты выглядишь… виноватым. – Я нахмурил брови. Все в моей позе было готово наброситься на него и разорвать в клочья.
– Виноватым? – Он рассмеялся, но это был не обычный смех. Смех уверенного в себе человека. Значит, этот ублюдок действительно что-то знал. Черт, если бы я знал, что это такое. – А почему я должен чувствовать себя виноватым? Ведь это ты запал на мою девушку.
– Твою девушку, – повторил я, недоверчиво позволив себе недоверчиво усмехнуться. Он чувствовал странное облегчение, обращаясь к слону в комнате. Тому самому слону, который умудрился раздавить и разрушить все до единой гребаной вещи в нашей жизни в выпускном классе. – Эй, придурок, новости недели: Эмилия Леблан была всеми любимой движущейся мишенью, пока я не шлепнул свое имя на ее задницу. Я подозревал, что она тебе нравится, да. У меня было ощущение, что это даже нечто большее, но со стороны? – Я сделал шаг к нему, и мы былиопасно близки к тому, чтобы ударить друг друга в лицо и кататься по траве, пока один из нас не истечет кровью. – Ты разрушил ее жизнь. Все, что ты сказал, это то, что она деревенщина и белая шваль. Все, что ты сделал, это заставил ее почувствовать себя нежеланной. Хотел ли я ее выебать? Да. – Я пожал плечами. – Я подросток в рассвете сил и с работающим членом. Но больше всего мне хотелось убедиться, что она не повесится из-за тебя.
– Как благородно с твоей стороны. – Его грудь ударилась о мою, и теперь я знал, что мы идем на войну. – Бедный гребаный Мятежный, – Вишес поднес кулаки к глазам и сделал вид, что вытирает невидимые слезы. – Все эти месяцы тебе было плохо с Эмилией?
– Нет, – сказал я, отталкивая его. Он тоже оттолкнул меня назад. Я усмехнулся. – Она была великолепна, но ты никогда не узнаешь об этом, верно? – Он с трудом сглотнул.
– Может быть, она сбежала, потому что ты дерьмо в постели, – сказал он.
– А может быть, она сбежала, потому что устала от тебя, – парировал я. Его лицо исказилось от боли, он почувствовал себя виноватым. В чем именно, я не знал, но он был виновен. Это уж точно. Я решил сменить тему разговора. Узнать его точку зрения на вещи.
– Как ты себя чувствуешь, Вишес? Будучи неудачником, который никогда не узнает, какова на вкус девушка его мечты?
– Ты в этом тоже профи, Коул. Мы в одной лодке, и этот корабль тонет, – теперь настала его очередь ударить меня по лицу, и – опять же – я даже не моргнул. Я не боялся его. Я видел сквозь его слои и точно знал, кто он такой.
Парень вроде меня.
Тот, кто прятался за стеной мускулов, красивой внешности, модных автомобилей, идеальной одежды, богатых родителей и темной тайны. Вы никогда не можете бояться того, кто вы есть. Вот почему я был единственным из моих друзей, кто постоянно бросал ему вызов.
– Ты все испортил, – прошептал я ему в лицо и увидел в его чернильно-голубых глазах, что он знает, что я прав, потому что в них что-то кружилось. Что-то такое, что грозило утопить любого, кто осмелится приблизиться. – Ты облажался, теперь мы все в дерьме. – Я толкнул его, развернулся, и направилась к двери Рози.
К тому времени, как она открыла дверь, Вишес уже исчез. Наверное, сидит у себя в комнате и курит толстую сигарету.
Рози ничуть не удивилась, увидев меня. Но она ахнула, когда я обхватил обе ее щеки, вошел в ее дом и поцеловал без предупреждения.
Поцелуй был не просто грубым, а прямо-таки зверским. Ему не хватало любви, точно так же, как в нем просачивалось отчаяние.
Я был совершенно беспомощен.
Разрушенный.
И не с той сестрой, которую должен был любить.
Она судорожно глотнула воздух. Я задыхался от желания увидеть ее. Наши языки кружились вместе, увлеченные, влюбленные, под чарами черной магии.
Я обнял ее сзади за шею. Может быть, даже слишком сильно. Как же я не знал, что мое тело может так реагировать на другого человека? Каждое нервное окончание в нем горело огнем. У нее подкосились колени. Она упала, но в самый последний момент ухватилась за мою рубашку, каким-то образом удерживая себя. Хотя мысленно… Мы оба были слишком глубоко на дне.
Мысленно мы были в полной заднице.
Я даже не заметил, что она ответила на поцелуй в течение долгой, пьянящей минуты, прежде чем отстранилась, и ее глаза расширились от шока и страха. Она сцепила пальцы по бокам головы и потянулась к корням, ее красивые пухлые губы приоткрылись.
– О, Боже мой! – Она сделала глубокий вдох. Я чувствовал ее в этом поцелуе, и то, что она дала мне… Она никогда не сможет забрать это обратно. И я собирался забрать все остальное, даже если это займет годы. Даже если это займет целую гребаную жизнь.
« Если у нее есть целая жизнь, придурок » .
– Срань господня, – снова прохрипела она. – Что же я наделала? Вон отсюда!
– Рози…
– Пошел на хрен отсюда, Дин. Серьезно, если ты придешь сюда еще раз…
– Я приду, – твердо сказал я. – Приду за тобой, даже если мне понадобятся годы, чтобы заполучить тебя.
– Ты этого не сделаешь. – Было что-то в ее голосе, или, может быть, это было то, как она оттолкнула меня, что свело все это к концу. – Я позабочусь об этом, так или иначе. Ты для меня мертв, Коул. Мертв с того самого момента, как прикоснулся к моей сестре. Завтрашнего дня не будет. Не будет Медного всадника. И в следующий раз, когда мы увидимся, Дин, мы будем вести себя так, будто не знаем друг друга. Потому что ты для меня – ничто. И так будет всегда. Придешь сюда еще раз, и я скажу папе, чтобы он вытащил дробовик.