Сигнал. Она обернулась и посмотрела на меня из-под того, что, как я подозреваю, было накладными ресницами, втягивая щеки.
Затем сделала нечто невероятное и глубоко вдохнула, не закончив акт еще одним из своих вздохов.
– Пожалуй, это все, – сказал я. – Возьми отгул на остаток дня. Иди, отдохни. Ты это заслужила.
Она кивнула.
Я молча кивнул в ответ.
Да, я не был плохим человеком, позволив отцу бросить меня, чтобы она могла преподать мне какой-нибудь бесполезный урок.
Я тут же включил свой макбук и завершил транзакцию, отправив ей двадцать тысяч долларов.
Это должно было заставить меня чувствовать себя лучше.
Но этого не произошло.
* * *
Следующее утро было повторением того, когда малышка Леблан пришла ко мне домой, одетая так, чтобы произвести впечатление (по ее стандартам.) То есть я проснулся рядом с незнакомкой, поборол адское похмелье, которое решил приручить, выкурив большой толстый косяк на своей террасе и потягивая «Кровавую Мэри». Только не девственницы. В эти дни я никогда ничего не брал у девственниц. В конце концов, последняя, кого я трахнул, сбежала и теперь выходит замуж за одной из моих лучших друзей.
Но я отвлекся.
Может быть, это была не самая лучшая идея, остановиться в круглосуточном магазине по пути в аэропорт JFK в шесть утра, и взять бутылку «черт-знает-чего» и прикончить ее еще до того, как бедный водитель такси высадил меня.
Я знал, что это был дерьмовый поступок с моей стороны, но не мог удержаться от курения и выпивки, прежде чем сесть в самолет.
– Пошла ты нахуй, Нина, – бормотал я всю дорогу до аэропорта, как будто это была какая-то дерьмовая йоговская мантра. Пошла на хуй. Пошла на хуй. Пошла на хуй.
Зигзагами пробираясь к терминалу, я надеялся, что малышка Леблан уже в самолете и воспользовалась билетом и такси, которое я послал за ней. Шансы были на моей стороне. Я угрожал ей, а она и понятия не имела, что я не могу с чистой совестью поднять ей арендную плату, даже на пенни. Я всегда питал слабость к этой девушке и казалось, чем больше она меня ненавидела, тем больше я хотел доказать ей, что это всегда были «мы». Что если я верил в эту чушь о двух людях, которые должны были быть друг с другом, то только потому, что это действительно так.
Я опоздал, и в результате рейс был задержан. Маленькая Мисс Штанишки не отвечала ни на один мой звонок, и я почувствовал, как невидимая веревка затягивается вокруг моей шеи. Я хотел добраться до Тодос-Сантос, бросить Рози к ее сестре и рухнуть в свою детскую кровать. Где-то в глубине души я хотел от жизни большего. Перестать пить и курить, как чертов дымоход. Избавиться от плохого дерьма, которое рикошетом врывалось в мою жизнь. Пригласить Рози на свидание вместо того, чтобы нести чушь о сексе, которая была защитным механизмом на случай, если она мне откажет.
Потому что никто никогда не говорил мне «нет».
Никто, кроме нее, и если она собирается мне отказать, с таким же успехом я мог бы предложить ей свой член, а не свое сердце.
Мое последнее воспоминание было о стюардессе, показывающей мне дорогу, и мягком ударе моей головы о подголовник, сопровождаемом острой болью, которая предполагала, что мой мозг только что взорвался. Я поморщился, потирая лоб, прежде чем услышал ее напряженный, запыхавшийся голос. Сначала я подумал, что она накричит на меня за опоздание, за задержку рейса и за то, что я, бля, дышу. Так что даже не заметил, когда мой полумертвый разум на самом деле расшифровал смысл ее слов.
– Возьми. Две таблетки адвила и вода. – Она что-то уронила мне на ладонь. – Я попрошу у стюардессы молока, когда мы взлетим. Ты провернешь это дерьмо на обратном пути домой, и я позабочусь, чтобы каждая женщина, которую ты приведешь к себе, знала, что твой член грязнее, чем общественный туалет в метро.
Я открыл глаза, повернул голову на мягком сиденье лицом к ней, и мой взгляд скользнул по ее лицу.
– Похоже, ты очень интересуешься моим членом, малышка Леблан. Сначала хотела залить его воском, а теперь хочешь заблокировать его. Может быть, тебе стоит встретиться с ним и посмотреть, сможете ли вы стать друзьями. Я думаю, вы отлично поладите.
– Нет, спасибо, я в буквальном смысле предпочитаю есть чужую блевотину.
– В буквальном смысле? Почему-то я в этом сомневаюсь. Если только у тебя нет какого-то странного фетиша.
Рози всегда была для меня стервой. Я не винил ее, но и не доверял ей. Но сейчас ее лицо выглядело пустым и искренним и, конечно же, чертовски великолепным. Ее щеки были цвета спелых персиков, веснушки, украшающие ее маленький носик, и эти огромные сине-голубые глаза, смотрящие на меня. Двести различных оттенков коричневого и светлого на ее голове, и все это благодаря матери-природе. Она была самой настоящей нимфой. Все в ней было таким невероятно гладким и бархатным, что невозможно было сказать, что она больна.
Я застонал, бросая таблетку адвила и вливая бутылку воды в пересохший рот. Я вытер губы, когда самолет начал скользить вперед, набирая скорость.
– Тебе нужна помощь? – спросила она нейтральным голосом. Не знаю, что она имела в виду. Выпивку. Горшок. Общий беспорядок, который был моей жизнью. Я был высокофункциональным, пограничным алкоголиком, который курил так, словно быть под кайфом было олимпийским видом спорта. Никто не жаловался, когда я заключал эти сделки, переводил деньги и трахался, как чемпион.
– Вообще-то да. Мне нужно, чтобы ты оставила меня в покое, пока мы не доберемся до Сан-Диего. Думаешь, сможешь это сделать?
Черт, да ты просто придурок.
Последнее, что я помнил перед тем, как отключиться, была грудь Рози, которая неровно вздымалась и опускалась в такт ее прерывистому дыханию.
– Неважно. Как скажешь, – прошептала она. – Я отпускаю тебя легко, потому что чувствую, что у тебя была дерьмовая неделя. Но если ты хочешь поговорить об этом, я здесь.
Мне хотелось рассказать ей все.
Но я ни хрена не хотел, чтобы она об этом знала.
Она смутила меня, и прямо сейчас, была тем самым осложнением, о котором я говорил, когда говорил ей, что всегда выбирал легкий путь. Я закрыл глаза и попытался уснуть. И когда наступила темнота, она тоже пришла.
Нина.
Глава 5 Рози
Одиннадцать лет назад
Что заставляет вас чувствовать себя живым?
Смотрю на свое отражение в прохладной, спокойной воде бассейна. Голубоватое, немигающее. Ныряю в более спокойное место, даже не опустив палец ноги в воду.
ОПАСНАЯ ХИМИЯ.
Это была наша главная проблема.
Вот почему я поклялась никогда не возвращаться домой, когда Дин приходил к моей сестре. Это не было трудной задачей. Милли всегда была человеком привычки. Ее комната была опрятной, ее тетради были аккуратно исписаны безупречным почерком отличницы. Как и во всем остальном, она выделила совершенно определенные временные рамки, в течение которых общалась со своим идеально отполированным бойфрендом. По вторникам и четвергам после школы – в эти дни у Дина по утрам была футбольная тренировка – и по выходным они строили планы за пределами особняка Спенсеров, потому что Милли терпеть не могла Вишеса, как и он ее.
Это было не так, как если бы я лежала в своей постели, слушая песни Миранды Ламберт, и плакала навзрыд. Я была типичной троечницей и смутьянкой, которая любила острые ощущения. И развлекалась с друзьями и после уроков. Проколола себе пупок и нос, устроилась на работу, скопила денег на новый велосипед и когда позволяла погода купалась нагишом в океане возле пустынного пляжа с друзьями, что было всегда, потому что... ну, Южная Калифорния.
Действительно, я много чего натворила в ту осень. Но, ни один из них не сравнится с горячим-как-грех бойфрендом моей сестры.
Могу сказать вам честно, находясь под одной крышей с ними, я хотела спрятаться глубже в свою кожу и исчезнуть в себе, просто раствориться. Они издавали какие-то звуки. Я ненавидела эти звуки. Это были самые ужасные звуки.
Тяжелое дыхание, пыхтение, хихиканье и громкие, грязные поцелуи. Тот факт, что я могла слышать их через закрытую дверь в комнату Милли, только увеличивал жгучую дыру в моей груди. Несмотря на все мои недостатки, я всегда была разумной девочкой. Мне не нужен был такой негатив в моей жизни. Так что это действительно было к лучшему, что я всегда уходила из дома, когда они были вдвоем.
Если бы я могла точно определить момент, который вызвал это решение – держаться подальше от Дина Коула – я бы выбрала инцидент у бассейна.
Был четверг, и Милли опаздывала. По дороге домой ей пришлось заехать на заправку, чтобы подкачать воздух в велосипедные шины. Я уже собиралась выйти из дома для прислуги, где мы жили на участке особняка Спенсеров. Все, что было связано с этой встречей, казалось вырванным из киносценария. Я открыла дверь как раз в тот момент, когда Дин собирался постучать в нее. Наши глаза встретились, как и мой челюсть, потому что я боролась с улыбкой, зная, что она вполне может разорвать мое лицо надвое.
Дин выглядел как искушение. И я имею в виду не только тот факт, что он был потрясающим в своей царственной синей университетской куртке и альфа-самцом. От него пахло слабым стиральным порошком и дорогим сексом, а его внушительный рост и телосложение приводили меня в отчаяние. Клянусь, половину времени, пока он был рядом, мое отчаяние висело в воздухе, как зловоние.
– Привет. – Мой чертов голос надломился.
– И тебе тоже, – ответил он. Наши глаза снова блуждали. Не очень хорошо, но и не в первый раз. Это всегда вызывало у меня чувство вины. Если бы это были руки, вместо взгляда, то сейчас его пальцы обхватили бы меня за талию, сразу после того, как он стянул й капюшон черной толстовки Dead Kennedys, чтобы лучше видеть мое лицо; мои схватили бы его идеальные, загорелые каштановые волосы, и наши тела слиплись бы вместе, как две страницы в совершенно новой книге.
– Милли еще нет, но ты можешь войти. – Я шагнула в сторону, и толкнул дверь пошире. – Я ухожу. Она должна вернуться с минуты на минуту.
– Куда направляешься? – спросил он, положив руку на дверной косяк и преграждая мне путь к выходу.
– Мне очень жаль. – Я сложила руки на груди. – Мне не приходила записка о том, что тебя теперь должны волновать мои дела.
– Может быть, записка потерялась на почте. – Он сделал шаг вперед, заставив меня отступить, и, Боже, я даже не могла посмотреть ему в глаза, я была так взволнована. К счастью, моя голова была на одном уровне с его грудными мышцами. – Потому что ты определенно мое дело, малышка Леблан. – Мое сердце подпрыгнуло к горлу, не давая возможности вдохнуть, прежде чем он добавил: – И я думаю, что мы оба знаем, что лучше не притворяться, что я приглядываю за тобой.
Я натянула капюшон до самого подбородка, чтобы прикрыть пылающее лицо.
Обычно он был воплощением дерзости. Все клише буйного задиры, которые «СексиЗасранцы» успешно демонстрировали, заставили говорить о них в Школе Всех Святых. Их подданные и приспешники съели это дерьмо и «вернулись за добавкой». Возможно, я был виновата в том, что не заботилась о таких вещах, но я никогда не ощупала упоение от власти и «взрослой» атмосферы, которой щеголяли эти засранцы. Одной из причин, по которой я обратила внимание на Дина, было то, что он не воспринимал себя слишком серьезно и не был таким задумчивым и придурковатым, как остальные его друзья. С тех пор как он начал встречаться с Милли – а это было не так уж давно – он всегда пытался перекинуться со мной парой слов. Сначала он уверял меня, что не спит с ней. После того, как я сказала ему, почему бы и нет, он действительно разозлился. Теперь он встречался с ней и вел себя так же – целовал ее, Боже, я слышала их буквально на днях – хотя его глаза были устремлены на меня. Всегда на меня.
– Я… Э-э… – протянула я, и ржавые колесики в моем мозгу закрутились в поисках потенциальной лжи. У меня было надежное алиби. Мне действительно нужно было уйти. Но я не делилась этим с другими людьми, не говоря уже об одноклассниках, и уж точно не с тем чуваком, в которого была по уши влюблена. Но Дин был не из тех, кто отступает. Мне нужно было что-то сказать, что угодно, поэтому я сказала правду. – У меня назначена встреча с врачом.
Случайно подняв глаза, я увидела, как на его лице отразилось понимание и спокойствие. Он засунул руки в карманы. – Что-то не так?
Да. Вся моя жизнь неправильна .
– Ничего такого, – я заправила прядь волос за ухо под толстовку. – Иногда мне просто нужно… – заткнись, черт возьми, сказал мне голос. Ощущать себя маленькой и уязвимой не было моей проблемой.
– Что…? – Он опустил подбородок, подбадривая меня. И это был вопиющий позор, что химия была необъяснимой нитью, которая тянула и связывала двух людей вместе. Потому что именно это я и чувствовала в тот момент. Прикованной. То, как он смотрел на меня, словно я была центром мира, беспокоило меня. Это мне льстило. Овладело мной. Боже, мне нужно было быстро что-то сказать, чтобы он заткнулся и оставил меня в покое. Какой бы постыдной ни была правда.
– Чтобы сделать массаж груди. – Мне нужно было удалить всю слизь из дыхательных путей, но это было не то, чем я хотела бы поделиться с ним. Я приподняла бровь и засунула кулаки в карманы. – Ну, знаешь, чтобы было сексуально и все такое.
Мои глаза были надежно прикрыты толстовкой, но этого все равно было недостаточно. Рядом с ним ничего не было достаточно. Даже в трехслойной одежде я всегда чувствовала себя голой.
Массаж груди был еженедельным событием. Иногда мне приходилось ходить в клинику. Иногда ко мне приходила медсестра. И хотя Милли ни словом не обмолвилась о моей болезни своему парню, я знала, что если он действительно останется здесь, то рано или поздно узнает об этом.
Протиснувшись мимо Дина, я направилась к главному входу в поместье. Прямо к воротам вела мощеная дорожка, но мне нравилось идти длинным путем, через огромный бассейн Вишеса и лужайку цвета зеленых глаз Дина. Ходить по краю. Чувствовать себя живой.
Я услышала шаги Дина, бегущего за мной. Даже не оглядываясь назад, я знала, что он щеголяет той самой улыбкой, которая почему-то разозлила меня.
– Массаж груди, да? – В его голосе звучала хитрость. – Многие парни с удовольствием помогли бы тебе в этом.
– Спасибо, Дин, за жуткий комментарий.
– А что жуткого в том, что парни хотят потрогать твои сиськи?
– Дело в том, что это говорит мне бойфренд моей сестры. Это немного неуместно. И под немного, я имею в виду чрезвычайно.
– Никогда не говорил, что хочу сделать это сам, – он цыкнул и добавил: – И вообще, какого хрена тебе понадобился массаж груди? У тебя что-то не так с сиськами?
Я остановилась у глубокого конца бассейна, повернулась и посмотрела ему в глаза так, что это показалось мне слишком интимным. Мы стояли лицом к лицу. Тело в тело. Ветер был холодный, но ласковый. Я сделала шаг назад. С этого ракурса Вишес мог видеть нас из окна своей спальни. Последнее, что мне было нужно, – это вооружить его новыми патронами против Милли, чтобы он мог сказать ей, что видел, как я флиртую с ее парнем. Мне нужно было убедиться, что она защищена, несмотря ни на что.
– У меня заболевание, – сказала я, и слова сорвались с моих губ прежде, чем я смогла их остановить. Его глаза потемнели, на лице отразились подозрение и недоверие.
– Какое? – спросил он, выглядя смущенным, раздраженным и ... обиженным? Может быть.
– Кистозный фиброз. Это болезнь легких.
– Это излечимо? – настаивал он, и голос его звучал жестко. Его брови упали, как камень. Как будто он в чем-то обвинял меня.
– Нет, – я почувствовала, как мои щеки потеплели. – Я с этим родилась. И умру с этим. Скорее всего, именно из-за этого и умру. Вероятно, молодой. Оба моих родителя являются носителями этого гена.