— Вот черт, совсем забыл про новый год, — отозвался шеф. После кивнул: — Согласен. Ты — мой свет в окошке. Идем страдать и утешаться. Кстати, как ты выкрутилась с новогодними праздниками?
Пока мы шли в дом, я рассказала ему свою версию. А потом уже со второго этажа, через окно в коридоре, мы некоторое время подсматривали, как семейный совет дружно порицает вредоносную бабульку. Но когда к дому направились Александр и Люся, сбежали в комнату, чтобы подготовить мизансцену. Я сидела на коленях шефа, спрятав лицо у него на плече, Костик тепло обнимал меня, гладил по волосам и по спине и мурлыкал, какая я у него замечательная. Ну, тут он меня хвалил за правдоподобность, но выходило очень даже по ситуации.
На стук отозвался шеф. А когда дверь приоткрылась, и нас стало видно, я слезла с его колен и отошла к окну, сделав жест, словно вытираю слезы. Костик тоже поднялся на ноги и встал между мной и своими друзьями.
— Костян, — я услышала виноватый голос Александра, — слушай, что-то баба Нюра разошлась слишком. Нам всем очень неловко от этой ситуации. Вера, — позвал он меня.
Я томить ожиданием не стала, подошла к Колчановскому, и он обнял меня за плечи. После слабо улыбнулась:
— Извините меня, я не хотела портить вам праздник. Если бы я знала, что буду мешать, то не поехала бы с Костей. Вы все здесь свои люди, а я как бельмо. Я понимаю, что Анна Леонидовна просто переживает за Костю, поэтому относится ко мне с подозрением. Если так будет лучше, то я сейчас уеду…
— Да что ты, Вера! — воскликнула Люся.
Пальцы шефа пожали мое плечо, показывая его одобрение, и он выпустил меня из-под своего крыла, как только жена его друга взяла меня за руку и потянула к дверям.
— Никуда мы тебя не отпустим, и не мечтай, — говорила Люся, увлекая меня за собой. — Мы впервые видим женщину, за которой Костик бегает. Он так с места сорвался, когда ты ушла, — зашептала Люся и хихикнула, прикрыв рот ладонью. — Он с тебя вообще взгляда не спускает, я наблюдала. Просто какое-то преображение. А на бабушку не обижайся, она уже поняла, как была неправа…
Она еще что-то говорила, пока мы спускались по лестнице, но я слушала вполуха, гадая, как теперь будет вести себя диверсант с фиолетовыми волосами. Однако радовало, что вся эта кутерьма играет в нашу с шефом пользу. Люся искренне верила в то, что говорила. Что думал ее муж — не знаю, но, полагаю, ему нашего спектакля пока было мало. И вообще меня всё больше интересовало, как спор будет признан состоявшимся? А если адвокат будет ждать нашей свадьбы? Или все-таки будет наблюдать, проверять, подлавливать и делать выводы? Еще и баба Нюра эта…
Прерывисто вздохнув, я обернулась и встретилась взглядом с Костиком. Они с Сашей шли следом, и друг продолжал извиняться за неловкую ситуацию. На улице мужчины разобрали своих женщин. Так что к летней кухне мы подходили в обнимку. Шеф поглаживал меня по бедру и, наклоняясь, мило целовал в висок.
— Ну, слава Богу, вернулись, — улыбнулась Римма.
Я посмотрела на бабу Нюру. Вредная старушка ответила мне знакомой медовой улыбкой и свернула козырек бейсболки набок. Начинался второй раунд.
ГЛАВА 8
— Как ты? — спросил меня Костик, присаживаясь рядом.
Я сидела на берегу речушки, лениво бежавшей за деревней. Уже приближался вечер. Мы покинули коттедж по моей просьбе и отправились гулять по окрестностям. Это было и желание пройтись, и месть бойкой бабульке, утомившей своими каверзами. После того, как она получила общественный нагоняй, баба Нюра изменила тактику. Она больше не влезала в вопросы и в мои ответы. Слушала с улыбкой, подкладывала еды и щебетала о том, что у девушки должен быть хорошей аппетит. Обижалась, если я отказывалась, и мне, следуя легенде о нежной ромашке, приходилось съедать «еще хоть один кусочек».
Полагаю, вредная бабулька надеялась, что досадная помеха в моем лице прямо сегодня разбухнет и лопнет, но я упорно не лопалась. Вместо этого я с ласковой улыбкой переправляла бабулину заботу в Костика. Он послушно открывал рот, а я вкладывала туда каждый «еще один кусочек», после промакивала губы шефа салфеткой и умиленно вздыхала, глядя на своего рыцаря. Продолжалось это до тех пор, пока Колчановский не перехватил мою руку и не отнял вилку. Затем поцеловал в щеку и проникновенно произнес:
— Спасибо, милая, я уже под завязку.
— Анна Леонидовна обидится, — ответила я. — Смотри, она уже готовит для нас новую порцию.
Баба Нюра, пойманная с поличным, поморгала и отправила очередной кусок шашлыка себе в рот.
— Это я себе, Верочка, — сообщила она. — Наелись и хорошо. Если захотите, сами возьмете.
— Конечно, бабуль, — улыбнулся НКВДэшнице Колчановский, и она ответила ему обожанием во взгляде.
На этом попытки моего устранения закончилась, на время. Думаю, баба Нюра просто хотела вывести меня из строя, надеясь, что переедание отправит меня в нокаут, а распрекрасный Костик останется в пределе бабулиных внушений и увещеваний. И причина этому была, потому что шеф не отлипал от меня, как и я от него. Объяснение такому поведению имелось — мы старались врать слаженно, чтобы не проколоться на мелочи. Если отвечал на вопрос с подвохом Костик, я слушала, как выкручивается Колчановский, и подхватывала. Также было, если спрашивали меня. И пока мы вполне успешно проходили тест за тестом.
Костик был в меру нежен, я в меру заботлива, чтобы наши обнимашки и поцелуи не казались нарочитыми и не вызывали оскомину. И чем больше проходило времени, тем всё естественней было положить голову ему на плечо или почувствовать его губы на своей макушке. Милая влюбленная парочка — голубки, одним словом, но без фанатизма.
Следующий ход баба Нюра сделала, когда мы, пресытившись угощением, расположились там же в саду на расстеленных одеялах. Колчановский лежал, устроив голову на моих коленях. Я ворошила ему волосы и не чувствовала ни грамма смущения или неудобства. Напротив нас устроились Люся и Александр. Родители мыли посуду, отказавшись от помощи.
— Отдыхайте, дети, — велели они. — Давно не виделись. Лучше поболтайте.
Зловредная старушенца, уже намекавшая, что мне нужно помочь Римме, была вынуждена сдаться. Она покивала, соглашаясь с дочерью, и исчезла на некоторое время. Последние майские дни выдались по-летнему теплыми, и я наслаждалась погодой, отдыхом на природе и приятной компанией, потому что Люся и Саша и вправду оказались интересными собеседниками, обладавшими здоровым чувством юмора и умевшими развлекать гостей. Им для этого не требовалось никаких настольных игр, караоке или больших вливаний алкоголя. И если Александр был ожидаемо красноречив, то его жена немного удивляла похожей способностью.
— У вас общая практика? — не удержалась я от вопроса.
— А Костя не рассказывал? — удивился Саша. — Ты вроде говорила, что про нас он тебе рассказывал много.
— Не настолько подробно, — тут же вмешался в разговор Колчановский. — Да, тигрик, Люся работает вместе с Шуриком.
— Здорово, — искренне улыбнулась я. — Жаль, мы с Костей никогда так не сможем.
— Почему? — удивился Александр. — Подготовить специалиста не так уж и сложно.
— Ой, нет, — рассмеялась я. — У него скучная работа.
— А у тебя нет? — шеф поднял на меня взгляд. — Мне кажется, что нет ничего скучней твоей работы.
— Мне моя работа нравится, — произнесла я, глядя на него. — Но я не против освоить еще какую-нибудь специальность. Например, бухгалтера. Что скажешь, милый? Тогда я могла бы на тебя работать.
— Жена будет считать твои деньги, Колчан, — хмыкнул адвокат. — Никаких заначек.
Костик принял вызов. Он сел и усмехнулся:
— Твоя жена в курсе твоей работы, твоих заработков и твоего местонахождения. Ты под колпаком, Полик. Вопрос: над чем ты иронизируешь?
— А меня всё устраивает, — Александр ответил пристальным взглядом. — Мне от Люси скрывать нечего.
— Вот и мне от Веры нечего. Захочет, придет ко мне в компанию. Если ей работа бухгалтера кажется интересней работы официантки, то почему бы нет? Тем более, моя жена с подносом бегать не будет. Так уж лучше у меня на глазах и занятая делом, чем одна в непонятном окружении.
— Ты чего завелся? — пошел на попятную Саша.
— Потому что не могу понять причину твоей иронии, — ответил шеф.
Мы с Люсей переглянулись, и она махнула рукой, показывая, что ничего необычного и критического не происходит. Я улыбнулась. После встрепала Костику волосы и прижала его голову к своему плечу.
— Вояка ты мой.
Он поймал мои губы в ловушку короткого поцелуя, а затем вернулся на облюбованные колени. И вот на этой волне к нам в компанию и вплыла баба Нюра.
— Сидите, молодежь? — спросила она с улыбкой. — И я с вами.
Мы дружно улыбнулись. Костик, как главный любимчик и услужливый кавалер, покинул насиженное место и сбегал за стульчиком для бабульки. Она потрепала Колчановского за щеку и зажмурилась на солнышко, вдыхая ароматы весны.
— Хорошо-то как, — сказала баба Нюра, ни к кому не обращаясь. — И помирать не страшно. Детей таких хороших вырастила, внучки у меня золотые. Вот Люсенька, — она посмотрела на Людмилу, а я приготовилась выслушать оду Карине, потому что старушка явно подбиралась издалека к главной теме разговора.
Скажу честно, я преисполнилась любопытством. Все-таки Карина теперь превращалась в живую легенду. Столько стараний любящей бабушки. Кстати, а где сама Карина? Почему она не пытается захомутать жениха? Почему не борется за свое счастье? И нужно ли оно ей?
— Повезло тебе, Люсенька, — между тем продолжала Анна Леонидовна. — Такой муж хороший. И живете заграницей, и работаете там. Только вот никак бабушку не порадуете правнуками.
Я перевела взгляд на Поляковых. Саша блаженствовал, повторив недавнюю позу Колчановского. Он растянулся на одеяле, уложил голову на колени жены и, кажется, бабушкины чаяния пропускал мимо ушей. Наверное, у Александра с Люсей, как у многих европейских пар, уже всё было распланировано по пунктам, и детям было отведено там далеко не первое место. Должно быть, сейчас они выстраивали карьеру, зарабатывали репутацию и расширяли клиентскую базу, или как там говорят у адвокатов? А когда они всего этого добьются, тогда с чистой совестью и будут радовать прабабушку. И отчего-то мне казалось, что Анна Леонидовна не только дождется этого радостного события, но и доживет до праправнуков. Женщиной она была крепкой: телом, и душой, и принципиальной позицией.
Сама Люся мечтательно улыбалась, но отвечать бабушке не спешила. Впрочем, баба Нюра сейчас, кажется, особо и не ждала заверений в скором расширении численного состава адвокатского семейства. Анна Леонидовна еще немного поукоряла Поляковых, погрозила им пальцем и начала горестно вздыхать. Виновник этого представления ложиться уже не стал. Он сидел рядом, обняв меня за плечи, и внимал бабе Нюре.
Мне захотелось поддержать старушку. Я чувствовала в ней родственную душу. Нет, правда! Мы явились сюда с шефом, чтобы дурить порядочных людей. Бабуля занималась почти тем же самым. Она вела свою игру, как и мы с Костиком. Потому я, положив голову на плечо своему жениху по контракту, участливо произнесла:
— Не расстраивайтесь, Анна Леонидовна. Всё будет хорошо.
— Конечно, будет, — покивала баба Нюра. — У Людмилы с Сашей всё обязательно будет хорошо. — В этот момент мне отчаянно захотелось подбодрить старушку восклицанием: «Жги, баба Нюра!». И она продолжила: — А вот Кариночка моя… Такая девочка выросла. Красавица, умница, добрая, отзывчивая. И старших уважает, и попусту не обижается. От вопросов бегать не будет, честно на любой ответит.
А вот и первый камушек. Я улыбнулась с пониманием и подставила Костику губы. Колчановский отработал момент, чмокнув меня, и снова посмотрел на бабулю.
— Не везет Кариночке, — продолжила свою тему баба Нюра. — Такая девочка хорошая, а жениха путного нет. Очень переживаю я за Кариночку. Жалко мне ее. Мужа бы ей, как Саша, такого же серьезного и делового, — она улыбнулась Костику, Костик улыбнулся в ответ и покрепче прижал меня к себе. Анна Леонидовна не сдалась. — Вот выдать бы мне Кариночку замуж, тогда и помирать точно можно.
— Рано вам помирать, — ответил Александр, не открывая глаз.
— Правда, бабушка, — поддержала мужа Люся. — Что ты мрака нагоняешь? А Каринке и так хорошо. В Турцию умотала и никаких проблем. Она про сестру вспоминает, только когда к нам лыжи намылит. Зачем ей сюда на нашу годовщину ехать? У нее подруги и турки…
— А ты чего на сестру наговариваешь?! — взвилась баба Нюра. — Она не какая-нибудь стерва, которая в мужика вцепиться ради его денег и прописки! — я поймала второй камушек и уложила его к первому. — Карина — хорошая подруга, она Свету поддержать поехала. А Светка эта беспутная пользуется ее добротой…
Я прикрыла глаза, отключаясь от сердитых восклицаний бабы Нюры. Подставила лицо под лучи майского солнышка и едва не замурлыкала от ощущения тепла и уюта. Ароматы цветущего сада ласкали обоняние, и мужчина рядом вдруг стал восприниматься, как часть окружающего пейзажа, чем-то легким и радостным… Стоп. Я открыла глаза, не позволив себе увлечься романтической бредней. Вот уж лишнее. Послезавтра мы снова будет разговаривать сухо и исключительно на «вы». Мне еще переживаний по шефу не хватало. Я о нем вообще, как о мужчине, не думала до вчерашнего вечера. И я вернула свое внимание бабе Нюре. Оказалось вовремя.
— Ты-то себе нормального мужика нашла, — Анна Леонидовна продолжала отчитывать внучку. — И нет бы о сестре позаботиться, познакомить с кем-нибудь, или устроить ей свидание, а ты грязью Кариночку поливаешь… Ох, — она схватилась за сердце. — Костик, — простонала аферистка, — водички мне принеси.
Колчановский поднялся на ноги, оставив меня, и устремился выполнять просьбу бабушки. И пока Люся хлопотала вокруг нее, баба Нюра старательно умирала, но когда вернулся Колчановский, его запястье крепкой хваткой сжали тоненькие пальчики Анны Леонидовны, и шустрая пенсионерка попросила:
— Посади меня на одеялко, боюсь, упаду со стула.
Шеф уважил и эту просьбу, и теперь находчивая бабуля сидела между нами. Она сделала глоток из стакана с водой и доверчиво опустила голову на крепкое плечо моего Колчановского. Мне захотелось похлопать этому маневру. Умничка какая! Все-таки ловкая старушка, хваткая. Но ничего, за Костика мы еще поборемся. И дело даже не в том, что я не могу позволить увести у меня, пусть и липового, но жениха какой-то пенсионерке, но она мне мешала! Этот неучтенный фактор лишил меня заветной мечты поиздеваться над негодяем на законных основаниях! А это уже война, ну, в пределах Уголовного Кодекса. Да и старость я уважаю, в конце концов. И талант опять же… И я решила, пусть еще позабавится, мой выход будет позже.
— Спасибо, дорогой, — сухонькая ладонь погладила шефа по щеке. — До чего же ты хороший. Я бы хотела такого внука. Сашенька и Костик… Так бы и говорила — вот какие у меня внучки. Ты же мне как родной, Костенька.
— Вы — моя любимая бабулечка, — улыбнулся Колчановский и обнял Анну Леонидовну.
Она не стала упускать момент и ударила молотом по наковальне.
— Я же тебе фотографии хотела показать! — баба Нюра обернулась ко мне: — Вера, сходи-ка к Римме, пусть даст тебе мой планшет.
Ага, ход конем. Устраняем конкурента для порции вразумляющих увещеваний. Но тут вмешалась Люся.
— Бабушка, я принесу. Вера — наш гость, зачем ты ее гоняешь?
— А разве старость сложно уважить? — сварливо спросила зловредная бабулька. — Верочка — девочка молоденькая, ножки быстрые, за минуту обернется. Вот Кариночка бы даже спорить не стала…
— Мне не сложно, — вклинилась я. — Заодно разомнусь.
— Идем, вместе быстрей найдем планшет, — виновато улыбнулась Люся.
Я поднялась на ноги, проникновенно посмотрела на Костика и, дождавшись взгляда бабы Нюры, произнесла одними губами:
— Люблю.
— И я тебя, — ответил он мне вслух. — Возвращайся скорей.
— Ой, уж и минуты без своей Веры не проживешь, — ядовито произнесла нам вслед Анна Леонидовна, и я услышала его ответ:
— Вы даже не представляете, какой я счастливый, баба Нюра. Верите, домой, как на крыльях лечу.