Он смотрел на отца с таким выражением, что у меня внутри всё перевернулось. Это плохо кончится.
— Почему бы тебе не повторить то, что ты сказал мне несколько дней назад? — сказал Фальконе Козимо, не сводя глаз с отца.
— После того, как мы договорились о помолвке с его дочерью, Брандо подошел ко мне и спросил, не хочу ли я подзаработать. Он рассказал мне о сделке с Братвой и о том, что взял у вас деньги.
Отец ничего не ответил.
Мне хотелось встряхнуть его, заставить отрицать возмутительные заявления Козимо. С каждой секундой, когда он этого не делал, мои надежды на благополучный исход этого вечера исчезали.
Я снова попыталась поймать взгляд Козимо, всё ещё надеясь, и когда он, наконец, посмотрел в мою сторону, моё сердце упало.
В его глазах не было никаких эмоций. Сегодня он не будет моим рыцарем в сияющих доспехах.
Фальконе повернулся к моей матери с акульим выражением лица.
Мать напряглась, но голову держала высоко.
Она была гордой женщиной; одна из тех черт в ней, которые восхищали меня больше всего. Я боялась, что Фальконе может понравиться ломать её. Он был именно из таких.
Он двинулся на мать, и, наконец, отец начал действовать.
— Она ничего не знает. Моя семья не была вовлечена во всё это. Они невиновны.
В его голосе звучали страх и тревога. Видя его ужас, слыша его, я до смерти перепугалась. Это была не игра.
Талия снова посмотрела на меня в поисках помощи.
Боже, хотела бы я знать, как помочь ей, как помочь семье, но я была бесполезна.
Фальконе остановился прямо перед моей матерью, ближе, чем было принято в обществе.
Мама не отшатнулась, хотя большинство людей сделали бы это под его взглядом, и я надеялась на такую же силу, если Фальконе столкнётся со мной.
Он потянулся к её горлу, и на какое-то безумное мгновение мне показалось, что он собирается задушить её.
Отец хотел встать, но солдат Фальконе толкнул его обратно.
Фальконе сжал пальцами мамино ожерелье.
— Но они пожинают плоды твоего предательства, не так ли?
Отец покачал головой.
— Я не покупал ожерелье на эти деньги... — он замолчал с болезненным выражением на лице.
Это было признание вины. Мне хотелось плакать. Отец действительно украл у Мафии. Это означало его смерть, а может, и нашу. Фальконе не славился добротой.
— Нет? — с притворным любопытством спросил Фальконе.
Он сорвал ожерелье с шеи матери.
Она ахнула и вздрогнула, одна рука взлетела, касаясь кожи. Когда она отдернула пальцы, они были в крови. Золотая цепочка порезала её.
Затем он указал на серьги Талии.
Талия сделала шаг назад.
— А эти? — он потянулся за серьгой.
— Оставьте её в покое, — сказала я, прежде чем смогла остановить себя.
Отец и мать уставились на меня, как на сумасшедшую.
Фальконе медленно повернулся ко мне, сузив глаза. Он отступил от Талии и подошел ко мне.
Мне потребовалось все силы, чтобы устоять на ногах, в то время как всё, чего я хотела — это убежать так быстро, как только могли мои ноги.
Я не носила никаких ярких украшений, которые он мог предъявить против меня или моего отца, но знала, что это меня не защитит.
Его жестокие глаза, казалось, пронзали меня насквозь.
Я старалась не показывать своего отвращения и страха. Не уверена, что могла добиться успеха. У меня не было опыта в противостоянии истинному злу.
— Ты храбрая, не так ли? — сказал Фальконе.
Было чувство, что это не комплимент.
Я ждала, что он сделает что-нибудь со мной, накажет за дерзость, но он только посмотрел на меня, повернулся и направился обратно к отцу.
По какой-то причине его снисходительность беспокоила меня. Это заставило меня подумать, что, вероятно, для меня у него было что-то похуже. Это ещё не конец.
— Интересно, Брандо, ты действительно верил, что это сойдет тебе с рук? — спросил Фальконе.
Он коснулся плеча отца насмешливым дружеским жестом.
— Я всегда зарабатывал больше, чем любой из ваших менеджеров. Я буду работать бесплатно столько, сколько вы захотите. Я всё исправлю, клянусь.
— Ты загладишь свою вину передо мной? — повторил Фальконе. — Ты предал меня. Обокрал меня и отдал мои деньги грязным Русским. Моим врагам. Как ты собираешься загладить свою вину?
— Я сделаю всё, что угодно, — сказал отец.
Фальконе задумчиво потрогал подбородок.
Казалось, он бесчисленное количество раз отрабатывал это движение перед зеркалом.
— Ты можешь кое-что сделать для меня.
Отец нетерпеливо кивнул, но я не была столь оптимистична.
Взгляд Фальконе не обещал ничего хорошего.
Фальконе вытащил из кобуры под пиджаком пистолет и приставил его к голове отца.
— Ты можешь умереть, — он нажал на курок.
Я закричала, делая шаг вперед, чтобы помочь отцу, и мама тоже, но охранники удержали нас.
Талия закричала, и от этого пронзительного звука у меня волосы на затылке встали дыбом.
Но отец не упал. Он не пострадал. В пистолете не было пули.
Я задрожала, мои эмоции изменились от шока до облегчения.
Отец на мгновение закрыл глаза. Потом посмотрел на Фальконе. В его взгляде было явное облегчение, но в тоже время и дрожь.
Фальконе ухмыльнулся.
— Но сначала мы должны узнать всё, что ты знаешь о русских, и всё, что может повредить моему бизнесу, ты согласен? — Фальконе, не дожидаясь ответа отца, указал на Гроула. — Поговори с ним. И сделай это быстро. У меня есть дела поважнее.
Гроул не колебался. Он схватил отца за руку, поднял и потащил в соседнюю столовую.
Мать, Талию и меня отвели в угол, и нам пришлось ждать, прислушиваясь к приглушенным крикам и стонам отца.
Талия прижала ладони к ушам и зажмурилась.
Мама крепче обняла нас обоих.
Мне хотелось заткнуть уши, чтобы не слышать отцовских мучений, но если ему придется терпеть боль, я, по крайней мере, должна вытерпеть это.
В соседней комнате стало тихо.
Беспокойство грызло меня изнутри. Что, если молчание значило, что отец потерял сознание? Или ещё хуже.
Дверь со скрипом отворилась.
Мать напряглась.
Гроул завёл отца внутрь.
Он едва держался на ногах, и без стальной хватки мужчины упал бы.
Фальконе поднялся со стула.
— Вы закончили?
Гроул кивнул. Он вывел отца на середину комнаты и отпустил.
Отец упал на колени.
Гроул смешался с фоном, когда Фальконе встал перед отцом.
— Ты сильно разочаровал меня, Брандо. Мне на самом деле очень жаль. Ты должен был подумать о своей семье, прежде чем решил поиметь меня.
Отец кашлянул, потом прохрипел.
— Не... не наказывайте их за мои…
Фальконе не дал ему закончить фразу. Он повернулся спиной к отцу.
— Гроул, — сказал он.
Гроул вышел вперед, ожидая приказов.
Он собирался убить моего отца, не иначе.
— Ты молодец, Гроул. — Фальконе широко раскрыл рот. — Вот почему у меня есть для тебя подарок.
Гроул стоял неподвижно, истекая кровью и потом, с холодными и пустыми глазами, будто за ними ничего не было, темная пустота поглощающая все вокруг.
Я вздрогнула.
Не помню, чтобы его взгляд был таким ужасным на вечеринке. Убийство и увечья, должно быть, вытащили монстра на поверхность.
Отец покачал головой.
— Ты не можешь!
Я вздрогнула.
Гроул едва взглянул в его сторону, но потом его глаза нашли меня, и не двинулись дальше.
Боже на Небесах, помилуй.
Глава 5
Кара
— Я могу, и я сделаю это, — Фальконе кивнул в сторону захватчика отца, и тот ударил его кулаком в живот, отчего он захлебнулся и закашлялся.
Фальконе развел руками.
— Ты был хорошим солдатом и заслуживаешь награды.
Он указал на меня, и я подумала, что мой мир рушится. Я видела, как моя жизнь ломается прямо на моих глазах.
Но потом всё стало намного хуже.
Палец Фальконе переместился с меня на сестру.
Глаза Гроула метнулись к ней.
— Это твой выбор.
— Нет! — закричала я, отрываясь от своей защиты.
Однако моя новообретённая свобода была недолгой, когда его ладони схватили меня за руки, оставляя синяки.
Я вздрогнула от боли, пронзившей моё тело.
Талия застыла от страха и потрясения.
— Пожалуйста, — сказал отец, сложив руки в умоляющем жесте. — Они невиновны. Накажите меня, но не причиняйте им вреда.
Фальконе едва взглянул в его сторону.
— О, я накажу тебя, не переживай. Но это не будет настолько просто.
Было очевидно, что он получал огромное удовольствие. Эта комната была полна монстров, но было чувство, что он являлся худшим из них.
— Твой выбор, Гроул. Бери, кого хочешь. Уверен, тебе понравится любая из них, — сказал Фальконе с неприятной улыбкой.
Мне ничего так не хотелось, как стереть её с его лица, взять тяжёлую мраморную скульптуру обнаженного греческого Бога, которого так любила моя мать, и разбить её об уродливое лицо Фальконе.
Я не знала, откуда взялись эти жестокие мысли. Я никогда не была склонна к насилию, но полагала, что в подобной ситуации можно дойти до самого худшего.
Глаза Гроула остановились на моем лице.
Я думала, он посмотрит на моё тело, но его взгляд не отрывался от моего лица. Мне почти хотелось, чтобы все было по-другому.
Его глаза были похожи на янтарные озера небытия.
Я не хотела узнавать ужасные секреты, которые они таили в своей глубине.
— О, думаю, выбор сделан, — сказал Фальконе со смехом.
Гроул слегка кивнул.
— Она, — пророкотал он, не сводя с меня глаз.
Ужас, страх, отчаяние обрушились на меня. Должно было быть облегчение.
Облегчение, потому что Талию пощадили, хотя я и не хотела, чтобы вместо меня была сестра, но я не чувствовала облегчения, когда моя собственная жизнь рушилась прямо на моих глазах.
— Очень хорошо, — покровительственно сказал Фальконе. — Она твоя.
— Ты не можешь этого сделать! — взревел отец.
Я не ожидала, что в нём осталось столько силы.
— Возьмите меня. Она всего лишь ребёнок, — умоляла мать, снова пытаясь освободиться от своего захватчика.
Фальконе снова рассмеялся угрожающим смехом.
— Кому нужен старый чернослив, когда можно съесть сочный персик?
— А теперь следите за языком, — прошипел отец. Возможно, я бы больше восхищалась его внезапной храбростью, если бы он не являлся причиной нашей гибели. — Я не буду стоять в стороне, пока вы оскорбляете мою жену и отдаёте мою дочь... — он посмотрел на Гроула с отвращением. — Этому монстру.
Фальконе кивнул.
— Ты прав. Ты не должен смотреть на это.
Прежде чем мы успели среагировать, он направил пистолет на отца и нажал на курок. В этот раз не напоказ.
Пуля пробила отцу висок.
Его голова резко откинулась назад, глаза расширились от шока. Через секунду его тело опрокинулось назад. Его ноги застряли под спиной под неудобным углом.
Крик вырвался из моего горла.
Я не могла понять, что произошло. Это казалось слишком сюрреалистичным, как что-то из фильма, что-то, что не могло произойти прямо перед моими глазами.
— Нет, — взвизгнула мать.
На этот раз ей удалось оторваться от своего похитителя.
Она бросилась к отцу и упала на колени. Она беспомощно похлопала его по груди, словно хотела разбудить.
Всё выглядело так, будто она искала его бумажник, и в какой-то ужасный момент что-то вроде смеха хотело вырваться из меня, но в тоже время моё горло так сжалось, что едва ли можно было набрать достаточно кислорода в легкие, и, возможно, это было бы не самым худшим на данный момент.
Мать положила голову отца к себе на колени, но когда она отдернула руки, они были покрыты кровью и чем-то белым.
Моё зрение затуманилось, и желчь поползла вверх по горлу.
Я сглотнула, заставляя себя сохранять лицо среди ужасных существ, окружающих меня и мою семью.
Почему-то я посмотрела на свои руки, будто они тоже могли быть в крови. Но они не были, и после мгновения облегчения я не могла не задаться вопросом, каково было бы, если бы кровь Фальконе покрыла мои руки, каково было бы отнять у него жизнь, как он сделал с отцом.
Я подозревала, что это будет чудесно, и меня пугало, что я просто задумалась об этом.
— Твоя работа здесь закончена, Гроул. Майк и Мимо позаботятся об остальном. Возьми свою награду и наслаждайся ею. Уверен, она развлечет тебя на какое-то время.
Я не сразу поняла, что он говорит обо мне.
Прежде чем я успела среагировать, передо мной возник Гроул, массивный и высокий.
Мой взгляд метнулся к его лицу, но выражение его глаз заставило меня отшатнуться, и вместо этого я уставилась на его грудь.
Он схватил меня за руку.
Его хватка была крепкой, почти болезненной, но я не отстранилась.
Позади него моя мать всё ещё стояла на коленях рядом с отцом, с ужасным пустым выражением на лице, которого я никогда раньше не видела.
Гроул подтолкнул меня к двери, и когда я не отреагировала, он потянул меня за собой.
Полные слёз глаза Талии встретились с моими.
Я попыталась вырваться из хватки Гроула, но он будто не был человеком.
Казалось, он не замечал моего сопротивления. Я была надоедливой мухой, нападающей на льва.
— Подожди! — закричала я и, к моему удивлению, Гроул прекратил с непонимающим выражением на лице. Я повернулась, чтобы снова увидеть Фальконе. — Как же моя сестра и мать? Что с ними будет?
— Это не твоё дело, — сказал он со злобной усмешкой. Затем он взглянул на Гроула. — Убери её с моих глаз. Она мне надоела.
Гроул усилил хватку и потащил меня прочь, несмотря на мои протесты.
Талия попыталась побежать ко мне, но её остановил другой человек Фальконе.
Мать была вне нашей досягаемости, пойманная в ловушку своей печали.
— Кара! — Талия плакала, её глаза умоляли меня сделать что-нибудь, помочь ей.
Но как?
Гроул открыл дверь, и мы оказались снаружи.
Талия снова закричала, но её слова были неразборчивы.
Дверь между нами закрылась, и испуганные крики Талии стихли.
Я шла на автопилоте. Не то чтобы что-то изменилось, если бы у меня подкосились ноги. Гроул просто тащил бы меня за собой.
Наконец я отвела взгляд от дома.
Я не могла больше смотреть на него, зная, что, возможно, никогда его больше не увижу.
Когда мой взгляд остановился на высоком мужчине, который тянул меня к огромному чёрному Хаммеру, который слишком ему подходил, страх за мою сестру и мать отошел на задний план, поскольку моя собственная судьба была под вопросом.
Фальконе отдал меня своему самому жестокому бойцу.
Если я выживу сегодня, захочу ли я вообще жить?
Возможно, смерть покажется мне самой сладкой милостью после того, как Гроул покончит со мной.
Глава 6
Гроул
Мысли Гроула метались, пока он тащил Кару к своей машине.
Он часто думал, о том, как впервые увидел её на вечеринке у Фальконе. Он пожалел, что пошёл на вечеринку, в особенности потому, что её образ преследовал его во сне в последующие недели.
Он чувствовал себя обезьяной в костюме и знал, что выглядит так же. Знал, что босс только приглашает его, поэтому людям есть о чем поговорить. Даже после всех этих лет они всё ещё считали его монстром, которого нужно бояться.
Без сомнения, он был чудовищем. Но он был не единственным монстром в этой комнате. Он даже не был уверен, что он самый худший.
Многих людей он убил собственными руками, этого он не мог отрицать. Но он и не хотел. Он гордился тем, что совершал. По крайней мере, большей частью.
Убийство — единственное, в чем он был хорош. Он был лучшим.
И может, его талант к убийству сделал его одним из худших монстров, но он знал, как легко приказы убивать и калечить слетают с языков многих людей, собравшихся на этом балу, и как они наслаждаются своей властью.
Он не был уверен, что это не делает их такими же плохими. Но это было не то место, где он принимал решения.