Перед глазами темнело каждый раз, когда он скользил губами по шее, затуманено, я понимала, что это странная реакция, но к чему было думать. Я обернулась, чтобы помочь ему раздеться, и не мешать раздевать меня, и все происходило так быстро, что мои ощущения едва поспевали за его руками. И почему я только не чувствовала стыда, когда голая стояла перед ним?
С Гремом все было так органично… все было именно так, как я об этом мечтала. Он прислонил меня к холодной дверце машине, но я вовсе не чувствовала этого холода метала, руки Грема были намного холодней, но губы после его поцелуев горели, обжигали, он словно разрывал меня этими ощущениями, я поддавалась ему, понимая, что так действительно должно быть.
— Вот видишь, твое тело тоже знает, что ты должна быть моей!
— И я знаю… — тихо выдохнула я.
Грем схватил меня в охапку, и я ожидала падения, но его не последовало, я неожиданно оказалась на нем, и вскоре, повторилось все то, что было с нами в его доме. И вновь был этот свет, и вовсе не было боли, я могла лишь ощущать сладость этого запретного момента.
Спустя время мы лежали на голой земле, такие же нагие, как и раньше, но я все еще не ощущала холода, возле Грема мне было уютно.
— Ты для этого привез меня сюда? — я не была зла, а просто хотела понять его мотивы. Приподнявшись, я посмотрела на Грема, и, увидев его почерневшие глаза, невольно напряглась. Но Грем был по-прежнему Гремом, так почему я ощутила тревогу? Это всего лишь расширившиеся зрачки!
Грем самодовольно улыбнулся и провел пальцем вдоль ключицы, а затем спустился на грудь, и слегка сжал ее — он знал, как на меня это подействуют. Мое тело автоматически прижалось теснее к нему. Я тяжело задышала, и ему понравилась моя реакция.
— Не совсем… я просто не смог удержаться, — признался он, но так и не забрал своей руки, и потому его откровенность для меня в данное время не имела значения, я просто не могла одновременно сосредоточиться на двух ощущениях — ликовании за правду, и чувственной теплоте, которую он вызывал во мне.
— Я мечтал об этом все дни и ночи, хотел тебя… и в то же время хотел обо всем поговорить… и ужасно ревновал, думая, что после того, что было, ты все равно продолжишь общаться с Пратом.
Пришло мое время улыбнуться, возможно, не так самодовольно как он, но я поняла, что вовсе не равнодушна ему.
— Просто, ты даже представить себе не можешь, как сложно мне было решиться на это…
— На… секс… — я почувствовала, как краснеют уши при этом слове.
Грем же посмотрел на меня порицающе:
— Не думаю, что это слово подходит к моим ощущением теперь, после того что только что произошло… я имел ввиду на отношения с тобой. Ты ведь совершенно меня не знаешь, но теперь это не важно, я ищу пути, по которым мы можем пойти, чтобы встретиться с тобой на одной дороге.
— Разве наши пути такие разные?
Мне было тяжело слышать, с какой горечью он говорит о нас. Но я видела, что эта горечь не придуманная. Может он не был еще разведен? Или у него были проблемы, потому, что я ровесница Калеба, или потому что я подруга Калеба.
— Ты даже себе не можешь представить, насколько!
Но больше Грем видимо не собирался обсуждать этот вопрос. Он помог мне подняться, и весьма кстати одеться, так как ветер, о котором я забыла на мгновения близости с Гремом, снова дал о себе знать леденящим порывом. Грему же не было холодно, хотя при его-то бледной коже, он должен был просто таки посинеть.
Мы медленно двинулись от машины к развалинам замка, и некоторое время молчали, но меня лишь теперь начали беспокоить его слова. Профиль Грема утратил мягкость, он поджал губы и видимо думал о своем. Невольно наш разговор видимо напомнил ему о чем-то неприятном.
— Дай мне несколько недель, чтобы я решил некоторые вопросы, и тогда, обещаю, мы будем вместе.
— Как долго?
Это меня беспокоило. Решиться ли Грем, рассказать всем о том, что встречается со мной?
Губы Грема сжались в жесткую угловатую улыбку.
— Всегда.
— Так не бывает, — я покачала головой.
— Поверь, бывает.
Вскоре мы возвращались, и уже в машине я вспомнила, что мы гуляли с Гремом в самой опасной зоне замка, но я ни миг не усомнилась что в полной безопасности с ним. И снова всплыл вопрос: кто же такой Грем?…
…Я очнулась от воспоминаний Евы снова в своей комнате, и едва сдержалась от того, чтобы не побежать ванну от тошнотворных картинок, сплетенных тел Евы и Грема на ковре старой травы и прогнивающих листьев. Ну, за что мне такое наказание!?
Меня била неровная дрожь, голова раскалывалась от прогулки спящим сознанием Евы, и всю просто выворачивало от воспоминаний. И где, черт возьми, Калеб, когда он так мне нужен?!
Я схватила телефон и набрала его номер. Калеб схватил трубку тут же:
— Я буду через час, сейчас не могу говорить. Давай встретимся у меня?!
И прежде, чем я смогла хоть что-то сказать, отключился. Ну вот, он предлагает мне идти к нему домой, туда, где находиться Ева и Грем, те, чьим сексуальным приключениям я все время невольно становлюсь свидетелем! Но делать было нечего, мне просто до боли было необходимо увидеть Калеба, и пусть я себе в этом признавалась неохотно — Еву, чтобы увидеть, что происходит при превращении человека в вампира.
Быстро переодевшись во что-то более подходящее, я вырулила на дорогу, и стала очевидцем того, как, наконец, прорвало черные свинцовые тучи, сгустившиеся над нашим городом. Дорогу тут же начало размывать, и это, конечно же, не добавило мне настроения.
Я вошла в дом Гроверов без особого стеснения, но, как ни странно, нигде не встретила Грема. А вот Еву я определенно точно знала, где искать.
Поднявшись на второй этаж, я несмело двинулась к двери, ведущей в комнату, которую некогда Грем готовил для Патриции, в надежде вновь обрести в ее лице жену.
Я толкнула дверь, и моему взору тут же предстала Ева, от чего из груди вырвался тяжелый болезненный вздох. Я ожидала чего-то другого, например, что Ева перестанет быть на себя похожей, или что-нибудь еще, но не этого болезного зрелища.
Голубовато-бледное лицо, с оттенком черноты синяк на левой скуле. Это все еще была Ева. Пусть бездыханная и недвижимая, но я знала, что ее сознание сохранилось в этом мертвом теле — я чувствовала его, но не смела даже проверять, боясь нарушить цикл становления. Очень медленно, но четко и ясно я видела, что ссадины и раны затягиваются. Она не только преображалась, а словно одна огромная рана затягивалась изнутри.
— Лучше не подходи к ней близко, — из кресла поднялся мрачный Грем, — твой запах может преждевременно заставить ее очнуться.
Я быстро отошла к двери, и самой дальней стены во всей комнате. А вот и Грем, но я вовсе не испугалась, очевидно, подозревая, что он где-то рядом. Это были почти циничные мысли, так как я все еще помнила, как ловко он заставил ее поехать с ним к замку.
— А что будет после пробуждения?
Грем смутился, непонятно почему и замолчал одновременно. Он посмотрел на меня тяжелым взглядом, который мне очень редко приходилось видеть у него. В основном такой взгляд я видела у Калеба, когда ему очень не хотелось мне что-нибудь говорить, но он не мог отказать мне в этом.
— Мне придется еще раз ее убить.
Я ошеломленно уставилась на него. Что? Зачем?! Как он может о таком думать?!
— Это потому что Семьи не были оповещены о новом члене? Только потому? Разве нельзя им объяснить ситуацию?!
Грем устало покачал головой и сел в кресло. Ему трудно был со мной разговаривать, и я знала. Что сколько бы ни прошло лет и времени, для Грема я навсегда останусь ребенком. Потому он усерднее, чем все остальные в семье старался оберегать меня от тревог, связанных с ситуацией друзей.
— Нет, таков процесс. Укус, а потом обязательно смерть, но Калеб сделал все не так, как положено, потому что у него не было времени. А Семьи мы оповестили — Человечные дали согласие. Они только рады появлению новых членов, особенно столь красивых и молодых.
— Так почему они ничего не предпримут относительно волков?!
Грем нахмурился в который раз за наш разговор. Он очень не хотел говорить со мной на эту тему и все же ответил:
— Мы их не оповестили.
— Но почему?
— Из-за тебя. Пока нам не понятна твоя связь с местной Сворой, этого делать нельзя. Если ты хоть в каком-то колене связана с волками — тебя нельзя будет обратить со временем в вампира.
— Почему? — глупо повторила я, понимая как эти вопросы некстати, особенно если я и так до конца не понимаю, что он говорит.
— Потому что полукровки под запретом, таков основной закон. Хотя бывали исключения.
— И я могу быть связанной с волками, — машинально повторила я его слова.
— Мы это выяснили. У Вунворта много связей. Пока что твоя семья до 3 колена чиста, со стороны Джейсонда есть связи с вампирами. Это все что тебе стоит знать.
И почему только это все всегда происходит со мной или вокруг меня?
Даже среди моих друзей не осталось людей — все оборотни и вампиры. Кошмар!
— И почему это всегда происходит со мной? — выдала вслух я свои мысли. — Почему все так! Ну, зачем я им всем! Почему я?!
— Они не шли тогда за тобой в лесу, а значит не думали о тебе, не чувствовали в тебе крови. Зато твоя кровь говорит как раз о принадлежности к нам. Тебе не о чем волноваться.
— Да уж, я же Особенная.
Грем посмотрел на меня с удивлением — слишком много в моем голосе было недоумения и горечи. Моя особенность всем вокруг приносила неприятности.
— Тебе не стоит пока что об этом волноваться. А ситуацию с волками мы сами возьмем под контроль. Пока что ясно одно — они не признанные официально члены семьи Своры, а значит, считаются Бешенными, потому, чтобы мы с ними не сделали, Свора будет за нас. Думаю, мы сами будем решать вопрос относительно волков.
Вот это мне не нравилось. Все это мне не нравилось вообще, но его слова о том, что с волками наша семья будет справляться сама, пугала еще больше.
— Вскоре нам нужно будет уйти, так что ты останешься сама в доме с Евой… — заметив мое недоверие, Грем тут же быстро добавил. — Просто не приближайся к ней, она еще несколько дней не должна очнуться.
— Калеб ничего не говорил, что вы куда-то уйдете. Родители тоже… — я задумчиво прикусила губу. По крайней мере, Грем мне всегда все рассказывал, ну почти все и почти всегда, зато хотя бы не молчал.
— Нам нужно найти новое место для охоты и для… — Грем задумался, прежде чем ответить, — даже не знаю, как правильно сказать,… наверное, выгула Теренса, Бет и Евы. Думаю, нам не стоит делать этого так близко около дома, а тем более в Серых лесах, где волки тем своим нападением обозначили свою территорию.
— Тогда где же вы найдете подходящую местность?
— Калеб уже нашел. Он вернется к тебе быстро как сможет, а потом Прат сменит вас.
Странно, но говоря о Прате, Грем не злился. Понятное дело, если и так уже произошло все то, что нужно было Грему, чтобы быть с Евой — Прат больше не был помехой.
Я послушно кивнула, понимая, что говоря мне, будто бы будет через час, Калеб видимо не подозревал, как этот час растянется.
— Не стоит тебе быть слишком долго.
Грем пошел к выходу и потянул меня за собой.
— Поешь, посмотри телевизор, но к Еве не поднимайся. Лучше будь внизу.
Я нервничала, когда провожала Грема к входной двери, он уже успел переодеться в спортивный костюм, и держал в руках ключи, от машины.
— Волноваться не о чем. Возможно, Калеб уже теперь едет сюда, а твои родители обследуют лес.
Улыбнувшись, я помахала ему рукой, и прикрыла двери, оставшись в одном доме с полуживым вампиром.
Глава 15 а. Сближение
Вечность влюблена в творения времени…
Несмотря на продолжительный дневной сон, я не чувствовала себя отдохнувшей, а наоборот, так словно уже давно не спала, но теперь мне нельзя было позволить себе здесь заснуть. Я была в одном доме с Евой, и если бы случайно через сон попала бы в ее сознание, кто знает, какие это последствия могло бы вызвать.
Заварив себе чая покрепче, я прошлепала в комнату Калеба. Здесь как всегда царил полумрак, окна были зашторены, а вот сама комната была не слишком уж радостна. Спустя мгновение я поняла, чего в ней не хватало — Калеба и вечного запаха краски. Подобрав с пола несколько альбомов, я принялась их листать. Включив музыку и устроившись на его кровати, я словно вернулась в последние недели — почти на всех страницах была я, отступлением являлись зарисовки близнецов. Вот я и Прат тренируемся, а здесь я сплю в машине, явно утомленная после очередной тренировки, я выхожу их здания школы. Все наброски были сделаны простым карандашом, и только несколько акварелей — он явно делал зарисовки для больших картин.
Последний альбом был еще почти пуст, только один рисунок как заглавие альбома, и я тут же узнала, лицо Евы, именно такое, какой она выглядела сегодня. Значит, не одну меня поверг в ужас ее вид.
Подобрав карандаш с подоконника, я принялась что-то выводить на чистом листке бумаги — просто механическое желание заполнить девственно белое полотно листка. Сначала появились глаза, а за ними нос и губы, спустя полчаса я поняла, что с листка на меня смотрит, не очень удачный потрет Калеба — единственное, что было похоже на него это глаза и прическа. Я в сердцах откинула альбом. А потом, подумав минуту другую, снова взяла его, и попыталась по памяти восстановить знакомое любимое лицо. Светлые глаза, которые только начинали темнеть, полные губы, идеальный прямой нос, едва заметная ямочка на щеке, этот рисунок вышел почти похожим, и я осталась довольна. Может Калеб действительно прав, и мне стоит заниматься? Я уже и забыла, как это приятно создавать целый мир на одном листке.
Полумрак комнаты неожиданно осветился, и я поняла по звуку, что это подъехала машина. Не помня себя, я помчалась к двери, чтобы скорее увидеть Калеба, но разочаровано застыла, увидев, как входит Прат.
— Ждала, кого-то другого? — Прат насмешливо отметил мой разочарованный вид.
Он был весь мокрый, и я неприязненно отметила, как с него стекает вода, на чистый сверкающий пол. Вот так было всегда — где бы ни появлялся Прат, после него оставались грязные лужи.
— Какой ты догадливый! — едко выдала я.
Прат прищурился, но теперь уже промолчал. Если вампиры и могли выглядеть утомленными, то они смотрелись бы как Прат в данный момент. Волосы спутаны, одежда помятая и мокрая, глаза хоть и светлые, а на щеках почти можно уловить румянец, но само выражение лица выражает смертную скуку.
— Калеб ехал следом за мной, так что думаю, он сейчас будет.
Я удивленно раскрыла рот, чтобы сказать что-то циничное, но вновь его захлопнула, потому что Прат говорил о Калебе почти дружелюбно.
— И что, вы нашли подходящее место? — это звучало больше как утверждение, но я хотела все же знать, что Прат обо всем этом думает.
— Да. Калеб нашел прекрасное место, пока что все наши там, чтобы обследовать местность. Близнецы сегодня у старых дев Стоутон, я остаюсь с Евой, а вот тебе повезло больше — Калеб на эту ночь будет присматривать за тобой. Какая радость!
Снова вернулась насмешка на его лицо и в слова. Он принялся стягивать грязную обувь, и снимать куртку. И все же мне почему-то стало жаль Прата, он выглядел сегодня почти несчастным.
— Что-то случилось?
Прат помешкал минуту, прежде чем что-либо сказать.
— Твои друзья волки, подруга становится вампиром, мы до сих пор не можем понять поведения оборотней, а ты еще спрашиваешь, случилось ли что?
Он прошел мимо меня в гостиную и завалился на диван, тут же включив телевизор. Проследовав за ним, я села напротив, и спрятала озябшие внезапно руки между колен. Что-то явно тяготило Прата, а я даже не могла поверить в то, что такое возможно. Хотя есть возможность узнать…
— Не смей! — неожиданно Прат резко повернул голову в мою сторону, и я аж подпрыгнула на месте. Лицо мое залилось краской, и я не могла понять, как он догадался, что я пытаюсь пробраться в его сознание.