Свора - Зов крови - Колесникова Юлия Анатольевна 44 стр.

— Даже не думай об этом. Ты вообще когда-нибудь задумываешься, прежде чем лезешь в чужие головы? Это вообще-то личное!

Я застыла, и тут же расхохоталась.

— Как интересно. А разве не ты сам учил меня этому? Разве не ты сам не считал, что с таким даром передо мной не должно быть таких преград, как совесть. Видишь, как все меняется, когда дело касается непосредственно тебя?

Прат бессильно следил за мной, наверное ощущая как мой разум медленно заползает в его. Первое что я ощутила, было сожаление, за ним жалость, боль и недоверие.

Посмотрев на него, я удивленно присвистнула.

— Так дело в Еве? Откуда такое сожаление? Неужели тебе жаль, что ей пришлось стать вампиром?

Прат медленно хладнокровно улыбнулся, и ничего не говоря, почти тут же растворился из комнаты. Я даже не стала гадать, куда он делся. Прат вообще не очень заслуживал жалости, и все же я ее ощущала. Все было не так уж и просто в его отношении к ней, но я знала точно, что долго он мучиться не будет.

Резкий свет с улицы ударил по окнам, и теперь я точно была уверена, что это Калеб. Потому и не стала бежать в холл, так как раньше, а наоборот поспешила в ванную комнату, чтобы взглянуть на себя.

Причесавшись, я убрала волосы на одну сторону, и даже сполоснула рот зубной пастой, после того как я умылась лицо будто бы посвежело, глаза засияли. И все же почему я не подумала одеть что-то более красивое — простой темно-коричневый гольф с джинсовой безрукавкой, и серые джинсы, было вовсе не тем, чем бы я хотела поразить Калеба.

Когда я вышла оттуда, Калеб спускался со второго этажа, видимо ходил проверить Еву, потому что он не мог не знать, где я нахожусь. Мы оба застыли, смотря друг на друга. Он был такой же мокрый как и Прат, но от него не веяло тем холодным безразличием что от дяди. Калеб смотрел на меня знакомым искрящимся взглядом.

Он неспеша двинулся ко мне, а я почему-то словно заколдованная не могла сдвинуться с места, и просто смотрела на него. Глаза Калеба были светлы, видимо он успел сегодня поохотиться, а к идеальной белой коже липли пряди черных смоляных волос, они словно змеи выглядели странным узором на его лбу.

Губы Калеба вовсе не выглядели бескровными, а наоборот, даже с моего места выглядели сочными, полными, налитыми кровью, так словно он перед этим их кусал.

— Такое ощущение, что не видел тебя целую вечность, — выдохнул он, стоило ему оказаться рядом. Я наиграно хмыкнула, чувствуя как подгибаются коленки возле него, и каким его тело вдруг показалось мне чувственным и источающим тепло. Его руки как я и ожидала, были теплыми, он взял меня за руку, и так как я не сопротивлялась, повел за собой.

Мы вышли на улицу, и хоть я ожидала, что меня тут же накроет волной дождь, этого не произошло — ливень прекратился, оставив после себя густой сырой туман, который я ощутила сквозь свою тонкую одежду.

— Как прошла охота? — почему-то голос мой дрожал, и я не могла полностью сосредоточиться на том, что хочу знать.

— Охотился лишь я и Прат, — глухо отозвался Калеб.

Он открыл передо мной дверцу машины, и немного дольше, чем обычно задержался возле меня, прежде чем помочь сесть в машину. Я ощущала что-то непонятное, когда он находился так близко, и я понимала, что Калеб что-то задумал, и не могла решить что. Все происходило словно в тумане, и даже когда мы остановились возле моего пустующего дома, я пребывала словно в забытье.

А Калеб выглядел каким-то странно задумчивым, и в то же время напряженным. В машине он старался ко мне почти не прикасаться, но стоило выйти из машины, он на миг прижал меня к себе, и я ощутила смущение от той волны, что почувствовала внизу живота. Это чувство было мне плохо знакомо, почти боль, и в то же время что-то необъяснимо приятное.

Он повел меня к задней двери, видимо, чтобы не включать свет на крыльце, и когда мы зашли, подталкивал меня вперед к гостиной. А я уже не могла сдерживать озноба, проносящегося по моему телу.

— Тебе холодно? — голос Калеба был мягким и вкрадчивым, когда он проследовал за мной в кухню. Его тело притягивало мой взгляд как магнит, и когда я наливала сок, потому что в горле неожиданно пересохло, я удивленно отметила, что руки мои дрожат. Только я выпила сок, Калеб подошел и забрал из моих слабеющих пальцев стакан, но стоило его пальцам прикоснуться к моей коже, как я дернулась словно от электрического тока, ощущения мои словно заострились.

— Нет… — еле выдавила я из себя, и мой охрипший голос почему-то заставил Калеба улыбнуться.

Он приблизился ко мне и отвел мои руки в стороны, а потом завел за свою шею, и я тут же схватилась за нее, словно за спасательный круг. Дрожь нарастала, как и странное ощущение внизу живота.

А губы Калеба накрыли мои, все вдруг словно перевернулось внутри меня. Он был так нежен, но я поняла, что вовсе не хочу нежности,… а чего-то более глубокого, более сладкого и тяжелого. Я потянула его тело полностью на себя, и мне понравилось ощущение его тяжести на себе, в этом было что-то такое дикое и приятное, от чего новая волна дрожи передалась и ему.

Он рывками принялся стягивать с меня одежду, а я лишь делала слабые попытки стянуть с него свитер. Калеб обнимал меня все сильнее, а губы его становились такими же настойчивыми в ответ на мои. Кожа словно загоралась в тех местах, где прикасались его руки, было трудно дышать, и я время от времени отрывалась от его губ, чтобы глотнуть воздуха.

Взяв мою грудь в свою ладонь, он одновременно, поднял меня, и я обхватила его торс ногами. Все было так, словно мы и прежде были вот так вместе. Странно, но я не ощущала, ни вины, ни сомнений, когда Калеб нес меня наверх в кровать.

Ласки и поцелуи Калеба сводили меня с ума.

Я содрогнулась от боли, так сильно сжал он мои плечи, но не оттолкнула, а, напротив, еще крепче прижала к себе. Когда наши глаза встретились, я уже не отводила взгляда. Он коснулся губами моих губ, кровь, стучавшая в ушах, оглушала меня.

Все происходило четко, реально, но было сверх того, что я ожидала от близости с ним. Калеб только сначала был столь напорист, но когда дошло до всего остального, он стал внимателен и нежен. А мне и нужно было, что только ощущать наслаждение, что он дарил своими прикосновениями и движениями.

Через несколько минут я пришла в себя. За окном на ночном небе мерцали звезды.

Он лежал рядом без движения, словно мертвый, но это спокойствие было обманчивым. Только мои губы нашли его в темноте, Калеб ожил. Руки обвились вокруг моих плеч, и он притянул меня ближе.

— Я не думал, что все это произойдет так быстро, до твоего семнадцатилетия.

— Это именно то, о чем я мечтала.

— Разве можно мечтать о таком? — Калеб был действительно удивлен.

— Мечтать можно обо всем, что тебе захочется. Но то, что произошло, намного превзошло мои ожидания.

Калеб был явно польщен. А я все еще растеряна. Немного смущаясь из-за своей наготы, я спрятала лицо на его груди.

Проснувшись после этой замечательной ночи, я ожидала увидеть бодрствующего Калеба, но нет… впервые в жизни за все то время что я встречалась с ним, я увидела спящего Калеба.

Я даже как-то растерялась. Он был милым и умиротворенным, и даже не замечал моих движений.

Откинувшись на подушку, я порадовалась тому, что во сне не проникала ни в чье сознание. Странно, и все же реально, но возле Калеба, сны с познанием чужих умов меня не трогали. Я могла спать спокойно, забывая хотя бы на время о своей особенности.

Глава 16. Возвращение

Как я и ожидала, после ночи проведенной с Калебом, у нас возникнет на основе этого конфликт. Я хотела, чтобы такие ночи повторялись часто, а Калеб был зол на себя, за свою несдержанность. Как он признался мне после, направляясь к дому в тот вечер, он думал только об этом, и сам меня подталкивал к близости. Я была, честно говоря, шокирована. Что такое могло случиться, что Калеб захотел меня внезапно так неистово, что не мог сопротивляться этому желанию?

Мы ожидали приезда Бет и Теренса из клиники Вунворта, и я конечно же не могла ни о чем другом думать кроме них, и того что произошло между мной и Калебом. В школе учителя меня почти не трогали, и даже не смотря на то, что я плохо делала домашнее задание, это списывали на происшедшее с моими друзьями. И когда со мной об этом заговаривал школьный психолог, я иногда не сразу понимала, почему они считают, что я должна быть огорчена. Но тут же вспоминая, о смерти Евы (якобы смерти), старалась подражать и другим ученикам с трагическими выражениями лица.

Мы уже час спорили с Калебом, на счет того, что мы можем постоянно быть столь же близки. Я знала, что он должен хотеть этого не меньше, а Калеб был настроен явно отрицательно на обсуждение этого вопроса.

Я помогала мыть ему машину во дворе его дома, и тут, я надеялась, нас не мог услышать Грем, как всегда не оставляющий своего поста возле Евы. Мы, так же затаив дыхание, со дня на день ожидали ее пробуждения, после того, как ему пришлось еще раз ее убить. В тот день я даже не хотела находиться в городке, и потому забрав Соню и Рики, мы с Калебом съездили в Лондон, в цирк, который я на дух не переносила. И все же это было лучше, чем быть здесь, и знать что происходит.

— Опять это твое — «Нет»!

Уперев руки в бока, я посмотрела на Калеба.

Он медленно выпрямился, и отставил в сторону шланг с проточной водой, с одной стороны машина уже блестела, и я чувствовала, что пока мы доберемся к другой, то я буду ужасно зла.

— Как же ты все усложняешь, Рейн. — Он склонился к моему лицу, и тяжелый вздох вырвался из его губ. — Доверься мне. Все будет в порядке. Стоит немного потерпеть.

— А если все не будет в порядке, и мы с тобой так и не узнаем, как это быть вместе?

— Но разве, как девушка ты не хочешь, чтобы перед этим мы с тобой поженились?

Я замолкла и густо покраснела. Это было как раз то, о чем я мечтала уже давно. Но замуж выходить как-то рановато. И для Калеба, это сложный и трудный шаг, который он может еще и не готов сделать. Ради него я готова была поступиться своими моральными принципами. Самюель будет просто в ужасе, если узнает, но мне было все равно, пусть совесть моя не будет чиста. Но так мне будет легче, зная, что я смогла взять от Калеба все. Из-за всей этой истории с волками меня терзали плохие предчувствия.

— «Чтобы быть счастливым, надо верить в счастье».

— И кто это сказал? — нахмурилась я.

— Толстой.

— И много он знал о такой любви как у нас?

— Он много знал о людях.

— Ты говоришь так, будто был с ним лично знаком.

Калеб рассмеялся, и его бархатный глубокий голос заставил меня забыть о злости.

— Я не настолько стар! Но я читал его книги.

— То, что ты читал «Войну и мир», не значит, что ты читал Толстого.

— Ну, а ты еще не учишься на литературного критика, чтобы меня поучать, — подразнил меня Калеб, и не заметно для себя я стала забывать о начале нашего разговора.

Калеб снова взял в руки тряпку, и продолжил усердно драить боковую дверку. Я же занялась ветровым стеклом. Но время от времени поглядывала на Калеба. Из раскрытых дверей машины доносился звук радио. Смолкла песня, а за ней пошел метеорологический прогноз.

— «На ближайшие три-четыре дня, установиться мягкая погода, без осадков, ветер до 3 метров в секунду. Луна достигнет своего пика в среду, до полнолуния есть еще два дня, так что сомнамбулы — закрывайте окна!» — мягко вещал голос ведущего на лондонской радиостанции, и я даже не заметила, как застыла, прислушиваясь, и обернувшись к Калебу, поняла, что и он тоже слушает.

— Уже так близко полнолуние, — выдохнула я.

Калеб слабо улыбнулся.

— Значит, нам нельзя тянуть, нужно будет уже сегодня поговорить с Бет и Теренсом. Крайний срок завтра. А в среду… — он замолк, задумчиво покосившись на окна второго этажа. — Нужно будет теперь все объяснять не только им, но и Еве.

— Когда они приедут? — я облокотилась о капот джипа, а Калеб подойдя ко мне, упер с двух сторон от меня руки, но я знала, что в этом жесте нет ничего интимного, он просто думал о своем.

Калеб поднял свои задумчивые серебристые глаза, и проблеск понимания, что он стоит ко мне очень близко, тут же осветил его лицо. Он повел возле меня носом, пройдясь сверху вниз вдоль линии волос, а затем прикоснулся губами к виску. Все это он проделал так просто, будто бы не чувствовал всего того, что и я. Единственное, что выдавало его — тяжелое дыхание. Меня дрожь в коленках.

— К вечеру. Даже не представляю, как им все объяснить.

— О ну это просто, скажи Теренсу, что он станет сильнее и ловчее любого парня, а Бет красивее, даже если это не так.

Калеб рассмеялся удивленно, и посмотрел на меня.

— Вообще-то все именно так. Оборотни тоже становятся сильнее, как и вампиры, и у них появляется скорее не красота, а… притягательность. Так словно они напичканы феромонами, но это всегда больше проявляется с растущей Луной. Они становятся очаровательными, и их магнетизму тяжело сопротивляться, если ты меня понимаешь…

— В плане чувственности, я так понимаю.

— Что-то типа того, — качнул головой Калеб, и маленькая ямочка проступила на его щеке, словно он хотел скрыть улыбку.

— Думаю, сегодня не получится с ними поговорить — я знаю миссис Фослер, да и мама Теренса — Лив, они захотят побыть в этот вечер со своими детьми. Может, я договорюсь с ними, чтобы приехали к нам в гости, или точнее к тебе и мне, чтобы поговорить о Еве? В любом случае, думаю я смогу убедить их родителей на завтрашний вечер.

— Это хорошая идея.

Мы застыли друг напротив друга, и лишь спустя время я поняла, что голова кружиться, потому что затаив дыхание слежу за ним.

Но тут отворились двери на крыльце, и я могла бы этого и не заметить, если бы Калеб не дернул резко головой в сторону дома. Нехотя повернувшись следом за ним, я заметила Грема. Его лицо было серьезным и сосредоточенным.

— Что-то случилось? — я остудила дыхание, ожидая услышать, что Ева очнулась, но Грем лишь покачал головой.

— Нет, но мне придется забрать ненадолго Калеба. Ты сама не останешься, сейчас приедет Прат. Можешь оставаться на улице, и самое главное, не приближайся к Еве.

Я посмотрела на Калеба. Он в ответ ободряюще улыбнулся:

— Боюсь, машину придется домывать самой!

Как просто Калеб мог меня успокоить. Стоило ему только прикоснуться к моим губам, как нас прервал корвет Прата въехавший во двор, словно метеор, он резко затормозил возле нас, почти касаясь, ног Калеба.

— Легок на помине, — проворчала я, и, увидев, как ухмыляется Прат, едва сдержалась, чтобы не вылить грязную воду из ведра ему на стекло.

— Просто старайся держаться подальше от Евы, если что-нибудь случиться, садись и уезжай отсюда. Мы не знаем чего ожидать от Евы. Пока что она слаба, и твоя кровь ее не привлекает, она по всем ощущениям человек, и все же…

— Да-да, я поняла, вы не знаете чего от нее ожидать.

Калеб еще в последний раз погладил мою щеку и, кивнув Прату, поспешил к машине Грема. Они тут же уехали, пост принял Прат.

— Они тебя уже предупредили, как я понял? — Прат ненадолго завис возле меня, и стоило мне согласно качнуть головой, побежал к дому.

Начался ноябрь. Но по тому теплу, что царил вокруг, в это сложно было поверить. Если бы я не увидела с утра, как мое стекло на машине покрылось изморозью, наверное, не поверила бы, что всего через месяц начнется зима.

Осень. Листья на деревьях совсем пожелтели, клены побагровели, каштаны почти избавились от ржавого одеяния, пахло прелой травой и мокрой землей, которая очень быстро высыхала под этим неожиданным солнцем. Пенистые воздушные облака, совершенно его не скрывали. Я подняла лицо навстречу этим согревающим лучам, и, набираясь спокойствия от них, не могла поверить, что впереди предстоит тяжелая неделя.