— ПМС, — еле слышно шепнул ему Глеб, и вид у Алининого брата стал такой, словно он подумывает о моем убийстве.
Белов понимающе кивнул и на всех парусах заспешил прочь.
— И брюки эти совершенно не ваши! — крикнула я ему вдогонку, чтоб уж наверняка нейтрализовать ненужного поклонника. — С вашей комплекцией любые подвороты противопоказаны.
Глеб сложил руки на груди и посмотрел на меня с досадой:
— Ксюша, если человек тебе не понравился, не надо его унижать. Потерпела немного, а потом вежливо закончила беседу.
Я невинно захлопала ресницами:
— Что ты! Сергей мне очень понравился.
— Тогда что это было?
Его лицо даже немного вытянулось от удивления. Мне с трудом удалось спрятать улыбку.
— Ой, это от волнения. Я когда нервничаю, частенько начинаю нести какую-то пургу.
— Тогда неудивительно, что у такой милой девушки проблемы в личной жизни, — пробормотал он.
А я, кажется, покраснела. Глеб считает меня милой — надо же! Хотя, стоп! Он только что пытался сбагрить меня какому-то напыщенному гусю. Я поджала губы и взялась за тележку:
— Извини, мне надо закончить с шопингом.
Колесики тележки застучали по плитке, а Глеб остался где-то позади. Впрочем, ненадолго. Секунд через десять брат подруги нагнал меня и пошел рядом.
Его взгляд невольно задержался на сваленных в тележку коробках.
— Хм, ты трескаешь одно печенье на завтрак, обед и ужин? А где же тогда твои девяносто килограммов?
Я ухмыльнулась и сложила в тележку еще несколько пакетов с мягкими шоколадными пряниками. Глеб еще больше растерялся, а во мне вдруг проснулось сострадание: сама-то я терпеть не могу всяких секретов и тайн.
— Это для чаепития в доме престарелых, — пояснила я и стала осторожно перебирать пачки с зефиром.
— Какого еще чаепития? — Глеб развернул меня к себе: в глазах его плескалось искреннее любопытство. Неужели ему правда интересно? Я задумчиво потерла подбородок, а потом таки ввела Алининого брата в курс дела: завтра мы со студентами организуем в доме престарелых концерт, а потом устроим чаепитие. Вот только денег на угощения мне выделили немного, потому приходится ограничиваться простыми сладостями.
Глеб забрал у меня тележку и быстро покатил ее в сторону.
— Эй! Ты куда? Подожди! — завопила я, проворно семеня следом.
Впрочем, брат подруги двигался заметно быстрее, и нагнать его мне удалось только в отделе с тортами. Глеб уже складывал в тележку красивые пестрые коробки с бисквитными пирожными.
— Ты с ума сошел? — возмутилась я и попыталась выложить все обратно. — У меня нет на это денег.
— Подожди! — он схватил меня за руки и так посмотрел, что сердце ухнуло куда-то к селезенке. — Торты и пирожные оплачу я. Мне тоже хочется вложиться в это дело.
От изумления у меня даже дар речи пропал ненадолго. А потом я почему — то ужасно разволновалась:
— Глеб, подожди, мне эти торты до завтра и хранить — то негде!
— У меня полежат, — он снова стал громоздить в мою тележку коробку за коробкой. — У меня большой холодильник, и там сейчас шаром покати.
28
Глеб не только оплатил большую часть моих покупок, но и пообещал на следующий день отвезти меня с ними прямо к дому престарелых. Я так разволновалась, что полночи не могла уснуть, а утром, едва проснувшись, сразу стала наводить красоту. Мне вдруг захотелось доказать Глебу, что я не всегда выгляжу как чучело.
Само собой, волосы подняли против меня бунт и минут сорок отказывались выглядеть прилично. Пришлось взяться за плойку. Это их вразумило, и, вздохнув с облегчением, я перешла к макияжу.
Боже! Все эти люди с идеальными ровными стрелками на глазах, кто вы? Пришельцы? У меня вообще не получалось ровных линий, как я не билась.
— Валерьянки? — предложила мама, глядя на мое раскрасневшееся от усталости лицо и заплаканные из-за промахов кистью глаза.
Вид у нее был такой, словно она торгует сигаретами из-под полы.
— Не надо! — отмахнулась я и стала в пятый раз смывать свои художества. — У меня от этой валерьянки скоро зависимость будет.
Время поджимало. Провалив еще одну попытку совладать с косметической геометрией, я психанула. Просто накрасила веки светлыми тенями и стала надевать платье.
У него, конечно, заело застежку. Минуты две я дергала ее туда-сюда, но потом отчаялась. Достала из шкафа платье номер два. И что бы вы думали? На нем обнаружилось пятно, видимо, я вчера поставила случайно, когда собиралась.
Сплошная полоса неудач! Чертыхнувшись, я нацепила новые брюки и старый свитер и наконец выпорхнула на улицу. Глеб уже подъехал и ждал у машины. При виде меня, глаза его наполнились восхищением. Я так удивилась, что на мгновение перестала смотреть под ноги и запнулась о какой-то камешек. Впрочем, мне повезло, — энергично замахав руками, я смогла удержать равновесие. А потом обратила все в шутку. Заявила, что Глеб выглядит сногсшибательно.
Брат подруги ничего не ответил, просто сжал мою ладонь обеими руками и поднес к губам.
Я вздрогнула:
— Ты чего?
Он нежно поцеловал мои пальцы, а потом улыбнулся:
— Выглядишь на миллион!
— Э… Серьезно?
Легкий кивок, а потом Глеб открыл для меня дверь автомобиля. Не знаю почему, но на меня сразу напала тяга кривляться.
— Ох, сэр, как же вы галантны!
— Рядом с красивой девушкой любой превращается в рыцаря.
Я забралась на сидение и покосилась на Глеба:
— Ты сегодня какой-то подозрительный.
— Вовсе нет.
— Подозрительный! Сам на себя непохожий.
С подчеркнутой заботливостью он накинул на меня ремень безопасности, а потом, обойдя машину, сел на водительское место. Я изо всех сил сверлила его взглядом.
— Я скучал, — произнес Глеб и провел пальцами по моей щеке.
От легкого его касания у меня даже дыхание перехватило. А этот пингвин заметил. Заметил и расцвел.
— Что, черт возьми, происходит? — выпалила я, слишком поздно изображая негодование.
Глеб самодовольно улыбнулся:
— Вчера у меня был долгий разговор с Алиной, и она подсказала мне пару свежих идей, которые должны помочь нам устроить твою личную жизнь.
— Пару свежих идей? Мне уже страшно.
— В общем, я решил попробовать с тобой новую стратегию.
Внутри у меня все обмерло, а сердце забилось, как ненормальное.
— Интересно, какую?
— Алина считает, что любая женщина расцветает в атмосфере восхищения и нежности. Вот я и решил окружить тебя и тем, и другим.
Это звучало ужасно. Я сложила руки на груди и нахмурилась:
— Может, не надо?
— Надо, зайка! Надо! — он легонько огладил мое колено.
— То есть я не выгляжу на миллион, да? Ты ляпнул это, чтобы меня подбодрить?
— Почему же? Ты сегодня и правда классная! Даже больше скажу: я б с тобой замутил, если б меня не тошнило от серьезных отношений.
Так! Это что-то новенькое. Я облизнула губы, а потом спросила как можно равнодушней:
— Что, был неприятный опыт?
Его как будто передернуло.
— Просто не вижу смысла инвестировать время и деньги в истерики и проблемы. Мне гемора и на работе хватает, знаешь ли. Дома я хочу отдыхать. Приятно проводить время…
— Странное у тебя представление об отношениях. Я вот не собираюсь своему парню закатывать истерик. Я вообще мягкий, неконфликтный человек.
— Это сейчас реклама была? — съехидничал он. — Спам-рассылка?
Кровь бросилась мне в лицо.
— Вот еще! Ты не в моем вкусе вообще-то. Я люблю домашних, скромных парней, а с тебя нахальство просто капает.
Его глаза потемнели. Ага, задело!
Глеб постучал пальцами по рулю, а потом демонстративно откашлялся:
— Мне напомнить, как ты зазывала меня на кофе?
— Я кроме кофе ничего и не имела в виду.
На его лице появилась растерянность, а потом он кивнул:
— Возможно. С тобой все возможно.
Через несколько секунд Глеб снова погладил меня по колену:
— Слушай, а возьми меня на свой концерт, а?
— Зачем?
— Мне хочется понаблюдать за тобой в естественной среде обитания.
— Звучит так, как будто я какая-то зверушка.
— И все же?
Меня злила его самоуверенность, и тем не менее хотелось побыть с Глебом подольше. Я вздохнула и отвела глаза:
— Хорошо, пойдем со мной. В конце концов, ты ведь теперь один из спонсоров нашего праздника.
29
Со студентами я встретилась у ворот дома престарелых.
И ребят, и девчонок переполняли энтузиазм и легкая нервозность, то и дело кто-то из компании начинал хохотать, а уже через секунду смехом заражались остальные. Вот за это обожаю концерты — за атмосферу праздника, за ощущение надвигающегося чуда.
Мы легко и быстро перенесли коробки из машины Глеба в столовую. Сотрудники дома престарелых стали накрывать столы, а мы прошли в актовый зал. Аппаратуру настроили в два счета: это был далеко не первый наш концерт здесь. Ребята затеяли небольшую репетицию, а девчонки переоделись и стали поправлять макияж и прически.
В зал начали стягиваться пожилые зрители.
— Красивые у тебя студентки! — заметил Глеб, косясь на меня с легкой опаской.
— Очень! — подтвердила я. — Хоть сейчас на конкурс «Мисс мира» отправляй.
Мне показалось, или он удивился? Я посмотрела на него внимательней:
— Что?
— Ты странная.
— Это еще почему?
— Все, кого я знаю, на комплименты другим девчонкам реагируют совсем по-другому.
— И как же?
— Начинают говорить гадости.
— В смысле?
— К примеру, если я говорю, что у кого-то шикарная прическа, моя спутница обычно заявляет, что это не так, что волосы стремные и жидкие. Стоит отметить чью-то фигуру — мне сразу объясняют, что я заблуждаюсь, и тычут в растяжки и целюллит.
— Это ужасно! — хмыкнула я. — Может, тебе стоит сменить круг общения?
— Может быть.
Я присела на кресло в первом ряду и достала из сумки фотоаппарат. Нужно было поправить настройки, дабы без проблем запечатлеть самые яркие моменты концерта для истории. У меня есть свой паблик в «Контакте», посвященный колледжу, и я обожаю закидывать туда снимки с мероприятий. Они нравятся студентам и вдохновляют их на участие в других концертах.
— Что это? — спросил Глеб, кривясь от смеха при виде моей камеры. — Ты ее в музее одолжила?
Его сарказм меня взбесил.
— Это называется эйджизм, — сказала я, насупив брови. — И в таком месте, как дом престарелых, он совершенно не уместен.
— Ах, простите! — Глеб не особо старательно изобразил виноватое лицо. — Просто я подобных мыльниц сто лет не видел. Она еще работает?
— Представь себе!
В его взгляде заплясали смешинки.
— И все же, если ты не хочешь провести вечер, замазывая красные глаза, для съемки нужно использовать другие вещи.
— И какие же?
Он забрал у меня камеру и вручил свой айфон:
— Например, такие.
— Не у всех, знаете ли, зарплата позволяет раскошеливаться, — пробормотала я, хотя это было враньем. Дело не в зарплате. Мне жаль тратить деньги на дорогие вещи. Если бы мне платили больше, я бы просто скупала у бабушек на улицах всю ту ерунду, которой они торгуют: герань, сушеные ягоды, пучки нарциссов. Мне неприятно смотреть, как все эти старушки часами торчат на жаре или холоде, чтобы раздобыть прибавку к пенсии. А еще я бы чаще переводила деньги во всякие благотворительные фонды.
Ой, кажется, я опять размечталась…
Лицо Глеба вдруг стало серьезным.
— Слушай, Ксюш, а хочешь, я тебя к себе в агентство возьму? Мы тебя там недели за две замуж выдадим.
В его глазах плеснулось какое-то странное, непонятное чувство. Я даже замерла на пару секунд, а потом все же замотала головой. Знаем мы эти агентства: заставят впаривать людям какую-нибудь фигню — и не отвертишься.
— Нет, спасибо.
Он вздохнул:
— Зря отказываешься! Впрочем, ладно. Пока ты тут изображаешь папарацци, я, пожалуй, пойду познакомлюсь с директрисой.
— Подожди! — опомнилась я. — А какой пароль на твоем телефоне?
Губы Глеба тронула легкая улыбка.
— Ты его знаешь. Это дата рождения двойняшек.
Бабушки и дедушки встретили наш концерт очень тепло, хотя программа была незамысловатой. Несколько поэтических сценок. Четыре танца. Десяток песен из старых советских фильмов. Пожилые люди хлопали изо всех сил, а у некоторых на глазах даже выступили слезы.
Я сделала, невероятное количество снимков: запечатлела во всевозможных ракурсах не только «артистов», но и зрителей. Под конец устала и, присев, решила посмотреть отснятый материал, чтобы удалить не слишком удачные фото. И в этот момент Глебу пришло сообщение по «Вайберу». Я растерялась, стала искать, как закрыть уведомление, но вместо этого наоборот попала в чат.
Взгляд невольно ухватился за чужое сообщение. Оно было от девушки по имени Милана. «Я соскучилась!» — писала та, параллельно фонтанируя смайликами. А потом почти сразу загрузилась фотография — филейная часть этой самой Миланы с ниточкой стрингов.
— Ого! — выдохнул сидящий рядом со мной старичок. — Какая знатная корма! Прямо как у моей Машки-покойницы.
Я смутилась, покраснела, но так и не смогла заставить себя тут же свернуть чат. Наоборот открутила диалог немного назад и стала жадно вчитываться в сообщения.
«Пуся, ты был просто великолепен в нашу прошлую встречу! — писала Милана два дня назад. — Может, как-нибудь повторишь свою блистательную программу на бис? Особенно мне понравилось на ковре».
«Детка, извини, но у меня на этой неделе слишком много работы, — сухо ответил ей Глеб. — Будет время — заеду».
«А хочешь, я сама загляну к тебе в офис? Твой новый дубовый стол, которым ты так хвастался в «Инстаграм» будит во мне целую кучу грязных фантазий».
«Серьезно? Хм, подожди минутку, я проверю расписание. Может, и найдется для тебя окошко».
— Уже заканчивается? — Глеб появился рядом словно из ниоткуда. И кто его научил так подкрадываться? От неожиданности я даже подпрыгнула и чуть не грохнула дорогущий айфон об пол:
— Что, прости?
Брат подруги опустился на соседнее кресло и удобно откинулся на спинку:
— Судя по тому, что все твои студенты выстроились на сцене, это финальная песня?
— А, ну да!
— Можно? — он тут же протянул руку к своему айфону.
Я отшатнулась:
— Подожди! Мне нужно сделать еще пару снимков.
— Правда? Тогда поторопись, потому что песня явно идет к концу.
Я немедленно отбежала от Глеба на безопасное расстояние, а потом быстро свернула чат «Вайбера». Фух! Кажется, пронесло. Я обернулась. Брат подруги следил за мной с лукавой полуулыбкой.
— Фотографируй! — прошептал он одними губами и для убедительности изобразил пальцами камеру.
Черт! Действительно! Я повернулась обратно к сцене и для вида сделала еще несколько снимков. Сердце колотилось так, что рисковало выскочить из груди.
Мои студенты допели песню и сделали поклон. Все зааплодировали.
Я неторопливо вернулась к Глебу и отдала ему айфон. Дед, что сидел рядом со мной, тут же ухватил Алининого брата за рукав:
— Слушай, милок, а ты не сбросишь мне ту попастую? Уж больно хороша!
Он достал из штанов довольно приличный смартфон и замер в ожидании. Брат подруги слегка оторопел, взглянул вопросительно сначала на старика, потом на меня.
— Картинка случайно открылась! Правда! — пробормотала я, умирая со стыда, а потом быстро слилась с толпой, потекшей вон из зала.