«Не стоит, — ответил Глеб почти сразу. — Оставь для семейного архива».
«Ну хоть на том спасибо! — натыкала я. — А вообще, хватит меня отвлекать — я собираюсь».
Он, словно в насмешку, тут же вышел из сети. И я моментально по нему соскучилась. Даже аппетит пропал. Хотя, признаюсь, проблемой это не стало: в меня и без аппетита прилично еды влезло.
После завтрака я приняла душ и навела красоту. Но таки не удержалась от маленькой шалости: платье надела, а лодочки нет. Нацепила любимые кеды, чтобы хоть осколочек зоны комфорта захватить с собой. Кстати, лук получился довольно клевый. И новое платье сразу перестало вызывать отторжение.
Когда я явилась к парку, Белов уже ждал меня у входа. Он стоял на мосту и смотрел на озеро.
— Чем займемся? — спросила я, когда мы поздоровались и немного справились с первой неловкостью.
Интуиция подсказывала, что Белов предложит сделать кружок по парку, а потом отведет меня в какое-нибудь пафосное место с авторской кухней. Но парень сломал мои стереотипы о преуспевающих программистах. Он выудил из пакета огромный румяный батон и подмигнул:
— А давай уток покормим, а?
У меня прямо камень с души упал. Мы побежали наперегонки к рыбацкому причалу, а там — у воды — немедленно замутили соревнование: кто кинет кусок булки дальше. Правда, утки хлеб не ели. Они плавали у камышей и поглядывали в нашу сторону с плохо скрываемым презрением. Зато батон охотно лопали рыбы. Они так дербанили кусочки мякиша, что те аж подпрыгивали над водой.
Чуть позже налетели голуби. Вокруг нас воцарился гвалт: птицы ворковали, хлопали крыльями и пытались оттоптать мне и Сергею ноги. Нас это ужасно умиляло. До тех пор, пока один из особо хамоватых голубей не нагадил Белову на кроссовок. Упс!
Конечно, я тут же поделилась с парнем салфеткой. Он неторопливо вытер обувь, а потом посмотрел на меня многозначительно:
— Слушай, всегда со мной ходи. Обожаю запасливых девушек.
Кажется, я покраснела.
Примерно через минуту пришло очередное сообщение от Глеба: «Где селфи?»
Я тихо хмыкнула и вместо фото отослала видео. Немного поснимала Белова, швыряющегося булкой, немного себя.
«Да у вас там весело! — тут же написал Глеб. — Я даже завидую».
Булка закончилась, и Сергей взял меня за руку.
— Тут еще и белочки водятся, — пробормотала я, смущаясь.
— Нет, давай уж белочек в другой раз покормим. Мои кроссовки не готовы ко повторной бомбардировке.
Я пожала плечами: мол, как хочешь.
— О, смотри: вату продают! — воскликнул Сергей, косясь через мое плечо. — Ты любишь вату?
— Ну, как тебе сказать, — я театрально замялась. — Вообще, мне больше бинты нравятся. Но на безрыбье…
Он улыбнулся:
— Пошли!
Через минуту мы уже ели золотистую, пахнущую ирисками вату. Она липла к щекам и волосам, к ней слетались осы, но нам почему-то было безумно весело. А когда мы стали неуклюже отмываться от сахара купленной в ларьке минералкой, у меня вообще живот заболел от смеха. И я, и Сергей словно были на одной волне — на той, на которой передают «Пионерскую зорьку».
От «сладкой жизни» мы плавно перешли к покатушкам на велике-тандеме, а покончив с последними, почти не сговариваясь, приступили к фотоохоте на лягушек, ужей и бабочек.
Красивой точкой свидания стало поедание хот-догов на маленькой пристани. Мне, кажется, еще никогда не было так вкусно! Правду говорят: свежий воздух и спорт навевают аппетит.
Задание Глеба было выполнено идеально. Сергей явно остался в восторге от прогулки: сажая меня на трамвай, он легонько коснулся губами моей щеки, а потом спросил почти с мольбой:
— Встретимся среди недели, а? Выходные так далеко! Я, кажется, не дотяну до них без дозы твоего искрометного юмора.
Я не успела ответить: двери в вагон захлопнулись. На лице Белова отразилось разочарование. «Позвони мне!» — сказала я, не надеясь, что он услышит. А потом изобразила пальцами телефон. Сергей понял. Его губы расплылись в счастливой улыбке.
33
Домой я вернулась в приподнятом настроении. Мамы опять не было, но я не волновалась: она предупредила, что пойдет на день рождения подруги. Я переоделась в домашнее и смыла макияж, а потом сделала себе чаю и прямо за столом написала Глебу.
«Твои условия выполнены. Где фото?»
Руки так и чесались присовокупить к сообщению смайлик с высунутым языком, но правила приличия заставили сдержаться.
Брат Алины был в сети и ответил почти сразу: «Солнце, я в курсе. Сейчас все будет».
На душе у меня и подавно зачирикали райские птички. Я подлила себе еще чаю и сделала бутерброд с маслом.
В дверь позвонили. Интересно, кто это?
Я отложила надкусанный ломоть хлеба и быстро вышла в прихожую. Щелкнула замком.
Перед дверью стоял Глеб с какой-то коробкой в руках. Мысли оборвало, как ветром. До чего же он красивый! Наши глаза совершенно ожидаемо встретились, и ноги у меня моментально стали ватными. Вот что это за колдовство такое, а? Я ведь час назад почти избавилась от наваждения, заинтересовалась другим парнем — и вот опять…
— Привет, — пробормотала я, делая шаг назад, чтобы дать Глебу войти.
Он кивнул и, вручив мне свою картонку, шагнул в прихожую. Голова у меня слегка закружилась. От Глеба пахло весной, простором и каким-то дорогим древесным парфюмом.
— Что это? — спросила я, смущенно прижимая коробку к груди, хотя и так уже поняла, что в ней торт.
— Решил поощрить тебя за хорошее поведение. А еще вот, — Глеб вынул из кармана джинсов флешку и протянул мне. — Я не стал отправлять через мессенджеры, чтобы снимки не потеряли качество.
— Спасибо, — мой голос поддавался мне весьма неохотно. — Предложить тебе чаю?
— Желательно, — не дожидаясь моей реакции, он прошел на кухню и стал мыть руки.
Я подлила в чайник воды и снова поставила его на плиту. Потом стала резать торт.
— Белов от тебя в восторге, — сказал Глеб, вытирая руки полотенцем. — Минут пять фонтанировал комплиментами. Даже я проникся.
При воспоминании о Сергее, мои губы сами собой расплылись в улыбке. А все-таки у нас с ним может что-то получиться! Если, конечно, мое тело наконец перестанет пылать и плавиться в присутствии Глеба.
Брат подруги приобнял меня за бедро и ласково чмокнул в нос:
— Ты просто умница!
Вот зачем? Зачем он это делает? У меня привычно перехватило дыхание, а образ Сергея моментально поблек. Все, о чем я могла думать теперь, — это жар прижимающегося ко мне мужского тела.
— Ты чего? — Глеб так на меня посмотрел, словно о чем-то догадывается.
Я отстранилась. Хватит! Мне надоело это наваждение, это странное чувство потери контроля над собой. Когда у него уже батарейка сядет? Неужели я еще недостаточно настрадалась в душной паутине безответного чувства?
Мне вдруг просто до чертиков захотелось, чтобы Глеб ушел. Сколько можно меня изводить? Если я не могу заполучить его, пусть проваливает!
Брат подруги сел за стол и, придвинув к себе блюдце, самолично взгромоздил на него кусок торта:
— Мне лично кажется, вы с Сергеем неплохо подходите друг другу, но все же не стоит класть все яйца в одну корзину.
— В смысле?
— В ближайшее время я собираюсь познакомить тебя еще с парой парней. Не хочу, чтобы ты хваталась за первого встречного.
— Но мне нравится Белов! — почти закричала я.
Мне и слышать не хотелось о новых свиданиях, об очередных пытках лодочками и консилером.
Глеб снисходительно улыбнулся:
— Иногда первое впечатление обманчиво…
Да как он смеет! Я даже ногой топнула:
— Не нужны мне больше никакие парни. Хочу Белова — и точка!
— Ксюша, не капризничай. Пойми, ты и Сергей можете вдрызг разругаться на третьем свидании. А я не могу рисковать: через три недели твоя личная жизнь должна быть устроена.
На лице его проступило столько цинизма, что им можно было отравить сотню мечтательных барышень.
34
— Слушай, а давай проясним один момент? — я тоже села за стол и постучала пальцами по столешнице.
— Какой? — Глеб с искренним аппетитом набросился на торт.
— Как ты поймешь, что выиграл пари? В смысле, по каким признакам? Что заставит тебя думать, что отныне моя личная жизнь в порядке?
Он отправил в рот кремовую розочку с торта, а потом покачал головой:
— Думаю, если ты пару раз переспишь с кем-нибудь, и вы оба будете жаждать продолжения — это можно считать победой.
— Что? — меня захлестнуло возмущение. — Я никогда не буду спать с мужчиной, которого знаю только пару недель.
— Да? Недальновидно! — в его глазах плеснулось ехидство. — Куда разумнее — переспать с понравившимся человеком побыстрей, чтобы понять, а стоит ли на него вообще тратить свое время. Вдруг вы несовместимы, или у твоего избранника странные пугающие пристрастия?
— Подобная философия мне не близка, — отчеканила я. — Если двое любят друг друга, они смогут поладить и в постели.
Он ухмыльнулся:
— За этим высказыванием так и угадывается глубокий жизненный опыт, — Глеб подпер подбородок ладонью. — Сколько у тебя было мужчин? Двое? Один?
Меня всю с ног до головы залило румянцем. Во рту пересохло. Вот и что мне сейчас ответить? Соврать?
Глеб уставился на меня немигающим взглядом, и я поспешно отвернулась
— Боже, Ксюша! — пробормотал он с такой интонацией, словно только что поймал меня на чем-то ужасном. — Только не говори, что у тебя никого не было!
Я закусила губу и на всякий случай попробовала провалиться сквозь землю. Не получилось.
Громко забулькал чайник. Глеб отключил его и сам навел себе чая, а потом вдруг спросил:
— У тебя какие-то проблемы со здоровьем?
Мне захотелось залепить ему пощечину. Я даже отчетливо представила ее раскатистый звук, но потом горечь победила злость.
— У меня все в порядке, — выдохнула я, все еще избегая его взгляда. — Просто я всегда считала, что прежде чем ложиться с кем-то в постель, нужно получить профессию, встать на ноги. Любое средство контрацепции может подвести, а к абортам я не готова.
— Но ты ведь уже почти год работаешь… — напомнил он, зачем-то помешивая «пустой» чай ложечкой.
— А за этот год мне просто не встретился никто подходящий. Поэтому Алина, должно быть, и придумала это дурацкое пари.
Наверное, с минуту мы молчали, а потом Глеб сказал:
— Слушай, извини, я все же полез не в свое дело. Как там в рекламе? Твое тело — твое дело. Мы будем использовать другой критерий для пари.
— Какой? — я с трудом заставила себя выдержать его взгляд.
— Может, поцелуи? Будем считать твою жизнь устроенной, если у тебя пять свиданий подряд будут жаркие поцелуи с одним и тем же парнем.
— Хорошо, пусть будут поцелуи, — согласилась я без энтузиазма.
— Кстати, как у тебя с ними? — на его лице отразилась искренняя заинтересованность. — Имеется положительный опыт?
Я пожала плечами:
— Было пару раз. Один раз в школьные годы — в летнем лагере, один раз — уже в универе. И оба мальчика как-то не слишком вдохновили.
Ох! На самом деле мальчика из универа я придумала. Вот такая я врушка.
— Хм… — Глеб выглядел удивленным. — Интересно, почему тебе не понравилось.
Он некоторое время сидел в задумчивости, а потом, сделав глоток чая, поднялся на ноги:
— Иди сюда!
— Зачем?
Меня решительно не тянуло к экспериментам.
— Иди! Я хочу понять, в чем проблема.
Я медленно встала и одернула футболку. Что он задумал? Будет опять бороться за мое раскрепощение?
Я не успела перебрать и пару гипотез, как Глеб рывком притянул меня к себе. Глаза у него стали какими-то странными. Мне захотелось отшатнуться, но химия уже подействовала — мое тело примагнитилось к телу Глеба и слегка обмякло.
Несколько секунд парень просто внимательно смотрел мне в глаза, а потом наклонился вперед и слегка потерся носом о мой нос. Это было неожиданно. И приятно.
— Мур-мур! — зачем-то сказала я. В любых непривычных ситуациях я регулярно веду себя как дуреха.
— Ты красивая девочка, Ксения! — чуть хрипло пробормотал Глеб, включая обаяние на полную катушку.
Я понимала, что скорей всего он снова перешел к стратегии восхищения, рекомендованной Алиной, но мне все равно захотелось зажмуриться от навеянного комплиментом удовольствия.
— Ты тоже ничего…
Одна из ладоней Глеба неторопливо пробежалась по моей спине, поднялась к моему лицу. Большой палец парня погладил мои губы. Сначала верхнюю — едва касаясь, потом нижнюю — с усиливающимся нажимом.
— Скажи мне, как могут не нравиться поцелуи?
— Ладно! — обреченно вздохнула я, легонько цапнув его за палец. — Признаю, мне просто больше нравятся девочки, но я не решаюсь мутить с ними. Только никому не говори.
— Маленькая лгунья! — прошептал он и тут же накрыл мои губы своими.
У меня чуть искры из глаз не посыпались. Серьезно! Шея покрылась мурашками, ноги подкосились. К счастью, Глеб прижал меня к себе и держал крепко-крепко, не давая упасть.
Его губы то сминали мои, то отступали и нежничали. Они щедро делились со мной жаром и сладостью, обещали самое сокровенное. А потом в ход пошел язык.
— О-о-о! — послышалось совсем рядом. Хотя, нет, постойте! Это же мой стон.
Я смутилась. Отодвинулась, тяжело дыша.
— Что? — в глазах Глеба заметался лихорадочный блеск.
Парень казался таким красивым в эту секунду, что я чуть было не сказала ему, что люблю. Мои пальцы сами собой зарылись в его волосы, чуть натянули схваченные прядки. Взгляд Глеба стремительно заволокла дымка возбуждения.
— Просто расслабься, и тебе понравится, — прошептал он еле слышно.
— Мне уже нравится, — ответила я. — Это так…
Глеб не дал мне договорить, привалил меня к стене и снова впился губами в мои губы.
В общем, в этом положении и застала нас моя мама.
— Ой, извините, что я так врываюсь! — пробормотала она, запнувшись на пороге.
И я, и Глеб тут же отпрянули друг от друга метра на два. Повисла неловкая пауза.
— Я, наверное, к соседке — тете Рае — схожу, — мама медленно, но верно попятилась к дверям. — Ей надо помочь запихать в кота лекарство.
Через пару секунд дверь в прихожей хлопнула.
— Я тоже пойду, — сказал Глеб, отводя взгляд. — Мне там еще по работе надо в одно место заехать…
— Конечно, — кивнула я, испытывая непонятное чувство. Смятение? — Езжай. Спасибо за торт.
Его губы чуть дрогнули: он словно хотел сказать что-то еще, что-то способное сгладить внезапную неловкость, и я замерла, вся обратилась в слух. Напрасно. Глеб только качнул головой и молча вышел из квартиры. Его мягкие шаги почти сразу поглотила гулкая тревожная тишина.
35
Часа полтора я чувствовала себя выброшенной на берег рыбой. Медузой, стремительно высыхающей на солнце. Кое-как написала отчет по концерту, закинула его в палблик вместе с фото и попыталась что-нибудь почитать. Мысли путались, а кровь бурлила. А еще постоянно накатывала горечь из-за того, что Глеб так некрасиво сбежал. Постоянно вспоминался его поцелуй. Но я боролось с собой. Заставляла себя думать о Сергее, о наших дурачествах и шутках.
Постепенно у меня стало получаться, грусть пошла на спад, проклюнулась утренняя безмятежность. А потом Белов словно почувствовал, что я думаю о нем, и позвонил.
— Спасибо за приятную прогулку, — сказал он, и в голосе было столько нежности, что мурашки побежали по коже.