— Эта книга содержит профили твоих основных конкурентов, — сказала женщина с голубой кровью. — Из нее вырвана страница. Мне нужно, чтобы ты сказал мне, кого нет.
СНАРУЖИ ночной воздух холодил кожу Хелены. Мар вырвал не одну страницу. В книге не хватало Магдалины Лунного цветка с юга и Клайва Кинера с севера. Оба Эджера жили в тысяче миль друг от друга. Умно, подумала Хелена. Это тебя не спасет, болотная крыса. Гончая Золотого трона идет за тобой. Собаки убивают крыс, а этого она раздавит и отдаст Пауку. Это была бы достойная дань уважения.
Кармаш и Себастьян ждали ее. Ситуация требовала только одного возможного решения. Ей придется разделить свою команду. Они оба знали это, и каждый ждал, кто будет выбран.
Клайв Кинер орудовал всего в нескольких сотнях миль от их последней встречи, в то время как Магдалина Лунный цветок устроила свое логово на юге континента. Из них двоих Клайв был лучшим выбором.
— Кармаш.
Крупный мужчина шагнул вперед и опустился на одно колено, склонив голову, с его седых волос капала вода. Лицо Себастьяна было старательно бесстрастным.
— Возьми Сому, Муру и Коти и нанеси визит Магдалине Лунный цветок. Возьми виверну поменьше. Если вы найдете этого Мара, немедленно сообщи мне и не вступайте в бой. Только наблюдайте и не давайте ему знать, что его обнаружили. Я ясно выразилась?
— Да, миледи.
— Можешь идти.
Кармаш встал, развернулся и пошел прочь, выкрикивая приказы. Трое агентов, которых она назвала, последовали за ним в ночь.
Себастьян молчал.
— Ты более способный, — тихо сказала она.
— Благодарю вас, миледи. — В голосе Себастьяна прозвучало более глубокое рычание, чем обычно.
Она не часто снисходила до того, чтобы объяснить свои рассуждения, но воспитание негодования у ее заместителя привело бы к катастрофе.
— Не важно, кто разведает врага. Важно только, кто его схватит. Кальдар Мар змея, и, как змея, он умен и расчетлив. Если Кармашу удастся найти его и остаться незамеченным, он будет ждать, пока мы прибудем, чтобы захватить его. Если Эджер перехитрит Кармаша, твоя репутация в глазах нашего народа останется незапятнанной неудачей.
Себастьян уставился на Кармаша, исчезающего в Грани. Низкий, наполовину подавленный рык отозвался в его горле.
— Я ему не доверяю. Его не волнует безопасность страны или миссии. Он думает только о себе.
Хелена взглянула на него.
— Он один из лейтенантов моего дяди. Ты сомневаешься в суждениях Паука?
— Нет, миледи. — Себастьян склонил голову.
Она улыбнулась ему.
— А следовало бы. Я сомневаюсь в суждениях всех, включая и себя. Себастьян, ты должен помнить, что Кармаш часть «Руки», которая защищает колонию. Мы Гончие защищаем трон. У нас более утонченное чувство цели и долга. Вот почему я здесь, занимаю место своего дяди, пока он не сможет вернуться на службу. Я должна защищать честь нашей семьи и исполнять свой долг перед империей. Я рассчитываю, что ты будешь сражаться на моей стороне.
Себастьян склонил голову.
— Всегда, миледи.
Меньшего она и не ожидала.
— Пойдем. Мы отправляемся на север.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
КАЛЬДАР сидел в «Старбаксе» напротив входа в торговый центр «Сирс», потягивая кофе, который был слегка подгоревшим и горьким, и размышлял о своем здравомыслии. Вернее, об его отсутствии.
Одри была права, они торопили события. Им нужно было около десяти дней, две недели было бы лучше. Но «Рука» ждать не будет. В каждой афере наступал момент, когда план проваливался, и приходилось импровизировать. Этот не был исключением. Он привык влетать в последний вагон уходящего поезда и большую часть времени радовался этому. Часто, когда он был под давлением, всё чудесным образом становилось на свои места. Но сейчас он влетал не один.
Во-первых, в деле присутствовали дети. Как бы он ни успокаивал Одри, был небольшой шанс, что кто-нибудь из них споткнется. Правда, они оба могли защитить себя, но наличие потенциала не всегда означало гарантированный результат.
Потом была сама Одри. Прекрасная, милая Одри. Отвлекающая Одри. Одри, которая засела в его голове, когда он должен заниматься другими вещами, такими как планирование и расчет. Он понимал почему она бросила отца и брата, но использовать талант такого калибра, чтобы гоняться за изменяющими мужьями и страховыми мошенниками в Сломанном…? Ей нравилось то, что она делала, там, в доме Пены, она наслаждалась каждым мгновением. Воспоминание о ней, такой холодной, собранной и гладкой, как шелк, всплыло в его голове. Мммм.
Одри, Одри, Одри…
Почему она перестала воровать? Если и была когда-нибудь женщина, рожденная для того, чтобы стать вором-домушником, так это она. В Сломанном или в Зачарованном она могла бы жить как королева. Но что-то заставило ее прекратить. Жестокий эпизод с наркоторговцем сказался на ней, но не сломил. Она сделала сознательный выбор, отказавшись от использования своего таланта. Любопытство снова убивало его.
Он снова попытался украсть поцелуй, прежде чем высадить ее, и она бросила на него равнодушный взгляд, захлопнув дверь у него перед носом.
По своему опыту он знал, что женщины делятся на две категории: те, которые уже в возрасте или заняты, и те, кто не прочь повеселиться. При правильном подходе можно соблазнить большинство доступных женщин. Это не имело ничего общего с характером или полом, а касалось основной человеческой потребности в признании и внимании. Он был аферистом. Обольщение, будь то разлучение людей с их деньгами или завлечение их дружбой или романом, было его искусством. Он был в этом мастером.
Он хотел Одри. Он использовал правильное сочетание лести и игривости. Он делал ей комплименты. Он говорил правильные вещи и использовал правильные прикосновения, и все же они оставались на том же месте, где были в тот момент, когда встретились. Она по-прежнему не уделяла ему внимания. То тут, то там он выигрывал сражения, но в основном проигрывал. Он устал проигрывать. Он устал зацикливаться на ней. Это выводило его из себя и делало раздражительным. И что хуже всего, Кальдар знал, что в тот момент, когда она снова появится на горизонте, его раздражение испарится, и он будет полностью поглощен попытками заслужить улыбку. Как какой-то щенок.
Ему было тридцать два года. Слишком стар, чтобы зацикливаться на какой-то рыжей с пышным бюстом.
Его кружка опустела. Кальдар поднял голову, раздумывая, не взять ли ему еще кофе. Брюнетка в огромных темных очках улыбнулась ему через два столика. Хмм. Джинсовая рубашка, обнажающая загорелые руки, белые брюки с низкой талией, закрепленные на узких бедрах дорогим поясом, туфли «Ариадны Альто» на высоченном каблуке — он заметил их на обложке таблоида, когда зашел в магазин, чтобы купить кое-что для завершения своего преображения. Массивное ожерелье из карамельных стеклянных бусин завершало образ. У нее были деньги, и она безуспешно пыталась притвориться беззаботной и непринужденной.
На нем был образ бизнесмена, тот же, что был на нем, когда он пришел торговаться за информацию с Алексом Каллаханом. Скорее всего, она просто реагировала на правильную комбинацию сигналов, которые посылали его волосы и одежда. Он улыбнулся ей в ответ, приятно, но недостаточно соблазнительно для приглашения.
— Я оставляю тебя одного на несколько часов, и ты уже флиртуешь.
Кальдар обернулся. У него отвисла челюсть. Бледно-розовый костюм с черной каймой облегал идеальную фигуру Одри. Ее волосы были расчесаны и опрысканы, став блестящими и слегка жесткими. Широкополая шляпа сидела на ее волосах под углом. Ее макияж был тяжелым и безупречным. Ее драгоценности привлекли бы внимание любого уважающего себя афериста: раздутые золотые кольца, инкрустированные бриллиантами; бриллиантовый браслет, такой сверкающий, что почти граничил с вульгарностью; бриллиантовые серьги; и, в довершение всего, тяжелая цепочка из золотых бусин, усыпанных крошечными бриллиантовыми точками. Она выглядела как трофейная жена политика, не знающая отказа в деньгах и готовая «ходить по магазинам до упаду» и поднять это утверждение на следующий уровень. Она была абсолютно совершенна, от шляпки до острых носков ее тысячедолларовых шипастых каблуков.
Одри откашлялась и подняла брови, многозначительно глядя на стул перед собой. Кальдар оторвал свою задницу и протянул ее ей. Она приземлилась, закинув ногу на ногу, ее пальчики с французским маникюром держали крошечную розовую сумочку. Он сел рядом с ней, и тяжелый аромат роз, исходивший от нее, почти заставил его чихнуть.
— Джонатан Берман, — сказал он, склонив голову.
— Оливия Берман. — Она протянула руку, и он поцеловал ее пальцы.
— Очаровательно.
— Значит, я выгляжу так, будто готова потратить деньги, которых не заработала?
— Ты выглядишь божественно, — сказал он ей, и каждое слово было правдой. — Бывшая королева красоты выходит замуж за богатого придурка, много денег, вкуса ноль. Йонкер проглотит это.
Одри осмотрела его, наклонилась и поправила узел галстука.
— Ты и сам неплохо выглядишь. Гладко зачесанные назад волосы… приятный штрих.
— Я богатый чмошник.
— Бесспорно.
Они долго смотрели друг на друга. Она улыбнулась, и он улыбнулся в ответ, не в силах сдержаться.
— Почему ты отказалась от воровства? — спросил Кальдар. И он просто выпалил это. Блестящий ход, просто гениальный. Столько изящества, в такое идеальное время.
— Леди никогда не раскрывает всех своих секретов, — ответила ему Одри, самодовольно подмигнув.
Он, вероятно, мог бы придумать какой-нибудь умный ответ, если бы его разум перестал представлять, как он снимает с нее одежду.
— Есть новости от мальчиков? — спросила она.
— Ничего. — Ничего хорошего… что означало, что все идет по плану.
— А что будет, если Эд Йонкер попытается нас проверить?
Кальдар пожал плечами.
— Пока ты делала боевой раскрас, я кое-что проверил. Эд Йонкер только что сделал ставку на Грэм-билдинг. Это старый театр и идеальное место для него: его задняя сторона обращена к пузырю Грани. Я представляю, как он будет переправлять людей в Грань. Если он получит Грэм-билдинг, то устроит все точно так же, как Магдалина. Он сделал самую высокую ставку — одиннадцать миллионов.
— И?
— Я тоже поставил.
Она уставилась на него.
— Сегодня пятница, вторая половина дня. У них уйдет не меньше рабочего дня на проверку моей кредитоспособности и на другие дела. Я потратил много времени для создания этой личности. Джонатан Берман имеет солидный кредит и владеет достаточным количеством фиктивной недвижимости, чтобы купить Дональда Трампа. Если они копнут глубже, у нас будут неприятности, но они не сделают это до понедельника, а к понедельнику мы должны уйти. Ну что, пойдем?
— Пойдем.
Он бросил на стол несколько банкнот, встал и протянул ей руку, чтобы помочь встать. Она взяла его за руку, и он мягко повел ее к стоянке.
— Должно быть, больно сливать такую личность, — сказала Одри.
— Дело того стоит.
— Как ты это делаешь? Как ты справляешься со всем этим в Зачарованном и в Сломанном?
— Джентльмен никогда не раскрывает всех своих секретов.
Она рассмеялась, склонив голову набок, и Кальдару захотелось поцеловать ее в шею.
— Ну, давай. Тебе до смерти хочется похвастаться.
— Ладно. — Он пожал плечами. — Я провел большую часть своей жизни, торгуя со Сломанным. Я знаю много полезных людей и стараюсь запоминать их имена и имена их жен или мужей. Я приятен и очарователен, и я всегда прихожу с подарками, так что они не возражают делать мне маленькие одолжения.
— Зачем ты этим занимаешься, Кальдар? Из-за острых ощущений?
— Отчасти.
— А еще из-за чего?
— Я хочу навредить «Руке», — сказал он. — Я бы слил все свои личности и начал бы все с чистого листа, если бы пришлось.
— Чтобы убить одного из них?
Он знал, что его лицо стало хищным, но не стал этого скрывать.
— О нет. Я хочу большего.
— Уничтожить всю «Руку»?
— Да. Я хочу покончить со всей организацией, какой мы ее знаем.
Одри моргнула.
— Ты высоко задираешь планку.
— Последняя вражда, которую пережила моя семья, длилась больше века. — Он позволил себе слегка ухмыльнуться. — Мары затаили обиду.
— Мне придется позаботиться о том, чтобы никогда не враждовать с тобой, — сказала она.
— Мне бы хотелось, чтобы ты враждовала со мной. Потому что потом, когда я выиграю, я пожну сладкие плоды.
— Воображаешь меня своей наложницей? — Одри рассмеялась.
Кальдар кивнул.
— Ага, божественной.
— А если выиграю я?
— Тогда я, конечно, стану твоим наложником.
— Значит, ты выиграешь в любом случае.
— Точно.
Одри искала что-то на его лице, потом прикусила губу.
— Ты купил нам новые колеса? — спросила она.
Кальдар бросил на нее равнодушный взгляд.
— А как сама думаешь. — Он сунул руку в карман, вытащил пульт и нажал кнопку. Черный «Хаммер» ответил коротким гудком.
— «Хаммер»? — Ее южный акцент с каждой секундой становился все слышнее. — Уууф, не стоило.
— Только самое лучшее для моей куколки.
Она погладила его по щеке.
— Жаль, что это партнерство скоро закончится. Мы бы завладели этим городом.
Ха!
— Это не должно скоро закончиться.
— О нет, это так. Это определенно так.
ДЖЕК смотрел, как огромная блестящая машина выезжает на улицу. Большую часть дня они раздавали листовки. Они вдвоем держались особняком, они раздали большую часть листовок, и им пришлось вернуться за второй стопкой. Пол, парень с плакатом, даже похвалил их. За обедом они с Джорджем взяли по бутерброду и немного воды в бутылках. Сэндвич был ничего так, но ничего похожего на стряпню Розы.
Он скучал по Розе, и это чувство внезапно пронзило его. Он скучал по сестре, по ее голосу, по ее запаху, по своей комнате, по своим вещам. Он скучал по запаху дома. Он даже скучал по Деклану. Все это почему-то казалось таким далеким. Джек потряс головой, пытаясь избавиться от воспоминаний. Сейчас не время, чтобы грустить и кукситься. Джордж позволил Полу уговорить их поработать еще несколько часов, пообещав горячий ужин. Джек издал все правильные звуки типа: «я хочу кушать», и Джордж, наконец, неохотно согласился.
Большая черная машина притормозила в нескольких футах перед двумя мальчиками. Окно опустилось, и на улице раздался голос Одри:
— О Боже! Уууф, взгляни на детей. Мальчики, вы очаровательны. Чем вы заняты?
— Мы раздаем листовки, — сказал тот, что был поменьше.
— Это для школьного проекта?
— Мы не ходим в школу, — сказал старший.
— Это глупо. Как вы можете не ходить в школу? Что думают об этом ваши родители?
Тот, что был побольше, пожал плечами.
— У нас нет родителей.
— Вы сироты? О, Боже мой! Дорогой, дай детям немного денег.
Голос Кальдара произнес что-то хриплое. Одри просунула руку в окно и протянула каждому из мальчиков по две двадцатидолларовые купюры.
Остальные дети бросили своих клиентов и направились прямиком к машине. Джордж схватил Джека за плечо.
— Она раздает деньги, давай не тормози! — Они побежали к машине.
— У нас нет родителей. — Малыш поменьше у окна пыхтел для пущей выразительности. — Церковь заставляет нас раздавать их, чтобы мы могли заработать себе на обед.
— Что? Кто заставляет вас это делать?
Несколько рук указали на Пола, который смотрел на всю эту сцену совиными глазами.
— Вот он!
— Этот мерзкий человек заставляет вас работать за еду?
Головы кивнули.
Дверца машины распахнулась, и Одри вышла на тротуар. На ней был нелепый розовый наряд, а волосы блестели и были жесткими. Она сунула сумочку подмышку.
— Это мы еще посмотрим. Эй, ты! — Она указала на Пола. — Да, ты, ты! Как ты смеешь эксплуатировать этих детей?
Пол поднял руки.
— Нет, мэм, послушайте, это не то, чем кажется.
Открылась другая дверь, и из нее вышел Кальдар. Он выглядел так же, как тогда, в «Розовом утесе» — в костюме, с зачесанными назад волосами.
Одри уперла руки в бока.
— Так это то или не то?
— Что, то?